ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Юноша.

Старик.

Стенографистка.

Друг.

Мальчик.

Кошка.

Слуга.

Второй друг.

Невеста.

Игрок в регби.

Служанка.

Отец.

Манекен.

Арлекин.

Девушка.

Паяц.

Маска.

Служанка.

Первый игрок.

Второй игрок.

Третий игрок.

Эхо.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Библиотека. Сидят Юноша в голубой пижаме и Старик. У него белая борода,

огромные золотые очки, серый костюм.

Юноша. Ничего удивительного.

Старик. Простите, но...

Юноша. Со мной всегда так было.

Старик (как будто выпытывает, но любезно). Правда?

Юноша. Да.

Старик. Итак...

Юноша. Помню...

Старик (смеется). Всегда "помню".

Юноша. Я...

Старик (подбадривая). Говорите.

Юноша. Прятал сласти, чтобы съесть их потом.

Старик. Потом... Правда? Так вкуснее. Я тоже.

Юноша. Я помню, однажды...

Старик (нетерпеливо перебивая его). Как я люблю это слово - помню. Оно

зеленое, сочное и разливается холодными ручейками.

Юноша (весело и как бы убеждая себя). Да, да. Вы правы. Нужно бороться

со всем, что несет в себе разрушение, с этими жуткими облупленными стенами.

Я часто встаю ночью, чтобы вырывать бурьян. Я не хочу ни бурьяна в саду, ни

ветхой мебели в доме.

Старик. Ни ветхой мебели, потому что надо помнить, но...

Юноша. Но помнить живое, с горячей кровью, не тронутое тленом.

Старик. Да, так. То есть (понижая голос) надо помнить, но помнить надо

заранее.

Юноша. Заранее.

Старик (таинственно). Надо помнить завтрашнее.

Юноша (ошеломленный). Завтрашнее.

Часы бьют шесть. В полной тишине по сцене, плача, проходит Стенографистка.

Старик. Шесть часов.

Юноша. Да, уже шесть, а так жарко. (Встает.) Прекрасное небо перед

грозой. Все в сизых тучах...

Старик. Итак, вы... Я был другом их семьи, особенно отца. Он астроном.

Как хорошо - астроном, правда? А она?

Юноша. Я мало ее знаю. Но это неважно. Думаю, она меня любит.

Старик. Наверное.

Юноша. Они уехали в долгое путешествие. Я почти обрадовался.

Старик. Вернулся ее отец?

Юноша. Что вы! Сейчас это невозможно! Я не могу объяснить почему. Пока

не пройдет пять лет...

Старик (радостно). Прекрасно!

Юноша (серьезно). Почему вы говорите - прекрасно?

Старик. Потому что... Вам нравится здесь? (Показывает на комнату.)

Юноша. Нет.

Старик. Вас не угнетают отъезды, происшествия, то, что вот-вот должно

случиться?..

Юноша. Да, да. Не надо об этом.

Старик. Что там на улице?

Юноша. Шум, всегда шум, пыль, жара, зловоние. Я боюсь, что все это

проникнет сюда.

Слышится долгий стон. Пауза.

Хуан, закрой окно.

Слуга неслышно идет на цыпочках к окну и закрывает его.

Старик. Она... молода?

Юноша. Очень. Ей пятнадцать.

Старик. Пятнадцать прожитых лет - вот и вся она. А почему не сказать -

пятнадцать снегов, пятнадцать ветров, пятнадцать закатов? И вы не решаетесь

бежать, лететь, все небо заполнить своей любовью?

Юноша (закрывает лицо руками). Я слишком ее люблю!

Старик (встает, с воодушевлением). Или иначе - пятнадцать роз,

пятнадцать крыльев, пятнадцать песчинок. И вы боитесь собрать всю свою

любовь в сердце, боитесь сделать ее маленькой, уязвимой?

Юноша. Вы хотите отъединить меня. Но я знаю ваш способ. Стоит только

начать разглядывать на ладони живую букашку или смотреть на вечернее море,

вглядываясь в каждую волну, как все исчезает - и образ, который в сердце, и

рана. Но я люблю и хочу любить, любить так же, как она, и поэтому я могу

пять лет ждать той ночи, когда все огни погаснут, а ее косы обовьют мои

руки.

