Источник, цель и объект

Остальные понятия должны рассматриваться с точки зрения возможности их применения к источнику, цели и объекту. От­носительно секса было доказано, что его проявления так часто рассматриваются в психоанализе, что применяются почти ав­томатически к любым другим инстинктивным устремлениям.

Источник агрессии

Источник феномена агрессии обсуждался не только в психо­аналитических кругах, но и далеко за их пределами этнолога­ми, антропологами, социологами. Среди представителей упо­мянутых наук можно обнаружить самые различные мнения, варьирующиеся от убеждения, что <<в случае человеческой раз­новидности агрессивного поведения для него имеется фило­генетическое основание» (Lorem, 1963), до не менее глубоких убеждений теоретиков, отводящих решающую роль в форми­ровании личности окружающей среде, что агрессия является «заученной реакцией» и «не имеет биологических оснований», а «агрессивное поведение в целом определяется особенностя­ми окружающей среды и культурными условиями». «Импуль­сы физико-химического типа, стимулирующие работу мозга», «основные структуры нервной системы» и так далее, несут от­ветственность за деятельность всего организма*.

То, что появляется во внеаналитическом мире как возрож­дение полемики о воспитательном значении среды, находит от­ражение у психоаналитиков в диспутах о том, к чему отно­сить агрессию — к эго или, как это делал Фрейд, к ид. Соответ­ственно высказывания колеблются от взгляда на агрессию как на «приобретенную способность» в дополнение к восприятию ее в качестве инстинктивного влечения (Sandier, в кн. Lussier, 1972) до определения ее статуса как «независимого, изначаль­ного, врожденного влечения» (Loe-asenstein, в кн. Lussier, 1972), последнее высказывание подкрепляется мнением клиницис­тов, основанном на трех наблюдаемых проявлениях — всегда

' Краткое изложение этих взглядов приведено в книге Дерека фрпмава «Агрес­сия: инстинкт или симптом» (D. Freeman, «Aggression; Instinct or Symptom», 1968).

100 Роздел II. Фантазии и агрессия

имеют место: 1) очевидный импульс, присущий любому агрес­сивному стремлению; 2) очевидное облегчение, которое следу­ет за разрядкой; 3) очевидное страдание и его патологические последствия, когда разрядка блокирована.

Дальнейшие доводы обеих сторон сосредоточиваются во­круг вопроса, существуют ли «агрессивные» зоны, эквивален­тные или по крайней мере сравнимые с эрогенными. Некоторые авторы отмечают их явное отсутствие (Brenner, 1971; Gillespie, 1971) так же, как и отсутствие каких-либо доказательств свя­зи с психологическим или эндокринным феноменом (Brenner, 1971). Другие рассматривают мышцы как агрессивные зоны (Stone, 1971) — взгляд, диаметрально противоположный точ­ке зрения Гиллеспи, который видит двигательный аппарат не как источник, а как исполнительный орган агрессии. Также существует мнение, что «нет чистых эрогенных зон» и все они служат как либидо, так и агрессии (Eissler, 1971).

Благодаря множеству несхожих мнений, абсолютно дивер­гентных, у слушателей сложилось впечатление, что проблема источника агрессии еще не решена, то есть если в отношении полового развития «физические связи между стимуляцией и удовлетворением могут быть намечены с относительной легко­стью», то в области агрессии процессы не поддаются такому структурированию (Eissler, 1971).

Похожий приговор «недоказанности» был вынесен Гиллес­пи (Gillespie, 1971). Он предложил определить агрессию как «фундаментальный, неизменный элемента конституции чело­века». Оставляя вопрос о природе, так же как и об источнике этого элемента, открытым. Формулировка, очевидно, разрабо­тана для того, чтобы прекратить этот спор и построить мост между различными суждениями.

Цель агрессии

Как и следовало ожидать, различия во взглядах относительно источника агрессии распространяются и на такой предмет, как ее цели. Различные предложения, упомянутые здесь, представ­ляют широкий круг. В него входят такие цели, как разрядка или избегание возрастающего напряжения, смещение расстройства и неудовольствия, поддержание гомеостаза (Gillespie, 1971)

Толкование агрессии101

или его разрушение, и все ради того, чтобы совладать с самим собой.

Тем не менее среди этих многочисленных описаний, на мой взгляд, недостаточно внимания уделено бросающемуся в глаза различию между сексом и агрессией относительно их целей. Либидозные цели, биологические или психологические, пря­мые или сублимированные, всегда побуждаются особым обра­зом. Агрессия, наоборот, может ассоциироваться с посторонни­ми, внешними целями, откуда она и берет свою силу.

Конечно, это нам знакомо из изучения сексуальности ран­него возраста, где агрессия сливается с либидо и помогает до­стичь цели. Но это лишь один пример из многих. Агрессия так же приходит на помощь, как созидательная или разрушитель­ная сила в достижении таких целей, как, например, отмщение, ведение войны, отстаивание чести, осуществление акта мило­сердия, достижение власти (Stone, 1971), то есть служит целям, которые диктуются эго или суперэго.

В этом заявлении имеется намек на существование двух ли­ний развития целей, положительной и отрицательной. Эйсслер (1971) описывает их как начальную стадию «самосохранения, обладающего чрезмерной агрессивной энергией», и поздние стадии «нарциссизма и амбивалентности», где нарциссизм слу­жит рулевым колесом агрессии, влияя на агрессию и используя ее в своих целях.

