Http://sweetest-prince.blogspot.com/...g-post_09.html 12 страница

- Больше никогда… слышишь? Никогда не прикасайся ко мне…

Убийственно яростный шепот, проникающий в каждую клеточку мозга и почти остановившееся сердце.

Большего доказательства, что сейчас что-то предпринимать бесполезно, уже не требовалось.

И Тому только и осталось, что, молча, тяжело дыша, смотреть, как его парень встряхивает рукой, нанесшей удар, потом ощупывает ее, с облегчением понимая, что на ней нет перстней, снятых и засунутых в карман, перед тем как умыться, и которыми мог разодрать Тому скулу до кости. А потом выходит из подъезда, громко хлопнув дверями.

«Трюмпер… что ж ты, ублюдок, натворил? Господи… Билл, прости… Прости меня, малыш… Прости…»

Том вернулся в квартиру, остановился возле входа на кухню и медленно повернулся к Михаэлю.

И Михаэль вздрогнул.

Он никогда раньше не видел такого лица у Тома. Таких глаз, в которых стоял безмолвный крик бессилия и полной безнадеги.

- Он вернется. Я знаю….

Это было сказано так, что Михаэль почувствовал, как мурашки пошли от позвоночника в разные стороны.

Том ушел в комнату.

И он был таким же, как Билл несколько минут назад - бледный, потерянный, заледеневший.

Михаэль сглотнул, качая головой.

«Том, и ты еще утверждаешь, что у тебя к этому парню нет ничего, кроме стояка? Ну-ну, родной… Спустись на землю!»

***

Придя в бар утром, рассеянно поблагодарил Курта, не преминувшего стебануться над его синяком, но, быстро понявшего, что Том совершенно не в духе, и предусмотрительно заткнувшегося.

А Том переоделся, встал за стойку, и только потом отметил, что даже не помнит, как собирался перед работой. Не помнил, как умывался, как одевался, смутно помнил поездку в метро и как добрался до «Raven».

Было ощущение нереальности того, что произошло. Но боль, сжимающая душу, напоминала, что все слишком реально. Но кроме моральной боли была еще и физическая. Конечно же, скула очень болела, и вырисовался яркий синяк. У его хрупкого парня оказалась очень тяжелая рука.

Тому надо было попытаться отключить свое сознание от бушующих, режущих как лезвие чувств, скручивающих внутренности, чтобы была возможность как-то дотянуть до вечера, когда он решится позвонить Биллу.

«Все будет хорошо. Я верну его… Обязательно верну! Просто надо дать ему немного отойти от этого…»

С такими мыслями и надеждой, что все решится, Том дотянул до конца рабочего дня. Именно дотянул, пытаясь не впасть в панику, не позволить себе начать думать, что все потеряно, что он сам загубил их отношения. И, просто заставлял себя забыть о мобильном телефоне. В который так хотелось вцепиться - и позвонить ЕМУ. Но Том понимал, что нельзя...

Рано, еще очень рано. Из его сознания так и не уходил образ безумно красивых глаз с ненавистью и яростью в них…

«Пока не время. Пусть придет в себя, и тогда я попытаюсь все объяснить. Я скажу, какой я ублюдок, скажу, что нес ересь… Скажу, что сорвало тормоза, и говорил такое, о чем даже не думал никогда! Он же должен понять… Ведь, должен? Ведь, это правда!»

В таком полумеханическом состоянии он и провел день, давя в себе все чувства, связанные со ссорой. И не сопротивлялся, когда его попросили выйти поработать в субботу, подменив напарника - нужно было отрабатывать те дни, когда он оставался дома с разбитым коленом, после памятной поездки с Биллом. Том, практически не раздумывая, согласился - по большому счету, ему совсем не хотелось провести завтрашний день дома, в обществе Михаэля.

***

Билли проснулся с тяжеленной головой, с усилием разлепив веки, не сразу разобравшись, где он, и что с ним. Понял, что он в своей гостиной, вспомнил, как пил водку прямо из горла, поэтому и проспал полдня. Ну, а когда вспомнил, почему именно он нажрался уже второй раз за последние сутки, после празднования его дня рождения, и почему так болит правая рука – скрутило желудок.

