Глава 18. Джорди разглядывал гладкие блестящие панели

Джорди разглядывал гладкие блестящие панели. Они были красивы. Серебристая стена устремлялась вверх, плавно смыкаясь с потолком. Это больше походило на прекрасную скульптуру, нежели на контрольную панель. Джорди восхищался её красотой, но чем дольше он её разглядывал, тем меньше понимал. Он чувствовала, что чем дольше смотрит, тем глупее становится.

Он хотел открыть панель и заглянуть внутрь. Услышав это, Велек пришёл в ужас. Можно было подумать, что Джорди предложил вскрыть самого главного инженера. "Варварство" было самое вежливое слово из всех, которые употребил Велек.

До сих пор Джорди не сознавал, в какой степени его работа зиждется на хорошей диагностической компьютерной программе или на технике ручной разборки-сборки. Здешние компьютери напрямую связаны с двигателями и говорить с ним не станут. Он чувствовал себя бесполезным.

Доктор Крашер стояла в нескольких метрах слева от него. Она исследовала контрольную панель с помощью медицинских тестов, словно это и вправду был пациент. У неё дела шли лучше, чем у Джорди. Поскольку её пациентам не нравилось, чтобы им разрезали кожу для того, чтобы посмотреть, что у них там внутри, у неё были инструменты, позволяющие заглянуть внутрь, не повреждая при этом наружную оболочку. Выключив медицинский трикодер, она взглянула на Джорди. Вокруг её зелёных глаз обозначились линии.

– Похоже, я обнаружила травму.

– Что? – Джорди торопливо приблизился к ней. Возможно, это тот самый перелом к лучшему, который им так необходим.

– Будь это пациент, я бы сказала, что тут проблема с имунной системой. Точно не знаю, в чём тут дело, но как будто что-то проникло в организм и пожирает белые кровяные клетки. С уничтожением имунной системы внутренние органы перестают функционировать. Организм начнёт блокировать поражённые участки, чтобы выжить. Не могу только понять, почему отказ имунной системы приведёт к уничтожению двигателей. Будь это пациент, я бы могла поддерживать жизнь, в стазе при необходимости.

– Я думаю, что понимаю, – сказал Джорди. Этот двигатель невозможно отключить. Основные системы взаимосвязаны – при необратимом повреждении одной из них всё рухнет, как карточный думик. Именно поэтому Велек и не позволил мне вскрыть ни одну из систем. Повредите хоть одну деталь – и весь двигтель будет повреждён.

– Значит, если разрушена одно система – разрушено всё? – спросила Крашер.

– Да.

Думаю, я могу замедлить разрушение имунной системы, но проблема в том, чтобы восстановить то, что уже повреждено.

Джорди провёл рукой по светящейся панели. Панель никак не прореагировала – как не реагировала на него всё это время.

– Прежде, чем разрушение двигателей не станет необратимым.

– И тогда они взорвутся, – докончила за него доктор Крашер.

– Вы можете что-нибудь сделать с имунной системой? – спросил Джорди.

– Я установила диагноз, Джорди, но не знаю, как к этому подступиться.

– Что Вы имеете в виду?

– Будь это пациент, я стала бы оперировать. Некоторые из жизненно важных органов двигателя перестают функционировать. Необходим ремонт или замена. Вы не могли бы открыть двигатели? Чтобы я могла до них добраться?

– Двигатели меня игнорируют, – покачал головой Джорди. Меня для них нет. Когда Велек касается панелей, они оживают, но на меня они не реагируют.

– Что мы можем предпринять, Джорди?

Велек, должно быть, услышал своё имя, потому что вышел своей неторопливой походкой из-за переплетения металлических конструкций.

– Я говорил вам, что вы ничем не можете нам помочь, – сказал он. Даже его медленный голос звучал устало.

– Не могли бы Вы открыть двигатели, чтобы доктор смогла осмотреть их?

– Наши двигатели не поймут ни ваших инструментов, ни ваших инструкций. Вы только расстроите их.

