Глава 12. — Парламент Греции готов принять наши условия, если ваше величество готово к подписанию соглашения, — произнес один из советников.

— Парламент Греции готов принять наши условия, если ваше величество готово к подписанию соглашения, — произнес один из советников.

В зале заседаний воцарилась тишина. Казимиро вдруг сообразил, что внимание всех присутствующих сосредоточено на нем. Он не слушал обсуждение с должным вниманием, не мог полностью сосредоточиться на проблеме предоставления права на ловлю рыбы на одном из прибрежных участков, принадлежащих Заффиринтосу. Весь день король мог думать только о своей упрямой, несдержанной жене и о том, как она посмела так дерзить ему. Он снова и снова прокручивал в голове ее резкие слова, обвинение в бесчувственности. За кого она его принимает? Сильнее всего Казимиро задел упрек в том, что он уделяет сыну мало внимания. Он вспомнил, как весело Бен улыбается, как крепко обнимает пухлыми маленькими ручонками папину шею. Неужели она думает, что он просто так отказывается от подобного удовольствия? Неужели не понимает, что медовый месяц не похож на повседневную жизнь, что он хватался бы за любую возможность проводить больше времени с Беном, если бы на него не давили обязанности?

Все выжидающе смотрели на него, и Казимиро постарался прогнать воспоминание о блестящих зеленых глазах и дрожащих губах Мелиссы и попытался растянуть время. Он посмотрел через стол на Орсо, который много лет был его верным помощником и незаменимым советником по всем вопросам государственного характера. Обладая потрясающим чутьем, Орсо мог предсказывать настрой других и таким образом принимать верные решения.

Казимиро еще немного помолчал и наконец обратился к помощнику:

— Что вы думаете о предлагаемой нам сделке, Орсо?

В ответ Орсо склонил голову и произнес:

— Необходимо время, чтобы обдумать все стороны этой проблемы еще раз, ваше величество. Но король — вы, поэтому решать вам.

Казимиро понял, Орсо не считает необходимым торопиться с подписанием соглашения. Да, он — король. Но иногда он чувствовал себя щенком, которого ведут на поводке потребности его народа. Люди возлагают на него надежды, и он должен их оправдать. Такие представления внушил ему его отец, но он правил в совершенно другие времена, когда действовали совершенно другие законы.

И все-таки он — король, его власть абсолютна, он может управлять королевством Заффиринтос как считает нужным. Монархия — не каменное изваяние. Он волен переделать ее по своему усмотрению, как того требуют современные условия и его собственная жизнь. Казимиро вдруг осознал, что если не произведет изменений, которые продвинут монархию вперед, институт власти изживет сам себя и отомрет или просто станет тяжким грузом, который ни один здравомыслящий человек не захочет принять на свои плечи. И какой же отравленный напиток подаст он своему сыну? Ему вдруг захотелось поблагодарить Орсо, своего верного помощника, за такие простые слова.

Казимиро как раз собирался предложить отложить решение проблемы, когда его неожиданно прервала фрейлина королевы. Она вбежала в зал заседаний, лицо ее было серым, глаза светились страхом.

— В чем дело? — тревожно спросил Казимиро.

— Королева, ваше величество...

Он встал:

— Что с королевой?

— Она... Ее нет.

— Что значит «нет»! — крикнул он, вдруг почувствовав, как мороз бежит по его коже. — Как нет?! Где она?!

— Мы не знаем, ваше величество. Принц Бенджамин плакал и звал мать, а королева приказывала, чтобы ей всегда сообщали...

— Куда к черту она пошла?! — взревел Казимиро, перебив сбивчивые объяснения фрейлины. — Кто-то же должен знать.

— Она сообщила только, что идет прогуляться, ваше величество.

— А куда — не сказала?

— Нет, сир.

Казимиро почувствовал закравшийся в сердце холод, вспомнив слова Мелиссы: «...однажды ты, вернувшись из одной из своих поездок, можешь меня здесь не застать».

Неужели она говорила серьезно? Совершенно серьезно? Мелисса считала его настолько эгоистичным и властным, что ушла от него? Он почувствовал страшную боль от осознания того, каким дураком оказался. Тупым, безмозглым дураком!

— Пошлите людей на поиски! — распорядился он. — И вызовите вертолет. Предупредите аэропорт. Не важно, что вы сделаете, только найдите ее. Найдите ее!

Крепко сжав кулаки, он бросился к двери и помчался в парк. Он внимательно осматривал окрестности, надеясь вдруг увидеть ее, бегущую ему навстречу. Но Мелиссы нигде не было.

Шум взлетающего вертолета вселил в душу Казимиро еще больший страх. Он бессмысленно стоял и смотрел, как вертолет становится все меньше, превращается в точку, которая движется в сторону сапфирового моря, потом бросился в противоположном направлении. И вдруг у него в кармане зазвонил мобильный телефон.

Казимиро ответил, минуту молча слушал, его лицо приняло еще более суровое выражение.

— Автомобиль, немедленно! — приказал он.

Через несколько минут подъехала машина. Он велел ехать по дороге вдоль обрыва и больше не обменялся ни единым словом ни с шофером, ни с телохранителем.

Вертолет завис где-то впереди, и, как только машина остановилась, Казимиро выскочил, бросился к краю высокого обрыва и увидел свою жену в голубой воде далеко внизу.

Его страшный, хриплый крик, казалось, вырвался не из горла, а из самой глубины души:

— Мелисса!!!

Или ветер отнес его призыв в сторону, или она просто проигнорировала его, продолжая двигаться вперед.

— Уберите этот проклятый вертолет! — приказал Казимиро.

Шофер выкрикнул в телефон указания, и воздушное судно начало двигаться обратно в сторону дворца.

Казимиро стал спускаться по крутой каменистой тропинке, кивком остановив телохранителя, который последовал за ним. Еще никогда в жизни ни одна дорога не казалась ему такой длинной. Только оказавшись почти у воды, он вновь выкрикнул ее имя:

— Мелисса!

Услышав какой-то новый звук, Мелисса остановилась и, повернув голову, увидела вдалеке высокую фигуру, освещенную лучами солнца. Ее муж. Он быстро спускался по каменистой тропинке, ведущей к пляжу. Она прищурила глаза. Неужели это в самом деле Казимиро? Но сейчас он должен быть на совещании, потом отправиться в порт. Он еще раз выкрикнул ее имя. Добравшись наконец до кромки воды, он сбросил туфли, пиджак и кинулся в воду. Мелисса, замерев, наблюдала за его странными действиями.

— Казимиро! — хрипло крикнула она.

А он уже добрался до нее, схватил в объятия и без видимого усилия поднял из воды, прижав к облепленной мокрым шелком рубашки груди. Его лицо отражало смесь эмоций: страх, ярость, тоску. Теперь это была уже не ледяная маска, а лицо живого человека, полного чувств и ощущений.

— Что ты делаешь?! — зло воскликнул он, а потом, заметив, насколько Мелисса удивилась, прижал ее к себе еще крепче, янтарные глаза горели, как два костра, обдавая ее яростным жаром. — Какого черта ты делаешь, я спрашиваю?!