Ф. Д. Остроградскому. Конец декабря 1929-- начало января 1930

Конец декабря 1929-- начало января 1930

Ницца

С Новым годом поздравляю Вас, Елизавету Николаевну, всех милых студийцев, режиссеров, всех оркестрантов, Вячеслава Ивановича¹, администрацию, рабочих, билетеров -- словом, всех, всех, всех. Спасибо за Ваши интересные письма. Опаздываю ответом. Во-первых, потому, что мне самому запрещено писать. Игоря я измучил диктовкой². Сейчас спешно диктую мизансцену "Отелло". И сегодня я не отвечу на все вопросы. Разрешено написать только то, что умещается на этом листе. Поэтому -- к делу.

1) Заблоцкая -- не нужна: голоса никакого, детонирует, способности совсем средние, старуха, ужасно неритмична, плохая дикция. У нас и без нее очень много "под старух". Нам надо хорошие голоса, молодые, красивые, с хорошей фигурой и ритмичные, способные. Кроме того, Заблоцкая тяжелого характера, если не сказать большего.

2) "Золотой петушок". Случилось то, что я предсказывал. Вся моя программа сбита. Мой план был таков. Возобновить из русских и иностранных опер -- ходовые. Образцово, как ставили "Онегина" и "Царскую невесту". Это вечный фонд -- мое наследство студии. "Петушок" -- по моему плану -- новое слово в нашем искусстве. Я его положил себе в сердце, и он там переваривался. Придется его вынуть оттуда, так как издали я не могу принять в постановке никакого участия, если постановка в этом году -- то это будет ужаснейшая халтура, в которой я принимать участия принципиально не могу. Напротив, я обязан протестовать, так как студия покатилась по наклонной плоскости в художественном смысле. Управляет и направляет этой стороной Збруева (должно быть). Ввиду того что меня не слушают, я могу только протестовать. Других средств у меня нет, особенно издали. Если бы шли по составленному плану, теперь у вас был бы "Риголетто" ³. В смысле революционном -- еще и еще раз повторяю -- ничего такого вы в репертуаре не найдете. Недостаток -- финал (единственно): он не в современном духе. Остальное -- блестяще в социальном смысле. Но! Режиссер не сумел прочесть партитуру! Представьте себе, что дирижер не умеет читать партитуру. "Севильский цирюльник" тоже похерен. И, заметьте, навсегда, потому что без Головина его ставить нельзя. А Головина могут скоро занять на другую работу. Итак: 1) "Риголетто", 2) "Севильский", 3) "Золотой петушок" выскочили из моей программы. Вы идете на ежедневных спектаклях без легких опер. Вам придется поэтому играть одним днем в неделю меньше и терять на пропущенном спектакле по 1000 руб. В месяц -- 4000, а в 8 месяцев -- 32 000 руб. "Золотой петушок" поставить может каждый -- и Вершилов, и Сушкевич, и Чебан. Но уже то, что об этом могут говорить серьезно, лучше всяких доказательств говорит о нашем падении художественных требований. Удивляюсь храбрости тех, кто берется. Мои требования к нему неимоверны. Поэтому не берусь указывать режиссера. Для той постановки, которую вы, очевидно, хотите, все режиссеры годятся. Забудьте о Сушкевиче. Чебана как режиссера не знаю. Серьезно можно говорить только о Москвине. Никогда не видел у Вершилова юмора, а без юмора, да еще какого, нельзя ставить "Петушка".

Что же вам делать? Если необходимо халтурить, то по крайней мере хоть как-нибудь подготовлено "Риголетто" -- мизансцены есть.

Еще раз утверждаю [пропуск в оригинале. -- Ред.]исключительно удалась. Ее и ставить. А "Петушка" беречь, как клад, как дорогой бриллиант. На досуге подумайте: много ли русских ходовых опер осталось нам? -- Пустяки. Если мы будем швыряться "Петушками", наша песня спета.

Всего этого политический совет не может понимать. Он действует без программы -- срывом. Если говорить о постановке этого года, то вы можете успеть прилично поставить одного "Риголетто". Если начинать думать только о новых мизансценах, то они будут готовы не раньше 1 Ґ -- 2 месяцев. Когда же репетировать? "Риголетто" же -- готово. В хор берите молодых, с голосами, красивых.

Палехские мастера -- интересно, надо попробовать. Если не они -- один Головин ⁴.

Обнимаю.

К. Станиславский