Велек всё время говорил о двигателях так, словно они были самостоятельными живыми существами. Джорди больше не удивлялся этому.

– Но Вы могли бы говорить с двигателями, объяснять им действия доктора.

– Это не поможет, – сказал Велек.

Джорди подумал, есть ли в языке милгиан слово, обозначающее "пессимист", но он не был уверен, что до Велека дойдёт смысл оскорбления. Кроме того, Джорди был офицером Федерации. Ему не подобало оскорблять офицеров других рас. Каждый из команды «Энтерпрайза» был в той или иной степени дипломатом. Он глубоко вздохнул.

– Велек, у нас осталось мало времени. Не могли бы Вы подыграть мне и сказать двигателям сделать то, о чём мы просим?

– Подыграть Вам? Не понимаю, при чём тут игры.

Чувство бессилия сменилось злостью. Джорди уже открыл было рот, чтобы заорать на упрямца, но взял себя в руки. Он проглотил уже готовые сорваться слова и вместо этого негромко рассмеялся.

– Я не понимаю причины Вашего веселья, – сказал Велек.

– Думаю, мы все устали, – сказала Крашер.

– Верно, мы все устали,- кивнул Джорди. Он поглядел на высокую яркую фигуру милгианина с глазами, выражения которых не мог понять. – Иногда, когда земляне подавлены, они смеются. Это снимает напряжение.

Несколько секунд Велек размышлял над услышанным.

– Кажется, я понял. Мы делаем бортак, чтобы снять напряжение.

– Бортак? – переспросил Джорди, переглядываясь с Крашер.

Он вдруг увидел, как тело Велека засветилось. Жар пульсировал, переходя от одной части тела к другой. Тело пошло рябью, как полурасплавленный… песок. Потом жар прекратился, тело Велека задрожало и, если то, что мог видеть Джорди, было правдой, вновь затвердело.

– Доктор, Вы видели?

– Да, – кивнула Крашер.

– Теперь я чувствую себя лучше, – сказал Велек. – Напряжение уменьшилось.

– Рад это слышать, Велек, – медленно сказал Джорди.

Тут в помещение вошёл ещё один милгианин, поменьше Велека, бледно-голубого цвета.

– Главный инженер, капитан хочет поговорить с Вами.

– Благодарю Вас, инженер Бебит. Оставайтесь с нашими гостями до моего возвращения.

– Да, главный инженер. – В сравнении со всеми голосами милгиан, которые Джорди до сих пор слышал, Бебит почти выпалил свой ответ. В его голосе прозвучал почти энтузиазм.

Дождавшись, когда Велек вышел, Бебит обратился к ним.

– Чем я могу Вам помочь?

Что им было терять? Джорди объяснил, что обнаружила доктор, и что они хотят сделать с двигателями.

– Велек прав. Двигатели не поймут вас. Ни он, ни я не сможем говорить с двигателями за вас.

Джорди тяжело вздохнул. Чувство тяжести в затылке усилилось. Неужели они ничего не могут сделать? Неужели первый контакт с милгианами будет связан с гибелью одного из их кораблей и десятками жертв?

– Но вы можете попытаться говорить с двигателями напрямую, – сказал Бебит.

– Вы хотите сказать, что я могу говорить с двигателями сам? – быстро спросил Джорди.

– Я не вижу, почему нет, – ответил Бебит. – Правда, до сих пор никто, кроме милгиан, не пытался говорить с ними, но сам принцип не может иметь подобных ограничений.

– Что я должен для этого сделать?

– Минутку, Джорди, – вмешалась доктор Крашер. Она шагнула к Бебиту. – Не может ли это быть опасным для лейтенанта Ла Форжа?

– Опасным? – переспросил Бебит. – Не думаю.

– Джорди, эти двигатели живые. Это ведь будет не то, что нажать кнопку.

– Что бы это ни было, доктор, я хочу попытаться. – Джорди обернулся к невысокому милгианину. Впрочем, невысоким Бебит был лишь относительно. По сравнению с двумя землянами он выглядел великаном.