Объект агрессии

Опасность перемещения всего, чего мы ожидали достичь этим исследованием, из одной интересующей нас области в другую станет еще более очевидна, если мы обратимся к такому пред­мету, как объектные отношения. Конечно, остается справед­ливым утверждение, что в начале жизни те процессы, которые лежат в основе привязанности к объекту, еще не существуют как два различных влечения. Оба принимают мать в качестве своей первой цели и эмоционально с ней связаны, то есть объ­единены на основе выполняемых ею функций удовлетворе­ния и фрустрации в соответствии с потребностями ребенка. В любом случае отношения между двумя процессами на этом заканчиваются, и после младенчества становится все заметнее

102 Раздел II. Фантазии и агрессия

различие между линиями развития секса и агрессии. Либидо-зные эмоциональные отношения, побуждаемые физиологиче­скими потребностями, оказываются прерывистыми. Эти отно­шения представляют собой просто переходную фазу, сравни­тельно короткую по продолжительности. Дальнейшее развитие либидо приводит к все увеличивающейся независимости по­требностей и напряженности, а вместе с этим и к объектному постоянству. Наивысший уровень, которого можно достичь в этом отношении, — постоянная или по крайней мере очень стойкая, чувственная привязанность, которая, с одной сторо­ны, уходит корнями в личность субъекта, а с другой сторо­ны, принимает в расчет не только обязанности и функции объекта, но все его персональные характеристики и качества в целом.

Иначе обстоит дело с агрессивным влечением. Агрессия, а вместе с ней и согласованные проявления ненависти, гнева, возмущения и так далее остаются «эмоционально зависимы­ми» гораздо дольше, то есть остаются тесно связанными с опы­том удовольствия-боли и удовлетворения-фрустрации. Про­пущенным звеном является шаг в развитии по направлению к более постоянным обязательствам. Точнее сказать, не суще­ствует постоянной привязанности к определенному объекту для агрессии, как это имеет место в случае с либидо. Явным примером этого из клинической практики можно считать фик­сированную ненависть, с которой пациент-параноик привязан к своему преследователю. Но это, конечно же, не более чем ви­димость, поскольку ненависть применительно к паранойе яв­ляется скорее патологическим чередованием либидо, чем пря­мым выражением агрессивного влечения.

Взаимосвязь секса и агрессии в психическом конфликте

В то время как вышеназванные открытия обращают внимание на различия в функционировании сексуальной и агрессивной сторон личности, впечатление об их сходстве остается, оно вы­звано взаимосвязью двух влечений, имеющей место в психоло­гическом конфликте (Brenner, 1971).

Толковоние агрессии

Общее между сексом и агрессией состоит в том, что человек не может удовлетворять свои сексуальные и агрессивные жела­ния в обществе в той форме, в которой он их испытывает. Сле­довательно, он должен их уменьшать в количестве и изменять в качестве. Давление, которое эти желания оказывают на челове­ческое эго, также в обоих случаях похоже. А также схожи напря­жения, вызванные неудовлетворенными желаниями. Эти напря­жения вызывают к жизни защитные реакции, которые призва­ны: ограничивать, видоизменять, контролировать и подавлять их. Сходство обнаруживается и в компромиссах, возникающих между инстинктами и защитными системами, то есть в форми­ровании невротических симптомов. Наиболее убедительными клиническими доказательствами ролевого сходства сексуально­го и агрессивного инстинктов являются навязчивый невроз и его симптомы, порождаемые в равной степени либидозными и аг­рессивными элементами анально-садистского периода.

Однако роли, выполняемые этими элементами, имеют и свои различия, которые часто игнорируются в свете более бросающе­гося в глаза сходства. Так, мы привычно выделяем сходства и иг­норируем различия в отношении защитных механизмов к сексу и агрессии. Вероятно, часто предвзятое мнение в этом вопросе вы­звано тем, что большинство защитных реакций используется для борьбы с обоими видами влечений. Среди них: отказ в удовлет­ворении, подавление, формирование реакции, проекция (представ­ление себя в роли объекта влечения), отождествление, перевод вле­чения с объекта на себя, перевод пассивного влечения в активное.

Но существуют и другие механизмы, хотя и второстепен­ные, разница в применении которых заслуживает внимания. Механизм отождествления с агрессором, как средство перево­да пассивного влечения в активное, имеет дело с агрессией (или скорее с мазохизмом как ее противоположностью), а не с либи­до. Механизм смещения объекта, с одушевленного на неоду­шевленный или с человека на животное, имеет некоторое отно­шение к детской сексуальности, но гораздо большую роль он играет в борьбе как ребенка, так и взрослого с агрессией. Уничто­жение, известное по навязчивым неврозам, направлено только на борьбу с агрессией. Делегирование (Stone, 1971) — еще один защитный механизм, используемый для ограничения агрессии.

104 Раздел II. Фантазии и агрессия

Он используется двумя способами. Первый состоит в перене­сении ответственности за агрессивное действие или желание на другое лицо или внешнее воздействие. Нормальное примене­ние этого защитного механизма случается в детстве, ненор­мальное — в случаях паранойи. Второй способ заключается в известном социальном феномене, когда личность запрещает агрессивные действия самой себе, но разрешает их вышестоя­щим социальным структурам, таким, как государство, полиция, армия или власти. Этот последний пример отчасти напомина­ет механизм альтруизма в сексуальной сфере. Альтруист «раз­решает» другим сексуальные желания, которые он запрещает себе, то есть он «перемещает» их или «перекладывает на вне­шние объекты» с тем результатом, что он может получать удов­летворение от их выполнения другими.

