КАРТИНА ПЕРВАЯ. Лес. Тяжелые стволы. В центре театральный помост, причудливо

Лес. Тяжелые стволы. В центре театральный помост, причудливо

задрапированный, с опущенным занавесом. Лесенка соединяет его со сценой. При

поднятии занавеса за деревьями сходятся две фигуры в черном с белыми

гипсовыми лицами и белыми руками. Вдали звучит музыка. Входит Арлекин. Он в

черном и зеленом, в руках у него по маске, которые он прячет за спину;

движения пластичны, как у танцора.

Арлекин.

Сны рассекают время

лунным серпом челна.

Кто распознает семя,

скрытое в сердце сна?

(Надевает смеющуюся маску.)

О, как заря поет!

Как застилает сумерки синий лед!

(Снимает маску.)

Сны рассекает время

гребнем подводных гряд.

В траурной пене гребня

обе зари горят.

(Надевает спящую маску.)

О, как закат поет!

Как холодны анемоны у синих вод!

(Снимает маску.)

Стоя на пьедестале,

время целует сон.

Вторит седой печали

новорожденный стон.

(Надевает первую маску.)

О, как заря поет!

(Надевает вторую маску.)

Как холодны анемоны у синих вод!

Если знамена развеет

сон на валу крепостном,

время слукавить сумеет,

что рождено оно сном.

О, как закат поет!

Как застилает сумерки синий лед!

С этого момента и до конца картины в глубине звучат, попеременно

приближаясь и удаляясь, глухие охотничьи рога. Прыгая через гирлянду цветов,

появляется Девушка в черной тунике.

Девушка.

Ах, чей это голос?

На дно, в синеву,

зовет меня милый.

Арлекин (шутливо).

Во сне.

Девушка.

Наяву.

Скатилось колечко,

упало с руки.

Нашла я колечко

в лесу у реки.

Арлекин (насмешливо).

Веревочка, вейся -

моря глубоки!

Девушка.

Там соль и акулы,

коралл и вода.

Арлекин.

Он там?

Девушка.

Еще глубже.

Арлекин.

Он спит.

Девушка.

Никогда!

Зеленое знамя,

морскую траву,

несет капитан мой.

Арлекин (громко и насмешливо).

Во сне.

Девушка.

Наяву.

Скатилось колечко,

никак не найдем.

Вернулось колечко

окольным путем.

Арлекин.

Минутку, минутку!

Девушка.

Чего еще ждать?

Арлекин.

Дорогою с моря,

дорогою вспять

вернется твой милый.

Девушка (испуганно).

Во сне.

Арлекин.

Наяву.

Девушка.

Ему не вернуться.

Арлекин.

Сейчас позову.

Девушка.

Туда не дозваться.

Никто из людей

туда не заглянет.

Арлекин (оглушительно, словно на цирковой арене).

Сеньор лицедей!

Появляется разодетый Паяц, весь в блестках. Напудренное лицо создает

впечатление черепа. Он раскатисто хохочет.

Арлекин.

Ей нужен жених,

доставай хоть со дна!

Паяц (засучивая рукава).

За лестницей дело!

Девушка (испуганно).

На что вам она?

Паяц (Девушке).

Сподручней.

(К публике.)

Сеньоры,

приятного сна!

Арлекин.

Блестяще!

Паяц (Арлекину).

Разиня!

Взгляни-ка на них!

Арлекин, смеясь, оборачивается.

Сыграл бы!

(Бьет в ладоши.)

Арлекин.

Охотно!..

О, где ты, жених?

Арлекин играет на белой скрипке, большой и плоской, с двумя золотыми

струнами, покачивая в такт головой.

Арлекин (меняя голос).

Вдогонку медузам

плыву и плыву

в соцветия соли,

в морскую траву.

Девушка (пугаясь яви).

Не надо!

Паяц.

Замолкни.

Арлекин хохочет.

Девушка (Паяцу, со страхом).

Сперва на лугу

в траве поиграю

и в лес забегу.

А после и к морю.

