Часть II. Сновидение в городе 3 страница

Так как вы постоянно пытаетесь избежать чего-то, подавить или побороть что-то, путь шамана называют «путем воина». Либо вы ничего не подозревающая жертва другого человека или силы, либо вы пытаетесь совершить подвиг, собираетесь встретить неведомые силы, которые всегда были и будут сильнее вас. В то время как одни считают, что лучше отдохнуть, вместо того чтобы встречаться с этими силами, вышеупомянутый легендарный учитель объясняет, что они приходят независимо от того, готовы ли вы к встрече с ними, или нет. Вы должны столкнуться с ними, а затем поддаться, став диссоциированными, либо сделать их своими союзниками.

Путь шамана — это длящаяся всю жизнь борьба с неизвестным. Она полна напряжения, потому что вы постоянно сталкиваетесь со все новыми аспектами реальности, пусть и немного, но все же превышающими ваши непрерывно растущие возможности справиться с ними и сынтегрировать их. Давление обстоятельств и беспокойные сны, невыносимые физические страдания, острые кризисы во взаимоотношениях, вредные привычки, дискомфортное настроение, короче, жизнь в различных своих проявлениях подталкивает вас к тому, чтобы пробудиться и сражаться за нее. Жизнь представляется вам атакующим противником, возможно, потому, что вы отвергаете ее. На неприемлемое или неизвестное вы смотрите как на аспект реальности, существующий вне вас.

Вы думаете: «Я есть то-то, а не то-то. И никогда не буду тем-то». Вы считаете, что все сновидческое происходит из иной реальности. Когда вы открываетесь для новых сторон жизни, неизвестное становится более знакомым и оказывается тем, что стремится произойти в данный момент. Но с каждым внутренним озарением возникают новые и явно непостижимые ситуации, стимулируя вас или препятствуя вам. Вы постоянно пытаетесь определять судьбу, вместо того чтобы следовать ей.

Учитель-шаман воспринимает эти конфликтные аспекты судьбы не как противника, а как потенциального и, возможно, сильнейшего союзника. Суть неведомых сил заключается в том, что, являются ли они чудовищами или божествами, телесными проблемами или проблемами, связанными с внешним миром или взаимоотношениями, они подвигают вас расширить свою идентичность и принять их. Они — ковер-самолет, несущий к обновлению. Одна сторона ведущих вас сил может быть именована, другая же, о которой говорится в первой главе «Дао- дэ цзин», не поддается описанию.

Аналогично относятся к силе и австралийские аборигены. В одной истории человек говорит, что его отец сказал ему: «Смотри, мой мальчик. Там твое сновидение. Оно большое; ты никогда не должен позволить ему уйти... Что-то там есть, мы не знаем что, что-то... как двигатель, как сила, много силы; оно выполняет тяжелую работу: оно «подталкивает»3.

Учителя-аборигены стараются пробудить вас к силе неизвестного, к этому «что-то», моторной силы и тому факту, что она действует. И все же трудно объяснить ее настоящую природу. Во всех традициях основным способом работы с противостоящими силами является уважение к неведомой природе силы.

В то время как большинство психологических и духовных систем пытаются объяснить, откуда взялись ваши блоки и как их обойти, шаманы утверждают, что в них содержится «сила», только частично принадлежащая вам. В процессе обучения вы узнаете, что мир полон пугающих вещей; вы чувствуете себя бессильным, загнанным в угол страшными, непонятными силами. Вместо того чтобы бороться с ними или пытаться их объяснить, шаман сдается, пытаясь изменить то, чего не может понять разумом, переориентирует себя, адаптируется к направлению этих сил.

Средний человек, которого дон Хуан называет «фантомом», пытается удержать эти силы под контролем и отказывается понять собственную беспомощность. Этот фантом, ваше собственное наивное бессознательное, убеждает вас, что медицина излечит ваше тело, психология сделает рассудительнее, а доброжелательность спасет от проблем в отношениях с другими людьми, что молитва смягчит удар судьбы, а наука покорит Вселенную. Что бы ни случилось, вы цепляетесь за веру в то, что вам удастся избежать неведомого и найти решение своих проблем. Вы верите, что являетесь центром мира, принадлежащего вам.