– Объясните мне, как я могу говорить с двигателями, Бебит.

Бебит направился в угол, если только плавные закругления этой комнаты можно было назвать углом. Он провёл вдоль стены ладонью, и в стене возникла небольшая ярко-красная панель.

– Вы должны позволить двигателю попробовать Вас. Тогда он станет Вас узнавать, и Вы сможете с ним говорить.

– Попробовать меня? – переспросил Джорди. – Я не понимаю, Бебит.

– Положите… руку вот сюда, и двигатель… попробует Вас. Тогда он сможет узнавать Ваши… – казалось, он подбирал подходящие слова – … клетки.

– Доктор?

– Двигатель содержит частицы тканей милгиан. Мне даже удалось обнаружить ДНК Велека.

– А Ваши клетки тоже содержатся в двигателе, Бебит? – спросил Джорди.

В лице Бебита произошло какое-то движение, от него пошёл жар. Джорди не сразу сообразил, что милгианин, должно быть, улыбается.

– Да, совершенно верно. Двигатель содержит частицы всех инженеров. – Он был горд, точно отец, чей сын-тугодум наконец-то усвоил какое-то элементарное понятие.

Джорди не беспокоило, что милгиане считают его тугодумом. Лишь бы у него получилось.

– Покажите мне, как дать двигателям попробовать меня.

– Джорди…

– Нет, доктор, у нас не остаётся времени.

– Ладно, – неохотно кивнула она, – но я буду наблюдать за Вами.

– Рад этому. – Джорди улыбнулся, показывая, что ничуть не сомневается, но, по правде говоря, мысль о том, чтобы позволить чему-то столь чужеродному, как эти двигатели, "попробовать" его, была пугающей и в то же время заманчивой.

– Просто приложите Вашу ладонь к панели, вот так. – Бебит приложил к панели свою голубоватую ладонь. На миг панель вспыхнула так, что Джорди стало больно на неё смотреть.

– Джорди, мои приборы показывают, что рука Бебита на миг стала частью панели. Они слились воедино. – Крашер взглянула на него. – Слияние Ваших клеток с этой панелью не будет безболезненным.

Джорди тряхнул плечами, пытаясь избавиться от чувства тяжести.

– Я всё же попытаюсь, доктор.

Крашер чуть склонила голову на бок, скривила губы, как всегда, когда её что-нибудь огорчало.

– Хорошо, Вы должны попытаться, но я буду сканировать Вас. Если эта штука начнёт причинять Вам вред, я прерву контакт.

– На то Вы врач.

– Было бы неплохо, если бы Вы чаще вспоминали об этом.

Джорди улыбнулся и снова обернулся к панели.

– Просто приложить ладонь?

– Да, – сказал Бебит.

Глубоко вздохнув, Джорди приложил ладонь к панели. Она была такой же гладкой, как сами стены, и поначалу такой же прохладной. Когда он коснулся её, она стала теплее, но поначалу это не было неприятным. Она не стала яркой, как при прикосновении Бебита. Тепло нарастало как-то неуверенно, точно не зная, что делать незнакомым вкусом.

Прижимая ладонь к тёплой панели, Джорди терпеливо ждал. Поверхность медленно нагревалась, пульсируя всё ярче и ярче. Жар всё усиливался, пока Джорди не стало казаться, что его ладонь поджаривают. Это становилось невыносимым. Стиснув зубы, он сильнее прижал ладонь к панели. Если это единственный способ установить контакт с двигателями, он вытерпит. Должен вытерпеть.

– Джорди, Ваша рука начинает гореть.

– Знаю, – сказал он. От боли голос звучал чуть выше обычного. Ощущение было такое, словно машина сдирала ему кожу с ладони и заливала в вены расплавленный металл. В горле нарастал крик.

Панель становилась всё ярче и ярче, пока не сделалась ослепительно-красной. К горлу подступила тошнота. Он почувствовал, что если сейчас не закричит, то потеряет сознание. Он закричал. Что-то впилось ему в ладонь, как крошечный рот. Что-то прижалось к обожжённому мясу.