Старик. Позволю себе напомнить, что у вашей невесты... нет кос.

Юноша (раздраженно). Я знаю. Она обрезала их, без разрешения, конечно,

и это (с тоской) меняет ее облик. (Резко.) Я знаю, что у нее нет кос. (Почти

в бешенстве.) Зачем вы мне об этом напоминаете? (Печально.) Но они вырастут

за эти пять лет.

Старик (с воодушевлением). И станут еще красивее. Эти косы будут...

Юноша (радостно). Нет, они есть!

Старик. Эти косы так душисты, что можно жить только их ароматом - без

воды, без хлеба.

Юноша. Я столько думаю!..

Старик. Вам столько снится.

Юноша. Что?

Старик. Вы столько думаете, что...

Юноша. С меня словно содрали кожу. Все ранит. Сплошной ожог.

Старик (протягивает ему стакан). Выпейте.

Юноша. Спасибо. Когда я начинаю думать о ней, о моей девочке...

Старик. Назовите же ее невестой! Отважьтесь!

Юноша. Нет.

Старик. Но почему?

Юноша. Невеста... вы же знаете, когда я говорю - невеста, я вдруг вижу

ее в саване на небе, перевитом огромными снежными лентами. Нет, она мне не

невеста (делает такой жест, как будто хочет освободиться от образа, который

преследует его), это моя девочка, моя подруга.

Старик. Продолжайте же.

Юноша. А когда я начинаю думать о ней, воображать, как она двигается,

светлая, живая, вдруг кто-то меняет ее лицо - она становится морщинистой,

беззубой, как в ярмарочном кривом зеркале, и уже не она, а нищенка в

лохмотьях топчет мои мысли.

Старик. Кто-то? Поразительно, что вы говорите - кто-то. Видимое глазом

еще изменчивей, чем скрытое в мыслях. Вода, текущая в реке, уже не та, что

текла только что. А кто помнит карту песчаных пустынь... или лицо друга?

Юноша. Да, да. Скрытое, хоть и меняется, все же дальше от смерти.

Последний раз когда мы виделись, я не мог смотреть на нее вблизи, потому что

увидел на лбу две морщинки, и как только я переставал следить за собой -

вы понимаете? - они заполняли все ее лицо, она становилась дряхлой, старой,

как будто долго страдала. Я должен был уйти, чтобы вглядеться и различить ее

облик в своем сердце.

Старик. А когда она казалась вам старой, она была полностью вашей?

Юноша. Да.

Старик (возбужденно). А если бы именно тогда она призналась, что

обманула вас, что не любит, морщины исчезли бы и она снова стала бы

прекрасней розы?

Юноша (возбужденно). Да.

Старик. И вы стали бы любить ее еще больше - именно поэтому?

Юноша. Да, да.

Старик. В таком случае... ха-ха!

Юноша. В таком случае... жить очень трудно.

Старик. Оттого и кидаются от одного к другому, пока не сгинут. Ей

пятнадцать лет, а может, пятнадцать сумерек или пятнадцать небес. Внутри все

живее, чем снаружи, где только ветер и смерть. Поэтому надо... не идти... а

ждать. Потому что прийти значит умереть сразу, а как прекрасно думать, что

завтра мы увидим сто золотых рогов, вонзенных солнцем в облака.

Юноша (протягивает руку). Спасибо. Спасибо. За все.

Старик. Я вернусь.

Появляется Стенографистка.

Юноша. Ты отправила письма?

Стенографистка (почти плача). Да, сеньор.

Старик (Юноше). Что с ней?

Стенографистка. Я хочу уйти отсюда.

Старик. Так в чем же дело?

Юноша (в смятении). Сами видите.

Стенографистка. Я хочу уйти и не могу.

Юноша (мягко). Я не удерживаю тебя. Ты знаешь, я ничего не могу

сделать. Я говорил тебе, чтобы ты подождала, но...

Стенографистка. Что значит ждать? Я не жду.

Старик. А, собственно, почему? Ждать - это верить и жить.

Стенографистка. Я не жду, потому что не хочу ничего ждать, не хочу и...

не могу уйти отсюда.