Он успел добежать до ванной, где его выворачивало наизнанку долго и мучительно.

Было ощущение, что ему вырвали сердце и растоптали. При нем же, тяжелыми грязными ботинками.

Слезы бежали, толи от болезненных спазмов, толи от невыносимого ощущения разрывающегося на куски сердца. Билл не мог остановить их поток. Нет, он даже не всхлипывал, не позволял себе этого, просто дрожали губы, дрожали от слабости колени, дрожало все внутри и не хватало воздуха. А вот чего было ужасающе много, так это моральной боли. И была пугающая пустота в груди, как будто вынули душу, ничего не оставив взамен. Сил не было. Кое-как ополоснувшись, на подгибающихся ногах, он вернулся в темную гостиную и снова рухнул на диван.

Он не хотел вспоминать то, что произошло. Не хотел, но…

Проснувшись и не обнаружив Тома, он поднялся, удивляясь, что голова совершенно ясная, и, натянув джинсы и захватив полотенце, вышел из комнаты. Он уяснил, что его пропажа - на кухне, и, судя по запахам, наслаждается утренним кофе и сигаретами. Билли тоже не отказался бы от кофе и покурить, но ему нужно было, прежде всего, в туалет, в принципе, он и проснулся оттого, что мочевой пузырь упорно давал о себе знать. Ну, и умыться не помешает…

Подходя к кухне, услышал, как Том о чем-то сожалел, о каком-то молчании, но, не вдаваясь в подробности, просто поздоровался с парнями. И вот после того, как он увидел взгляд Михаэля и растерянного до неприличия Тома, догадался, что разговор был о нем. И поспешил ретироваться, чувствуя, как почему-то начинает волноваться. Заломило в висках, и так, как не болело бы с самого дикого похмелья.

Он зашел ванную, сполоснул лицо, но напряжение не отпускало. Слишком его встревожил растерянный вид Тома. Билли очень хотелось верить, что все это ему только показалось, но был еще этот пронизывающий, холодный, отдающий брезгливостью взгляд Михаэля…

Краем уха уловив разговор на кухне, вернее это был не обычный разговор, а громкий шепот, Билли вернулся в комнату и, быстро одевшись и взяв туфли, вышел в прихожую. Нет, он не собирался подслушивать чужие разговоры, но то, что он услышал в коридоре, заставило его остановиться.

- …какая нахуй разница? Не меня ебут, а я! И я буду это делать, пока хочу!

В общем, в словах не было ничего страшного, но: «Не меня ебут, а я!» - выглядело, как минимум, странно, да к тому же так, будто Том в чем-то оправдывался. Уильям прислушался.

Он уловил истерические интонации в словах Тома, произносимых свистящим шепотом, ему очень хотелось выйти на кухню и увидеть его глаза, но тело не подчинялось. Он мог только стоять и слушать, выхватывая обрывки фраз, не желая понимать их смысл, но они, помимо его воли, больно впивались в сознание.

- … я стал гомиком? Ошибаешься… тебе парень когда-нибудь отсасывал? … баба так не сумеет… живем один раз…

А потом Михаэль неожиданно задал вопрос, на который Билл очень хотел услышать ответ Тома. Возможно, этот ответ мог бы перечеркнуть весь тот унизительный бред, который тот нес.

- А если ты влюбишься, Трюмпер? Не думал об этом?

И ответ не заставил себя долго ждать.

- Что ты несешь? Какая любовь? Я трахаю его, пока мне это в кайф.

Билл выдохнул и оперся рукой о стену, чувствуя, как перехватило горло и потемнело в глазах.

Это было начало. Начало конца…

- … это был бы секс на одну ночь… если бы не сосал так классно… никаких проблем, Михаэль…

Все. Конец. Что нужно еще услышать, чтобы понять неизбежное?

«Нет… Это - не Том… Он не мог… Нет!»

Билли не верил тому, что слышал. Не верил, что это говорил человек, который несколько минут назад спал с ним в одной постели. Не верил, что эти слова, кромсающие его душу на куски - произносил ТОМ.