Прижимая руку к груди, Джорди упал на колени. Он с трудом дышал и был весь в поту.

– Джорди. – Доктор Крашер опустилась на колени рядом с ним; осторожно, но твёрдо взяла его руку в свои. – Дайте мне взглянуть.

На ладони и пальцах вздулись огромные пузыри. Боль уменьшилась, но не прошла. Словно из его ладони выкачали всю кровь и залили вместо неё расплавленный металл. И теперь этот металл поднимался по руке к плечу.

– Вы получили ожоги второй степени, и ещё легко отделались. – В голосе её звучал упрёк.

– Ну что, Бебит, получилось? – спросил Джорди, почувствовав, что может говорить нормально. – Я могу говорить с двигателями?

– Я спрошу их, – сказал Бебит. Подойдя к одной из контрольных панелей, он провёл над ней рукой. На панели тотчас появились разноцветные блики и побежали за его рукой, словно чувствуя её движение.

Внезапная резкая боль заставила Джорди охнуть, и на миг он позабыл обо всём, кроме своей руки. Доктор Крашер что-то делала с его рукой, и это что-то причиняло обожённой ладони нестерпимую боль.

– Я знаю, что это больно, Джорди, но если я дам Вам сейчас обезболевающее, Вас начнёт клонить в сон. – Её большие зелёные глаза серьёзно смотрели на него. – Если станет слишком больно, скажите мне.

Ему пришлось прикусить губу, чтобы не закричать. Он глотнул, удерживая подступающую к горлу тошноту. Джорди никогда раньше так не обжигался. Для травмы, не угрожающей жизни, боль была невероятной. Он услыхал собственный дрожащий голос:

– Со мной всё в порядке.

По лицу доктора Крашер ясно читалось, что она ему не верит. Джорди сейчас было не до этого. Лучшее, что он мог сейчас сделать – солгать, что с ним всё нормально. Он – инженер. Чтобы спасти этот корабль, нужны они оба, если только его можно спасти.

Бебит обернулся к ним, лицо его всё ещё хранило выражение, означавшее для милгиан улыбку.

– Двигатели хотят говорить с тобой, Джорди.

Впервые милгианин обратился к нему по имени. Странно было услышать такое обращение от того, кого впервые увидел лишь несколько минут назад; но они здесь для того, чтобы работать вместе, чтобы установить контакт, если возможно. Это было начало, и Бебит был явно дружелюбнее Велека.

– Спасибо, Бебит, – сказал Джорди, вставая с помощью доктора Крашер. Боль не прекратилась, но в голове у него прояснилось. – Мне уже лучше, доктор, спасибо.

Кивнув, Крашер отошла на шаг.

– Я не думаю, что Вы сможете выдержать ещё один такой ожог.

В глубине души Джорди был с ней согласен, но у них не оставалось времени.

– Бебит, мне не повредит говорить с двигателями, как повредило, когда двигатель меня пробовал?

Лицо Бебита на миг стало ярко-красным – печаль.

– Мне жаль, что тебе было больно. Мне не больно оттого, что двигатель меня пробует. Двигатели не стали бы причинять тебе боль нарочно, Джорди.

– Верю, Бебит, но мне не будет больно говорить с двигателями?

– Тебе не нужно касаться панелей – ты только проводи возле них рукой. От этого тебе не будет больно?

– Надеюсь, что нет, – сказал Джорди. – Что я должен делать?

– Проведи рукой вдоль этой панели, вот так, – Бебит растопырил веером свои толстые пальцы, и панель тотчас замерцала огоньками. – Видишь?

Джорди не понимал, что означают эти разноцветные огоньки, но он мог повторить движение и надеялся, что этого будет достаточно.

– Я должен провести той рукой, которую пробовал двигатель?

– Не обязательно.

Это хорошо, подумал Джорди, поднимая здоровую руку к мягко светящейся панели.

