Глава 38. Только из душа, в свежей одежде, с закрепленными по местам пистолетами и ножами, я была готова к встрече с золотыми вертиграми

Только из душа, в свежей одежде, с закрепленными по местам пистолетами и ножами, я была готова к встрече с золотыми вертиграми. Или настолько готова, насколько было возможно, потому что, честно говоря, я до сих пор не хотела с ними встречаться. В моей жизни и так было достаточно мужчин. Еще больше я не хотела. Я действительно не была моногамной, но можно просто не быть моногамной, а можно иметь такое количество мужчин в своей жизни, что уже не сможешь поступать справедливо по отношению к каждому из них. Я и так почти дошла до последнего варианта, или приблизилась к нему, и теперь мы собирались добавить еще. Как по мне, так это было не очень хорошей идеей.

Натаниэль налил мне воды из кулера возле раздевалки, но также настоял на том, чтобы мы задержались на кухне, и он смог сделать мне протеиновый коктейль. Коктейли позволяли восполнить те вещества, которые терялись во время интенсивной тренировки, но интересно, что если вам этот шейк был не нужен, он казался неприятным на вкус, но если же ваше тело в нем нуждалось, то шоколад имел вкус шоколада. Сегодня коктейль на вкус был просто замечательным.

Я присела за маленький кухонный столик, в то время как Натаниэль и Никки делали шейки для всех нас, включая Стивена и Грегори. Дино оделся и пошел вместе с нами, оставив Фредо попрактиковаться на ножах с другими охранниками. Фредо был нашим учителем по коротким ножам. Искусству обращения с мечами обучали Нечестивец и Истина. Обучение работе с мечами не являлось обязательным для охранников-оборотней, но было обязательным для вампиров, потому что все еще существовала возможность быть вызванным на старомодный поединок. Кроме того, Фредо был прав, большинство людей боялись ножей, а меч — это просто чертовски большой нож. Однажды Истина сказал мне, что единственная вещь, которой люди боятся больше, чем меча, — это топор. Он фактически предложил научить охранников обращаться с топором, но для регулярных занятий не хватало желающих.

Я сидела, и пила свой шейк, и ни о чем не думала. В моей голове словно бы звенела пустота. Это напомнило мне о том месте внутри моей головы, в которое я уходила, когда убивала. И говорило о том, что со мной по-прежнему было что-то не так. Я была в тепле, вымытая и разогретая, и немного ослабевшая от тяжелой боксерской груши, но со мной не все было в порядке. Я чувствовала себя лучше, но это было не одно и то же. Я хваталась за какую-то мысль, а потом бросала ее. Я имела обыкновение задерживаться на подобных мыслях, словно прячешь грязную одежду под кроватью, но сейчас я просто позволила мыслям течь свободно. Я не судила и не беспокоилась, я просто позволяла мыслям возникать и растворяться.

Зазвонил мой телефон. Я знала, что это был мой телефон, потому что он вибрировал у меня в заднем кармане, но он играл "Cat Scratch Fever" Теда Наджента. Когда я раскрыла телефон, оказалось, что это Мика.

— Привет, Мика, — сказала я.

— Тебе лучше?

Это был простой вопрос.

— Да, лучше.

— Натаниэль сказал нам, что ты закончила тренироваться. Жаль, что я пропустил тренировку.

— Ты был занят покупкой вертигров, — сказала я, и мой голос прозвучал до того бесстрастно, что мое намерение пошутить провалилось.

— Мы сузили круг, — произнес он.

— Насколько? — спросила я, хотя, на самом деле, мне было до лампочки.

— До трех.

— Одна из них девушка? — уточнила я.

— Да, ты не против?

Я пожала плечами, забыв, что он не может меня видеть, а затем ответила:

— Это справедливо, и Бог свидетель, у нас достаточно мужчин.

— Хорошо, мы сейчас в гостиной. Когда ты сможешь подойти?

— Сейчас выпьем по протеиновому коктейлю на кухне и будем там.