Юноша. Ты никогда не можешь разумно объяснить.

Стенографистка. Что я могу объяснить? Есть только одно объяснение, то,

что... я люблю тебя. Не бойтесь, сеньор! То же, что и всегда. Когда он был

маленьким (Старику), я смотрела с балкона, как он играет. Он упал и разбил

коленку, ты помнишь? (Юноше.) До сих пор эта кровь красной змейкой бьется у

меня в груди.

Старик. Не надо. Кровь высыхает, а прошлое проходит.

Стенографистка. Разве я виновата, сеньор? (Юноше.) Прошу тебя, дай мне

расчет. Я хочу уйти.

Юноша. Конечно. Я тоже ни в чем не виноват. Кроме того, ты знаешь, я

себе не принадлежу. Ты можешь идти.

Стенографистка (Старику). Вы слышите? Он гонит меня. Он не хочет, чтобы

я здесь оставалась. (Уходит, плача.)

Старик (таинственно, Юноше). Это опасная женщина.

Юноша. Я хотел бы любить ее, как хотел бы испытывать жажду у источника.

Хотел бы...

Старик. Ни в коем случае! А что бы вы стали делать завтра? А?

Подумайте. Завтра!

Друг (шумно вбегает). Почему в этом доме так тихо, а? Дай мне анисовой

со льдом.

Старик уходит.

Или коктейль.

Юноша. Надеюсь, ты не переломаешь мебель?

Друг. Он серьезен, он в одиночестве - в такую жару!

Юноша. Может, ты сядешь?

Друг (хватает Юношу за руки и кружит его).

Тин, тин, тан,

со свечою Сан Хуан.

Юноша. Перестань. Я не расположен шутить.

Друг. Ух! Кто этот старик? Твой знакомый? А где ты держишь фотографии

девушек, с которыми спишь? Слушай (подходит ближе), дай-ка я встряхну тебя

как следует, нарумяню эти восковые щеки... или вот - разотру их.

Юноша (раздраженно). Оставь меня.

Друг. И палкой выгоню тебя на улицу.

Юноша. Что мне там делать? Оставь это удовольствие для себя. Она у меня

в ушах навязла с ее машинами и беготней.

Друг (растянувшись на диване). Ах! Ух! А я так наоборот... Вчера - три

победы, позавчера - две и сегодня одна, но выходит так, что вообще ни одной,

потому что не хватает времени. Одна девушка... Эрнестина. Хочешь

познакомлю?

Юноша. Нет.

Друг (вставая). Нет, и все! А если бы ты видел - какая талия! Нет,

талия гораздо лучше у Матильды. (С жаром.) Господи боже мой! (Сделав прыжок,

растягивается на диване.) Слушай, такая талия, что сама просится в руки, и

такая хрупкая, что хочется взять серебряный топорик и расколоть ее.

Юноша (не отвечая ему, рассеянно). И поднимусь по лестнице.

Друг (ложится на диван лицом вниз). Нет времени, ни на что нет времени,

все впопыхах. Сам посуди. У меня свидание с Эрнестиной. Вот такие косы,

тугие, черные... а потом...

Юноша в нетерпении постукивает пальцами по столу.

Юноша. Ты мешаешь мне думать!

Друг. Но о чем тут думать? Я уже иду. По меньшей мере... (смотрит на

часы) я опоздал на... это ужасно, опять то же самое. У меня нет времени, и

это ужасно. Я должен был увидеться с совершенно некрасивой, но

очаровательной женщиной. О таких тоскуешь летним полднем. Она смуглая и

нравится мне, (подбрасывает подушку) потому что похожа на жокея.

Юноша. Хватит!

Друг. Ну послушай, что тебе не так? Женщина может быть совершенно

некрасива, а жокей прекрасен. И наоборот... что мы вообще понимаем?

(Наливает себе коктейль.)

Юноша. Ничего.

Друг. Может, ты все-таки скажешь, что с тобой?

Юноша. Ничего. Ты что, меня не знаешь?

Друг. Я тебя не понимаю. Я не могу быть таким серьезным. (Смеется.)

Давай поздороваемся по-китайски. (Трется носом о его нос.)