Только минутный ужас и ощущение опасности выдают ваше бессилие. Мудрейшая часть вашей личности, ваш колдун, осознает, что жизнь — это нечто, лежащее за пределами вашего разума и вашего бренного тела. Не существует теории, способной объяснить все, и источники даже самых простых ваших импульсов, похоже, связаны с самой Вселенной. В свете сказанного ученик шамана хочет подружиться с неизвестным.

Он занимает такую позицию и стремится превратить каждый удар судьбы в своего союзника, в опыт собственных глубин и энергий, наделяющий силой и дающий прикосновение к великой тайне. В одной из первых бесед в «Путешествии в Икстлэн» дон Хуан предупреждает Кастанеду, что колдовство не поможет ему сделать жизнь лучше. Более того, превращение в воина блокирует вас, делает каждый ваш шаг труднее и опаснее, чем предыдущий.

В этом предупреждении говорится о внушающей трепет природе пути знания. Что бы ни вело к этому пути — психология, шаманизм или медитация, — оно не воспринимается как путь к миру и гармонии, так как этот путь может с тем же успехом повести в противоположном направлении. Повышенное осознавание сопряжено с великим открытием, и оно открывает вас для сил, заставляющих жить с ними, выражать и принимать их природу, как себя самого. Это, в свою очередь, снова и снова приводит вас к конфликту с собственной идентичностью и обществом.

Расслабление, покой, исцеление и блаженство являются промежуточными состояниями в познании собственной тотальности. Нам нужно новое слово, вбирающее в себя весь процесс открытий и приключений, ужасающую и внушающую трепет природу нашего мира. В то время как все нормальные люди хотят исцеления и любви, ученик шамана, кроме того, ищет неприятностей и единения с природой.

Человек, встреченный мною на конференции в Японии, интересовался западной психологией. Ему не давали покоя сны. Он буквально умолял меня помочь ему справиться с тем, что он называл своей «тенью». По его словам, тень являлась ему более чем в двухстах снах, приводя в ужас и требуя чего-то непонятного. Когда я попросил его показать мне свою тень, он упал в обморок, и, прежде чем я успел его подхватить, он вдруг подпрыгнул и начал наносить удары, как заправский мастер боевых искусств. Все, видевшие это, включая меня, были ошеломлены.

Пока мы боролись, я советовал ему глубже переживать борьбу и войти в переживание того, с кем он борется. В ответ он запыхтел и повел себя, как демон. «Мне нужны твои глаза, твое сердце, твой разум!» — кричал он, отождествившись со своей тенью, в то время как мы катались по земле. Он визжал, как бестелесный дух, и что-то вы­крикивал на абсолютно незнакомых мне языках. Во время короткого перерыва в жестокой схватке я предложил духу лучше показать себя.

Неожиданно человек зарыдал и рассказал мне, что его страдания начались несколько лет назад, когда он попытался с помощью хирургической операции устранить свое незначительное косоглазие. Тогда он не понимал, что за его внешностью стояла неведомая и необъяснимая сила (то, что он называл тенью) — демон, которого он теперь олицетворял. Когда эта сила не смогла более физически выражаться через глаза, она разгневалась.

Этот мужчина неожиданно понял, что за его физическим недостатком стояла неведомая сила, потенциальная духовная мощь, союзник. Он сказал, что знание двойника свяжет его с историей Японии, синтоизмом, дзенской свободой, собственной тотальностью. Этот человек был лакомым куском и для своего демона, и для мира нормальных людей.

Как видите, открытость для знаний делает колдуна уязвимее обычного человека: с одной стороны, окружающие боятся его, ненавидят его и завидуют ему, с другой — силы вокруг него становятся еще более опасными, если их игнорировать.

Этот человек оказался между ненавистью к самому себе и силой союзника, между своей внешностью и своими силами. Чересчур приблизившись к союзнику, он бы нарушил равновесие в мире; отдалившись от него слишком далеко, он бы погиб, став чрезмерно склонным к насилию. Его союзник использовал его косые глаза для самовыражения и разъярился после операции. У этого человека и в самом деле была своеобразная выразительная архаическая внешность. Его «тень» была сновидящим телом, впервые проявившимся через проблему с глазами.