— Кажется, ты не очень беспокоишься, Анита.

— Нет. Совсем нет.

— Но ты должна что-то чувствовать по этому поводу. Мы выбираем, кого из них оставить.

— Мы оставляем их всех здесь, в цирке, для их собственной безопасности. Вы просто выбираете того, с кем мы собираемся попробовать переспать, — заметила я.

— Обычно тебя это злит или смущает, но на этот раз я ничего не чувствую.

— Прямо сейчас чувствовать нечего, — ответила я.

— Из полиции Атланты перезванивали? — спросил он.

— Пока еще нет.

— Мы тебя ждем.

— Мы скоро будем.

— Ты и Натаниэль?

— И Дино, и Никки, — уточнила я.

— Анита, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — отозвалась я, но даже эти слова прозвучали сухо. Я ощущала себя так, словно во мне что-то умерло. Ушло нечто, что позволяло мне чувствовать.

Мы разъединились, но через несколько минут та же песня заиграла на телефоне Натаниэля, и так как на моем телефоне поставил мелодию он, я почти не сомневалась, что ему звонит Мика, чтобы проверить, как там я. Когда-то давным-давно это бы меня взбесило, но теперь у меня были другие проблемы. Может быть, несколько иные, чем обычно, но подобное настроение не помогло бы мне одержать верх над вертиграми. Хотя, честно говоря, весь мой вид выражал сплошное нежелание производить на кого-либо впечатление.

Натаниэль пошел на выход из кухни, что-то тихо говоря в трубку, но меня это опять-таки совсем не волновало.

Трубочка в шоколадном шейке уперлась в дно, и я с шумом втянула остаток. Я подошла к раковине, открутила крышку и стала мыть чашку. Мы обнаружили, что если оставить напиток в завинчивающейся чашке, которая предназначалась для взбивания, ее уже невозможно было отчистить. Остатки белкового порошка засыхали в трещинах и щелях, и после этого ее можно было только выбросить. Я помыла ее, а затем положила на сушилку рядом с раковиной. Движения были автоматическими, но это позволило мне почувствовать, что мои руки по-прежнему немного дрожат от попыток расквасить тяжелую грушу. Мне следовало бы радоваться тому, что я превзошла Ареса в работе с грушей. Мне следовало быть взволнованной своим личным рекордом на беговой трассе, но я ничего не чувствовала. Я не была ни недовольной, ни счастливой.

— Я помою, — предложил Натаниэль.

— Уже помыла, — отозвалась я.

Он коснулся моей руки, потом развернул меня, заставляя взглянуть на него.

— Анита, что ты хочешь делать?

Я моргнула.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Что заставит тебя почувствовать себя лучше? — Натаниэль склонился над раковиной, в своих черных джинсах и черной футболке он отлично выглядел.

Я поняла, что, начиная с обуви и заканчивая одеждой, мы оба выглядели так, словно одевались из одного и того же шкафа. Мы совпадали. Вероятно, это он выбирал для меня одежду сегодня, так что нечему было удивляться. Я посмотрела вниз на рубашку и поняла, что у нее было глубокое декольте, не такое большое, как у некоторых из моих вещей, но достаточное для того, чтобы спереди открывался отличный вид на мое добро цвета сливок. В тот момент, когда я поняла, что я действительно не заметила, в чем проходила весь день, это меня немного напугало.

— У меня шок? — поинтересовалась я.

Он накрыл своей рукой мою руку, которой я держалась за раковину.

— Я не уверен, но думаю, что ты страдаешь оттого, что тебе пришлось… убить Хейвена. — Он обнял меня, притянув к себе.

Я продолжала держаться за раковину, окаменев в его объятиях.

Он положил свою голову мне на макушку.

— Анита, пожалуйста, поговори со мной.

Я отпустила раковину и обняла его за талию. Я держалась за него и не знала, что сказать. Потому сказала правду:

— Я не знаю, что сказать.

— Скажи, что ты чувствуешь.