Как о шлюхе говорил… Они что-то еще обсуждали, но Билли уже не слышал. Биение сердца в висках перекрывало все, пульс зашкаливал. И Билли не понимал, как оно еще не разорвалось?

И пока этого не случилось, он, с усилием оттолкнувшись от стены, не спеша подошел к вешалке, поставил туфли на пол и молча начал обуваться.

***

Тому было все равно, дома его сосед или нет. Он не думал о том, как сейчас ему с ним вести себя. Было не до этого, даже если бы там было десять Михаэлей, Том все равно испытал бы такое же режущее ощущение одиночества.

Михаэля не было.

Том не выпускал из рук телефон. Он не знал точно, когда решится набрать номер Билли. Вечер - понятие растяжимое, и все растягивающееся ожидание подходящего, по его мнению, момента медленно, но верно, убивало.

Выпив кофе, покурив, уставившись невидящими глазами в темноту за окном, чувствуя, как все сильнее дрожат его пальцы от возрастающего волнения и напряжения, не покидающих его весь день - затушил сигарету и поплелся в комнату.

Включил свет и замер, глядя на так и не убранную, смятую постель. Закрыл рот ладонью, чтобы не завыть по-волчьи от раздирающего чувства потери.

«Нет… Я верну… Я должен!»

А потом перевел взгляд на кресло, и…

В углу, почти забившись в щель между подушками, лежала цепочка Уильяма. Та самая, которую Том сам с него снял, перед тем как увести его в ванную.

Том сглотнул и, подойдя к креслу, поднял такой нужный ему сейчас предмет.

Положил на ладонь, чувствуя тяжесть и холод металла, и вымученно улыбнулся. Просто ему вспомнилось примета - если хочешь возвратиться в какое-нибудь место, то оставь там что-то свое. И тогда обязательно вернешься туда.

«Ты вернешься, правда? Ты обязательно вернешься… Ко мне…»

Но, почему-то, именно сейчас в его сознании всплыл прямой взгляд Билла, перед самым его уходом, когда Том почувствовал, что он смотрит на него, как на музейный экспонат. Не сказать, что заинтересованно, скорее так смотрят на то, о чем было совсем другое представление, до того, как увидеть воочию. Просто Билл сам себе поверить не мог, что Том оказался именно таким.

«Полным дерьмом? Бля… Так и есть».

***

Было уже почти девять вечера, когда Трюмпер, изведясь так, что хотелось на все наплевать и рвануть к Биллу на байке, все-таки заставил себя немного успокоиться. Но выжидать он больше не мог. На это не было больше сил. Сидя на полу, спиной к радиатору, сжимая в руке цепочку, Том смотрел на мобильник.

***

Билли вздрогнул, когда в кармане куртки, валяющейся на кресле, зазвонил телефон. И по мелодии он наверняка знал, кто именно звонит.

Стала мокрой спина. Билл хорошо помнил, что когда уходил, сказал Тому, глядя в его ошалевшие глаза, что позвонит вечером. Сказал, хотя уже тогда знал, что НИКОГДА он ему больше не позвонит. Никогда…

И когда ударил его в лицо, надеялся, что Том поймет – это ВСЕ! Больше ничего между ними быть не может!

Но надежды не оправдались - Том отступать не собирался.

Закрыв уши ладонями, тяжело дыша, Уильям ждал, пока прекратится эта музыка - такая любимая им раньше, и такая ненавистная теперь.

- Заткнись… заткнись… заткнись!!! – умолял он, и трубка сжалилась и умолкла.

Выдохнул с облегчением, хотя и догадывался, что Том не ограничится одним звонком.

***

Время вызова закончилось, и Том уже понял, что Билл не собирается с ним говорить.

А значит, то, что он обещал утром, и то, чем Том жил целый день – было иллюзией.

«Ты уже утром знал, что не позвонишь! Знал».

Том почувствовал, как рушится надежда на примирение. Это было нестерпимо...