Изменение средств защиты как защитная мера

Поскольку мы пытаемся определить характерные защитные средства, используемые исключительно для борьбы с агрессией, я предлагаю рассмотреть последовательное изменение средств или способов, посредством которых человек может выражать агрессию. Идея о том, что соответствующие органы ответствен­ны за разрядку агрессии, не нова (Freud, 1923; Gillespie, 1971;

Eissler, 1971). Это хорошо известно как для либидо, так и для агрессии, хотя у некоторых ученых нет ясности в вопросе о том, формируется ли стремление в каком-либо органе илиже этоторган ответствен только за разрядку этого стремления.

Однако есть существенные различия между либидо и агрес­сией, и эти различия должны учитываться при определении роли, функционирования и назначения соответствующих ор­ганов. Что касается секса, органы, ответственные за разрядку сексуальных желаний, все больше соответствуют своим функ­циям по мере взросления индивида. Это проявляется в переме­щении либидо от прегениталыюй области к половым органам. Иначе обстоит дело с агрессией, если учитывать возрастные ха­рактеристики. По мере взросления ребенка органы, ответствен­ные за разрядку агрессии, становятся более приспособленны­ми для качественной трансформации и количественного умень­шения агрессии, то есть к защите противнее.

Толкование агрессии105

Из-за тесной взаимосвязи секса и агрессий в раннем возра­сте различные приспособления для разрядки агрессии заим­ствуются из одной или другой либидозной стадии. Так, зубы ня поздней стадии оральности используются для агрессивной цели кусаться, экскременты на анальной стадии — для агрес­сивной цели испачкать, пенис на фаллической стадии — для аг­рессивной демонстрации*.

Однако эти средства далеко не единственные. Маленький ребенок может использовать практически любую часть своего тела для выражения агрессии: голос, чтобы криком выражать свой гнев, ярость, бешенство; рот, чтобы плеваться; ноги, что­бы пинаться; руки и кулаки, чтобы бить, и, конечно же, вся мус­кулатура в целом может быть использована для атаки.

В воспитании детей существовало негласное правило, что для определенного возраста существует определенный набор приемлемых средств выражения агрессии. Так, крик считается допустимым в довербальный период и исключительным про­явлением на более поздней стадии. Кусание как способ атаки считается нормальным для ребенка до момента, пока он учит­ся ходить, но не позже. Использование испражнений (которое играет определенную роль в младенчестве и как либидозная способность) считается недопустимым после того, как ребенок научился ходить в туалет, хотя может быть использовано и в более поздний срок как выражение презрения, особенно в кри­минальной среде. Пинаться и пихаться могут дети любого воз­раста, хотя после младенчества эти действия теряют свой слу­чайный характер и становятся целенаправленными.

Отношение к объекту агрессии, одушевленному или нет, также имеет значение: по мере того как ребенок взрослеет, пред­полагается, что он начнет осознавать вред, наносимый своими агрессивными действиями, и соизмерять их².

' Краткое изложение этих взглядов приведено в книге Дерека фримана «Агрес­сия: инстинкт или симптом» (D. Freeman, «Aggression; Instinct or Symptom», 1968).

² В качестве примера в области клинической практики можно привести случай с девочкой трех лет, которая боролась со своим слишком диким, агрессивным характером. Однажды она вернулась из детского сада и с победным видом объявила о своем «хорошем» поведении в группе: «Не пихалась, не толкалась, не кусалась, только плевалась!»

106 Раздел II. Фантазии и агрессия

Таким образом, с развитием личности ребенка, появлени­ем способности двигаться и говорить его механизмы разряд­ки агрессии претерпевают важные изменения. Однако было бы ошибкой предположить, что процесс развития защитных сил, призванных обеспечивать уменьшение агрессии, являет­ся постоянным. Отнюдь не все создаваемые средства служат для защиты от агрессии. Разрыв в процессе создания защитных средств происходит где-то на рубеже раннего детства и отро­чества, когда агрессивные механизмы начинают развиваться по двум направлениям. Одно направлено на уменьшение агрессии посредством вербализации: физическая агрессия переводится в словесную. Отсюда удовольствие, которое дети более поздне­го возраста испытывают от употребления ругательств. Это пре­доставляет защиту от фиксации на анальной стадии и агрессии. («Грязные слова» вместо грязных действий и словесное оскор­бление — вместо физического.) Другое направление ведет в противоположную сторону. В ребенке растет недовольство тем, что он вынужден использовать определенные части тела в ка­честве исполнительных органов агрессии, растет желание осла­бить агрессивные стремления с помощью употребления в дет­стве игрушечного, а во взрослой жизни настоящего оружия:

ножа вместо зубов; палки или камня вместо рук и ног; огне­стрельного оружия, бомб и ядов вместо телесных выделений.

Эти изменения в развитии механизмов защиты от агрессии очень важны. Если мы примем утверждение, что «человек, ко­торый первым использовал оскорбление вместо физического действия, был основателем цивилизации» (Freud, 1893), тогда мы должны признать, что человек, который первым использо­вал какое-либо орудие вместо кулака, изобрел войну.

