КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
МИРЫ И ЭОНЫПри этой точке зрения слово «мир» приходится использовать во множественном числе. Выражение «миры» обозначает длинную цепочку подобных близких сфер действия сил, разделение большей космической системы, через которую Жизнь проходит своей дорогой, и каждый из миров равно чужд ей. Только потеряв свой статус тотальности, становясь обособленным и в то же время демоническим, понятие «мир», действительно, начинает допускать множественность. Мы могли бы также сказать, что «мир» означает совокупность в большей степени, чем единство, демоническую семью более, чем уникальную личность. Множественность означает также запутанность мира: в мирах душа теряет свой путь и скитается, повсюду она ищет избавления, но лишь проходит из одного мира в другой, являющийся таким же миром. Это множество демонических систем, из которых изгнана неспасенная жизнь, является темой многих гностических учений. С «мирами» мандеизма соотносятся «эоны» эллинистического гностицизма. Обычно их семь или двенадцать (согласно количеству планет или знаков зодиака), но в некоторых системах множественность быстро увеличивается до ошеломляющих и ужасающих величин, доходя до 365 «небес» или неисчислимых «пространств», «мистерий» здесь в топологическом значении), и «эонов» из Pistis Sophia. Через все эти эоны, знаменующие столь много ступеней отделения от света, «Жизнь» должна пройти для того, чтобы выбраться. Ты видишь, о дитя, через сколько тел [элементов?], сколько рядов демонов, сколько переплетений и поворотов судьбы, мы должны проложить себе дорогу для того, чтобы устремиться к одному единственному Богу. (С. Н. IV. 8) Это понятно даже там, где нарочито не утверждается, что роль этих вмешивающихся сил является враждебной и препятствующей: с точки зрения пространственной, они символизируют в то же время антибожественные и лишающие свободы силы этого мира. «Дорога, которой мы должны пройти, длинна и бесконечна» (G 4337); «Как широки границы этих миров тьмы!» (G 155); Однажды заблудившись в лабиринте зла, Несчастная [Душа] не находит дороги оттуда... Она ищет спасения из мучительного хаоса И не знает, как она пройдет через это. (Псалом наассена, Hippol. V. 10. 2) Независимо от любых персонификаций, все пространство, в котором обнаруживается жизнь, имеет злобный духовный характер, и сами «демоны» представляют столько же пространственных сфер, сколько существует их самих. Преодолеть их — то же самое, что и пройти через них; сломав границы, этот проход в тот же миг сломает их власть, и таким образом достигается освобождение от магии их сферы. Поэтому даже в своей роли спасителя Жизни душа, как говорится в мандейских трудах, «скитается по мирам»; Иисус говорит в Псалме наассена: «Все миры, что я прошел, все мистерии, что я открыл». Это — пространственный аспект данной концепции. Не менее демоническим является измерение времени существования жизни в пространстве, которое также представлено как ряд квази-персональных сил (т. е. «эонов»). Его особенность, подобно мировому пространству, отражает основной опыт чуждости и изгнания. Здесь мы также встречаемся со множественностью, которую мы наблюдали там: целая вереница столетий простирается между душой и ее целью, и их среднее число выражает влияние, которое космос как принцип имеет на своих пленников. Здесь снова избавление достигается только прохождением через все. Поэтому путь спасения проходит через временной ряд «поколений»: через цепочки бесчисленных поколений трансцендентная Жизнь входит в мир, проживает в нем и выдерживает кажущуюся бесконечной длительность, и только через этот длинный и запутанный путь, с потерянной и вновь обретенной памятью, она может завершить свою судьбу. Это объясняется выразительной формулой «миры и поколения», которая постоянно встречается в мандейских трудах: «Я скитался по мирам и поколениям», говорит Спаситель. Для неспасенной души (которая может быть сама своим спасителем) эта временная перспектива является источником мучений. Ужас перед безбрежностью космического пространства сочетается с ужасом перед временем, и все это нужно выдержать: «Как много я уже вытерпел и как долго пребываю в мире!» (G 458). Этот двойственность космического ужаса, пространственная и темпоральная, хорошо выражена в сложном значении адаптированного гностицизмом эллинистического понятия «Эон». Первоначально понятие времени полностью (продолжительность жизни, протяженность космического времени, отсюда вечность) подверглось персонификации в пре-гностической эллинистической религии — возможно, адаптация персидского бога Зервана — и стало объектом поклонения, впоследствии с некоторыми внушающими страх ассоциациями. В гностицизме оно обретает дальнейшую мифологическую форму и становится названием целого класса категорий божественного, полубожественного и демонического бытия. В последнем случае под «Зонами» подразумеваются как темпоральные, так и пространственные демонические силы вселенной или (как в Pistis Sophia) царства тьмы во всей их чудовищности. Их крайняя персонификация может иногда все, но уничтожает первоначальный временной аспект; при частом сравнении «эонов» с «мирами» этот аспект сохраняется как часть значения, став более изменчивым через направления мифологического воображения8. Чувство, вызванное временным аспектом космического изгнания, находит свое волнующее выражение в таких словах: В этом мире [тьмы] я пребываю тысячи мириадов лет, и никто не узнал, что я был там... Год за годом и поколение за поколением я был там, и они не узнали, что я обитал в их мире. (G 153 f.) Или (из тюркского манихейского текста): Теперь, о наш милосердный Отец, бесчисленные мириады лет прошли с тех пор, как мы отделились от тебя. Твое возлюбленное сияющее живое лицо стремимся мы увидеть.» (Abh. D. Pr. Akad. 1912, р. 10) Неизмеримая космическая продолжительность с увеличением размера космических пространств означает отделение от Бога, и демонические особенности этих пространств состоят в сохранении этого отделения.
|