Рано или поздно мы все оказываемся между двумя несовместимыми мирами: миром повседневной реальности и миром неведомой природы. Следовательно, личностный рост — это процесс, который может перенести только воин, то есть некто, борющийся и посредничающий между правящими социальными законами мира и силами неизвестного.

Но я забежал вперед. Прежде всего, вы должны понять, что, выбирая путь самопознания, нужно быть готовым встретиться лицом к лицу с такими проблемами, как судороги, депрессии, смерть, непонимание и гнев окружающих, так, как если бы все это было вашей потенциальной силой. Не называя прямо своих намерений, шаманы учат вас быть готовыми к тому, чтобы переносить удары судьбы, воспринимая кажущиеся первоначально неприемлемыми ощущения и следуя за ними.

Упражнения

1. Окиньте мысленным взором путь вашего саморазвития. Найдите элементы, общие для этого пути и шаманизма, такие, как начальное видение или «зов», первое и второе внимание, измененные состояния сознания, осознанные сновидения и т. д.

2. Что вы называете неведомыми силами на своем пути? Возникают ли они в виде болезней, снов, завистливых друзей, честолюбия? Дайте имя этим силам.

3. Идентифицируйте непередаваемые или явно непреодолимые силы, которые движут вами.

4. Представьте себе возможность того, что эти силы потенциально полезны для вас. Представьте, что вы обладаете ими, вместо того чтобы отрицать их.

5. Вообразите, где и как вы могли бы их использовать.

6. Представьте теперь, как бы вы жили между страхом перед этими силами и непониманием окружающих в случае, если бы сжились с этими силами более непосредственно.

Глава 4
Первые уроки

Вероятно, во время вашего первого шаманского урока вам скажут, что природа — великолепный союзник, учащий жизни. Просто прислушайтесь к ней. Неудивительно, что на одной из первых совместных прогулок дон Хуан загадочно говорит Кастанеде, что природа живет, растения живы и что все они способны чувствовать. В этот самый момент сильный порыв ветра шумит в колючем пустынном кустарнике вокруг них. Дон Хуан говорит, что ветер согласен с ним.

Шаманы обращаются с окружающей средой так, будто она заполнена знающими духами, согласными или несогласными с вашим путем. Наши африканские и австралийские целители использовали ее как проводника-гида, предугадывающего наши последующие шаги. На обоих континентах нам с женой приходилось часами и даже днями ждать «нужного времени». Эти люди объясняют, что опыты и идеи должны осуществляться в унисон с окружающей средой, они принадлежат миру вокруг нас.

Даос сказал бы, что шаманская сила происходит от дао. Физик мог бы объяснить, что нелокальная связь соединяет различные точки в мировом поле. Юнг назвал бы связь между ветром и мыслями дона Хуана синхронностью, связью между двумя, казалось бы, не имеющими друг к другу отношения событиями, кажущейся важной тому, кто их переживает. Шаманизм напоминает, что окружающая среда наделена собственным разумом и является частью вас.

Духовность аборигена основана на том, что растения чувствуют. Они наши братья и сестры. Один австралийский абориген рассказал нам о сознании земли и о том, что играть с ней нельзя: «Когда мне было шестнадцать лет, отец научил меня некоторым песням о земле... Однажды мы с ним отправились ловить рыбу. Я шел за ним, волоча за собой копье, и оно оставляло на земле длинную линию. Отец приказал мне прекратить это, заметив, что, ставя метку или копая землю без всякой причины, я нарушаю покой останков людей, лежащих в ней. Копать землю и оставлять на ней борозды можно только тогда, когда мы совершаем обряды или собираем пищу»1.

Аборигены считают, что сновидения, или сущности-предки, сотворили Землю; эти сущности живы и сновидят события, происходящие сейчас. Я разделяю феноменологический подход к переживаниям, согласно которому мы чувствуем, что окружающий нас мир сновидит и имеет собственный разум. Я называю этот чувственный или коммуникативный канал связи с окружающей средой «мировым каналом».

Каждый из нас имеет множество различных каналов восприятия и передачи информации. Мы имеем органы зрения и слуха, наше самоощущение основывается на чувствах, движениях, на восприятии других людей. У нас также есть мировой канал, связывающий нас с миром так, что это не может быть сведено до уровня физических процессов зрения и слуха. Индейцы хопи и по сей день считают, что мы связаны с растениями через верхнюю часть головы. Там, по их мнению, находится сенсорный аппарат мирового канала. Я считаю его не менее важным, чем наши остальные, сенсорные, каналы.