— Я ничего не чувствую.

Он сжал меня крепче, целуя мои волосы, прижимая меня к себе.

— Он должен был умереть, Анита.

— Я знаю.

— Но ты не обязана была этого делать. Это мог сделать любой из охранников.

Я отодвинулась от него, чтобы он выпустил меня из своих объятий. Затем попятилась, качая головой.

— Нет, я должна была это сделать. Это была моя вина. Я думала, что приручила его. Я думала, что все будет хорошо, и ошиблась. Я так ошиблась, Натаниэль, так ошиблась!

— Он не желал делиться, — сказал Натаниэль.

— Не только это, и ты это знаешь. Признаки были налицо. Он напал на тебя и Мику и разозлился из-за того, что я помогла вам выиграть бой. Он всегда хотел, чтобы я сделала его первым в моей постели, если не в моем сердце.

— Ты объяснила ему, что этого никогда не будет, — возразил Натаниэль.

— Знаю. И я не лгала ему. Так как же мы, в конце концов, дошли до того, что он попытался убить тебя и Тревиса, и убил Ноэля? Как мы дошли до того, что Хейвен мертв? Как я могла позволить всему настолько выйти из-под контроля, Натаниэль?

— Ты не заставляла Хейвена делать все это, — сказал он.

— Но предполагалось, что я что-то вроде супер-доминанта для всех оборотней, а я только что провалила дело со львами. Как я могу взять еще каких-то вер-кого-то? Когда я не могу справиться с теми, кто у нас уже есть. Как я могу взять кого-то еще, когда не знаю, что пошло не так со львами?

— Хейвен — вот что пошло не так, — сказал Никки.

Я посмотрела на него.

— Всего пару часов назад ты мне сказал, что если бы я позволила тебе с ним драться, ты бы его убил, и Ноэль был бы жив, и Натаниэль не был бы ранен.

— Я этого не говорил, — пробурчал Никки.

— Ты сказал, что я чувствовала себя виноватой из-за того, что поимела твои мозги, и что из-за этого я не позволила тебе выяснить все до конца с Хейвеном, или что-то подобное.

— Но мне не обязательно было бы бороться с Хейвеном. Если бы он организовал свой прайд как следует, у меня просто было бы больше мышц, чем у него, но он позволил своим личным чувствам помешать ему быть хорошим Рексом. Он позволил своей навязчивой идее насчет тебя разрушить все остальное.

— Ну и дела, Никки, мне сразу стало намного лучше.

Он вздохнул, хмурясь.

— Я не это имею в виду. Я имею в виду, что Хейвен не был хорошим Рексом, и ты это знаешь. Тот факт, что он пытался забить Ноэля и Тревиса до смерти за секс с тобой, хотя секса не было, говорит о том, что он позволил своим чувствам ослепить себя.

— У меня не было секса с ними, по крайней мере, не до прошлой ночи. Я до сих пор не помню всего, что было вчера ночью, но знаю, что что-то сделала с Ноэлем.

— Сильный оборотень может сказать, когда кто-то лжет, Анита. Мы можем это унюхать, ощутить, как ускоряется пульс, вроде пушистого детектора лжи.

— Я знаю, — отозвалась я.

— Но Хейвен не сумел понять, что Тревис и Ноэль говорят правду о том, что не спят с тобой.

Я посмотрела на Никки.

— Повтори.

— Хейвен был сильным верльвом. Он должен был знать, что Тревис и Ноэль говорят правду, Анита.

— Да, — согласилась я, — должен. Почему же он этого не понял?

— Он позволил своим эмоциям подавить то, что он обонял, или чувствовал, — объяснил Никки, и среди оборотней это звучало как оскорбление. Сказать, что кто-то не мог почуять запах, или заблудился в трех соснах, означало, по существу, в человеческом эквиваленте, что он отказывается видеть истину.

Грегори добавил:

— Некоторые мужчины не хотят верить в то, что их просто не хотят. Если они хотят женщину достаточно сильно, а она их не хочет, тогда они пытаются обвинить другого мужчину.