Арлекин (с издевкой).

Во сне.

Девушка (Паяцу).

Я не лгу.

(Удаляется, плача.)

Скатился венок,

и найти не могу.

Пропало колечко,

пропало опять.

Арлекин (грустно).

Дорогою с моря,

дорогою вспять.

Девушка уходит.

Паяц.

И вся недолг_а_!

(С повелительным жестом.)

За дело!

Арлекин.

Какое?

Паяц.

Начнем балаган.

Как малые дети

на сизую сталь

свой пряник меняют,

сеньорам представь.

Арлекин.

Во сне.

Паяц (сурово).

Это явь.

Потеряны кольца,

и выжата гроздь,

и розы сменяет

слоновая кость.

Арлекин (принимая цирковую позу, кричит, словно зовет ребенка).

Ау!

Паяц (громким голосом, приближаясь к Арлекину и глядя в лес).

Что за крики?

Приветствуем вас!

(Тихо.)

Играй.

Арлекин.

Начинаю.

Паяц (громко).

Пожалуйста, вальс!

Арлекин начинает играть.

Паяц (тихо).

Быстрей.

(Громким голосом.)

Мы представим...

Арлекин.

Как костью слоновой

мертвеет былое...

Паяц.

Сейчас мы представим...

(Уходит.)

Арлекин (уходя).

Как море и ветер

играют юлою.

Вдали охотничьи рога. Выходит Стенографистка в костюме для игры в теннис и

ярком берете, на плечи накинут длинный плащ. Она разговаривает с Маской,

одетой по моде начала века в ослепительно желтое платье с длинным шлейфом;

волосы цвета желтого шелка до плеч, белая гипсовая маска, белые перчатки до

локтя, желтая шляпа, грудь усыпана золотыми блестками. На фоне голубых

лунных пятен и ночного леса она похожа на язык пламени. Говорит с легким

итальянским акцентом.

Маска (смеясь). Это прелестно.

Стенографистка. Я ушла от него. Помню, в тот вечер была ужасная гроза,

и умер сын консьержки. Он сказал: "Ты звала меня?" - а я ответила, не глядя:

"Нет". А потом, уже в дверях, он спросил: "Я нужен тебе?" - и я ответила:

"Нет, не нужен".

Маска. Прекрасно.

Стенографистка. Ночами он стоял под окнами и ждал...

Маска. А вы, сеньорита Стенографистка?

Стенографистка. Я задернула шторы. Но... в щель было видно... он стоял

(вынимает платок), а глаза его... Ветер полосовал ножом, но я не могла с ним

говорить.

Маска. Почему?

Стенографистка. Он слишком любил меня.

Маска. "О, дио мио!" Совсем как граф Артуро из Италии. О, любовь!

Стенографистка. Да?

Маска. В фойе парижской Оперы огромные балюстрады выходят к морю. Граф

Артуро с камелией во рту плыл в лодке и с ним - маленький сын, я бросила их

обоих. Но я раздвинула гардины и кинула им бриллиант. О, что за сладкая

мука! (Плачет.) Граф с маленьким сыном голодали, они спали в кустах рядом с

борзой, которую мне подарил русский князь. (Резко и умоляюще.) У тебя нет

кусочка хлеба для меня? У тебя нет кусочка хлеба для моего сына? Для

ребенка, которого граф Артуро бросил умирать на снегу? (Все больше

волнуясь.) Уже в больнице я узнала, что в Риме граф женился на знатной

даме, а потом я просила милостыню и жила с босяками, грузившими в порту

уголь.

Стенографистка. О чем ты? Зачем ты это говоришь?

Маска (успокаиваясь). Я говорю, граф Артуро так любил меня, что плакал

вместе с маленьким сыном за гардинами, а я, как серебряный полумесяц,

блистала среди огней и биноклей парижской Гранд Опера.

Стенографистка. Чудесно. А когда прибудет твой граф?

Маска. А когда прибудет твой друг?

Стенографистка. Поздно.