На другой прогулке дон Хуан утверждает, что в растениях нечего изучать, так как их невозможно понять интеллектуально. В этот момент рев низколетящего реактивного самолета пугает Кастанеду. Дон Хуан в восторге. Он использует этот случай, чтобы еще раз подчеркнуть, что мир согласен с ним.

Для нашего врожденного разума, нашего шаманского сердца, «мир» — это все, что есть на земле: листья, ветры, самолеты. Все в нашем мире является частью общего процесса. В нашем естественном уме нет никаких таинственных связей и синхронностей. Нет дикой природы. Все, что существует, — это часть нас. Мир не статичен. В космосе аборигенов душа не отделена от материи, внутреннее от внешнего. Как йог, открывающий, что он на самом деле является Атманом, или целым миром, абориген живет так, будто мир — и его партнер, и он сам.

Европейские ученые и философы еще в XVI веке предположили, что мир отделен от нас, что он — нечто внешнее. Алхимики, предшественники современной науки, верили, что составные части нашей личности должны быть «приготовлены» перед тем, как они вместе составят unus mundus, мистический «единый мир». В их модели трансформации, обсуждаемой Юнгом в его «Психологии и алхимии», различные элементы мира отделены друг от друга. Процесс преображения этих элементов называется opus magnus, «великое деяние».

Алхимический рецепт включения окружающего мира в свою психологию звучал примерно так: «Сначала объедините ваше духовное начало с интеллектуальным, соз­дайте unio mentalis, вид духовной гармонии, разрешая в себе возникающие конфликты. Затем соедините этот умственный процесс с телом, создавая caelum, дословно: «небо» или «небеса».

Я думаю, что алхимики интуитивно получали здесь нечто подобное работе с телом: вы должны чувствовать, что думаете, и выражать это движением. После стадии объединения интеллектуального и физического в заключительной фазе «великой работы» caelum соединяется с окружающим миром. Создается unus mundus, в котором все сосуществует как единое поле, как единый мир.

Unus mundus был духовно-психологической концепцией единого поля; это, вероятно, имел в виду Юнг в «Mysterium Conjuntionis», когда писал, что работа алхимиков соединила бы физику и психологию. По этой же причине алхимия могла бы стать весьма важной для будущей терапии. Оглядываясь сегодня на алхимические традиции и последовавшую за ними научную или посткартезианскую европейскую психологию, я думаю, что наши проблемы в физике, связанные с разделением психического и соматического, разума и материи, тела и окружающей среды, начались тогда, когда мы забыли о «едином мире» (unus mundus) алхимиков.

Мышление аборигенов строилось совершенно иначе: здесь природа и разум составляли единое целое. Для кочевников, живущих в тесном контакте с окружающей средой, быть единым с миром — это не просто теоретический или философский вопрос, а вопрос жизни и смерти. Если вы не едины с окружающим вас миром, вы можете заснуть не там, где надо, и стать жертвой хищников.

Туземцы страдают от бесчувственности современных индустриализированных наций, уничтожающих места силы для строительства суперавтострад, сжигающих леса, чтобы возводить дома, разбивающих парки на местах древних захоронений. Это деструктивное отношение к миру выражается не только в загрязнении воздуха и воды, но и в подавлении собственной природы. Люди не развивают второе внимание, воспринимающее землю живой и таинственной.

На мой взгляд, туземное мышление — это основа группового процесса. Группа самовыражается через индивидов, окружающую среду, и наоборот. В определенном смысле не существует индивидуальной или групповой работы: все, что вы делаете, заключается в процессуальной обработке естественных событий природы. Принятие или открытие духа окружающей среды в повседневной жизни означает взгляд на людей и среду, в которой они находятся, как на единую сущность. Если, например, я задаю вопрос одному из членов семьи или группы, было бы неверно ожидать ответ именно от того, кому этот вопрос адресован. Ответ может прийти откуда угодно, может заговорить кто-либо другой, или мир проявит себя каким-то иным способом. Конечно, бывают моменты, когда каждый должен говорить за себя, но нужно быть осторожным и не цепляться за однобокую парадигму, утверждающую, что индивидуальность заключена только в вашем собственном теле. Вы должны учитывать возможность того, что каждый из нас — это канал мира, так же как мир — это канал для каждого из нас.