Произнеся эти мудрые слова, он сделал еще один глоток протеинового коктейля. Близнецы вместе потягивали свои коктейли, выглядя, как реклама для секс-шопа.

— Пока есть другой мужчина, который тебя увел, — сказал Никки, — тогда не приходится оглядываться на себя.

— И это не значит, что с ним что-то не так, — сказал Стивен из-за стола, — Это означает, что ты предпочитаешь другого мужчину, а не то, что с ним что-то не так.

— Я могла бы согласиться, если бы он решил бороться с Никки, но почему Тревис и Ноэль?

— Он знал, что я надеру ему задницу.

Я посмотрела на Никки.

— Думаю, я бы надрал, но, более того, Хейвен тоже так думал.

— Я запретила тебе с ним бороться, — возразила я.

— Ты разрешила мне сопротивляться, если он или его львы нападут на меня.

— Я боялась, что ты позволишь им убить себя, если я не дам тебе разрешение.

Он слегка пожал плечами.

— Не знаю, может быть; ты сказала мне не бороться с ним, но в последний раз, когда Хейвен попался мне на глаза в тренажерном зале, я передал ему твои слова. Я сказал ему, что если он нападет на меня на тренировке, я буду с ним бороться. Что если он нападет на меня первым, мы сможем решить нашу проблему.

— Что он ответил? — поинтересовалась я.

— Ничего, об этом я и толкую. Если бы он думал, что может победить, он бы напал, но он этого не сделал.

— Я был там в тот день, — сказал Дино.

Я посмотрела на большого мужчину.

— Думаешь, Хейвен боялся Никки?

— Хейвен был хорошим бойцом, но и Никки не хуже. Тому, что из всех верльвов сейчас здесь в охране именно Никки, больше, чем одна причина, Анита.

— Я думала, мы им просто не доверяем, — заметила я.

— Это так, однако Бобби Ли, Фредо, и Клаудия тщательно их изучили. И им не понравилось то, что они увидели.

— Как же так?

— Они накачанные и безжалостные, но в честном бою один-на-один они нам не ровня.

— Вам — в смысле, веркрысам? — спросила я.

— Нет, они не дотягивают до того уровня подготовки, который Рафаэль требует от своих людей. Любой из наших охранников должен соответствовать этим стандартам, независимо от принадлежности к той или иной группе животных.

Я подняла брови.

— Грэм и Клей соответствуют стандартам?

Дино улыбнулся.

— Они — не лучшие наши бойцы рукопашного боя, и Клей, похоже, ощущает себя жутко неловко со всем, кроме пистолета, но они тренируются. Они ходят в спортзал, как и все остальные. Рафаэль не стал бы доверять твою безопасность и безопасность Жан-Клода охраннику, которому не доверяет.

Я задумалась.

— Кто лучший из остальных верльвов? Кто вам нравится, ребята?

— Пейн слишком похож на Хейвена, — отозвался Дино, — Он бандит и недостаточно смышленый.

— Джесси — ничего, — сказал Натаниэль.

— Я думаю, что он был бы мягче, если бы был в прайде, который ему это позволил бы, — заметил Дино.

— Согласен, — сказал Никки.

— А как насчет женщин?

— Мы их не видели, — ответил Дино.

— Хейвен управлял своим прайдом, как ультрамужским, — объяснил Никки. — Женщины в этом прайде — граждане второго сорта, почти изолированные от всех остальных оборотней. Большинство верльвов гордятся тем, что их львицы не хотят или не испытывают необходимости искать секс вне прайда.

— Большинство групп животных остаются внутри одного вида, не так ли? — поинтересовалась я.

Все согласились.

— Этому есть причина, — тихо произнес Стивен, — Если мы выходим за пределы нашей группы животных, из-за различий наших зверей могут произойти недоразумения.