Маска. И Артуро поздно. На левой ладони у него шрам от ножа... его

ранили из-за меня. (Показывает ей свою руку.) Видишь? (Показывает на горло.)

А здесь другой. Видишь?

Стенографистка. Да. Но откуда это?

Маска. Как откуда? И ты спрашиваешь? Как же мне без них? Разве раны

моего графа не мои?

Стенографистка. Твои. Правда. Пять лет он ждет меня, но... Как

прекрасно ждать того дня, когда станешь любимой, и знаешь, что это будет.

Маска. И это будет!

Стенографистка. Да. И потому нам весело. Когда я была маленькой, я

прятала сласти, чтобы съесть их потом.

Маска. Ха-ха-ха! Так вкуснее, не правда ли?

Слышны звуки рогов.

Стенографистка (уходя). Если придет мой друг - он высокий, и волосы у

него вьются, но вьются совсем особенно, - ты сделаешь вид, что не знаешь

его.

Маска (подбирая шлейф). Конечно!

Появляется Юноша. На нем серый костюм и носки в синюю клетку.

Арлекин (входя). Эй!

Юноша. Что?

Арлекин. Куда вы?

Юноша. К себе.

Арлекин (с иронией). Да ну?

Юноша. Да. (Идет.)

Арлекин. Эй! Туда нельзя.

Юноша. Проход закрыт?

Арлекин. Там цирк.

Юноша. Хорошо. (Возвращается.)

Арлекин. И в цирке зрители, замершие навеки. (Любезно.) Сеньор не

желает войти?

Юноша. Нет.

Арлекин (напыщенно). Поэт Вергилий выдумал золотую муху, и мухи,

отравлявшие воздух Неаполя, умерли. Там, в цирке, столько жидкого золота,

что можно отлить статую размером... с вас.

Юноша. А по тополиной аллее нельзя пройти?

Арлекин. Там повозки и клетки со змеями.

Юноша. Я вернусь назад. (Идет к кулисам.)

Паяц (входя с противоположной стороны). Куда это он? Ха-ха-ха!

Арлекин. Говорит, к себе.

Паяц (по-клоунски дает Арлекину затрещину). А это тебе!

Арлекин (падает на пол, кричит). Ай, как больно, как больно!

Паяц (Юноше). Идите сюда.

Юноша (раздраженно). Может быть, вы мне объясните, что здесь

происходит? Я шел к себе, не в том смысле, что я шел к себе, то есть я шел

не к себе, а...

Паяц (перебивает). К другому?

Юноша. Да, потому что мне надо. Мне надо найти.

Паяц (весело). Ищи. Найдешь позади.

Голос Стенографистки (нараспев).

Куда, любовь, уходишь,

откликнись, любовь, куда?

В бокале пенится ветер,

стекло - морская вода.

Арлекин уже поднялся с земли. Юноша стоит спиной к Арлекину и Паяцу, а они

уходят на цыпочках, танцевальным шагом, повернувшись лицом к зрителям и

приложив палец к губам.

Юноша (растерянный).

Куда, моя жизнь, уходишь,

откликнись, любовь, куда?

В бокале пенится ветер,

стекло - морская вода.

Стенографистка (появляясь).

Куда иду? На встречу.

Юноша.

Любовь моя!

Стенографистка.

С тобою.

Юноша.

Туда, где выпал иней

на полотно тугое,

тебя, мой цвет осенний,

я приведу нагою.

Скорей! Пока не поздно!

Скорей! Пока от пенья

у соловьиных веток

не пожелтели перья!

Стенографистка.

О да, ведь солнце - коршун.

Вернее, гриф стеклянный.

Нет, это ствол высокий,

а ты - туман поляны.

Да почему и вправду

от твоего объятья

не зацветают воды,

не выцветают платья?

Но я сыта туманом,

оставь меня на взгорье.

И заслони мне небо,

высокое, как горе.

Юноша.

Не говори так, радость!

Не траться на пустое!

Светлеет кровь от жара.

Я жить хочу.

Стенографистка.

Мечтою?

Юноша.

Тобой.

Стенографистка.