Бывает так, что вы одни на природе и чувствуете единение с миром вокруг вас, воспринимаете его как часть своего тела или как партнера, сообщающего о согласии или несогласии, удовольствии или стрессе. Это чувство необходимо, если вы добываете пропитание охотой или рыболовством. Но то, как аборигены общаются с окружающим миром, — больше, чем просто способ выживания. Это основа их духовных традиций и неотъемлемая часть их психологии. Слышать голос природы — важный способ самозащиты и путь к знаниям.

Я помню, как мы проводили семинар с коренными североамериканскими шаманами, моими друзьями с Северо-Западного тихоокеанского побережья Канады. Я часто начинаю свои семинары со знакомства с их участниками, но на сей раз, поскольку начало проходило около реки в Центральном Орегоне, мои друзья совершили огненный ритуал, посвященный духам природы. Так как духи не могли явиться в первый день, вечером второго дня им были предложены блюда с едой и стаканы пива, и шаманы общались с ними. После того как костер догорел, они объяснили, что духи, скорее всего, были недавно умершими коренным североамериканцем и белым человеком. Эта информация совпала с описанием двух людей, умерших в этих местах, о чем мы узнали позже. Шаманы сказали, что причиной беспокойного сна некоторых участников в первую ночь явилось то, что не был совершен огненный ритуал в честь духов природы. Во всяком случае, после ритуала духи дали всем выспаться лучше, чем в первую ночь.

Личная история

Когда мир говорит с вами, невозможно сказать, он ли что-то делает с вами, или вы с ним. Вы можете воспринимать себя как существо, порождающее одни события и воспринимающее другие, но никогда не знаете, посылаете ли вы сообщения и получаете ответы или мир спрашивает вас, и вы отвечаете ему.

Эта неотъемлемая симметрия сообщений, или инвариантность, означает невозможность предпосылки, что вы — центр Вселенной, стимулирующий появление чего-то или создающий что-то. Вы — аспект мира. Этот радикальный сдвиг в самоотождествлении от центральной фигуры до участника и есть цель мистических и духовных традиций.

Если вы позволите себе переживать весь окружающий мир, то восприятие себя как части Вселенной породит кризис самоопределения. И все-таки синхронностей, хотя они и вызывают кратковременный шок, недостаточно, чтобы вытащить такого ученика, как, например, вы или я, из его эгоцентричного мира. Нам может потребоваться еще один урок.

Буддийские учения, шаманские ритуалы и просто процесс старения предполагают скорое исчезновение вашей персональной идентичности. Личная история является вашей идентичностью, вашей ролью в данном сообществе и мире. Вы мужчина, женщина, мать, отец, жена, муж, партнер, студент, механик, учитель; протестант, католик, иудей, исповедующий ислам, буддист; африканец, американец, европеец, австралиец, японец, индеец и т. д. Вы отождествляетесь со своими былыми и теперешними стремлениями, талантами и проблемами.

Вы должны стереть свою личную историю, в противном случае вы полностью будете зависеть от того, что думают о вас окружающие. Ваша идентичность ограничивает вас, загоняя в рамки отведенной вам социальной роли или того, в чем нуждается ваше общество. Мысли других людей о вас имеют власть над вами. Если вы коренной американец и поступаете учиться в университет, ваши братья и сестры могут стать подозрительными к вашему новому устремлению. Если вы домохозяйка и начинаете учиться, домочадцы могут на вас обидеться. Если вы министр и говорите о Боге, как об окружающей среде, у вас могут возникнуть неприятности с современной церковью. Если вы женщина и решили не вступать в брак, ваша семья может от вас отвернуться. Если вы гомосексуалист или лесбиянка, мир может отвергнуть вас. Ваш мир проецирует свои дары и проблемы на вашу идентичность и этим отнимает у вас свободу быть тем, кто вы есть. Тем не менее вы, сознательно или несознательно, различными способами отчуждаетесь от своей личной истории. Измененные состояния сознания, такие, как гнев или экстаз, могут нарушить вашу идентичность. Влюбляясь в кого-то не из вашего круга, вы вступаете в конфликт с тем, кем были. Ваша личная история подвергается встряске, если вы исследуете запретные темы, находитесь при смерти или заболеваете, если ваш спутник или спутница умирает или покидает вас, когда ваши дети вырастают.