Некоторые доказательства той роли, которую играют части тела как орудия агрессии, были обнаружены в результате кли­нических исследований. У взрослых пациентов, посещавших сеансы психоанализа, были замечены слабые, рудиментарные мускульные импульсы, сопровождающие эмоциональные про­явления гнева, ненависти, ярости. Всякая агрессивная реакция подобного рода порождает раздражение, например, в ноге при мыслях о том, как человек наступает на своего врага; или в ру­ках при мыслях о том, как он его душит; или как щелкают зубы,

Толкование агрессии1 07

когда он как будто кусает жертву. Такого рода ощущения ин­дивидуальны, и в психоанализе они могут служить указанием на стадию детства, в которой агрессия достигла своей кульми­нации, а механизмы защиты еще не сформировались.

Клинические исследования агрессии

На собрании конгресса было высказано взаимное согласие по поводу необходимости провести более тщательные, беспри­страстные клинические исследования агрессии. Однако все высказывания в этом отношении носили скорее характер не­терпеливых просьб, чем конкретных практических рекоменда­ций. Ученым было предоставлено самим искать материал и сред­ства для проведения этих исследований.

Мои собственные предложения в этой области следующие.

Исследования агрессии в процессе аналитической терапии

Если мы предположим, что защитные механизмы, задейство­ванные при неврозе переноса (когда устремления либидо при­нимают ассоциативный характер), качественно такие же, как и при нормальном развитии, и только количественно завышены, много полезной информации может быть получено при прове­дении сеансов психоанализа.

Мы можем взглянуть сквозь призму симптома одержимос­ти, который явился результатом, к примеру, действий ребенка, когда он пытается загладить свою вину, стараясь «исправить» что-то, что он разрушил или повредил в момент, когда он вел себя плохо. Посредством ритуалов у ребенка вырабатывается стремление к постоянству как средству безопасности, что по­рождает его способность противостоять агрессивным желани­ям. В замедленном поведении ребенка, страдающего симптомом одержимости, проявляется его развившаяся способность поме­стить мысль между импульсом и действием, то есть «способ­ность досчитать до десяти, прежде чем дать волю гневу».

Когда мы анализируем школьную фобию, многое можно узнать о борьбе эго с враждебными желаниями, особенно с же­ланием смерти своей матери, что, кажется, является высшей

1 08 Раздел II. Фантазии и агрессия

точкой агрессии ребенка. У ребенкасо школьной фобией эта борьба соседствует с неспособностью расстаться с матерью — симптом, который увеличивает привязанность к той матери, какой она представлялась в дошкольном возрасте, при повы­шенной амбивалентности этих двух образов. Последнее явля­ется нормальной защитной реакцией на агрессию.

На самом деле почти все защитные механизмы, контроли­рующие агрессивные стремления, в ходе развития проявляют­ся в неврозах как патогенные элементы и могут быть изучены параллельно процессу аналитического лечения.

Аналитическое лечение вне сферы неврозов переноса так­же может быть чрезвычайно продуктивным для изучения аг­рессии. Здесь я в основном имею в виду резкие смены жела­ний — от убийства к самоубийству у одного и того же человека (Karl Mem-linger, 1938), что показывает направленность агрес­сии на себя самого или на определенный объект. Или подрост­ковое членовредительство и попытки самоубийства (Friedman et al., 1972), которые демонстрируют изменение направления агрессии с объекта на себя и на свое тело, как на источник зла*.

В связи с этим целесообразно заметить, что анализ детских симптомов, и не только в таких специфических случаях, откры­вает широкие возможности для клинического изучения агрес­сии, которое до сих пор не велось систематически.

Нет никаких сомнений, что анализ детских симптомов со­держит очень богатый материал для изучения агрессии. Воз­можно, это происходит из-за того, что на сеансах психоанализа не запрещены моторные действия как средство выражения аг-

' Хотя подобные происшествия крайне редки в раннем детстве, один такой слу­чаи имел место в Хэмпстедскоп клинике (наблюдал психоаналитик С. Л. Джон­сон). Мальчика четырех с половиной лет, которого привели в клинику как жи­водера, подозревали в попытках задушить своего маленького братишку. В про­цессе психоанализа выяснилось, что его агрессивные импульсы находились под давлением эго и сунерэго и чередовались с суицидальными, ведущими к несчастным случаям и телесным повреждениям. К примеру, после смены аг-рессианого поведения ребенок намеревался чаще всего убить себя: выпрыг­нуть из окна третьего этажа, выброситься в лестничный пролет и так далее.

Эти попытки самоубийства также применялись мальчиком для того, чтобы напугать и ci |роиоциров;|ть окружающих его людей. Наконец, таким скрытым путем часть его агрессии достигает своей первоначальной цели, то есть окру­жающего мира (Eissler, 1971).

Толкование агрессии109

рессии. Возможно, из-за того, что свободная атмосфера сеансов лучше освобождает механизмы защиты от агрессии, чем от сек­суальных желаний. Или из-за того, что для самого аналитика легче мириться с агрессивными атаками на него, чем с сексу­альными, поскольку в последнем случае он будет выглядеть скорее как соблазнитель.

Каким бы ни было правильное объяснение этого феномена, несомненным является то, что вопреки предыдущим ожидани­ям агрессия играет большую роль в детском психоанализе, чем секс, руководит изменениями в поведении ребенка-пациента и Порождает методологические вопросы, многие из которых до сих пор не разрешены.

