Он не умер на кресте!

По свидетельству древних источников, официальный римский смертный приговор звучал таким образом: «ibis ad crucem» — «ты взойдешь на крест». Распятие представляло собой самый унизительный и жестокий путь к смерти. Граждан Рима никогда не приговаривали к этой форме наказания, однако в странах, оккупированных римлянами, распятие представляло собой весьма распространенное средство поддержания покорности и спокойствия среди возмущенных иностранным порабощением народов. Иудеи не были знакомы с распятием; законными видами казни они признавали избиение камнями, сожжение, обезглавливание и удушенье. Однако по закону Моисея мертвый богохульник мог быть повешен на дерево, «ибо проклят перед Богом (всякий) повешенный (на дереве)» (Второзаконие 21:23). То, что казнь никак не могла произойти в шабат, волне очевидно. Шабат же начинался вечером предыдущего дня, когда и произошло распятие.

Римляне привыкли, насколько возможно, терпеть религиозные традиции и обычаи иудеев и старались считаться с ними, чтобы избежать волнений, а потому казнь происходила второпях: необходимо было закончить все дела до захода солнца. Распятие представляло собой мучительную, страшно болезненную и долгую процедуру. В конце концов, целью ее было не только казнить конкретного преступника, но и устрашить всех других непокорных и подстрекателей.

Если вес тела удерживался на кресте исключительно запястьями, то смерть наступала через пять-шесть часов, главным образом, в результате постепенного удушья, а не от потери крови. Дыхание в подобном положении оказывается настолько затрудненным, что человек погибает просто от нехватки кислорода. Для предотвращения подобной «быстрой» смерти к вертикальному столбу на уровне ног прибивали небольшую горизонтальную полоску, с тем, чтобы осужденный мог опираться на нее до тех пор, пока силы полностью его не оставят. Раны от гвоздей на ступнях образа плащаницы свидетельствуют, что перекладины не было, однако и самих гвоздей было достаточно, чтобы распятый не умер от асфиксии. В греческом ортодоксальном искусстве всегда присутствует перекладина. Иногда сооружалось даже «сиденье» — сзади помещали небольшой деревянный брусок, который мог несколько облегчить мучения, однако неизбежно их продлевал. Сенека, придворный философ императора Нерона, писал в письме: «Приговоренные к подобной смерти теряли жизнь капля за каплей» (Эпистолы 101:14).

Согласно Евангелиям, Иисуса прибили к кресту «в шестой час», то есть в двенадцать, а умер он «в девятый час», то есть в три пополудни. В сумерках (Евангелие от Луки сообщает, что наступление шабата было отмечено восходом тройной звезды), то есть, самое раннее, в шесть вечера тело сняли с креста, посчитав распятого мертвым. Если евангельский рассказ правдив, то Иисус оставался «мертвым», по крайней мере, три часа.

По обычаю на крест прибивали табличку с именем осужденного и описанием его преступления — в назидание всем остальным. По преданию, надпись на кресте Иисуса гласила на латинском, греческом и арамейском языках: «Иисус Назарей, царь иудейский». В посвященных распятию художественных произведениях надпись обычно содержит лишь сокращение латинской фразы «Iesus, Nazarenus, Rex Iudaeorum» — INRI. Ясно, что одно из обвинений против Христа заключалось в том, что он был назареем!

Наступление смерти после трех часов распятия на кресте кажется тем более невероятным, что назареи, в отличие от ессеев, не были аскетами. (См.: Мф. 11: 19: «Пришел Сын человеческий, ест и пьет; и говорят: вот, человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ея»). Учитывая, что вес тела Иисуса составлял 79 кг, его вряд ли можно назвать изможденным, худым и слабым человеком.

Смерть тех товарищей по несчастью, которые были распяты вместе с Иисусом, ярко описана в Евангелии от Иоанна: «Но как тогда была пятница; то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, (ибо та суббота была день великий) просили Пилата, чтобы перебить у них голени, и снять их. Итак пришли воины, и у перваго перебили голени и у другаго, распятаго с Ним» (Ин. 19:31–32). Текст подразумевает, что два «вора» через несколько часов должны были умереть от удушья, поскольку из-за сломанных ног уже не смогли бы поддерживать вес тела. «Но, пришедши к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней» (Ин. 19:33).

Причина ранней кончины Иисуса изложена Иоанном несколько раньше: «Тут стоял сосуд, полный уксуса. Воины, напоив укусом губку, и наложив на иссоп, поднесли к устам Его. Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух» (Ин. 19:29–30).