Не зная точно, что именно слышал Билл из их с Михаэлем разговора, он чувствовал, насколько сильно могло ранить, если не убить морально его любимого парня то, что нес, не разбирая, когда сорвало стоп-кран от страха, что его может начать презирать лучший друг. Но сдаваться Том не собирался. И звонил еще и еще, не понимая, что этим довел Билла до бешенства, и когда телефон зазвонил в четвертый раз, Билл выдрал его из кармана куртки и с размаху разбил о камин.

Тому захотелось удавиться, когда после очередной попытки, автомат бездушно известил о недоступности абонента, и Том решил, что Билл просто отключил телефон.

А Картрайт не просто «отключил» свой телефон, вслед за ним в камин полетела недопитая бутылка водки, с искренним желанием взбешенного Билла, чтобы это была голова ублюдочного бесчувственного немца.

***

Михаэль зашел домой и, глянув на закрытую дверь Тома, из-за которой неслась музыка, – вздохнул. Нет, его не раздражал этот грохот, просто знал – его другу хреново.

Ему хотелось поговорить с Томом.

«Ты же мне наврал, придурок. Он для тебя очень много значит. Может быть, даже больше, чем бы тебе самому хотелось? А сейчас все в кучу - Билли ушел, я узнал все про вас... Мда, Трюмпер, не позавидуешь тебе».

Михаэль примерно представлял, каково ему. Нет, он его не простил и был очень зол - и за вранье, и за предательство, как считал Михаэль. Том связался с кем-то левым, да еще и с педиком, наплевав на своего друга. И он как не понимал раньше таких отношений, так не понимал и сейчас. В этом ничего не изменилось. И для него это было дико и мерзко, особенно, если думать в таком ключе о Томе. Но в одном этот новоявленный бисексуал оказался прав – Билл очень странно действовал и на самого Михаэля. Нет, конечно же, у Михаэля не вставало на эту сексуальную дрянь, в обычном смысле этого слова, но то, что явно начинало что-то «шевелится» где-то внизу живота, от одного взгляда на него - этого отрицать не стоило. Но, как бы там ни было, он никогда бы на него не повелся так, как это сделал Том.

«Скорее всего, с Томом так и было с самой их первой встречи. Он же странный, этот Билл. Очень… Пипец, идиот! Нашел же на кого глаз положить! И вот во что вылилось… И тот концерт, на который Билл его потащил, да и просто… «общались». Дообщались, блядь! Ну да! С ним он и был в ту ночь, после клуба. Помню я те танцы их! Ведь, уже тогда меня не зря аж переклинило… А я даже мысли такой не допускал, что… Бляяяя... Ну, а кто бы на моем месте что-то заподозрил, зная Тома столько лет? Том, до сих пор поверить не могу! Друг, что же ты творишь? Дурдом, епт! Если бы мне кто-то еще вчера сказал, что мой друг пялит парня – я бы просто убил за такие слова. Черт! Если бы я не засунулся в его комнату, сколько бы он еще мне мозги засирал, интересно? Сука… Как же мне хочется ему морду набить! А его любовничка просто грохнуть. Вот же сволочь, что с Томом сотворил, педик чертов! Я же говорил! Говорил, что он педик! Небось, с половиной Гамбурга перетрахался, пока на Тома набрел. Тваааарь… В голове не укладывается! Том – гей? А сам-то так не считает, придурок. «Я не педик!» А кто же ты, дорогуша? Папа Римский? Конечно, если быть объективным, то ты, милый, записался в бисексуалы. И то, если тебя еще не перестало на баб тянуть, а так все – пиши пропало. Был мужик – и нет мужика».

Вся эта ситуация для Михаэля была такой ужасающей, что он просто не знал, как с этим быть дальше? О том, чтобы порвать с другом, у него даже и мыслей не было, впрочем, как и о том, чтобы открыть все их общим друзьям.

Он всегда очень уважал Тома - как человека, как друга, на которого можно положиться во всем и знал, что никогда от него не отвернется, ни при каких обстоятельствах. Пусть его и очень напрягало это странное поведение последнюю пару недель, когда Михаэль прекрасно видел, что Том его избегает. Теперь-то он, конечно, знал, что Том просто не мог ему признаться, что с ним происходит. Но еще Михаэль понимал - по одному этому уже можно сделать вывод, что для Трюмпера слишком важны эти отношения.