– Не прикасайтесь к ней! – низкий крик заставил Джорди резко опустить руку и обернуться. Велек показался в дверях и теперь приближался к ним со всей доступной ему скоростью. – Не прикасайтесь к ней!

– Главный инженер… – заговорил было Бебит.

– Молчите! Вы едва не погубили корабль.

– Но, главный инженер…

– Уходите!

Бебит не стал больше спорить. Повернувшись, он заковылял прочь. Тело его словно остыло, и визор Джорди больше не улавливал горячих точек. Милгианин показался Джорди удручённым.

– В чём дело, Велек? – спросил Джорди.

– Строение ваших клеток для этого корабля чужое. Смешение ваших клеток с клетками корабля может вызвать немедленный взрыв.

Джорди взглянул на Крашер, та в ответ пожала плечами.

– Но ведь корабль уже попробовал меня и не взорвался от этого.

– Этот идиот, Бебит, как он мог так рисковать? – В голосе Велека слышались гнев и паника.

– Если опасность заключалась в строении моих клеток, то всё обошлось.

– Но Вы собирались говорить с двигателями. – Велек приближался к ним, и Джорди видел разноцветные тепловые линии его тела, сменяющие друг друга, как в калейдоскопе. У него едва не закружилась голова, пришлось отвернуться. Джорди мог только предполагать, что у милгиан это было признаком чрезвычайного волнения.

– Мне необходимо говорить с двигателями, чтобы отремонтировать их, – сказал Джорди.

– Вы не понимаете наших двигателей. Они находятся в состоянии стресса. Если они попытаются говорить с чем-то настолько чуждым, как Вы, то могут взорваться немндленно. Вы понимаете это? – Своей массивной фигурой Велек загородил от землян контрольную панель. Им поневоле пришлось отступить.

– Через несколько часов корабль всё равно погибнет.

– Но не сейчас, – сказал Велек.

– Тогда давайте эвакуируем всех на «Энтерпрайз», и я попробую поговорить с двигателями.

– Вы станете рисковать своей жизнью ради того, чтобы спасти наш корабль?

Джорди не нашёлся что ответить. Это звучало чертовски героично, а он не чувствовал себя героем.

– Мой долг – сделать всё возможное для спасения вашего корабля и людей, поэтому да, я готов рискнуть.

Несколько секунд Велек смотрел на Джорди. Тепловые лини остыли, и Джорди многое дал бы за возможность видеть выражение лица главного инженера. Хотя, как и в большинстве случаев при первом контакте с незнакомыми расами, выражение лица могло бы ничего не объяснить.

– Я не могу позволить Вам, чужому, рисковать собой ради моего корабля. Я главный инженер, и я умру вместе с моими двигателями.

– Тогда оставайтесь со мной. Мне понадобится помощь, – сказал Джорди.

– Прежде чем вы начнёте, мы отведём «Энтерпрайз» на безопасное расстояние, – сказала Крашер.

– Верно. И попытайтесь убедить как можно больше милгиан эвакуироваться.

– Попробую, – кивнула Крашер,- но это нелепое стремление пойти ко дну вместе со своим кораблём… Не знаю, как через это пробиться.

– Это не нелепо, – сказал Велек. Это наш обычай.

– Любой обычай, ведущий к напрасным жертвам, для меня отвратителен, главный инженер Велек. Я доктор; я спасаю жизни. И для меня это важнее, чем любой обычай.

– Я не покину свой корабль, когда ему угрожает опасность, – сказал Велек.

– Пойду, попытаюсь уговорить остальных офицеров перебраться на «Энтерпрайз», – сказала Крашер. – Я вернусь, когда уговорю столько милгиан, сколько смогу.

– Минутку, доктор. Вы тоже транспортируетесь на «Энтерпрайз».

– Если эти двигатели не взорвутся, и Вы сможете говорить с ними, я Вам понадоблюсь. Эти двигатели живые, Джорди. Тут нужны и инженер, и доктор.