Вы или отстраняетесь от своей истории, или начинаете опасаться, что смерть или увечье сделают это за вас. Жизнь состоит из постоянного страха и удовольствия стать новым человеком без истории. Я узнал, изучая детские сны, что стирание личной истории — ключевой урок, преподанный каждому с рождения. Ваши наиболее ранние воспоминания или сны часто включают в себя драматический конфликт и угрозу вашему «я»; за вами охотятся демоны, ведьмы и чудовища.

Если сильные союзники появляются в ваших ранних снах в роли антагонистов, то ваш личный миф состоит в том, чтобы противостоять союзнику, согласны вы с таким столкновением или нет. В течение жизни ваши мифические противники принимают самые различные обличья до тех пор, пока вы не измените способ самоопределения. В некоторые периоды вашей жизни натиск ослабевает, но затем возвращается, подталкивая вас к стиранию личной истории.

Вы будто бы живете и умираете много раз. Иногда кажется, что вы должны выучить один, главный урок — научиться отбрасывать всевозможные жесткие структуры «я». Даосы и буддисты кратко формулируют это так: все преходяще. Вместо того чтобы понять это, вы ждете каких-то идеальных времен, когда освободитесь от необходимости сражаться со своими снами, верите, что, победив все свои проблемы, станете свободными. Вас привлекают легенды, в которых жизнь героя зависит от исхода драматического сражения между ним самим и пришельцем извне.

Вы решаете измениться в одном направлении или принимаете программу, изменяющую вас, подчиняя одну идентичность другой или смешивая обе. Вы даже пробуете заменить свою старую идентичность чем-то новым и полезным. Но жизнь остается беспорядочной, вас по-прежнему одолевают хронические заболевания и конфликты с окружающими.

Наконец, наступает период, когда, чем больше вы меняетесь, тем сильнее чувствуете сложность всего происходящего. Но изменения идентичностей, даже освобождения от старых запретов, недостаточно. Процесс создания и отбрасывания личной истории приводит к открытию того, что вы не то и не другое, а осознавание всего.

Шаманские ритуалы расчленения или посвящения отражают этот пиковый опыт2. В них ученик или претендент встречает невероятные силы — свирепых демонов — и переносит невообразимую пытку, когда (в видении) его тело растерзывается на части. Символизм извлеченных из тела, а затем возвращенных на место внутренностей отражает ощущения, которые многие претерпевают в течение десяти и даже двадцати лет. Хронические заболевания, чувство разрывания на части враждебными силами, переживания на грани смерти часто имеют своей целью очищение вас от собственного «я» и заполнение вас ничем или чистой сутью. В течение таких тяжелых периодов вы принуждены разобрать самого себя на кусочки, избавиться от привычки постоянно думать о себе, как об одном человеке с одной задачей. Или вы станете текучим, или природа по-своему сотрет вас.

Я вспоминаю об одной своей пациентке, медитировавшей и работавшей над внутренним диалогом. Видения и телесные ощущения нарастали как часть ее ментального потока. Затем вдруг раздался какой-то голос и сказал, что она потеряет ребенка, которого она носила в это время. Женщина была в глубоком шоке, так как впервые забеременела в сорокалетнем возрасте и теперь была на восьмом месяце.

Вся в слезах, она сказала, что стать матерью — это ее самое заветное желание. Появись на свет ребенок — ничего бы больше не желала в этой жизни. Что я мог предложить? «Выясни, кто стоит за этим голосом», — сказал я.

Она заглянула в себя и ответила, что голос принадлежал Богу. «Он сказал, чтобы я перестала идентифицироваться с матерью и стала ученицей, иначе он убьет меня», — сообщила она. Она решила немедленно вернуться к своим занятиям медитацией. Несколько недель спустя ее ребенок родился совершенно здоровым, но, не прожив и трех дней, умер в роддоме из-за несчастного случая. Моя пациентка была готова к этой трагедии настолько, насколько к ней можно быть готовым. Она отбросила свою личную историю себя как матери так хладнокровно, как только могла, и жила в соответствии с новым направлением в ее судьбе. Бог уничтожил ее ребенка, но прежде она уничтожила себя.

