ГЛАВА 7. Попив водички, Арчибальд отправился открывать дверь

Попив водички, Арчибальд отправился открывать дверь. Заметим, что он, как всегда, забыл посмотреть в окошечко. Впрочем, сейчас это, наверное, к лучшему, иначе он вряд ли открыл бы дверь, поскольку чудище, представшее перед ним на пороге, даже в страшном сне не приснится.

Арчибальд всегда был добрым человеком и хорошим христианином, но при виде урода, позвонившего в его дверь, не смог сдержать гримасы отвращения. Точнее сказать, при виде комплексного урода, ибо уши, нос и рот чудища явно принадлежали разным людям, и только умелый портной смог соединить их воедино на одном лице.

Урдалак стал неузнаваем, и, хотя безобразен по‑прежнему, теперь он по крайней мере похож на человека. Широкий плащ, закрывающий его по подбородок, шляпа, надвинутая на глаза, и превосходно выполненный макияж скрыли его кошмарную внешность.

Эмильен Кутюрье отлично исполнил свою работу, хотя, на наш взгляд, понятие «отлично» к данному случаю неприменимо в принципе.

Арчибальд не узнал своего заклятого врага, он даже представить себе не может, что за этой непривлекательной внешностью скрывается именно Урдалак.

― Э... я... могу вам чем‑нибудь помочь? ― спрашивает Арчибальд, при любых обстоятельствах не забывающий о вежливости.

Урдалак ликует: его не узнали! И он так широко улыбается, что кожа на его лице натягивается и начинает потрескивать. Лицо Арчибальда невольно искривляется словно от боли ― он очень сочувствует незнакомцу.

― Я, право, смущен, что побеспокоил вас так рано, ― отвечает Урдалак с необычной для него любезностью.

Арчибальд удивлен, но не столько изысканной вежливостью пришельца, сколько скрипучим тембром голоса, напомнившим ему голос кого‑то из давних знакомых.

― Ничего страшного! ― не менее любезно отвечает дедушка, все еще не догадываясь, что к нему на порог явилось само Зло. ― Вы не из здешних мест? ― продолжает расспрашивать Арчибальд, желая разговорить незнакомца, чтобы вновь услышать его голос и вспомнить, где он мог слышать его раньше.

― Нет, но я жил здесь очень долго, именно здесь, в этом саду! Задолго до того, как был построен этот дом!

― А‑а‑а... так вы приезжали сюда, когда были ребенком, и теперь совершаете паломничество по местам своего детства? ― спрашивает дедушка с улыбкой.

Урдалак не ожидал такого ответа, но быстро сообразил, что противник подарил ему еще одно очко.

― Да, именно так! Я скакал по здешним зеленым лугам все свое детство и могу похвастаться, что знаю каждый уголок в вашем саду!

Арчибальд все еще не догадывается, что перед ним Ужасный У, и позволяет себе усомниться в правдивости слов гостя. А Урдалак действительно знает все, что находится не только в саду, но и в доме, и под фундаментом дома. Знает наверняка лучше, чем сами жильцы и даже чем строители этого дома.

Альфред давно томится от скуки. Не зная, чем заняться, он безуспешно пытается заснуть, но внезапно обнаруживает, что вокруг воцарилась поистине мертвая тишина. А такая тишина обычно ни к чему хорошему не приводит. Ни одна птица не надоедает ему своим чириканьем, ни одна муха не кружится назойливо у него перед носом. Столкнувшись с этим необъяснимым явлением, пес решает пробраться в гостиную, где можно получить кое‑какую информацию. Но чем ближе он подходит к входной двери, тем больше ощущает мерзкий запах, который подавляет его и заставляет шерсть на спине подняться дыбом. Медленно приближаясь к двери, где незнакомец разговаривает с Арчибальдом, он чувствует, как лапы у него подгибаются, уши прижимаются к голове, а инстинкт заставляет его рычать.

― В чем дело, Альфред? Так‑то ты встречаешь гостей?! ― укоряет дедушка пса.

И он отпихивает Альфреда, не давая ему проскользнуть в дом. Стараясь не коснуться незнакомца, Альфред отбегает в сторону.