Возникает вопрос, повинен ли уксус в том, что Иисус «немедленно предал дух». Если это не так, чем именно тогда могла быть эта жидкость? Дело в том, что уксус обладает таким же временно стимулирующим свойством, как и нюхательная соль, и его даже использовали, чтобы приводить в чувство рабов на галерах. Раненым же предлагали уксус с целью пополнения энергии. Однако Иисус реагирует совершенно противоположным образом: как только он вдохнул испарения или попробовал жидкость на вкус, он произносит свои последние слова и испускает дух. С точки зрения физиологии реакция кажется необъяснимой.

Еврейский обычай рекомендует давать приговоренному к смерти вино с миром или ладаном, чтобы легким наркотическим эффектом облегчить страдания. В иудейском Талмуде есть такой отрывок: «Тому, кто должен быть казнен, давали в чашке с вином немного ладана, чтобы мог лишиться сознания» (Сан. 43а). Римские солдаты не только терпимо относились к наркотически напиткам, но один из них явно дал такой напиток и Иисусу (см. Мф. 27:48, Мк. 15:36, Лк. 23:36, Ин. 19:29). Однако все Евангелия сходятся в том, что распятому предложили не вино, а именно уксус. Напиток представлял собой какое-то снадобье, на вкус кислое, как уксус: латинское слово для обозначения уксуса — «acetum». Оно происходит от «acidus», что означает «кислый» и «acere» — «быть кислым».

Существует, впрочем, еще один возможный подход. Персидский культ Митраса включал в себя обряд, называемый «жертва Хаома» — очень похожий на христианское «Святое причастие». Профессор Сейдель по этому поводу пишет следующее: «Ритуал „жертвы Хаома“ был схож с обычными персидскими ритуалами жертвоприношения мертвым. Верующим предлагали маленькие круглые хлебцы, размером с большую монету, которые нужно было съесть, запив ритуальным напитком хаома. Изначально этот напиток представлял собой сок, выжатый из растения asclepias acida, которым ведические арийцы спрыскивали жертвенный огонь. Он считался символом божественной жизни, напитком богов, напитком бессмертия…».[76]Индийский священный напиток сома позволяет тому, кто его принимает, на несколько дней словно уходить из жизни, а затем «воскресать» в приподнятом, радостном настроении, которое может продолжаться несколько дней. В подобном состоянии религиозного экстаза способно проявляться высшее сознание, выражающее заново обретенные силы прозрения. Для приготовления напитка сома использовались asclepias acida и, возможно, конопля (cannabis indica) и некоторые другие травы подобного свойства (то есть, рецепт напоминает известный рецепт напитка Заратустры). В катакомбах Рима, на погребениях первых христиан, встречается изображение обладающего магической силой индийского растения. Растение это — Asclepias acida, приносящее продолговатые плоды. В Европе его встретить невозможно.

Европейская разновидность Asclepias acida называется цинанхум лекарственный, по-латыни, Vincetoxicum hirundinaria; hirundinaria означает «цинанхум», a Vincetoxicum — побеждать яд (латинское vince — «побеждай», в повелительном наклонении, а греческое toxicum — яд, отрава). Таким образом, по-латыни растение называется «противоядие». Разумеется, для того, чтобы использовать его правильно, необходимо точно знать, как именно следует готовить снадобье. Ессеи славились своим умением врачевать. Слишком сильная доза лекарства могла бы оказаться ядовитой и поставить жизнь Иисуса под угрозу. Греческий врач и фармацевт Диоскур в книге «Materia Medica» называл цинанхум «душителем собак» и указывал, что его листья, в сочетании с мясом, способны даже убивать собак, волков и лис (Materia Medica 4, 80). Но в то же время, яд может быть использован в качестве противоядия от укусов ядовитых животных (Materia Medica 3, 92). В написанном в 1563 г. ботаническом справочнике (Mattioli стр. 337) читаем: «Это прекрасный корень против всех отрав, превосходного качества и действия. Поэтому он и называется по-латински Vincetoxicum, то есть, победитель всех ядов. Он используется даже против чумы. Принимается вместе с вином; и после этого человек активно потеет».

Ценанхум/сома/ целандин (Asclepja асida)

Типичные симптомы отравления — сильнейший пот и сухость во рту («…жажду», Ин. 19:28). В Швейцарии ценанхум называют «травой учителя» (Зерматт, Валлис), а в Австрии — «еврейской травой» или «травой белого креста» (Линц, Тироль). Возможно, во всех этих названиях сквозит древняя память о чудесной роли растения.