Я почти пропустила это мимо ушей, но, в конце концов, чисто по-женски заметила:

— У тебя с Вивиан не возникало проблем из-за того, что ты — волк, а она — леопард.

Он отвернулся.

— Я знаю. — Его тон, язык его тела — все просило оставить его в покое. Я поступила по-мужски и отстала от него.

— То есть тот факт, что многие из оборотней Сент-Луиса скрещиваются — это необычно? — поинтересовалась я.

— Очень, — ответил Дино.

— Хейвен воспринял твой отказ в пользу Натаниэля и Мики, и всех остальных, как прямой вызов своей мужественности и мужественности его льва, — сказал Никки.

— Я не могла сделать его своим единственным и неповторимым, и он недостаточно хорошо делился, чтобы спать вместе с нами в большой щенячьей куче.

— Да, это так, — согласился Никки.

— Я что-то упускаю?

— Анита, ты не можешь спасти всех, — сказал Натаниэль.

— Я - коп, я знаю это.

— Да? — Он взял мою руку в свою, на этот раз я позволила ему это сделать. — Ты винишь себя за Хейвена и Ноэля, но единственное, что ты могла бы сделать по-другому — это убить Хейвена раньше.

Я встретила серьезный взгляд его лавандовых глаз. Пристально всмотрелась в его лицо.

— Ты уверен в этом?

— Даже если бы ты позволила Никки бороться с ним, Хейвен все равно был бы мертв.

— Но Ноэль не был бы, — воскликнула я.

Сожаление, печаль наполнили его лицо, когда он взял обе мои руки в свои.

— Анита, как ты думаешь, что я чувствую? Ноэль умер, спасая меня. Если бы это был один из охранников, мне было бы грустно, но это — их работа. Умереть за меня не было работой Ноэля.

— Боже, Натаниэль, я не подумала… — Я обняла его. — Я сожалею, я — эгоистичная скотина. Это не твоя вина. Ты не просил Ноэля этого делать.

Натаниэль отпустил меня достаточно, чтобы видеть мое лицо. — Но это и не твоя вина, и ты не просила Ноэля отдавать его жизнь за меня.

Мы стояли в дюйме друг от друга, его руки лежали на моих. На наших лицах была боль.

— Я не хочу быть черствым, — сказал Никки, — но что бы ты ни чувствовала, тебе нужно это пережить. Вы нужны нам оба, чтобы встретиться с тиграми и быть обаятельными и сексуальными. Чувство вины убивает сексуальность.

Я посмотрела на него враждебно, но Натаниэль сказал:

— Он прав.

Я взглянула на него.

— Как ты можешь просто…

— Забыть?

Я кивнула.

— Я не забуду, но мы должны сделать этот город, эту территорию как можно более безопасной. Это означает, что нам нужны тигры, Анита. Необходимо, чтобы ты и Жан-Клод стали Мастерами тигров.

— Я не знаю, смогу ли я сделать это, быть им.

— Просто иди и будь милой с тиграми, которых выбрал Мика, вот и все, и ни о чем больше не беспокойся.

— Думаю, я могла бы заняться с ними сексом, но суть ведь в том, чтобы удержать их. Они чужие, и вдруг они тоже окажутся вместе с нами в постели. Мне и так сейчас не хватает времени побыть наедине с тобой и Микой.

Тогда он улыбнулся и привлек меня к себе.

— Еще я скучаю по тому времени, когда мы были только втроем.

— Мои чувства должны быть задеты? — поинтересовался Никки.

Я посмотрела на него, но он улыбался.

— Да, должны быть, — сказала я, — но не задеты, верно?

— Нет, потому что моя основная цель — чтобы ты была счастлива. Мика и Натаниэль делают тебя счастливой.

— А тебе не следует задуматься о своем собственном счастье? — поинтересовалась я.

— Не думаю, что вампирские Невесты созданы для этого, — сказал он, и его слова прозвучали слишком спокойно.

— Для чего же тогда? — спросила я.