Джорди хотел было возразить, но рот её упрямо сжался, и в зелёных глазах появился жёсткий блеск. По-своему Крашер была не менее упряма, чем милгиане.

– Хорошо, Доктор. Вы займитесь эвакуацией, а я тем временем попробую пройти ускоренный курс механики милгианских двигателей.

Двумя часами позднее Джорди вновь стоял перед светящимися панелями. Слева и справа от него стояли Велек и доктор Крашер. Им не удалось уговорить больше ни одного из милгиан покинуть корабль. «Энтерпрайз» вместе с немногими эвакуированными отошёл на безопасное расстояние.

Велек пытался объяснить, что значит "говорить" с двигателями, но объяснение не поддавалось переводу. Джорди подумал, что это один из тех случаев, когда не поймёшь, пока не испытаешь. Либо Джорди поймёт это, вступив в контакт с двигателями, либо нет. Либо они взорвутся, либо нет. Хорошо, когда выбор так прост.

– Все готовы? – спросил Джорди.

– Милгианин всегда готов отдать жизнь за свой корабль, – сказал Велек.

– Извините, что спросил. Доктор Крашер?

– Я с Вами, Джорди.

– Что ж, поехали. – Он поднял руку и медленно поднёс её к панели. Когда его ладонь почти коснулась панели, он почувствовал, словно по руке прошёл ток, и она онемела, как от удара по электрической косточке.

Двигательный отсек исчез, и Джорди затянуло в длинный узкий тоннель. Пееред глазами вспыхивали и плясали разноцветные огни. Он зажмурился. но огни не исчезли. Он ничего не понимал, лишь чувствовал, как его поглощает водоворот цветов – красного, белого, жёлтого, розового, оранжевого. А затем всё внезапно стало понятным. Эти цвета были двигателями, и они говорили с ним.

У них не было ни голосов, ни органов слуха, и цвета, которые он видел, были лишь внешней оболочкой, как его кожа. Разговор происходил глубже, где нельзя было видеть, только чувствовать.

Двигатель, ибо он был единым существом, очень заинтересовался Джорди. Он никогда ещё не встречал не-милгианиа. Он мог воспринимать его сознание – не было необходимости в словах и даже в конкретных мыслях. Двигатель впитывал информацию непосредственно из его сознания.

Двигатель светился и пульсировал, и Джорди чувствовал его. Его сознание устремилось по электрическим цепям и проводящим трубкам. Он и двигатель были одно целое. Это было ошеломляюще и чудесно, и он знал, что так будет всегда…

– Джорди, Вы меня слышите? – Голос доктора Крашер прорвался сквозь разноцветные вспышки. Странно было услышать обычную речь.

– Слышу, доктор. – Собственный голос показался ему далёким и чужим.

– С Вами всё в порядке?

– Да. А что?

– Вы стоите неподвижно уже больше двадцати минут и не реагируете, когда я говорю с Вами. Велек хотел прервать контакт, но я боялась, что Вам это повредит. Если показания моих приборов правильны, двигатель подключился к Вашей нервной системе.

– Это плохо?

– Нет, если это Вам не вредит. – Тревога в её глосе была, как тёмно-фиолетовый цвет среди цветов двигателя.

– Со мной всё в порядке, доктор. Я понравился двигателю. Он хочет учиться у меня. Мне нужно время, чтобы разобраться, что он мне говорит, но, по-моему, мы поладили. Свяжитесь с «Энтерпрайзом», передайте, что с нами всё в порядке, и мы приступим к операции, как только наш пациент сообщит мне, в чём проблема.

– Он скажет Вам, в чём проблема?

– Да, его имя – две длинные жёлтые вспышки и затем одна короткая синяя. Жёлтый-Жёлтый-Синий. – Когда Джорди подумал об имени двигателя, цвета заплясали быстрее, закружились вокруг него, затянули в свой водоворот. Джорди не пытался сопротивляться. Он хотел узнать, как работает двигатель, и теперь двигатель мог показать это ему.