Искоренение личной истории обычно влечет за собой ужасную боль. Годы невыносимых страданий предшествуют трансформации, предзнаменованной смертью. Вы тратите массу времени, борясь с судьбой. Она всегда предстает такой изменчивой, угрожающей вам симптомами и трудностями, превосходящими ваши способности к их решению.

Одной из самых удивительных черт африканских целителей, с которыми нам с Эми доводилось встречаться, была их отстраненность от собственной личной истории. Несмотря на то что мы белые, они благословили нас, как африканцев, после ритуала обмена нашей одежды на одежду экваториальной Африки. Мы осознали, что именно дань уважения традиции в сочетании с отстраненностью от нее была столь целительна.

Дон Хуан тоже, в отличие от многих коренных американских ясновидцев, был отстранен от его собственной истории, даже от своего сообщества. Мы знаем из последних книг Кастанеды, что дон Хуан несколько раз был близок к смерти. Однажды его даже преждевременно похоронили. С годами он сознательно удалил свою личную историю, порвал со своим прошлым и открыл сердце для мира вокруг себя. Он перерос односторонность идентификации с ролью коренного жителя Америки, ненавидящего евро-американских завоевателей. Он любил культурное наследие своего народа, но извлек из него суть и перерос его, отпустив от себя ненависть к врагам. Он осознал, что его родители трагически погибли потому, что не могли отпустить от себя жажду мести мексиканским угнетателям. Он сказал, что они жили и умерли, как американские индейцы, не понимая, прежде всего, что жизнь слишком коротка, чтобы иметь только одну идентичность.

Смерть как советчик

Бывают моменты, когда вы хотите умереть, и однажды все мы умрем. Отделение от прежней идентичности, системы или устоявшихся отношений подобно смерти. Только после завершения одного из таких отделений я осознаю, что умер. Поскольку я такой упрямый, убить меня нелегко, я умираю болезненно и бессознательно. Позже я рефлексирую и понимаю, что произошло, как дух умершего, покидающий тело и только потом осознающий, что с ним случилось.

Существуют более легкие методы. Фантазии о смерти сотрут вашу личную историю, если вы дадите им такую возможность, с помощью того, как вы работаете, чего от себя ожидаете, с помощью установившегося неменяющегося характера ваших отношений с другими. В соответствии с буддистским ритуалом вы должны медитировать над своей смертью каждый день. Многие учителя соглашаются, что смерть — ваш единственный мудрый советчик.

Если бы не страх смерти, вам, может быть, так бы никогда и не хватило смелости перешагнуть через обстоятельства, созданные историей. Используя же смерть в качестве советчика, вы вспоминаете, что больше не можете откладывать отстранение от себя и от своей кажущейся значительности или незначительности.

Возьмите мою недавно умершую пациентку. Когда она впервые пришла ко мне, она умирала от рака, туморы уже начинали мешать дыханию. Она хотела увидеть меня, так как была до смерти напугана. Я спросил, есть ли что-то, что она хотела бы еще сделать в жизни, и побудил ее по­следовать самому сильному желанию. Она немедленно ответила, что мечтой всей ее жизни было съездить летом в Финляндию.

«Вперед! — сказал я. — Отправляйтесь в Финляндию». «Нет, что вы! — ответила она. — Я не могу этого сделать. У моего мужа нет сейчас времени. Он должен работать». Наша беседа происходила в мае. Вместо того чтобы взять отпуск и поехать в Финляндию, ее муж дождался июля, когда пришло время его отпуска... чтобы похоронить жену. Смерть мало значила для этой женщины. На первом месте было все остальное: работа мужа, дети, дом. Она прожила свою жизнь, откладывая то, что было для нее наиболее важно, лишь бы только поддерживать личную историю домохозяйки. Она могла использовать свою смерть в качестве мудрого союзника, если бы была готова воспринять болезнь, как силу, заставляющую избавиться от собственной идентичности. Вместо этого болезнь уничтожила ее.