— Пушечное мясо, беспрекословное послушание, не знаю…

— Ты был напуган тем, что я сделала с Джамилем и Шанг-Да в коридоре.

Он нахмурился, и в его взгляде отразилось смущение.

— Да, это меня напугало.

— Но если ты должен мне подчиняться, тогда, если бы я попросила, ты бы не смог мне отказать, не так ли?

Он нахмурился, думая об этом.

— Полагаю, я бы позволил тебе делать с собой все, что ты захотела, но предпочел бы, чтобы этого не случилось. Там было так много силы, и мне было так хорошо, когда ты поделилась ею, но я бы не хотел оказаться на месте оборотня, из которого ты высасывала энергию.

— Так вот откуда взялась вся эта энергия? — уточнил Дино.

Мы втроем кивнули.

— Она была намного мощнее ардера, — сказал Стивен.

— Я не питалась сексом с ними. Я кормилась на их жизнях, их энергии. Думаю, силы больше, потому что я отбирала больше.

— Они понимали, на что согласились? — спросил Никки.

— Они предложили себя, чтобы спасти своего Ульфрика, — сказал Натаниэль.

— Они его Сколль и Хатти; они должны быть готовы отдать свою жизнь за Ульфрика, — сказал Стивен.

— Но когда я увидела выражение их лиц после всего этого, не думаю, что они когда-нибудь еще позволят, чтобы я от них кормилась.

— Они боятся тебя, — сказал Никки.

Я кивнула.

— Мои союзники не должны меня бояться.

— Лучше, чтобы тебя любили, а не боялись, но если с любовью не получается, то сгодится и страх, — сказал Дино. — Я перефразировал цитату, но мне нравится то, о чем в ней говорится.

Мы все посмотрели на него, и, должно быть, выглядели удивленно, потому что он сказал:

— Эй, я умею читать.

— Не знала, что ты читаешь Макиавелли, — произнесла я.

— Он был интересным парнем, — сказал Дино.

— Можно и так сказать. Но, честно говоря, Дино, несмотря на то, что я сама люблю его цитировать, я волнуюсь, что если ты начнешь цитировать Макиавелли, чтобы оправдать свои действия, то перестанешь быть хорошим парнем.

— Нет, это если бы я цитировал Ницше. А Макиавелли — это просто прикольно.

— Просто встреться с вертиграми, Анита, без обязательств, без ожиданий, — произнес Натаниэль, — Просто встреться с ними, и двинемся дальше.

— Звучит справедливо, — согласилась я.

— Но…, - продолжил он, улыбаясь.

Я пожала плечами.

— Давайте сделаем это.

— Ты чувствуешь себя монстром, потому что убила Хейвена, — заметил Дино.

— Это не совсем то, что я думаю.

— Нет, то, — возразил он, и слишком много всего отразилось в его глазах на большом, смуглом лице. Он был таким огромным и с такой горой мышц, что иногда я забывала, что за всей этой тяжелой упаковкой скрывался отличный ум.

— Причина не в том, что я убила Хейвена. А в том, что я смогла увидеть смерть в его глазах, в тех самых глазах, в которые я смотрела во время секса. Я заглянула в них и нажала на курок. Глядя ему в глаза, я превратила его мозги в кашу. Как я могла это сделать? Как можно это сделать и не превратиться в монстра?

Натаниэль обнял меня, и я позволила ему это. Я держалась, потому что верила в то, что сказала.

— Я бы сказал, что я мог бы это сделать, но все мы знаем, что без твоего контроля я — социопат, — сказал Никки, — Так что это прозвучит неубедительно.

— Если бы это была женщина, я мог бы засомневаться, — произнес Дино, — Но если бы у нее была пушка, я смог бы это сделать.

— Не смотрите на нас, — воскликнул Грегори, — Оружие — не наш конек.

Стивен только кивнул.

— Я бы не смог убить того, кого люблю, — сказал Натаниэль, — Но я бы убил, чтобы защитить того, кого люблю, и именно это ты и сделала, Анита. Он поцеловал меня в лоб и взял мое лицо в свои руки, пробегая пальцами по моим волосам и заставляя меня посмотреть на него: — Ты защитила меня.

