ЕСЛИ ДЖ ЖЕЛАЕТ, ОНА ЭТО ПОЛУЧИТ

Дженни всегда хвалили за превосходный почерк и Детальные, аккуратные копии лучших работ классических художников. Польза от умения рисовать и копировать состояла в том, что она могла легко подделывать записки, вроде сегодняшней, в которой от имени ее отца говорилось о «приеме у аллерголога». Показывая ее своей учительнице по математике мисс Хинкл, она старательно хлюпала носом. Сидевшая в конце класса Эллис заправила свои соломенные волосы за уши и сделала вид, что ее совершенно не интересует разговор учительницы и ученицы.

— В следующий раз выбирай для своих приемов время после школы, — наставляла мисс Хинкл. Затем она отмахнулась от Дженни: — А теперь брысь.

— Спасибо, — робко ответила Дженни. Пожилая мисс Хинкл относилась ко всем девочкам как к собственным внучкам, угощала их овсяным печеньем и яблоками в карамели и дарила открытки на Рождество. Дженни было неприятно пользоваться добротой старой учительницы, но на кону была ее карьера. А это очень важно!

Кастинг, о котором ей написала Серена, проходил в фотостудии на Западной Шестнадцатой улице. Группка блондинок — высоких, худых, с полными губами, курила у входа. Модели, подумала Дженни, пытаясь не выглядеть слишком перепуганной.

Она позвонила по домофону в студию на третьем этаже и вошла в темное помещение, напоминавшее какой-то склад. Дженни села в отделанный гофрированной сталью грузовой лифт и нажала кнопку третьего этажа.

— Привет. — Высокая женщина с острым подбородком в оригинальном белом кожаном берете, черных кожаных мини-шортахи белых замшевых сапогах до колен встретила Дженни, когда та вышла из лифта. — Ты потерялась?

Дженни подумала, что следовало сменить свою школьную форму на что-то другое, но теперь было уже поздно,

— Я на кастинг... — ответила она.

Дженни до сих пор не знала, что, собственно, означает слово «кастинг», но звучало оно однозначно круто.

— О-о-о, — женщина окинула ее взглядом. — Могу я посмотреть твое портфолио?

Дженни опустила глаза на свой ранец.

— Мое портфолио?

Женщина вновь осмотрела ее с ног до головы и указала на пустой стул между двумя скучающими моделями-блондинками.

— Садись: Я позову тебя, когда все будет готово.

Она зашла за белую ширму, за которой Дженни

различала вспышки камеры и двигающиеся тени. Внезапно какофония истерического смеха отразилась от жестяного потолка студии и заставила Дженни вздрогнуть.

Она посмотрела на сидящую с ней рядом девушку. Та жевала жвачку, а ее веки были полуприкрыты, словно она всю ночь не спала. Дженни отвернулась и попробовала придать своему лицу такое же крутое выражение, но ее зрачки постоянно закатывались вверх. Получалось что-то в духе «Ночи Живых Мертвецов», а не знающей себе цену скучающей модели. Из-за ширмы вышла женщина в берете.

— Ты, — показала она на Дженни.

Дженни покраснела и виновато посмотрела на девушек, пришедших paньше, а затем встала и последовала за ширму.

Стены в этой части студии были покрашены бедой краской, а пол был деревянным. В центре помещения стояла красная бархатная кушетка под старину, окруженная прожекторами и светоотражающими экранами.

— Снимай свитер и ложись, — сказал коренастый мужчина с козлиной бородкой, направляя на нее объектив огромного «Полароида».

Сердце Дженни грохотало от волнения, она поставила сумку и положила на нее свой кардиган. Затем присела на край бархатной кушетки, стесняясь того, что при свете прожекторов ее колени выглядят бледными и слишком выпуклыми.

— Лечь?

— На спину, — ответил фотограф, становясь на колени в нескольких шагах от нее.

Лечь на спину? Но это невозможно, не в этом лифчике всего лишь средней поддержки. Ее груди сейчас вывалятся из чашечек, и это будет выглядеть просто кошмарно.

Она подвинулась назад и опустилась на локти, приняв почти лежачую позу, при этом стараясь как можно сильнее выпятить грудь.

— Очень хорошо, — бормотал фотограф, бросая готовые снимки на пол и подбираясь все ближе к Дженни.

Ода сдвинула ноги, ей не хотелось, чтобы было видно ее белье.