Подобное магическое снадобье, способное ввергать людей в каталептическое состояние, напоминающее смерть, вовсе не является чем-то неслыханным, и не раз описывалось в литературных источниках. Самый известный пример — история Ромео и Джульетты. То, что выглядит смертью, на самом деле является коматозным состоянием, напоминающим глубокий сон, в котором не заметны никакие проявления жизни — дыхание, сердцебиение и пульс.

Гипотеза о том, что Иисус только казался мертвым, когда «предал дух» на кресте, выдвигалась довольно часто, но не имеет доказательств более определенных, чем воскресение Христа. Павел мог воспользоваться смертью на кресте для создания своей языческой доктрины жертвенного искупления, которая обещала спасение человечества путем жертвенной смерти и кровопролития. Иисус якобы пошел на добровольную жертву. Но в этом контексте оказывается совершенно необъяснимым неоднократно упоминаемый в Евангелиях страх Иисуса перед смертью! В ожидании предстоящих событий Иисус молится в Гефсиманском саду: «И говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты» (Мк. 14:36. Мф. 26:39, Лк. 22:42). «И находясь в борении, прилежнее молился; и был пот Его, как капли крови, падающия на землю» (Лк. 22:44). Жертва, готовая к смерти, должна была бы принять судьбу с философским спокойствием. Однако последняя мольба Иисуса, «Бог Мой! Зачем Ты покинул Меня?», показывает, что распятие вряд ли стало исполнением его желаний. На самом деле Иисус вовсе не был настолько покинутым, как может показаться из его собственных слов (это доказывают последующие события). Три синоптических Евангелия утверждают, что перед тем, как предать дух, Иисус громко вскрикнул. Однако громкий крик оказался бы невозможным в состоянии полного изнеможения или перед асфиксией, которая, по мнению почти всех экспертов-медиков, стала причиной смерти.

Однако давайте вновь вернемся к плащанице, которая является более осязаемой, чем рассуждения, и спустя 2000 лет после события способна пролить на него новый свет. Историк Уилсон завершает свою опубликованную в 1978 г. книгу о христианской святыне следующими словами: «Невозможно не верить, что плащанице еще суждено сыграть свою роль, и час ее непременно настанет».[77]При ближайшем рассмотрении отпечатка на саване можно заметить определенные детали, которые требуют нового исторического толкования. Одна из них (как мы уже видели) — это присутствие на полотне пятен крови. Если бы Иисуса хоронили по еврейскому канону, то «тело» непременно должно было бы быть обмыто теплой водой. Поле этого его предстояло натереть миром и бальзамом, все отверстия закупорить, чтобы замедлить процесс разложения, а уже потом завернуть обнаженное тело в саван. В данном случае этот ритуал совершен не был. Одним из объяснений пренебрежения может служить тот факт, что уже наступил шабат, а потому выполнение похоронного ритуала явилось бы незаконным. Однако этот аргумент оказывается несостоятельным, поскольку трактат «Мишна шабат» (XX III, 5) рекомендует сделать для усопшего «все, что необходимо», даже в шабат. Понятно, что окружавшие Иисуса люди просто не обращали внимания на иудейские предписания относительно погребения.

Положение тела на отпечатке тоже вызывает подозрения. В книге, отрицающей истинность Туринской плащаницы, Джозеф Блинцлер отмечает: «… маловероятно, чтобы ученики, погребая Мессию, сложили его руки таким непристойным и невозможным образом».[78]На замечания Блинцлера можно найти два возражения. Во-первых, мы нигде не встречаем указаний на то, что ученики присутствовали в склепе: а во-вторых, положение тела Иисуса в точности совпадает с положением скелетов, найденных при раскопках монастыря ессеев в Кумране, возле Мертвого моря. «Положение тел в их могилах всегда одно и то же… как правило, можно наблюдать, что тело лежит на спине, головой на юг, а руки скрещены на животе и лежат вдоль туловища».[79]Считалось, что Иисус три часа провисел мертвым на кресте. Последствия подобного состояния можно описать абсолютно точно. Согласно последним результатам исследований в сфере танатологии (науки о смерти), в мертвом теле начинается процесс затвердевания мышц (rigor mortis). Возникает это явление через тридцать минут после кончины и продолжается от трех до шести часов, в зависимости от температуры окружающей среды. Чем теплее вокруг, тем быстрее идет процесс. Rigor mortis вызывается сложными биохимическими процессами, главным образом, понижением уровня аденозинтрифосфата (АСФ) после остановки сердца. Вся мускулатура вокруг скелета застывает в положении тела, и состояние это прекращается лишь через четыре — семь дней; тогда положение тела может быть изменено снова. Наблюдение за животными показывает, что иногда rigor mortis может наступать буквально через несколько секунд после отравления; едва испустив дух, мертвое животное может оказаться совершенно окаменевшим.