Учитывая настоящее положение дел, мы можем много узнать об агрессии, особенно о чрезвычайно разнообразных мотивах и происхождениях агрессивного поведения, которые представле­ны различными внешними проявлениями. Дети на сеансах психоанализа могут быть сердитыми, агрессивными, дерзкими, отрицающими, атакующими по многим причинам. И только одна из них будет действительной разрядкой агрессивных фан­тазий и импульсов. Остальные выражают агрессивное поведе­ние, направляемое эго, то есть служащее целям защиты:

• как реакция на беспокойство и эффективное прикрытие этого беспокойства;

• как сопротивление эго против ослабления защитных меха­низмов;

• как сопротивление против вербализации предсознательно-го и бессознательного материала;

• как реакция суперэго на сознательное признание проявле­ний ид в сексуальной и агрессивной сфере;

• как отрицание какой-либо позитивной, либидозной привя­занности к психоаналитику;

• как защита от пассивно-фемининных стремлений («ярость импотента»).

Существует огромная разница в значении и понимании агрессивных проявлений, перечисленных выше, и, к примеру, агрессивных припадков живодера, упомянутых ранее, хотя с точки зрения феномена они одинаковы. Для детского психо-

110 Раздел II. Фантазии и агрессия

анализа важно разграничить подлинное выражение желания и агрессивное поведение, которое является реакцией на какой-либо внешний фактор, поскольку, среди всего прочего, это по­зволяет проводить четкое различие между агрессивным, испу­ганным, пассивным или чрезмерно защищающимся ребенком. Но преимущества изучения этого материала выходят за рамки поставленной цели. Знания, которые мы может приобрести в этой сфере, помогут прояснить многие вопросы, связанные с происхождением агрессии при нормальном и ненормальном развитии, а также и во взрослой жизни.

Изучение агрессии путем наблюдения за маленькими детьми

Это также заставляет обратиться к уже имеющимся исследо­ваниям агрессии в раннем детстве (Hoffer, 1950), обсуждение результатов которых можно продолжить. Здесь возможен ши­рокий диапазон, начиная от незначительных ушибов головы в течение определенного преходящего периода, что является по­чти нормальным, до постоянных побуждений биться головой, приводящих к ранам, от безобидного обкусывания ногтей и дерганья волос (которые могут быть расценены как эквивален­ты мастурбации) до жестокого и неуправляемого нанесения себе увечья с помощью укусов, как это бывает у дефективных и психотических детей.

Изучение агрессивности в игре

Матери и работники детских садов, которые наблюдают за иг­рающими детьми, имеют широкие возможности для осознания того, что конструктивные и деструктивные желания сосуще­ствуют. Например, ребенок получает одинаковое удовольствие, если он играет в кубики, ставя один на другой, пока не получит­ся высокая башня, и если он сломает постройку и разбросает кубики. Было бы ошибкой считать, что только первое он дела­ет в хорошем настроении, а второе — в раздражении, разочаро­вании и расстройстве. Напротив, ребенок чувствует радость, осуществляя любое из этих действий, в его сознании появля­ется одинаковая гордость от того, что он контролирует ситуа­цию и использует нужные умения.

Толкование агрессии111

Я думаю, мы будем правы, предположив, что удовольствие ребенка от строительства связано с либидо, а удовольствие от разрушения с агрессивностью. Создается впечатление, что оба вида удовольствия существуют «бок о бок», одновременно, или в быстро меняющейся последовательности, не вмешиваясь одно в другое, оба являясь производными от первичной тенденции.

Изучение агрессивности в социальном поведении детей, начинающих ходить

Одна из наиболее многообещающих сфер для наблюдения про­явлений ранней агрессивности — это возрастная группа детей, начинающих ходить, то есть детей на втором году жизни, когда в их поведении поочередно доминируют первичные или вто­ричные процессы функционирования, и, таким образом, эта стадия развития является более показательной, чем более по­здние стадии. В качестве примера мне хотелось бы привести два различных результата наблюдения.

1. Дети, начинающие ходить, нелегко поддаются управлению в группах, так как они исключительно агрессивны по от­ношению друг к другу. Чтобы получить игрушку, еду, кон­феты, внимание, преодолеть препятствие или вообще без каких-либо очевидных причин, они будут кусаться, цара­паться, дергать за волосы, бросаться чем попало, наносить сильные удары, бить ногами. Однако все это не является физической борьбой между враждебными партнерами,чтобывает с более старшими детьми. Мы можем наблюдать, как жертва нападения разражается слезами, бежит за защитой или беспомощно стоит, нуждаясь в спасении. Все это при­водит исследователя в недоумение, так как этот же самый, теперь атакуемый ребенок, сам незадолго до происходяще­го выступал в роли агрессора или выступит в ней вскоре после случившегося. То есть нельзя сказать, что он самнеобладает агрессивностью или средствами ее проявления.Онобладает и тем и другим, но не может применить их для са­мообороны.

2. Второй наблюдаемый феномен касается отношения малень­ких детей к боли, которую они причиняют. Фактически эти дети абсолютно не имеют понятия о результатах своих

112 Раздел II. Фантазии и агрессия

агрессивных действий, и со стороны взрослых необходима наглядность, чтобы продемонстрировать их детям. Среди большинства матерей детей, начинающих ходить, общеприз-нано, что ребенка надо «укусить самого» для того, чтобы он осознал ту боль, которую может принести укус. Работники детских садов обычно указывают обидчику на то, что его жертва плачет, раздражена, обозлена, испугана, у нее течет кровь, и так далее, что часто вызывает у обидчика удивле­ние и даже замешательство.