Юноша (улыбаясь). Отстань.

Друг (щекочет его). Да засмейся же!

Юноша (смеется). Дикарь!

Борются.

Друг. Не вышло.

Юноша. Посмотрим!

Друг. Готово! (Усаживается на него верхом и погоняет.)

Старик (входит, еле передвигая ноги). Вы позволите...

Они встают.

Простите... (Отчетливо, обращаясь к Юноше.) Я забуду здесь свою шляпу.

Друг. Что?

Старик (в исступлении). Да, сеньор. Я забуду здесь свою шляпу...

(Сквозь зубы.) Я хотел сказать, я забыл здесь шляпу.

Друг. Ааа!

Слышен звон стекла.

Юноша (громко). Хуан. Закрой окна.

Друг. Будет гроза. Если бы сильная!

Юноша. Мне нет до этого дела. (Громко.) Здесь все закрыто.

Друг. Гром загремит, и ты услышишь.

Юноша. Навряд ли.

Друг. Наверняка.

Юноша. Я не хочу знать, что там, снаружи. Это мой дом, и сюда никто не

войдет.

Старик (в негодовании, Другу). Эту истину нельзя отрицать.

Раскаты грома вдали.

Друг. Войдет всякий, кому вздумается, и не только сюда, захочет - и

влезет к тебе на кровать.

Раскаты грома ближе.

Юноша (кричит). Только не сейчас, не сейчас.

Старик. Браво!..

Друг. Открой окно! Мне жарко.

Старик. Само откроется!

Юноша. Не сразу.

Друг. Так вот... Вы говорили...

Новый раскат грома. Свет гаснет, и голубоватые отсветы грозы заливают

комнату. Все трое прячутся за черной ширмой в серебряных звездах. Из левой

двери выходит мертвый Мальчик о Котенком. Он в белом, словно одет для

первого причастия, и в венке из белых роз. На восковом лице резко выделяются

глаза и лиловые, как сухие ирисы, губы. В руке витая свеча и длинная нелепа

в золотых цветах. Котенок голубой, с большими пятнами крови на пепельной

грудке и на голове. Мальчик держит Котенка за лапку.

Котенок. Мяу.

Мальчик. Тс-с-с...

Котенок. Мяу.

Мальчик.

Возьми платок мой белый.

Возьми венок мой белый.

Но только не плачь!

Котенок.

Мне больно.

Когда эта боль уймется?

Мальчик.

И мне. Болит мое сердце.

Котенок.

Болит?

Мальчик.

Оттого, что не бьется.

Задрожало вчера и смолкло,

соловьенок моей постели...

Ты бы видел! Закрыли окна

и венок на меня надели.

Столько было переполоха...

Котенок.

Ну, а ты?

Мальчик.

Мне чудились пчелы

и ручей. И так было плохо!

Для чего-то связали мне руки.

А в окна глядели мальчишки,

И кто-то картонные звезды

крепил на дубовой крышке...

(Скрестив руки.)

Ждал я ангелов, кот. Не дождался.

Котенок.

Не зови меня так.

Мальчик.

Не буду.

Но скажи, почему?

Котенок.

Я кошка.

Мальчик.

Разве кошка?

Котенок.

Не знал?

Мальчик.

Откуда?

Котенок (лукаво).

Мог бы знать! А серебряный голос?

Мальчик (галантно).

Не присядешь ли?

Котенок.

Голодна я.

Мальчик.

Погляжу-ка, нет ли где мышки.

Заглядывает под стулья. Кошка, сидя на табуретке, дрожит.

Всю не ешь, ты ведь очень больная.

Только лапку.

Кошка.

Камнями, мальчик,

десять ран нанесли мне дети.

Мальчик.

Десять тяжких, как эти розы,

восковые и на рассвете.

(Отрывает розу от венка.)

Хочешь белую розу?

Кошка (радостно).

Хочу!

Мальчик.

Воскового лица бездыханней,

розы белые, лунные слезы,

вы похожи на загнанных ланей.

(Кладет розу.)

Кошка.

Что, бывало, ты делал?

Мальчик.

Играл.

Кошка.

О, я тоже! Слонялась по крышам,

побирушка, нос как полушка!