После того как Иисус потерял на кресте сознание, тело его несколько опустилось (вспомним, что ступни были прибиты гвоздями), и ноги оказались заметно согнуты. Таким образом, весь вес пришелся на прибитые к кресту запястья. Голова склонилась настолько, что подбородок уперся в грудь. Через три-четыре часа мертвое тело застыло бы в этом положении. Однако если исследовать образ на плащанице, то нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, что спина, голова, а также бедра и икры «тела» лежали на саване совершенно плоско (см. иллюстрацию).

В таком положении Иисус лежал под саваном. Самыми высокими точками тела оказались лоб и запястья. Ноги лежат плоско.

То же самое можно сказать и о положении рук. В случае смерти руки Иисуса должны были стремиться к тому положению, в котором они находились на кресте. Некоторые синдонологи высказывают предположение, что руки могли быть связаны в запястьях. Однако это прекратило бы кровотечение. Кровь же заметна совершенно ясно. Монсиньор Джулио Риччи, член Римского центра синдонологии, предложил аналогичное решение проблемы, высказав мнение, что саваном крепко-накрепко обвили неподвижное и согнутое тело, а помимо этого стянули его полосами ткани.[80]Однако объяснение это не выдерживает критики; отпечаток ясно показывает, что ткань была расстелена ровно, и так же ровно закрыла тело. В ином случае на образе оказались бы заметны весьма существенные искажения. Тот факт, что во время снятия Иисуса с креста rigor mortis отсутствовал, определенно доказывает, что он оставался живым.

Еще более убедительное свидетельство этому представляют заметные на полотне пятна крови. Можно ясно различить два типа кровавых пятен: кровь, которая текла во время распятия и уже успела высохнуть, и свежая кровь, просочившаяся уже после того, как Иисуса сняли с креста и горизонтально положили на саван!

Давайте рассмотрим пятна на голове. Острые иглы тернового венца, издевательски надетого на голову страдальца, оставили маленькие, но глубокие следы. До тех пор, пока венец оставался на голове, раны диаметром в 1–2 мм. были запечатаны достаточно прочно. То небольшое количество крови, которое могло просочиться вокруг шипов, немедленно сворачивалось и засыхало на волосах; это заметно по следам на плащанице, оставшимся вокруг этих маленьких ранок. Образ на саване ясно показывает многочисленные засохшие потеки, более значительные и расходящиеся во всех направлениях. Эта кровь явно попала на саван уже после того, как венец сняли и тем самым открыли раны от шипов. Это произошло незадолго до того, как тело положили на саван. На голове расположены лишь мелкие кровеносные сосуды, в которые поступает кровь из общей кровеносной системы. Если сердце перестает работать, то кровь отступает от расположенных под кожей капилляров (из-за отрицательного давления в кровеносной системе кровь уже не поднимается выше сердца). Именно потому мертвые и становятся «смертельно бледными». После кончины кровь перестает сочиться из маленьких ранок, поскольку сворачивается внутри сосудов.

Если внимательно изучить образ Христа, отпечатавшийся на передней стороне холста, то можно заметить на лбу след крови в форме перевернутой на бок цифры 3. Подобный след может остаться только в результате небольшого наклона головы, например, лежавшей на маленькой подушке. Вязкая кровь текла по морщине на лбу Иисуса, после чего немного распространилась и попала в другую морщину — то есть, кровотечение продолжалось. Рана на лбу, также вызванная шипами тернового венца, находилась в высшей точке лежащего тела. Даже если существуют определенные условия, при которых кровь может течь из крупных ран на теле усопшего, то кровотечения на лбу — в высшей точке — быть не может. Оно возможно лишь при активной циркуляции крови.

Сложенные руки находятся почти на такой же высоте, как и лоб. Именно здесь наиболее отчетливо видно, что ткань запятнана как засохшей, так и свежей кровью. В основании кисти можно заметить три струйки крови (см. иллюстрацию), текущих в различных направлениях.