' Это, на мой взгляд, «сводит на нет» предположение о том, что нанесение боли — это основная цель агрессивного поступ­ка. Скорее нам придется заключить, что изначально первичным является сам агрессивный поступок, а его результат — вторич­ным. Однако такое заключение возвращает нас обратно к одно­му из нерешенных вопросов, поставленных в начале, насчет внутренней цели врожденной, первичной агрессивности.

Можно получить больше информации, если изучать детей второго года жизни систематически, а пока результаты наблю­дений, по общему признанию, являются фрагментарными. Од­нако президент конгресса еще с самого начала предупредил его членов о том, что им не следует ожидать всего и сразу.

Теория агрессии

Психоаналитическое исследование агрессивности имеет в ка­честве отправного пункта работу Фрейда «По ту сторону прин­ципа удовольствия» (1920). Эта публикация имела двойной эффект, с одной стороны, выдвинув на повестку дня ранее от­рицаемую тему агрессивности, а с другой стороны, затруднив ее клиническое изучение, так как поставила ее в центр теоре­тической дискуссии. Поскольку была затронута теория сти­мулов, теоретический мир, начиная с 1920 года, оставался рас­колотым на два лагеря, убеждения которых варьировались от полной и даже чрезмерной приверженности дуалистической теории Фрейда о стимулах до полного отрицания существова­ния инстинкта смерти и агрессивности, являющейся его про­явлением. В то время как часть, которая касалась секса, в тече­ние ряда лет использовалась в изучении пациентов, та часть,

Толкование агрессии113

которая касалась агрессивности, еще до своего подтверждения или опровержения, использовалась для обоснования или оспа-ривания одной из ведущих теоретических гипотез. В данной статье намеренно не предпринимаются такие попытки, она пред­полагает остаться чисто клинической.

Однако каждому отдельному аналитику, включая меня, даже если он не является теоретиком, приходится выбрать какую-либо точку зрения среди этих крайних позиций. В соответствую­щей аналитической литературе существует несколько рекомен­даций и предостережений в этом отношении, которые могут быть использованы в качестве руководства.

С моей точки зрения, наиболее полезные рекомендации содержатся в упомянутой выше статье Эйсслера «Инстинкт смерти, амбивалентность и нарциссизм» (1971), написанной с открыто признанной целью «оказания поддержки теории Фрей­да об инстинкте смерти». Подобно Шопенгауэру и Фрейду Эйсслер утверждает, что, как и рождение, смерть является наи­более важным событием в человеческой жизни и что любая стоящая психологическая теория нуждается в том, чтобы «опре­делить место смерти в своей общей структуре». Полностью полагаясь в своем предположении на теорию немецкого психо­лога Рудольфа Эренберга, Эйсслер, возможно, получает под­держку своих взглядов у поэта Райнера Марии Рильке, кото­рый расценивает стремление к смерти как одну из основных целей жизни или находит поддержку в результатах анализа детского поведения, поскольку обнаружено, что дети, страдаю­щие от невротического страха смерти, неизменно расценивают каждый шаг роста как пугающий шаг к смерти, которого не­обходимо избегать.

Однако даже базируясь на своей собственной концепции био­логических предпосылок, Эйсслер считает, что «пока не разра­ботаны правила, которые бы сказали нам о том, когда биоло­гия может быть с полным правом быть призвана на службу психологии». Он также расценивает необходимость избавле­ния от вторжения биологии такой же важной для психоана­лиза, как и опору на некоторые данные из биологии и культуры. В этой связи он обращается к своему исследованию амбивален­тности, психологическому феномену, который «предполагает

114 Раздел II. Фантазии и агрессия

присутствие противоположных инстинктов, но не полностью

объясняется их присутствием».

Мне интересно распространить вышеприведенную форму­лировку на сферу наших вопросов и проблем в клинической области. Многие из них исчезнут, если мы будем предупреди­тельны и согласимся признать существующие расхождения между клиническими фактами и биологическим объяснением вместо того, чтобы принудительно навязывать прямые причин­ные связи между двумя этими сферами. Тема «источника» аг-i рессии может служить в качестве примера. В дуалистической биологической теории-Фрейда никогда не подразумевалось, что жизненный инстинкт — это актуальный источник сексу­альных побуждений; было всегда признано, что этот источник является либо гормональным, либо анатомическим. Нет также необходимости, чтобы инстинкт смерти был фактическим ис­точником агрессии. В клинических терминах и то и другое име­ет свои материальные источники, известные или неизвестные, одновременно являющиеся тем, что можно назвать «реальны­ми представителями» вышеуказанных биологических сил с противоположными целями, присутствие которых они пред­полагают. Мы можем сказать в равной степени в отношении «цели», что, выражаясь в клинических терминах, то есть в ре­альности, как либидо, так и агрессивность преследуют свои собственные ограниченные земные цели и одновременно слу­жат более значительным биологическим целям жизни и смер­ти. Нет сомнений в том, что наша клиническая задача оказыва­ется более сложной благодаря тому факту, что ни либидо, ни агрессивность никогда не наблюдаются отдельно, то есть в чи­стом проявлении; за исключением многих патологических слу­чаев, они всегда объединены, но в целях изучения соответствую­щих им действий они должны быть разделены. Я считаю, что это справедливо как для биологии, так и для психологии: сек­суальные навыки не могут быть достигнуты без соответствую­щей примеси агрессивности; агрессивность не может быть ин­тегрирована в нормальную жизнь без примеси либидо; так же как на высшем уровне смерть не что иное, как прямое следствие жизни.