— Какое лицо мне сделать? — застенчиво спросила она.

— Без разницы, — ответил фотограф и бросил на пол еще один снимок. — Просто держи спину ровнее, а грудь повыше.

Руки Дженни тряслись от напряжения, но она не обращала на это внимания. Кажется, фотографу она нравилась. Он вел себя с ней как с настоящей моделью.

— Хорошо. Готово, — наконец произнес фотограф, вставая с пола. — А как тебя зовут вообще?

— Дженнифер, — ответила Дженни. — Дженнифер Хамфри.

Мужчина кивнул женщине в берете, и та записала что-то в своем блокноте.

— Могу я посмотреть фото? — спросила Дженни, показав на устилавшие деревянный пол снимки. Они были покрыты черной пленкой, которую нужно снять, чтобы увидеть изображение.

— Извини, дорогуша, это все мое, — ответил фотограф, самодовольно улыбаясь. — Я хочу видеть тебя в следующее воскресенье. В десять утра. Понятно?

Дженни активно закивала в ответ и натянула свитер. Она все еще сомневалась, но, кажется, ее взяли как фотомодель!

По крайней мере, взяли ее часть.

— Так для чего был этот кастинг? — спросила Серена, когда они в тот же день встретились с Дженни в подшефной группе.— Просто я не смогла ничего узнать. Мои подруги-модели обычно об этом не спрашивают.

Дженни хлопнула себя рукой по рту.

— Я совершенно забыла спросить. Но было супер. Все обращались со мной так мило, вроде я — настоящая модель, и все такое.

— Здорово, только ты все-таки узнай, для чего эта съемка, — посоветовала Серена. -— Одна моя знакомая думала, что снимается в рекламе жвачки, а оказалось — прокладок. Думаю, она перепутала прокладки «Стейфри» и жвачку «Кэафри».

Дженни нахмурилась. Прокладки? Ей никто ничего не говорил про прокладки.

— И не позволяй стилисту одевать тебя в то, в чем тебе неудобно, — продолжала Серена. — Реклама Ле Бест — это супер, но е-мое, сарафан в феврале? Я потом болела три недели.

При этих словах остальные девятиклассницы подшефной группы вежливо хихикнули. Они обожали слушать рассказы Серены о модельном бизнесе, но дико завидовали Дженни и не хотели, чтобы у нее все было хорошо. Как это так, самая низкорослая девочка класса, с кучерявыми, скучными коричневыми волосами и этой нелепой огромной грудью теперь стала, типа, моделью? Это же бред!

— Спорим, что это для каталога лифчиков больших размеров, а она слишком тупа, чтобы понять это, — шепнула Вики Рейнерсон своим подругам Мери Голдберг и Кэсси Инвирт.

— А я думаю, что это для какой-нибудь чуши вроде апельсинового сока, — заверила Кэсси Дженни, пытаясь не рассмеяться при этом ей в лицо.

Эллис тоже завидовала, но изо всех сил старалась этого не показывать.

— А где Блер? — спросила она у Серены, пытаясь сменить тему.

Блер была еще одним лидером группы. Серена пожала плечами.

— Не знаю. Она сейчас вроде как злится на меня.

Мери, Кэсси и Викки толкнули друг друга под столом. Они обожали первыми узнавать о ссорах Серены и Блер.

— Я слышала, что Блер никуда не поступила. Отец отправляет ее во Францию сразу после выпуска, чтобы она работала на него.

Серена снова пожала плечами. Она знала, как появляются слухи и как быстро они разлетаются. Чем меньше она скажет, тем лучше.

— Кто его знает, куда она теперь подастся.

Дженни все еще обсасывала вопрос с прокладками.

Будет ли она на самом деле против, если съемка на следующей неделе окажется для какого-нибудь отстоя вроде замороженных обезжиренных ужинов или крема от прыщей? По крайней мере, это начало. Как еще она могла заявить о себе?

— Не сходи с ума, — прошипела ей Эллис, несмотря на то, что они не должны были разговаривать. С тех пор как они подружились два месяца назад, у Эллис открылась необъяснимая способность читать мысли Дженни.

А это раздражает.

Дженни глянула на Серену. Однажды известные фотографы сделали снимки неприличной части тела этой божественной красавицы, и этим изображением украсили автобусы и крыши такси по всему городу. Это превратило Серену в самую крутую девушку в целом городе, а может, и в целом мире! Реклама прокладок была тем же самым.

Ну да.