Что там запело,

так далеко и смутно?

Юноша.

Любовь моя, светает,

опять вернулось утро.

Стенографистка.

В ветвях заглохшей тени

поет туман вечерний,

мой соловей осенний.

Мой соловей. Я слышу.

Я услыхала рано.

Я ухожу.

Юноша.

За мною?

Стенографистка.

За пеленой тумана.

(С тоской прижимаясь к груди Юноши.)

Что там запело смутно

таким далеким горном?

Юноша.

Запела кровь, подруга,

и скоро хлынет горлом.

Стенографистка.

Навеки так, навеки!

До смертного порога!

Юноша.

Ах, поздно, слишком поздно!

Идем!

Стенографистка.

Еще немного!

Юноша.

Любовь не ждет!

Стенографистка (отстраняясь).

И уходит.

И кто ответит, куда?

В бокале пенится ветер,

стекло - морская вода.

Она идет к лесенке. Занавес маленького театра поднимается, открывая

библиотеку первого действия в уменьшенном виде и более бледных тонах. На

подмостках появляется Желтая Маска, она держит в руке кружевной платок и без

конца нюхает флакон с солью.

Маска (Стенографистке). Я только что навсегда оставила графа, он там, с

маленьким сыном. (Спускается по лесенке.) Убеждена, что он умрет. Но он так

меня любил, так любил! (Плачет.) (Стенографистке.) Ты этого не знала? Его

сын умрет на снегу. Я бросила их. Видишь, как я рада? Видишь, мне весело!

(Плачет.) Сейчас он всюду ищет меня. Я спрячусь в зарослях ежевики (тихо), в

зарослях ежевики. Я говорю тихо, потому что не хочу, чтобы Артуро слышал.

(Громко.) Не хочу! Я же сказала тебе, что не люблю тебя! (Уходит, плача.)

Да, ты - любишь, но я не люблю, нет.

Появляются двое слуг в синих ливреях с необычайно бледными лицами. Слева от

театрального помоста, по которому на цыпочках проходит Слуга из первого

действия, они ставят два белых табурета.

Стенографистка (поднимаясь по лесенке, Слуге). Если придет сеньор,

пропустите. (Уже на сцене.) Хотя он не придет до тех пор, пока не придет

время.

Юноша медленно поднимается по лесенке.

Юноша (на сцене, страстно). Тебе хорошо здесь?

Стенографистка. Ты отправил письма?

Юноша. Там будет лучше. Идем!

Стенографистка. Я так тебя любила!

Юноша. Я так тебя люблю!

Стенографистка. Я так буду тебя любить!

Юноша. Когда тебя нет, у меня начинается агония. Если ты бросишь меня,

куда я пойду? Я ничего не помню. больше никого нет, есть только ты, потому

что ты любишь меня.

Стенографистка. Я любила тебя, милый. Я вечно буду тебя любить.

Юноша. Сейчас...

Стенографистка. Зачем ты говоришь сейчас?

Появляется Старик. Он в синем, в руках у него большой платок с пятнами

крови, который он прижимает к груди и к лицу, Он взволнован и медленно

озирается.

Юноша. Я ждал и умирал.

Стенографистка. Я умирала от ожиданья.

Юноша. А сейчас кровь огненными пальцами стучит мне в виски, и ты со

мной.

Голос (за сценой). Сын мой! Сын мой!

По маленькой сцене проходит Мертвый Мальчик. Он один, без Кошки. Уходит в

левую дверь.

Юноша. Мой сын. Он мечется здесь, внутри, как муравьенок, запертый в

коробку. (Стенографистке.) Дай хоть немного света моему сыну. Пожалуйста. Он

такой маленький... он прижался к окну моего сердца, и все равно ему не

хватает воздуха.

Желтая Маска (появляясь на большой сцене). Сын мой!

Выходят еще две маски.

Стенографистка (отчужденно и властно). Ты отправил письма? Это не сын,

это я. Ты ждал, когда я уходила, ты не остановил меня, ты всегда знал, что я

люблю тебя. Разве не так?

