Глава 3. Музей прикладной фотоники – одна из тысяч языческих мерзостей на освобожденной Оброа-скай – возвышался над окружающей территорией блистающим массивом

Музей прикладной фотоники – одна из тысяч языческих мерзостей на освобожденной Оброа-скай – возвышался над окружающей территорией блистающим массивом транспаристиловых башен и кристалло-пластовых галлерей. И пусть Ном Анор провел достаточно времени среди неверных, чтобы не уподобляться своим собратьям, которые посчитали бы это зрелище оскорбительным, он бы чувствовал себя куда лучше где-нибудь в другом месте. Бросив тоскливый взгляд на гудящую черную равнину позади, йуужань-вонг остановился на пороге и усмехнулся, испытывая плохо скрываемое отвращение. Вслед за эскортом он вошел в вестибюль, где находилось около сотни пленных верпинов, выпученные насекомьи глаза которых наблюдали за охранниками. После короткого разговора с командиром отряда эскорт повел Ном Анора через лабиринт коридоров, ярко освещенных парящими световыми шарами.

Цавонг Ла находился в кабинете и был окружен километрами спутанных прозрачных нитей. Мастер войны, воин, полностью покрытый татуировками, счастливый обладатель искромсанных губ и вживленной прямо в кость брони, изучал диск голопроектора с таким видом, с каким большинство йуужань-вонгов смотрело на пленников и рабов.

– Начинай, – приказал он проектору.

Цавонг Ла еще не успел договорить, как путаницу нитей озарила вспышка света, затем клубок подпрыгнул в воздух и завис прямо над панелью управления. Через мгновение над рукой мастера появилось полномасштабное изображение "крестокрыла" неверных и заслонило собой верхнюю половину его торса. Истребитель совершил неторопливый оборот в сторону двери и открыл огонь; однако Ном Анор и не пытался уклониться от выстрелов.

– Знаешь, что бы я сделал со всем этим, будь я неверный? – спросил скрытый голограммой Цавонг Ла.

– Очевидно, уничтожили бы, – произнес Ном Анор. – Эта безжизненная мерзость – оскорбление богов. Даже словами не могу передать, какое отвращение вызывали у меня эти богомерзкие штуковины, когда я должен был терпеть их, готовя вторжение в галактику.

– Все мы выполняем свою работу, исполнитель, и ты уже получил свою благодарность за терпение в отношении этой скверны, – голос Цавонга Ла звучал раздраженно и, быть может, слегка отвлеченно. – Мы не можем одержать победу над тем, чего не понимаем. К примеру, пилоты наших кораллов-прыгунов могли бы с легкостью обмануться, увидев подобную картинку, и принять истребитель за настоящий. Будь я неверный, вся галактика кишела бы такими устройствами.

– Галактика и так кишит ими, – ощетинился Ном Анор. – Не стоит так восхищаться ими, о Великий. Они так же ограничены в своих возможностях, как и их хозяева.

"Крестокрыл" растворился в воздухе. Уронив проектор на пол, Цавонг Ла раздавил его лапой вуа'сы, которая заменяла мастеру войны ногу, отсеченную Джейсеном Соло.

– Враг и так уже доказал свою состоятельность, несколько раз сорвав твои планы, – голос мастера был исполнен ненависти. Будучи настоящим фанатиком, он отвергал влияние случая и рассматривал любую ошибку как признак духовного разлада. – Надеюсь, в этот раз подобного не случилось?

– Чилаб сработал великолепно. – Склонив голову, Ном Анор втянул воздух сквозь сузившиеся ноздри. Хоть ему не хватало веры, чтобы по-настоящему наслаждаться болью от отсоединения невральной личинки, он притворно улыбнулся, когда существо порвало дендриты зрительных хиазм и вышло через носовую полость. Он передал чилаба Цавонгу Ла. – На обратном пути мне посчастливилось лицезреть поразительную картину. Уверен, что записи в памяти чилаба станут отличным подспорьем для планирования атаки на Билбринджи.

– Не сомневаюсь. – Цавонг Ла спрятал личинку в карман накидки, которая крепилась к его плечам острыми когтями. – Я изучу их позже. Хорошо ли прошла встреча с Леей Соло?

– Превосходно. – Невозможно было ответить как-нибудь по-другому. – Не имею ни малейших сомнений, что джедаи ответят на наш вызов.