На заре

наловлю пескарей,

на денек

забираюсь в тенек.

Мальчик.

А ночами?

Кошка (значительно).

Ночами бродила.

Мальчик.

В одиночку.

Кошка.

По темному лесу.

Мальчик (весело).

Я ведь тоже там был, мурлыка, -

эх, приблуда, нос как полуда! -

и была в лесу ежевика,

а еще у дверей собора

мы играли в козлят...

Кошка.

Как жалко,

я в козлят не умею.

Мальчик.

Просто!

Гвозди толстые там, как палка, -

и у них мы сосали шляпки.

Кошка.

Это вкусно?

Мальчик.

Не очень, киска.

Все равно что лизать монету.

Далекий гром.

Ай! Ты слышишь? Они уже близко!

Я боюсь. Я сбежал ведь из дома.

(Плачет.)

Не хочу, чтоб меня закопали!

Ни к чему мне мой гроб нарядный!

В камышах бы и краснотале

Мне лежать! Убежим отсюда!

Не хочу, чтоб меня закопали!

(Хватает Кошку за лапу.)

Кошка.

Разве нас закопают?

Мальчик.

В ямы.

Ямы темные - ни просвета.

Все стихают, и все вздыхают.

Но уходят. Я видел это.

А потом... ты знаешь.

Кошка.

Не знаю.

Мальчик.

Нас съедят.

Кошка.

Но кто, ради бога?

Мальчик.

Ящер с ящеркой и семейством -

а детей у них, киска, много!

Кошка.

Что же будет?

Мальчик.

Съедят лицо,

каждый палец, и руку тоже.

И еще...

(Понизив голос.)

...отгрызут орешки.

Кошка (сердито).

У меня их нет.

Мальчик (с силой).

Ну и что же?

Так усы отгрызут и хвост!

Глухие раскаты грома.

Убежим! Убежим скорее!

Доберемся до той долины,

где пасутся дожди в кипрее.

Не на небо уйдем. На землю.

И услышим опять цикаду

и увидим, как вьются травы

и плывут облака к закату,

как летят из рогаток камни,

как сражаются ветры в поле.

Я хочу быть опять мальчишкой,

я хочу...

(Идет к правой двери.)

Кошка.

Но дверь на запоре.

Выйдем лестницей.

Мальчик.

Там увидят.

Кошка.

Не увидят - небо беззвездно...

Ай!

Мальчик.

Пришли закопать нас, киска.

Кошка.

Прыгнем в форточку, мальчик!

Мальчик.

Поздно!

Не видеть нам больше света.

Не нам запоет цикада.

Не будет ни ветра в поле,

ни облака, ни заката.

(Скрестив на груди руки.)

Цвет-горицвет!

Солнышко, алый подсолнух!

Где же рассвет?

Кошка.

Где ты, цветок-огнецвет?

Мальчик.

Заблудился рассвет, заблудился.

Только ночь, только море кругом,

только мертвая чайка на камне

и цветок в ее клюве немом.

Поют.

И на нем олива,

а на ней лимон.

А потом я забыл... Как потом?

Кошка.

Цвет-горицвет,

солнышко, алый подсолнух!

Мальчик.

Где же ты, где ты, рассвет?

Свет меркнет. Мальчик и Кошка, прижавшись друг к другу, пробираются ощупью.

Кошка.

Ты где? Я не вижу.

Мальчик.

Тише.

Кошка.

Пришел уже ящер?

Мальчик.

Нет.

Кошка.

Нашел ты дорогу?

Кошка подходит к правой двери, оттуда появляется рука и хватает ее.

Мальчик!

(Все глуше.)

Мальчик, мальчик!

(С тоской.)

Мальчик, мальчик!

Мальчик продолжает идти, в ужасе замирая на каждом шагу.

Мальчик (шепотом).

Пропала.

Взял ее кто-то.

Наверно, божья рука.

Подожди! Хоть минутку! Покуда

оборву лепестки у цветка!

Отрывает розу от венка и гадает, обрывая лепестки.

Я пойду один. Тихо-тихо.

Ты ведь дашь мне взглянуть на свет...

Только лучик - и мне бы хватило...

(Обрывая лепестки.)