― Извините его, он не привык общаться с чужими людьми, ― объясняет Арчибальд.

― Если бы какой‑нибудь чужак вторгся в мой дом, я бы повел себя точно так же, ― насмешливо заявляет Урдалак.

― Именно гостеприимство и отличает нас от собак! ― отвечает Арчибальд, отходя в сторону и жестом приглашая гостя войти. ― Входите, прошу вас! На улице уже жарко, вам будет лучше в тени!

― Я всегда предпочитал тень, ― в сторону говорит Урдалак, медленно шествуя в гостиную.

Он готовится насладиться предстоящим моментом.

― Садитесь, пожалуйста, я пойду поищу лимонад.

― Не стоит беспокоиться! ― вежливо отвечает гость.

― Что вы, никакого беспокойства. Летом моя жена всегда готовит лимонад заранее. Наш внук его просто обожает!

― Внук? Мальчик? Обожаю детей, ― произносит Урдалак с такой интонацией, что сразу становится ясно, что он любит детей на завтрак, на обед и на ужин. ― А... а где же этот замечательный мальчик? ― продолжает он, прекрасно зная, что его вопрос больше всего похож на поворот кинжала в свежей ране.

Но Арчибальд не намерен предаваться унынию, по крайней мере в присутствии незнакомца.

― Наверное, у себя в комнате. Он очень любит играть! ― отвечает Арчибальд и криво улыбается.

Артур действительно находится у себя в комнате. Точнее, в своей ванной комнате. А чтобы совсем точно указать его местонахождение, придется заглянуть в сливное отверстие душевого поддона. Там, под закрывающей отверстие сеточкой, колышется крохотный прозрачный шарик. Пройдя канализацию, корабль минипутов добрался до своей последней гавани.

Держа в руках меч, Селения готовится разрезать оболочку пузыря.

― По моему сигналу хватаемся за веревки! ― кричит она, принимая позу разящего драконоборца.

Артур поднимает голову. Веревки, о которых она говорит, являются не чем иным, как волосами, зацепившимися за сеточку и не смывшимися вместе с мыльной водой. Путешественникам повезло: в последний раз Артур не успел вымыть за собой поддон после душа.

Одним взмахом Селения рассекает оболочку пузыря, наши герои подпрыгивают и хватаются за волосы. Для минипутов человеческие волосы вполне могут сойти за канаты. Подтянувшись, Артур проскальзывает в одно из отверстий решетки и помогает Селении и Барахлюшу выбраться наружу. И вот уже все трое стоят на дне широкой белой ванночки.

― Это и есть твоя комната? ― с явным удивлением спрашивает Селения.

― Нет! Это душ. Моя комната рядом.

С их ростом до этого «рядом» идти им никак не меньше часа.

― Теперь давайте попробуем вылезти отсюда! ― приглашает друзей Артур.

Раскинув руки, он плотно прижимается к скользкой стенке поддона. Селения ставит ногу на ладонь Артура и с помощью брата забирается ему на плечи. Затем она так же плотно прижимается спиной к стене, и на образовавшуюся двухэтажную пирамиду начинает карабкаться Барахлюш. Но юный принц не так ловок, как его сестра. И все же, отдавив Артуру руку и наступив ему на лицо, он кое‑как взбирается на плечи Селении и, вытянув руки, хватается за край поддона.

― Оооопс! ― кричит Барахлюш, подпрыгивая и закидывая ногу на край стены.

Повозившись немного, он наконец садится верхом на бортик поддона и победоносно оглядывается по сторонам. Внизу простираются бескрайние просторы ванной комнаты.

Через несколько секунд рядом с ним устраивается Селения. Оглядевшись, принцесса задерживает свой взор на плоской лампе, висящей высоко под потолком. По мнению Селении, лампа эта такая большая, что на ней могли бы разместиться все Семь минипутских континентов.

― Настоящий космический корабль, ― глядя на лампу, задумчиво произносит Барахлюш.

― Эй, вы, там, наверху!.. Вам не сложно будет помочь мне выбраться отсюда? ― подает голос забытый приятелями на дне поддона Артур.