Из-за того, что измученное тело обвисло, кровь текла из ран от гвоздей в двух направлениях, находящихся под углом 20° друг от друга.

Простое измерение угла показывает направление потеков. Кисть левой руки лежит на правой, закрывая рану, а потому расчеты могут относиться лишь к видимым ранам на левой руке. Часть крови затекала в желоб между напряженными мышцами предплечья, а потом капала вниз, в полном соответствии с законом гравитации. Тонкие вертикальные полоски свернувшейся крови тянутся почти параллельно и дают возможность рассчитать угол рук на горизонтальной перекладине креста: он составлял примерно 25°. Две струи текли вертикально, непосредственно вниз из раны в кисти, и они находятся под углом примерно в 20° друг от друга. Это может свидетельствовать о разнице в положении предплечья по отношению к телу, когда тело еще держалось на кресте и после того, как оно уже опустилось (см. иллюстрацию).

Кажется очень странным, что третий заметный след крови не был упомянут ни одним из известных синдонологов.[81]Да, несмотря на то, что этот третий след хорошо виден и понятен даже непосвященному, его попросту игнорировали! Причина умолчания достаточно проста: третий след и своей формой, и направлением показывает, что кровотечение могло произойти лишь после того, как из раны вытащили гвоздь. Именно в этот момент кровь снова начала течь, на сей раз распространившись по всей руке, которая теперь уже лежала горизонтально. Больше того, нетрудно заметить, что очертание третьего следа куда менее четкое, чем очертания двух других, особенно первого. Из этого можно сделать вывод, что к тому моменту, как тело положили на саван, струи

1 и 2 уже совсем высохли, и алоэ, которым бы пропитан холст, смягчило их. В отличие от этого свежая кровь следа 3 образует кольца сыворотки. Подобные кольца образуются лишь тогда, когда присутствующий в крови фибрин находится в активном состоянии. Свернувшаяся кровь не оставляет подобных размытых следов, давая отпечатки с четкими контурами. Даже в тех особых случаях, когда кровь течет из трупа, она уже не содержит активного фибрина. Таким образом, возможность посмертного кровотечения из этой раны можно смело отвергнуть, поскольку рука находилась выше тела; в таком положении кровотечение могло бы происходить лишь при активной циркуляции крови.

Струи 1 и 2 (Blutbahn) сухие (имеют резкие очертания) и образовались во время распятия; но струя 3 появилась лишь поле того, как тело было помещено в горизонтальное положение.

На плащанице след правой руки кажется несколько длиннее, чем след левой. Такое небольшое искажение показывает, что холст не лежал совершенно плоско, как доска, а был слегка сложен или примят. Если бы не эта небольшая небрежность тех, кто занимался телом, оказалось бы невозможно увидеть рану на боку. Она ясно заметна на саване. В Евангелии от Иоанна эта рана приписывается копью одного из римских легионеров: «Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (Ин. 19:34). Очень важно, что нанесенный легионером удар в переводах отличается от оригинального греческого текста. Использованный здесь греческий глагол означает всего лишь небольшую царапину, ссадину или укол, но не удар, в который вложили силу, а еще менее — глубокое проникновение. Рана в боку, длиной в 4,5 см, позволяет определить, как именно был нанесен удар. Римские легионеры того времени были вооружены копьем «хаста» или «пилум»: его маленький тонкий наконечник имел длину всего лишь в 25–40 см и расширялся лишь у основания, возле древка (см. иллюстрацию).

Копья римских легионеров во времена Иисуса обычно имели такую форму.

Подобным наконечником, напоминающим стилет, можно было без труда нанести небольшую рану, чтобы удостовериться, что жертва уже не реагирует. Такая процедура представляла собой официальный сертификат смерти, и вполне возможно, что описанный в Евангелиях центурион (сотник) сам провел осторожный тест. Если бы опытный военный хотел попросту нанести Иисусу решающий удар, то не стал бы бить справа, когда сердце расположено слева. Скорее всего, он пронзил бы сердце спереди, для надежности.

Будда Метрейя (грядущий), который знаменует религиозную границу между исламским Кашмиром и буддийским Ладакхом.

Гипсовый слепок барельеф «следа» пророка Юза Асафа/Иисуса. Можно ясно разглядеть намерение скульптора: следы распятия представлены в виде крестов ниже пальцев.