Да, нет, да, нет, да...

Голос.

Нет.

Мальчик.

Так и знал я, что нет!

Рука тянется к Мальчику. Он падает. После исчезновения Мальчика свет

становится обычным. Из-за ширмы выходят трое. Они оживленны, им жарко. У

Юноши голубой веер, у Старика - черный, у Друга - ярко-красный.

Обмахиваются.

Старик. Это еще не все.

Юноша. Да, не все.

Друг. И этого довольно. Ты все равно не спрячешься от грозы.

Голос (за сценой). Сын мой! Сын мой!

Юноша. Господи, что за день! Хуан, кто это кричит?

Слуга (входит, как всегда, на цыпочках и говорит тихо). У консьержки

умер сын, сейчас его хоронят. Мать плачет.

Друг. Это естественно.

Старик. Да, конечно. Прошлое проходит.

Друг. Но не прошло!

Спорят.

Слуга идет к противоположной двери.

Слуга. Сеньор, не могу ли я взять ключи от вашей спальни?

Юноша. Зачем?

Слуга. Дети забросили на крышу веранды мертвого котенка, я должен

убрать.

Юноша (устало). Возьми. (Старику.) Вам его не переспорить.

Старик. Я и не собирался.

Друг. Неправда. Собирались. Не собирался я, потому что знаю точно, что

снег холодный, а огонь жжет.

Старик (с иронией). Соответственно.

Друг (Юноше). Тебя обманывают.

Старик, вертя в руках шляпу, пристально смотрит на Первого Друга.

Юноша (с силой). Это ничего не меняет во мне. Так я устроен. Но тебе не

понять, как можно ждать пять лет, и любовь все крепче, а ты все истерзанней

и богаче.

Друг. Незачем ждать.

Юноша. Ты думаешь, я могу справиться с реальными вещами, с

препятствиями, которые возникают и которых становится все больше, не

причинив боли другим?

Друг. Сначала - ты, потом другие.

Юноша. Ждешь, и узел развязывается, а плод созревает.

Друг. Лучше я съем его зеленым, а еще лучше - сорву цветок и суну в

петлицу.

Старик. Неправда.

Друг. Вы слишком стары, чтобы это понять.

Старик (сурово). Всю жизнь я боролся за то, чтобы зажечь свет в самых

темных закоулках. А когда люди хотели свернуть шею голубке, я схватил их за

руку и дал ей улететь.

Друг. И, натурально, охотник умер с голоду!

Юноша. Благословен голод!

Из двери слева появляется Второй Друг. На нем белоснежный шерстяной костюм,

белые туфли и перчатки. Если для этой роли не найдется очень молодого

актера, ее может играть девушка. Костюм должен быть весьма странного покроя

- огромные голубые пуговицы, жилет, кружевное жабо.

Второй Друг. Благословен, когда есть черный хлеб, оливки и затем - сон.

Долгий сон. Без пробуждения. Я все слышал.

Юноша (удивленно). Как ты вошел?

Второй Друг. Как вздумалось, через окно. Мне помогли двое детей, мои

большие друзья. Мы с ними подружились, еще когда я был маленьким, и они меня

подсадили. Сейчас будет ливень, но чудесный, тот же, что лил в прошлом году.

Было так сумрачно, что у меня пожелтели руки. (Старику.) Вы помните?

Старик (желчно). Я ничего не помню.

Второй Друг (Другу). А ты?

Первый Друг (серьезно). И я.

Второй Друг. Я был еще маленьким, но помню все.

Первый Друг. Видишь ли...

Второй Друг. Этот дождь мне видеть уже незачем. Дождь - это так

прекрасно. В школу он вбегал со двора и разбивался о стены на крохотных

голых женщин, которые жили в каплях. Неужели вы их не видели? Когда мне было

пять... нет, когда мне было два... нет, нет, мне был год, только год.

Чудесно, правда? Так вот тогда я поймал одну из этих капельных женщин и два

дня держал ее в аквариуме.

Первый Друг (насмешливо). И она подросла?

Второй Друг. Нет, она стала еще меньше, совсем девочкой, как и должно

быть, как всегда и бывает, и становилась все меньше и меньше, пока не стала

каплей воды. И пела она песню...