Селения просит у самой себя прощения за то, что она на секунду забыла о своем принце, и протягивает ему меч. С его помощью Артур быстро взбирается по стене, и вот он уже вместе с друзьями сидит на бортике.

― Нам туда! ― указывает он на виднеющуюся вдалеке полоску света.

Тусклый свет пробивается из‑под двери ванной комнаты, за которой находится комната Артура.

― Туда не менее часа пути! ― жалобно вздыхает Барахлюш.

Путешествие изрядно утомило его.

― Путь займет у нас несколько секунд! ― заявляет Артур и, словно подтверждая свои слова, с размаху прыгает на соседний стул.

Следом за ним на стул перебирается Селения, а за ней Барахлюш. Но если прыжок Селении можно сравнить с грациозным прыжком газели, то прыгающий Барахлюш больше всего напоминает упитанного ежа в полете. Юный принц никогда не отличался изяществом форм, а сейчас его упитанность чуть не стоила ему больших неприятностей: не сумев допрыгнуть до стула, он кулем полетел вниз и наверняка бы разбился, если бы сестра не подхватила его. Вы можете сказать, что в падении со стула нет ничего страшного. Но для минипута, рост которого всего два миллиметра, упасть со стула ― это то же самое, что для нас упасть с крыши небоскреба.

Артур подходит к брошенной на стуле футболке. Взявшись за плотную ткань, он тоном большого чиновника, открывающего памятник, объявляет:

― Дамы и господа, позвольте представить вам самый экологически чистый транспорт в мире! Знаменитая модель «Антилопа», без пружин и без мотора!

Артур с усилием поднимает уголок футболки, и перед глазами зрителей предстает миниатюрная машинка‑вездеход, на боках которой нарисована свирепая антилопа гну. Артур быстро прыгает на водительское место, очень довольный, что наконец‑то его рост позволяет ему взаправду сесть за руль любимой игрушки. Барахлюш, кряхтя, забирается на заднее сиденье. Если бы он мог выбирать, то вряд ли выбрал бы поездку в автомобиле, а не пешую прогулку. От последнего автомобильного вояжа у него остались не самые приятные воспоминания[5].

― Конечно, экологически чистый транспорт ― это прекрасно, но если в машине нет ни мотора, ни пружин, то как она поедет? ― с любопытством спрашивает Селения, усаживаясь рядом с водителем.

― Под действием силы тяготения! ― отвечает Артур.

Брат с сестрой недоуменно переглядываются.

― Сила тяжести! ― гордо заявляет Артур и жестом предлагает друзьям посмотреть сквозь ветровое стекло.

«Антилопа» стоит на краю почти вертикальной трассы для тоббогана. Взглянув вниз с такой высоты, неминуемо заработаешь головокружение.

Селения от изумления открывает рот. У ее брата от страха стучат зубы.

― Но т‑ты... т‑ты же не собираешься здесь спускаться? ― блеющим голосом спрашивает Барахлюш.

― Всего один разик! ― отвечает Артур, не скрывая своей радости.

Высунув руку из кабины, водитель толчком распахивает ворота, преграждающие машине путь, и «Антилопа», словно настоящая горная коза, устремляется вниз. В мгновение ока машина набирает поистине космическую скорость. Мотора в ней нет, и поэтому движется она совершенно бесшумно. Зато пассажиры ― Селения и Барахлюш ― визжат так, что наверняка заглушили бы моторы десятка работающих тракторов. Артур тоже кричит ― только от счастья. Сколько раз, наблюдая за спуском со стороны и воображая себя за рулем, он мечтал по‑настоящему прокатиться в такой машинке, мечтал испытать радость скорости!

Домчавшись до подножия стула, туда, где трасса делает поворот, «Антилопа», подпрыгнув, переваливает через бортик и выкатывается на пол. Давление такое сильное, что пассажиров не видно ― сила воздушной струи придавила их к сиденью. С поистине сверхзвуковой скоростью болид пересекает ванную комнату и несется к двери.

