Н. Н. Литовцевой

12 -- III -- 34

12 марта 1934

Ницца

Дорогая и милая Нина Николаевна!

Как мне стыдно, что я только теперь отвечаю на Ваше письмо от 16 декабря прошлого года. Простите. Это произошло не от недостаточного внимания, а от невозможности. В эту поездку я завален здешней скучной корреспонденцией и, кроме того, впервые очутился за границей без секретаря или корреспондента. В прежние годы со мною всегда был Игорь, который помогал мне. Теперь же я один. Ввиду выхода здесь моей книги на французском языке пришлось очень много списываться. Кроме того, есть много запросов и справок по будущей моей книге и всяких скучных писем по случаю разных здешних юбилеев и театральных событий. Вот я и не поспеваю. Не сердитесь на меня.

"Таланты" прошли, обруганы, как никогда, и имеют очень большой успех¹. Значит, все в порядке и обстоит как нельзя лучше. На будущее время Вам урок. Если хотите, чтоб Вашу пьесу хвалили, никогда не работайте со мною. Нужды нет, что мое имя скрыто, -- критиканы проведают и обругают, но не Вас, а меня. Теперь меня уже хвалить не будут и не могут. Я, кажется, почти один остался -- совсем старый, не признающий никаких "фокусов", прикрывающих режиссерские подлизывания к современности. Когда-то ругали мою систему -- теперь признали. Признают и то, что я стою за чистое искусство.

То, что Вы пишете о Великатове и о Мелузове, произошло совсем не потому, что они трактованы неправильно, а потому, что у самих актеров еще нет той яркости техники, искусства, чтоб с красивой внешностью сыграть отрицательный образ, а с гримом почти урода -- положительное лицо. Это очень трудно. Вот почему я и утверждал, что у нас для этого есть только один -- Качалов. Он может так виртуозничать. Но вот чего Вы, по-моему, не оценили как в своей работе, так и в работе артистов. Вспомните, как ставился спектакль? Для чего? Он ставился для Малой сцены. Состав его считался не сильным. Но, благодаря общей дружной работе, попал на Большую сцену как образцовый спектакль МХАТ. Оцените это. Пусть спектакль не идеален, но оцените его педагогическую сторону. В этом спектакле удалось выдвинуть как актеров: Вербицкого, Зуеву, Дорохина, отчасти Шульгу; кое-что сдвинуть в Тарасовой и в Кудрявцеве и показать настоящее дело Прудкина (правда, он и раньше, в других ролях, показывал свои характерные данные). И Ершов, у которого роль не по силам, сделал много в своей работе и технике². Неудачна декорация. Может быть, не спорю.

Ни разу еще критика не обнаруживала так сильно и ясно своего ничтожества, бездарности и безвкусия. Их работа оказалась настолько бездарна, примитивна, архаична, что ругань на меня никак не подействовала.

Все хвалят работу Кедрова -- и я очень верю в него. Мне случайно довелось видеть какую-то зарисовку Тарханова (в газетах). Даже там я сразу узнал его основной штампище и по нем знаю все остальное, как он играл роль. Вот человек, который имел огромный успех и очень пошел назад³, а многие из "Талантов и поклонников" обруганы, но двинулись вперед.

Вот почему в театре скучно,-- это плохо⁴. Безработица? А почему Вы сами не берете работы? Разве "Таланты и поклонники" Вам кто-нибудь назначал? Вы сами захотели ставить. И теперь захотите. Хотя бы, например, "Без вины виноватые" с Книппер. Проделайте с ней такую же педагогическую работу, как с "Талантами". Ей это очень нужно и полезно! Ей нужно заново выучиться, а не в месткоме сидеть⁵.

Я вернусь при первой возможности. Надеюсь, в конце апреля -- в зависимости от погоды, от эпидемии гриппа и, главное, от денег. Совсем издержался.

Очень болею за Василия Ивановича. Это очень грустно!

При скором свидании -- поговорим, а пока еще раз благодарю за письмо, целую ручки, обнимаю нежно Василия Ивановича и Диму.

Сердечно преданный

К. Станиславский