В этом здании под названием «Розабаль» (могила пророка) в центре старинного города Сринагара обнаружена могила пророка Юза Асафа (Иисуса)

Толкователи долго ломали голову над «кровью и водой», которые потекли из раны по свидетельству Евангелия от Иоанна. Вода могла бы быть просто сывороткой; она образуется в начале процесса разложения крови. Но такое разложение начинается не раньше, чем через шесть часов после смерти человека.

Еще один вариант — истечение из пространства между легким и окружающей его плеврической мембраной отечной жидкости. Эта теория также несостоятельна, поскольку, если грудь действительно оказалась бы пронзенной, то легкие сразу же отказали бы, создав частичный вакуум, в котором уже не возникло бы никакой жидкости. Третья возможность состоит в том, что вода могла проистекать из околосердечной сумки, перикарда, которую теоретически можно было притянуть вперед копьем, в тот момент, когда его вытаскивали из раны. Обе последние гипотезы предполагают, что перед тем, как принять муки, Иисус уже был крайне болен — в ином случае появление подобной жидкости было бы невозможно.

Однако на самом деле выражение «вода и кровь» представляет собой идиоматическое выражение и используется для усиления драматичности события. Если кто-то «истекает кровавым потом», то это вовсе не означает, что из его пор действительно течет кровь. Тот свидетель, чьи впечатления сохранило для потомков Евангелие, просто хотел как можно драматичнее выразить собственное изумление по поводу обилия крови. В начале II в. н. э. автор Евангелия от Иоанна писал о неизвестном очевидце распятия так: «И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили» (Ин. 19:35). Рана в боку «усопшего» действительно оказалась невероятно кровавой. Это отчетливо заметно по следам на плащанице. Кровь из нее в большом количестве собралась в области поясницы, причем текла она даже после погребения.

Однако самое обильное кровотечение вызвали раны от гвоздей, которыми были прибиты ступни. Кровь текла из ран вниз, к пяткам, где собралась, а потом ушла вправо, в то время как все новая и новая кровь продолжала вытекать (см. иллюстрацию). Струя длиной в 17 см прервалась в том месте, где кровь попала в складку плащаницы, а потом потекла вправо. Кровь из тела, мертвого уже на протяжении нескольких часов, никогда не течет и не сворачивается таким образом. Для этого необходимы исправно работающее сердце и действующая кровеносная система, даже при нарушенном дыхании.

Следы крови на ногах ясно показывают, что кровь распространилась во всех направлениях по поверхности ткани после того, как тело было снято с креста.

Струйки крови, проявляющиеся на ткани в качестве «позитива», вне всякого сомнения доказывают, что кровь не вступала в контакт с плащаницей до того, как в нее было завернуто тело. Поскольку ткань была пропитана алоэ, т. е. смолистым веществом, кровь не могла в нее впитаться, а лишь распространялась по поверхности. В результате последующего свертывания сгустки оказались собраны в границах прозрачной сыворотки.

Этот процесс можно легко отследить на примере капли крови, помещенной на стеклянную пластину. Жидкая сыворотка окружает частицы наподобие ореола. Засохшие на теле сгустки, размягченные контактом с пропитанным материалом, оставили совершенно другой отпечаток. В данном случае границ из сыворотки не видно; это особенно заметно на фотографиях, сделанных при ультрафиолетовом освещении, освещении Вуда и прозрачном освещении, а затем обработанных электронным способом. Фибрин образовал вокруг следов твердую границу.

Все изложенные выше свидетельства были опубликованы в многочисленных материалах, посвященных Туринской плащанице. Я всего лишь сделал собственные выводы из заключений исследований, которые продолжаются в течение восьмидесяти с лишним лет. Поначалу результат может показаться несколько странным. Но, тем не менее, он родился логическим путем и сразу выдвигает ряд озадачивающих вопросов, особенно в отношении воскресения из мертвых. Определение клинической смерти даже сегодня представляет для врачей значительные трудности. Например, использование наркотиков может погрузить человека в такую глубокую кому, что ошибочный диагноз вполне возможен. Один из распространенных методов подтверждения или опровержения смерти — небольшой надрез в основании запястья. Если начинает течь артериальная кровь, значит, кровеносная система продолжает действовать. Из трупов кровь не течет! В случае с Иисусом после снятия с креста на его теле продолжали кровоточить ни много, ни мало, двадцать восемь ран. И этот факт может служить неопровержимым доказательством: в то время как Иисуса хоронили в склепе, он никак не мог быть мертвым!