― Мы разобьемся! ― в ужасе кричит Селения, глядя, как стремительно они приближаются к узенькой щелке, сквозь которую проникает свет.

― Проскочим! ― отвечает водитель: он уже много раз проделывал этот трюк.

Хотя, конечно, наблюдать ― это одно, а мчаться в машине, которой предстоит проскочить под дверью, повинуясь всего лишь силе инерции, ― это совсем другое. И, видя, как дверь приближается к ним с неумолимой скоростью, Артур замирает. А когда машина оказывается совсем рядом с щелью, он, не выдержав, закрывает глаза.

Раздается сухой стук. Задев крышей дверь, «Антилопа» на полном ходу проскочила в щель. Теперь Артур понимает, откуда на крыше машины взялись царапины. А он‑то винил в них Альфреда, считал, что собака, играя с машинкой, слишком сильно сжимает ее зубами!

Схватившись за приборную доску, Селения медленно выпрямляется. Машина все еще движется довольно быстро, но Артур уже полностью контролирует ситуацию.

― Вот, смотрите! Это моя комната! ― гордо произносит он, вытянув руку, словно предлагает взглянуть на египетские пирамиды.

Селения окидывает взором гигантские предметы, стоящие на полу, словно сфинксы в пустыне.

Артур с удивительной ловкостью лавирует среди разбросанных вещей.

― Это все твои игрушки? ― с интересом спрашивает Барахлюш.

― Да, в последнее время меня засыпали подарками! Арчибальд решил подарить мне все, что хотел подарить за те четыре года, которые его не было дома. Поэтому в текущем месяце мы уже четыре раза праздновали Рождество! ― с улыбкой объясняет Артур.

Барахлюш задумался: он пытается понять, во что можно играть с такими чудовищными предметами. Ему, например, чтобы построить хижину, вполне хватает половинки ореховой скорлупки, а из кусочка пожухлого листа получается великолепный батут.

Автомобиль замедляет ход и в конце концов останавливается возле великолепного локомотива.

― Пересадка! Меняем транспортное средство! ― с гордостью объявляет Артур.

― Еще одно средство? И как эта штука называется?

― Штука называется поезд. Это самый приятный вид транспорта, вот увидите!

― А он быстрый? ― спрашивает Селения, скептически оглядывая тяжелый локомотив.

― Достаточно быстрый, чтобы не заскучать, и достаточно медленный, чтобы можно было любоваться пейзажем, ― словно декламируя стихотворение, отвечает Артур.

Можно поспорить на что угодно: эту фразу он услышал от деда. Великий путешественник Арчибальд проехал на поезде многие тысячи километров. Пока отец не приобрел машину, Артур тоже ездил на поезде. Однако на игрушечном паровозике ему предстоит прокатиться впервые.

― Прошу вас, принцесса, окажите мне любезность и соблаговолите подняться в вагон, ― с поклоном приглашает Селению мальчик.

Он произнес такую витиеватую фразу в шутку, но Селения шутки не заметила. Она привыкла, что придворные постоянно склоняются перед ней в почтительных поклонах и рассыпаются в замысловатых комплиментах. С поистине королевским достоинством она входит в вагон и с любопытством принимается его осматривать. Артур сразу пригласил даму в вагон‑ресторан, расположенный в конце состава.

― Я бы с удовольствием что‑нибудь съела, ― вздыхает Селения, садясь за столик.

― М‑м‑м... вот с едой пока напряженно! Только что завершилась забастовка железнодорожников. Я, конечно, мог бы обратиться к армии с просьбой приготовить обед, но все мои оловянные солдатики отправились на войну, ― нарочито серьезно произносит Артур.

Незнакомая с жизнью большого мира, Селения не понимает его юмора. Так что мы с полным правом можем, перефразируя известную пословицу, сказать: «Голодное брюхо к юмору глухо».

― Я хочу есть! ― громко заявляет принцесса, раскрывая рот, словно устрица, требующая планктона.

― Э‑э... оставайтесь на месте, я... я сбегаю посмотрю, что можно найти! ― в панике кричит Артур.

Мысль о том, что его принцесса умрет от голода у него на глазах, приводит его в ужас.