Неистовство девочек, грубость, родители чувствуют себя беспомощными, отсутствие направления

Информация о пациентах

Семья: Джеймс и Келли (родители), Джейн (10 лет), Кейт (12 лет) и Милли (14 лет).

Проблема: В семье правят девочки. Они грубые, злые, игнорируют родителей. Много крика и воплей.

Джеймс и Келли были трижды благословлены. У них три дочери: десятилетняя Джейн, двенадцатилетняя Кейт и четырнадцатилетняя Милли. Джеймс и Келли были трижды прокляты. У них три дочери: десятилетняя Джейн, двенадцатилетняя Кейт и четырнадцатилетняя Милли.

«После рождения третьей девочки мы решили, что больше не будем пытаться родить мальчика», – сказала Келли, когда мы разговаривали у нее в гостиной.

«О, здорово, – сказала Джейн с досадой, которой можно было ожидать от самой старшей сестры. Она закатила глаза, демонстрируя, какой невыносимой может быть. Мне сразу стало понятно, какие испытания выпали на долю ее родителей. – Так предполагалось, что я буду мальчиком? Отлично».

Кейт и Милли просто сидели в комнате, яростно строча эсэмэски на розовых мобильных телефонах и время от времени получая в ответ дин‑дон. Келли хотела заговорить, но потом просто посмотрела на меня и вздохнула так, как умеют только матери. Ей не нужно было ничего говорить. Я всё знал.

«Вообще‑то, – сказал Джеймс, – я хотел собаку, но у твоей сестры аллергия».

Джейн взглянула на отца и презрительно фыркнула. Я засмеялся и тут же решил, что Джеймс мне очень нравится. Он был словно 101‑я воздушно‑десантная дивизия при обороне Бастони во время Второй мировой войны – со всех сторон окруженный превосходящими силами противника, без снабжения, измотанный, но не теряющий чувства юмора.

«Итак, в чем у вас тут дело?» – спросил я родителей.

Келли рассказала, какие чудесные у нее малышки, просто прекрасные девочки – большую часть времени, ну, или иногда…

На самом деле, они вовсе не были такими. Слушая ее, я понял, что она просто замечательная мать. Это сразу становилось ясно. Но еще я понимал, что она мучается из‑за того, что творится в доме.

«Вы даже не представляете, – сказала она. – Иногда мне просто хочется собрать чемодан и уехать. Они вспыхивают из‑за любой мелочи, а потом вас словно засасывает в черную дыру. Соседи, наверное, думают, что мы режем девочек, такой иногда стоит в доме визг и крик».

Я улыбнулся: «Единственные люди, которые действительно знают, насколько вы выжили из ума, – это ваш супруг и ваши соседи».

«Точно», – ответила она.

Тем временем Кейт и Милли сидели и писали эсэмэски, так, словно это было так же естественно, как дышать. Они были блондинками с голубыми глазами, похожими на ангелочков. Просто воплощение девчачести, розовые и с рюшечками. Сама невинность.

«Милли, – сказал я, – ты старшая, верно?»

Она удостоила меня сдержанным, почти снисходительным взглядом и вернулась к эсэмэскам.

Интересно.

«Мне просто кое‑что интересно».

«Что?» – спросила она, не отрываясь от своего занятия.

«Ты не боишься, что у тебя палец будет как у русских штангисток?»

Она прекратила писать и бросила на меня презрительный взгляд: «Что?»

«О да, я такое уже видел. Ты пишешь столько эсэмэсок, что в конце концов твой большой палец станет как у огромных русских штангисток, которые сидят на стероидах. Знаешь, тех, что похожи на рестлеров?»

Она насупилась.

«У тебя будут такие славные накачанные большие пальцы. Боже, возможно, тебе даже придется брить их».

(Моя теория заключается в том, чтобы привлечь внимание. Обычно я оцениваю обстановку и говорю первое, что приходит в голову, – в данном случае по поводу непрекращающейся переписки, которая была ловким и незаметным способом сказать мне «отвали, придурок». Нужно было только немного надавить. А если говорить доброжелательно, они не поймут, смеяться или обижаться.)

Младшая сестра Милли, Кейт, похихикала над ней и стала следующей жертвой.

«Тебе не стоит смеяться, – сказал я Кейт. – Ты начала писать раньше нее, а значит, к тому времени, когда тебе будет столько же, сколько Милли сейчас, ты уже прославишься как девочка с громадными большими пальцами. „Кто эта девочка с громадными большими пальцами?“ – будут спрашивать люди, когда ты будешь проходить мимо. „Не знаю, но ты бы видел ее младшую сестру Джейн, которая начала писать эсэмэски в десять лет, и теперь вся правая сторона ее тела – одна огромная кнопконажимательная мышца. Ее приходится кормить из садового шланга – какая гадость“».

Стервозное презрение Джейн сместилось влево и нацелилось на меня.

«Так дела идут довольно плохо?» – спросил я Келли.

«Знаете, это похоже на пищевое бешенство акул[33]. Как только одна начинает есть – все сразу тут как тут».

«А вы что обо всем этом думаете?» – спросил я Джеймса.

Он пожал плечами, и это было классическое пожимание плечами отца, поставленного в тупик.

«Я не знаю, с чего всё начинается, и не знаю, как это остановить. Кейт может взять какой‑нибудь диск Милли, и Милли начинает кричать на Кейт. Потом в ссору ввязывается Джейн. Иногда это превращается в настоящий сумасшедший дом».

Я мог своими глазами убедиться, что жизнь в доме с тремя девочками‑подростками иногда похожа на сумасшедший дом.

«Вот, например, как‑то утром, – продолжал Джеймс, – я зашел на кухню, когда Милли ела тосты. Я могу поклясться, что сказал только, „доброе утро“, а она взяла банку варенья, бросила ее в раковину и выбежала прочь».

«Не было такого», – проворчала Милли, ее лицо залилось краской, а голос подсказывал, что на самом деле всё так и было.

Телефон Кейт вновь выдал дин‑дон – она получила еще одно сообщение из космоса и стала невозмутимо писать ответ, как будто разбить банку варенья вместо утреннего приветствия – совершенно обычное дело. По законам девчачьей вселенной это именно так.

«И что вы делаете, когда их поведение выходит за рамки? Как вы с этим справляетесь?»

Джеймс пожал плечами и посмотрел на жену, что точно соответствовало моим подозрениям о том, как всё устроено в этой семье. Келли совершенно беспомощно посмотрела на меня.

«Мы просто не знаем, что нам делать», – сказала она голосом человека, который чувствует, что битва уже проиграна.

А теперь я должен сказать, что Келли добилась очень больших успехов в бизнесе и карьере. Помимо воспитания трех девочек, она управляла собственной компанией, превосходной маленькой фирмой, где работало несколько человек. Но она не была отсутствующей мамой – Келли всегда была рядом, она усердно работала, но дочери всегда были для нее на первом месте. И всё же эту умную, успешную, энергичную женщину поставили в тупик собственные дети, а всё, что мог делать их отец, – пожимать плечами.

Дин‑дон сказал один маленький розовый телефон.

Дин‑дон вторил ему другой.