Юноша (с беспокойством). Да, но...

Стенографистка. А я всегда знала, что ты меня не любишь. Но я растила

свою любовь, и она подняла меня - так высоко, что изменила тебя, и вот я

вижу, как ты бродишь у моего дома. (Страстно.) Я люблю тебя, но я так от

тебя далеко. Я так долго уходила, что теперь мне надо увидеть море, чтобы

вспомнить дрожь твоих губ.

Старик. Ему двадцать лет, а может быть, двадцать лун.

Стенографистка (лирично). Двадцать роз, двадцать ледяных ветров.

Юноша (раздраженно). Замолчи. Ты пойдешь со мной. Потому что ты любишь

меня, потому что я должен жить.

Стенографистка. Да, я люблю тебя, но только сильнее. B твоим глазам не

увидеть моей наготы, и твоим губам не целовать мое вечное тело. Оставь меня!

Я слишком сильно люблю тебя, чтобы быть рядом.

Юноша. Довольно. Идем. (Хватает ее за руку.)

Стенографистка. Мне больно, милый.

Юноша. Но так ты почувствуешь...

Стенографистка (нежно). Подожди... Я приду... Навсегда. (Обнимает его.)

Старик. Она придет. Сядь, друг мой. Подожди.

Юноша (опечаленно). Нет.

Стенографистка. Я так высоко сейчас. Зачем ты дал мне уйти? Я умирала

от холода. Там, где никого не было, я искала твоей любви. Но я приду. Дай

мне потихоньку спуститься к тебе.

Появляются Паяц и Арлекин. Паяц несет ширму, а Арлекин белую скрипку.

Садятся на табуреты.

Паяц.

Опять запело.

Арлекин.

Это время.

Паяц.

Глухие дальние моря.

Арлекин.

А позади?

Паяц.

Лишь саван ветра.

Арлекин.

И скрипка грустная моя.

Юноша (очнувшись). Идем.

Стенографистка. Да... Ты ли это? Так вдруг, как будто и нет этого чуда

- завтра? И тебе не жаль меня?

Юноша. Там, кажется, гнездо. Слышно, как поет соловей... даже если и не

слышно, даже если летучие мыши бьются в стекла...

Стенографистка. Да, да, но...

Юноша (решительно). Твои губы! (Целует ее.)

Стенографистка. Потом.

Юноша (страстно). Да, ночью.

Стенографистка. Я приду.

Юноша. Пока не поздно!

Стенографистка. Я люблю!.. Послушай.

Юноша. Идем.

Стенографистка. Но...

Юноша. Что?

Стенографистка. Я приду.

Юноша. Любовь моя.

Стенографистка (робко). Когда пройдет пять лет.

Юноша. Ах! (Хватается за голову.)

Старик (тихо). Браво.

Юноша медленно спускается по лесенке. Стенографистка оцепенела. На цыпочках

подходит Слуга и укрывает ее большим белым плащом.

Паяц.

Опять запело.

Арлекин.

Это время.

Паяц.

Глухие лунные моря.

Арлекин.

А позади?

Паяц.

Лишь саван ветра.

Арлекин.

И скрипка грустная моя.

(Играет.)

Маска. Граф целует мой портрет, я там в костюме амазонки.

Старик. Нужно идти, но не приходить.

Юноша (в отчаянье, Паяцу). Где выход отсюда?

Стенографистка (на маленькой сцене, как будто во сне). Любовь, любовь!

Юноша (дрожа). Покажите мне дорогу.

Паяц (с иронией, указывая налево). Туда.

Арлекин (указывая направо). Туда.

Стенографистка. Я жду тебя, любимый! Я жду тебя! Возвращайся скорее!

Арлекин (с иронией). Туда.

Юноша (Паяцу). Я разобью твои клетки и разорву занавески. Сумею

разрушить стены.

Старик (печально). Сюда!

Юноша. Я хочу уйти. Оставь меня!

Паяц. Остался ветер.

Арлекин. И скрипка грустная моя.

Занавес