О, верните крылья,

мне пора.

Умереть,

как умерло вчера.

Умереть

задолго до утра.

Поднимусь на крыльях

по реке.

Умереть

в далеком роднике.

Умереть

от моря вдалеке.

И теперь я пою ее все время.

Старик (зло, Юноше). Он совершенно сумасшедший.

Второй Друг (услышав). Сумасшедший? Потому что не хочу сделаться

больным и морщинистым, как вы? Потому что я хочу прожить свою жизнь, а у

меня ее отбирают? Я не хочу вас знать. Я не хочу видеть таких, как вы.

Первый Друг (пьет). Все это - только страх смерти.

Второй Друг. Нет. Сейчас, когда я шел сюда и только начинался дождь, я

видел, как хоронили мальчика. Я хочу, чтобы и меня так похоронили, в таком

же гробике, и чтобы вы шли за ним наперекор грозе. Но мое лицо... оно мое, а

у меня его крадут. Я был маленьким и пел, а теперь внутри меня бродит такой

же старик, как вы, держа наготове две или три маски. (Вынимает зеркало,

смотрит.) Нет, все-таки нет, все-таки я еще вижу, как я сижу на черешне... в

серой матроске... в серой матроске с серебряными якорями... Боже мой!

(Закрывает лицо руками.)

Старик. Платья рвутся, якоря ржавеют, и так без конца.

Второй Друг. Пожалуйста, не говорите так!

Старик (с воодушевлением). Рушатся дома.

Первый Друг (с силой, как будто защищается). Дома не рушатся.

Старик (невозмутимо). Гаснут глаза, и острый серп срезает прибрежные

камыши.

Второй Друг. Конечно! Все это случится.

Старик. Нет. Все это уже случилось.

Второй Друг. Прошлое спокойно. Как вы можете этого не знать? Только

будить его надо очень нежно. Иначе через четыре или пять лет возникает

провал, куда мы все падаем.

Старик (в ярости). Молчите!

Юноша (весь дрожа, Старику). Вы слышали?

Старик. И даже слишком. (Быстро идет к двери справа.)

Юноша (вслед). Куда вы? Почему вы уходите? Подождите! (Идет за ним.)

Второй Друг (пожав плечами). Ну что же, Старик не мог иначе. А вы не

возражали.

Первый Друг (он все время пьет). Да.

Второй Друг. Вам бы только пить.

Первый Друг (серьезно и с достоинством). Я делаю то, что мне по вкусу,

и считаю, что так и надо. А в вашем мнении я не нуждаюсь.

Второй Друг (смутившись). Да, конечно. Я ничего и не говорю. (Влезает

на кресло с ногами.)

Первый друг торопливо осушает рюмку за рюмкой и, хлопнув себя по лбу, как

будто вспомнив о чем-то, быстро выходит через левую дверь. Второй Друг

откидывается на спинку кресла. Справа появляется Слуга, как всегда неслышно,

на цыпочках. Начинается дождь.

Второй Друг. Дождь. (Смотрит на свои руки.) Какой ужасный свет.

(Засыпает.)

Юноша (входя). Он завтра вернется. Мне это необходимо. (Садится.)

Появляется Стенографистка. У нее в руках чемодан. Пересекает сцену, но на

середине вдруг резко оборачивается.

Стенографистка. Ты звал меня?

Юноша (закрывая глаза). Нет. Я тебя не звал.

Стенографистка идет к двери, не сводя с него глаз и ожидая, что он позовет.

Стенографистка (в дверях). Я нужна тебе?

Юноша (закрывая глаза). Нет, ты мне не нужна.

Стенографистка уходит.

Второй друг (во сне).

О, верните крылья,

мне пора.

Умереть,

как умерло вчера.

Умереть

задолго до утра.

Начинается дождь.

Юноша. Уже поздно. Хуан, зажги свет. Который час?

Хуан (с особым значением.). Ровно шесть, сеньор.

Юноша. Хорошо.

Второй Друг (во сне).

Поднимусь на крыльях

по реке.

Умереть

в далеком роднике.

Умереть

от моря вдалеке.

Юноша негромко постукивает пальцами по столу.

Медленный занавес