– Окажись я на твоем месте, я был бы не столь уверен, – донесся тонкий голос из-за его спины. – Джедаи учуют нашу ловушку и будут настороже.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Ном Анор узрел разноцветный шар перьев на тонких ножках, выпорхнувший из-за спин охранников. Гибкие уши и похожие на штопор усики делали его похожим на моль, хотя Ном Анор находил, что вреда это существо приносит как целый раданк.

– Вержер, – прошипел он. – Я и не знал, что ты так хорошо разбираешься в джедаях.

– Вержер знает их лучше, чем я, – заметил Цавонг Ла. – Это она сказала, что джиидаи оставят тебя в живых. Я полагал, что они убьют тебя на месте.

– Вероятно, вы были ближе к истине, чем ваша любимица. – Ном Анор отказывался называть Вержер советницей. Маленькое странное существо было для него всего лишь домашним любимцем йуужань-вонгского агента, погибшего при попытке заразить джедаев смертельной болезнью. Вержер стала советницей Цавонга Ла после недолгого пленения разведкой Новой Республики, когда ей удалось узнать о врагах больше, чем выяснил Ном Анор за все годы, что он провел в роли агента и провокатора. Неоднократно поднимался вопрос о ее верности, но однажды подтвердившаяся информация, добытая ею, превратила ее в самую опасную соперницу Ном Анора.

– Как вы и предполагали, Лея Соло и ее супруг попытались убить меня, – продолжил исполнитель, – но я смог сыграть на эмоциях этой женщины и тем спасся.

– Так ты теперь способен управлять эмоциями джедаев? – продолжала глумиться Вержер. – Может, уговоришь их сдаться?

– Можно заманить тану в грязную яму одними лишь словами и улыбкой. – Ном Анор развел руками и повернулся к Цавонгу Ла. – Но даже я не смог бы убедить ее добровольно подставить шею под хомут.

Мастер войны едва заметно кивнул.

– Меня не интересует, какими посулами ты убедил Органу Соло сохранить тебе жизнь. Мне важно, как она повела себя, когда "Дар страданий" уничтожил неверных.

– Она хотела прикончить меня.

– Но она не сделала этого, – протянул Цавонг Ла. – Каковы же были ее действия?

– Я убедил ее, что вместе со мной погибнут миллионы беженцев. – Ном Анор понимал, что чересчур перегибает палку, но еще слишком свежи были воспоминания о том, как он настрадался от Леи на Дуро. – Она уступила.

– Не уступила! Она отказалась принять вину на себя! – заявила Вержер, как будто это был неопровержимый факт. Она перемахнула к мастеру войны. – Она всю жизнь была дипломатом. Для нее попасться в такую ловушку было бы все равно, что для вас – налететь на засаду.

Мгновение Цавонг Ла обдумывал ее аргумент.

– Может и так, но есть еще кое-что. – Он бросил взгляд поверх Вержер на Ном Анора. – Она оставила тебя в живых. Почему же?

Ответ заключался в том, что Лея дала слово, но Ном Анор сперва десять раз подумал бы, прежде чем такое ответить. Это бы противоречило мнению, которое Цавонг Ла высказал ранее, а пока существовала субординация, Ном Анор мог лгать, мешать осуществлению каких-либо планов, даже убивать – при этом все равно оставалась возможность выйти сухим из воды. Но противоречить в открытую он не мог. Иногда ему казалось, что методы неверных не в пример эффективнее и милосерднее, и если он и не дрожал сейчас при мысли о возмездии богов, то, очевидно, потому, что слишком много времени провел вдали от своего народа. Решив не заострять внимания на том, на кой его тогда подвергли столь болезненной и неприятной процедуре вживления чилаба, раз мастер войны не предполагал его возвращения, Ном Анор лишь пожал плечами.

– Перед тем, как освободить меня, она велела передать, что джедаи отказываются принимать на себя ответственность за жизни заложников и что всем последующим послам удача уже не будет улыбаться так же широко, как мне.

Если Цавонг Ла и подметил небольшое противоречие с тем утверждением, что Ном Анор мог управлять эмоциями Леи, то не показал этого. Он просто перевел взгляд на Вержер.

– И снова ты оказалась права.

Она одарила его улыбкой.

– Разве я не говорила, что джедаи окажутся достойными противниками?

– В самом деле, – подтвердил мастер войны. – Но беженцы все равно станут причиной их краха. Беженцы станут тем клином, который мы вобьем между джиидаями и Новой Республикой.