Целый день прокручивая у себя в голове все детали их разговора, действия Тома, и то, что он увидел в спальне, Михаэль сделал для себя однозначный вывод – его друг влюбился.

Иначе не было бы всех этих тайн, этих его судорожных, идиотских оправданий.

«А ведь Трюмпер оправдывался, потому, что не хотел, чтобы я его педиком считал… Боялся, что я не захочу с ним общаться? Том! Долбоеб ты хренов! Черт… А я же сам назвал его пидарасом. Его и понесло как раз после этого. Я же видел, как его это задело! Бля, я тоже хорош… Но у меня вообще мозг был в полном охуе! И до сих пор еще не отошел. А увидеть своего друга, которого столько лет знаешь, как облупленного, в постели с парнем, в обнимку… Блин, думаю, тут бы любой охуел на моем месте. Любовнички! Блин… Говоришь, не тебя ебет? Да, Том? А, по-моему, это создание все-таки здорово оттрахало тебя в мозг. И, судя по всему, далеко не один раз… И не надо мне парить, что ты с ним только потому, что он в постели супер…»

Михаэль не был законченным гомофобом. Никогда его не задевали такие отношения, которые он нечасто и издалека наблюдал по жизни, но которые, не касались его никаким концом. И вот это произошло - коснулось так, что мало не показалось.

И еще Михаэль мог признаться, наконец, самому себе, что, когда появился Билл в жизни Тома, то это не могло его лично не задеть. Было немного обидно, что он начал общаться с каким-то непонятным фриком. И это, в какой-то степени, была ревность. Ведь он никогда не ревновал Тома к девушкам, даже когда тот съехался с Джейн, Михаэль был уверен, что Трюмпер не женится на ней, хотя его пассия на этом настаивала. Михаэль слишком хорошо знал независимый характер друга, чтобы допустить такое. Так и получилось – спустя полгода Том ушел от нее и вернулся на их квартиру, чему Михаэль был несказанно рад. И он видел, что Том более чем в порядке.

А Михаэль в упор не понимал: почему то, что происходит с его другом сейчас, он начинает воспринимать намного серьезнее тех отношений с Джейн? Очень странное ощущение, непонятное. Но оно было, и Михаэль объяснить его не мог.

***

Том курил. Практически не переставая. То, что творилось у него в душе, невозможно было заглушить. Ни убийственной дозой никотина, ни грохочущим тяжелым роком, ни эфемерными надеждами на лучшее, ни даже алкоголем. Он знал, что пить не станет, потому, что от этого не будет легче. И все равно захочется сдохнуть потом, когда снова придет в себя.

Билл не хотел с ним говорить. И Том понимал, что, если он к нему поедет, то сделает только хуже. Об этом очень ясно говорила ноющая скула.

Конечно же, Том не боялся, что Билл полезет в драку. Он был сильнее, в конце концов, и ему ничего не стоило скрутить Билли в баранку. Но все дело в том, что Том был уверен, что и остановить его не захочет, пальцем не пошевелит, даже если будет убивать. А это означало, что не нужно еще больше усложнять ситуацию, сложившуюся по его милости.

«Не хочет говорить сейчас? Отрубил телефон? Окей, подождем, пока включит».

Том был в курсе, сколько у Билла на этом номере рабочих контактов, поэтому и не сомневался. Вот тогда он и добьется разговора, на который возлагалось столько надежд.

Том не давал себе права на сомнения, что сможет вернуть Билла. Это было бы слишком для него. Он пытался держаться, пытался быть сильнее, чем при разговоре с Михаэлем… Или хотя бы не оказаться таким же идиотом, как вчера.

Корил ли себя Том за тот разговор?

«Корил» - самое мягкое определение тому, что он думал по этому поводу.

Том ненавидел себя лютой ненавистью за каждое слово, сказанное утром. Он не понимал, как вообще его язык мог произносить такое о любимом человеке? КАК?