— Я слышал, что там повсюду были охранники, — вставил Дино, — и любой из них сделал бы это вместо тебя. И им не было бы так больно, как тебе.

Я отвернулась от Натаниэля, его руки все еще были в моих волосах, и посмотрела на Дино.

— Именно поэтому это должна была быть я. Это должно было случиться. Я должна была причинить ему боль.

— Тебя воспитали католичкой, не так ли? — спросил Дино.

— Да, и что?

Он покачал головой.

— Ничего. Еще одна цитата, на этот раз из Ницше: "Что лучше: выпустить монстра наружу или быть тихо сожранным?"

— Что? — переспросила я.

— Ты слышала вопрос, теперь ответь на него, — сказал он.

Я сделала глубокий вдох и, медленно выдохнув, положила голову на грудь Натаниэля, в то время как его руки все еще прижимали мою голову. Я обняла его, а потом оттолкнула, оставшись стоять в одиночестве.

— Я не позволю тихо сожрать себя.

— Значит, ты выбрала монстра, — сказал он.

Я задумалась.

— Если варианта всего два, тогда — да.

— Я тоже, — сказал он.

— И я, — присоединился Натаниэль.

Мы прошлись по комнате и все проголосовали за то, чтобы быть монстром.

— Хейвен выбрал Тревиса и Ноэля, поскольку они позволили ему пожирать их медленно, — сказал Дино.

— Они были недостаточно монстрами, — заметил Никки.

— Тревис все еще жив, не говорите о нем в прошедшем времени, — возмутилась я.

— Если он хочет и дальше оставаться живым, он должен научиться лучше давать сдачи, — сказал Дино.

— Я могу ему приказать начать ходить на тренировки? — поинтересовалась я.

— Ты — местная Регина, Анита, а они только что остались без царя, ты можешь приказать Тревису все, что угодно, — ответил Никки.

И вот опять мы вернулись к тому, чего я так не хотела — быть в ответе за чью-то жизнь. Но Дино и Никки были правы; Тревису необходимо было научиться лучше себя защищать или найти прайд, который был бы меньше похож на львиный.

Натаниэль взял меня за руку и повел к двери.

— Тревис сейчас в безопасности, так что побеспокоишься о нем позже.

— Ты действительно не возражаешь против того, что в нашей кровати окажется еще несколько человек? — спросила я.

Он улыбнулся мне.

— Мне нравится заводить новых друзей.

Я нахмурилась.

Он поцеловал меня, мягко и неожиданно. Я не могла хмуриться, когда он меня целовал, мне ничего не оставалось, как поцеловать его в ответ. Когда он отстранился, я по-прежнему глядела в его глаза.

— Ты хоть немного тревожишься перед встречей с ними?

Он прикоснулся ко мне лбом и прошептал:

— Мне нравится наблюдать, когда ты с другими людьми, и ты это знаешь.

— А Мике тоже нравится наблюдать? — поинтересовалась я.

— Он любит смотреть на нас двоих, и ему нравится Жан-Клод. И Джейсон.

Я закрыла глаза и прижалась к нему.

— Я просто хочу поспать между вами двумя хотя бы пару дней.

— Пройдем через все это и обязательно поспим.

Я отстранилась, чтобы видеть его лицо.

— Обещаешь? — спросила я.

Его лицо стало очень серьезным, и он сказал:

— Обещаю.

Я кивнула и отошла. Выпрямилась, расправляя свои ссутулившиеся плечи. Я могла это сделать. Мы могли это сделать. А потом, когда все это закончится, мы отправимся в постель только втроем, и будем спать, пока не пройдет моя усталость. Я ощущала себя так, будто мне нужно было наверстать не меньше сотни лет, а в распоряжении у меня было всего восемь часов без перерыва. Но иногда приходится довольствоваться тем, что есть.