Связь агрессии и эмоционального развития: норма и патология115

Связь агрессии и эмоционального развития: норма и патология'

Роль инстинктов в формировании личности

Основные изменения, вызванные в детской психологии откры­тиями психоанализа, сводятся к пересмотру роли инстинктив­ных побуждений в человеческом развитии. В доаналитической психологии детство рассматривалось как более или менее спо­койный период поступательного роста и развития, в котором инстинктивные побуждения, если они и проявлялись, то игра­ли роль элементов; нарушающих равновесие. Аналитическая психология, напротив, приписывает врожденным инстинктам основную роль в формировании личности. Именно под воз­действием инстинктивных побуждений в психике появляются новые, так называемые эго-функции. Основная задача эго-функ-ций проявляется в попытке примирить потребность ребенка в удовольствии, являющуюся следствием инстинктивных по­буждений, с условиями окружающей среды. Когда внешние условия разрешают удовлетворение возникшего инстинктив­ного желания, эго просто играет роль помощника в достижении инстинктом своей цели. Когда потребности окружения про­тиворечат требованиям инстинкта, эго оказывается перед ди­леммой и должно найти решение. Оно может пренебречь тем, что происходит в окружающем мире (этот психический про­цесс мы называем отрицанием), или пренебречь требованиями внутреннего мира (этот психический процесс мы называем по­давлением). Эго может выбрать решение либо действовать, подчиняясь окружающей среде и противореча инстинктивным влечениям (родители называют такого ребенка «хорошим», по­слушным), либо подчиниться требованиям инстинктов напере­кор внешнему миру (оказавшись «плохим», капризным, не­послушным). Иногда эго приходится выбирать между требо­ваниями, исходящими от двух конкурирующих инстинктивных

' Текст дан по изданию: Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа Т. II. М., 1999. С. 357-363.

116 Раздел II. Фантазии и агрессия

побуждений, или между проявлениями своих инстинктов и сво­их же идеалов. Во всех этих случаях эго сталкивается с опасно­стями, такими, как болезненное внутреннее напряжение, угро­за телесного повреждения, страх наказания или потери любви окружающих, и реагирует на них возрастанием тревожности.

Бесконечная череда внутренних конфликтов оказывается постоянным стимулом к дальнейшему развитию психических функций и, в конце концов, определяет особенности формиро­вания личности ребенка. То, что мы называем формированием < характера, является, грубо говоря, множеством установок, обыч­но используемых индивидуальным эго для разрешения этих конфликтов: выбор тех инстинктивных побуждений, удовлет­ворению которых решено способствовать, и тех, которым необ­ходимо воспрепятствовать, и выбор методов, которые обеспе­чат защиту от угроз могущественного внешнего мира и не ме­нее' могущественного внутреннего.

Секс и агрессия как основные силы

Психоаналитическая теория группирует все инстинктивные по- • буждения вокруг двух основных: секса и агрессии. К сфере влия­ния первого относятся намерения, связанные с сохранением жизни, размножением и достижением общепризнанных жиз­ненных ценностей, к сфере влияния второй — противополож­ные цели: разрушение связей с окружающим миром и уничто­жение жизни.

Психоаналитическая теория сексуальности

Основной вклад, сделанный психоанализом в исследование сексуального инстинкта, — это открытие диффузных источни­ков сексуального возбуждения, которые существуют от рожде­ния в различных частях тела и дают толчок к развитию детской прегениталыюй сексуальности. В соответствии с происхожде­нием компонентов инстинкта (кожа, слизистые оболочки рта и ануса, пенис) мы различаем оральную, анальную и фалличе­скую сексуальную организацию детей, в каждой из которых источник удовольствия — либо непосредственно тело, либо контакт с объектом любви в окружающем мире. В норме, эти элементы инфантильной сексуальности, подвергшиеся транс-

Связь агрессии и эмоционального развития: норма и патология117

формациям под влиянием эго, оказываются некоторой негени-тальной составляющей генитальной сексуальности взрослого (поцелуи, прикосновения, взгляды); при отклонениях от нор­мы один из компонентов инстинкта может овладевать сексу­альной жизнью взрослого человека в форме так называемых извращений (фелляция, куннилингус, скопофилия, эксгиби­ционизм и т. д.).

Проявления инфантильной сексуальности, таким образом, не только существуют, но и выглядят извращенными по своей природе. Элемент извращенности затрудняет принятие ее как нормального, здорового, обычного и необходимого явления. Даже сейчас некоторые авторы, которые в других отношениях принимают принципы аналитической психологии, предлагают пути и средства воспитания, которые привели бы к уничто­жению тех или иных компонентов сексуальных побуждений (стремление к сосанию у грудных детей, анальные интересы ребенка более старшего возраста, фаллическую мастурбацию), как будто они оказываются нежелательными или ненормаль­ными явлениями или следствием неблагоприятных условий окружающей среды.

С другой стороны, доказательств существования и прояв­ления различных инстинктивных компонентов на протяже­нии последних 20-30 лет было собрано достаточно много. На­блюдения за маленькими детьми проводрыись во всем мире при различных внешних условиях (нормальных, счастливых, несчастливых обстоятельствах семейной жизни, жизни в груп­пе и т.д.).

Психоаналитическая теория агрессии

Конечно же, агрессивный характер детских сексуальных побуж­дений не остался незамеченным. Сперва эта особенность при­писывалась собственной природе детской сексуальности, позд­нее она стала рассматриваться как проявление другой группы инстинктов — деструктивных побуждений.

Агрессия, стремление к разрушению, их проявление и их развитие сейчас находятся в центре интересов динамической психологии. Это напоминает интерес к развитию сексуальных функций, наблюдавшийся в начале века.

118 Раздел II. Фантазии и агрессия

Агрессивные побуждения, направляемые ребенком против собственного тела

На самых ранних стадиях агрессивная энергия также должна находить выход в теле ребенка, подобно тому как сексуальная энергия (либидо) может проявляться в аутоэротических дей­ствиях. Примером служат действия, при которых дети бьются го­ловой, — самодсструктивный эквивалент аутоэротическому дей­ствию ритмичного покачивания. Дети бьются головой реже, чем .качаются, эта активность находится на грани нормального и ано­мального поведения и иногда может действительно стать причи­ной повреждений. То же верно по отношению к другим, более редко встречающимся самодеструктивным действиям: вырыва­нию собственных волос детьми грудного и младшего возраста.

В связи с этим сошлюсь на работу Хоффера «Рот, рука и эго-интеграция» (Hoffer «Mouth, hand and Ego-Integrftion», 1949a) и другие его работы в этой области (1950а, 1950в). Обсуждая слу­чай с психически нездоровой девочкой грудного возраста, кото­рая тяжело травмировала руки, кусая их, хотя еще не могла пере-жевыватьпищу, Хоффер (Hoffer, 1950а) иллюстрировал следую-щее положение: тогда как в течение первого года жизни сосание большого пальца или другой части руки является нормальным аутоэротическим проявлением, укусы как самодеструктивные действия ненормальны и проявляются только у детей с дефек­тами и психозами. Начиная с этой стадии существенным для нормального развития ребенка оказывается то, что агрессивные побуждения должны быть перенаправлены с тела самого ребен­ка на живые или неживые объекты окружающего мира.

На более поздней стадии агрессия вновь может проявлять­ся в самодеструктивной форме. Но теперь она включена в су-перэго и направлена против эго, а не против тела.

Агрессивные побуждения, направленные на окружающий мир

В отношениях ребенка с объектами окружающего мира эро­тические и деструктивные элементы так тесно связаны друг с другом, что трудно выделить в любой отдельно взятой реакции,

Связь агрессии и эмоционального развития: норма и патология119

что именно присутствует в ней от каждого из этих инстинктов. В каждой фазе прегенитального развития агрессивная энергия оказывается обязательным дополнением к сексуальным (либп-дозным) побуждениям. Знакомые нам картины поведения ре­бенка всегда включают в себя оба элемента. Мы находим есте­ственным, что первая эмоциональная привязанность грудного ребенка вначале к материнской груди, а затем к самой матери демонстрирует те же характерные качества агрессивной, нена­сытной жадности, которые мы замечаем и в его отношении к еде. На оральной стадии ребенок разрушает то, что присваивает (со­сет сухие предметы, пытается все поместить внутрь себя). На другом, анальном уровне слияние эротических и агрессивных тенденций очевидно даже для неопытного наблюдателя. Любой, кто имел дело с годовалыми детьми, замечал особо прилипчи­вую, собственническую, досаждающую, изнуряющую форму их любви к матерям, такие требовательные отношения, которые доводят практически до болезни многих молодых матерей. Мы знаем далее, что особая сексуальная назойливость детей приво­дит к разрушению всех неодушевленных предметов, на которые оказывается направленной; с любимыми игрушками обычно дурно обращаются; домашних животных приходится защищать от агрессии, которая неизменно совмещается с любовью, прояв­ляемой к ним их маленькими владельцами. Мы понимаем, что на прегенитальных стадиях это не ненависть, а агрессивная лю­бовь, стремящаяся разрушить свой объект.

На протяжении фаллической стадии развития сексуально­сти соотношение сексуальности и агрессивности уподобляет­ся тому, что существует у взрослых. Мальчики на этом уровне развития стремятся к доминированию и защищают своих ма­терей или другие объекты привязанности. Здесь агрессивные элементы связаны с эксгибиционистскнми тенденциями, со­путствующей целью оказывается привлечение и в результате подчинение объекта любви.

Важность количественного фактора

Связь сексуальных и агрессивных побуждений нормальна и ти­пична. Различия в количестве энергии, получаемой от каждои

120 Раздел II. Фантазии и агрессия

группы инстинктивных тенденций, создают большой разброс ин­дивидуальных различий. Большее количество агрессии на аналь­ной стадии создает картину садистского извращения; уменьше­ние вклада агрессии в поведение на фаллической стадии спо­собствует развитию женоподобности, потери маскулинных черт. Насколько мы знакомы с воспитанием детей, именно количе­ственные отклонения отвечают за различие между управляемы­ми и неуправляемыми, «хорошими» и «плохими» детьми. Боль-' шипство этих вариаций находятся в пределах нормы.