Его до такой степени тревожило отношение к себе Михаэля? Неужели так ранило это появившееся в его глазах презрение, что оно оказалось даже сильнее того, что он чувствует к Биллу? Том не понимал сам себя, не понимал, почему его понесло. ТАК.

Или просто элементарный страх потерять друга? Хотя, разве этого мало? Нет, конечно… Но это не оправдывает все то, что он натворил. Том прекрасно понимал это. И знал, что оправдываться перед Биллом не собирается. Скажет, что виноват, скажет, что облажался, и просто попросит прощения. Попросит дать ему шанс. Будет умолять, если надо… Сделает что угодно, лишь бы вернуть то, все, что у них было…

Он верил, что сможет. По-другому Том просто не знал, как жить дальше.

Единственное, чего Том боялся до дрожи, так это то, что Билли просто уедет. У него ведь даже работа такая, что можно находиться в любой точке земного шара, лишь бы был доступ в «паутину».

Но Том надеялся, что не настолько все плохо.

Очень надеялся.

***

W@R

29 Ноябрь 2008 г. 02:40

Тема: Конец

Настроение: ……………..

Плейлист: ……………….

Читать далее…

http://sweetest-prince.blogspot.com/...g-post_29.html

Никогда не ощущал себя более разбитым.

Сегодня утром услышал, кто я на самом деле для Тома.

Он со мной просто потому, что я «сосу классно»… Ни больше, ни меньше…

Но он не мне в глаза это высказал, а своему другу. Думая, что я не слышу их разговор.

Бля… как же голова болит…

Ненавижу урода… Подонок! Как он мог? Как?

Как же хреново на душе… Больно. Невыносимо больно.

Не могу дышать. Не знаю, я… я ненавижу его…

Не верю, что это произошло… Не верю…

Не хочу ничего…

Не хочу…

Ничего.

***

W@R

29 Ноябрь 2008 г. 10:55

Тема: Утро

Настроение: Странно, но я еще жив

Плейлист: шум в голове

Читать далее…

http://sweetest-prince.blogspot.com/...post_7443.html

Не могу поверить, но я даже спал! Не знаю, как смог…

Но лучше бы не просыпался - как вспомнил все, бляяяядь….

Раздирает все внутри.

Нет, пить я больше не буду. Слишком дорого мне это обходится.

Если Том думает, что я буду без него убиваться, то жестоко ошибается!

Я сильный. Выживу, как-нибудь…

Сука, еще и звонить пытался, мразь такая!

На что он рассчитывает? Что я прощу? Что вернусь? Что буду «классно сосать» и дальше?

Как же ты, милый, ошибаешься!

Блядь… Из-за него трубу вчера разбил…

Ну что за жизнь?

Неужели я действительно нужен ему для траха и не больше? Почему он говорил обо мне как о шлюхе? Я дал повод? Он же прекрасно знает, что он первый у меня… Был… Дрянь! Считает себя лучше, чем я? Натурал недоебанный… Как бы мне хотелось увидеть его, но только для того, чтобы разбить ему лицо. В кашу, желательно…

Вчера утром я ему двинул разок в челюсть, когда этот урод попытался меня остановить. Но этого мало. Явно мало!

Он не педик, потому, что «не его ебут, а он!» Это я - педик, потому, что ложусь под него, а он так, просто мимо проходил, сука…

Какая любовь, да, Том? Нет никаких проблем? Ты со мной, пока хуй на меня стоит?

Ну да, действительно… Какая любовь? Разве можно любить такого, как я? Меня можно только трахать. И не больше…

Лицемер! А как в койке пел? Это же надо так играть! Я даже иногда верил, что он любит меня.

Да, он мне не говорил этого. Никогда. Но я не просто на ровном месте это придумал, я же…

Я же это чувствовал!

ХА!!! Как же! Размечтался, придурок!

Ох, зря же ты надеялся, Уильям, что нашел себе Того Единственного, Которому Можно Верить!

Бляяя, умереть от смеха…

НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!!!!!!

Ненавижу. За то, что предал меня при первой же возможности, Трюмпер!

Тебе твой сосед-идиот важнее! Поэтому ты так себя, любимого, выгораживал перед ним?

Флаг тебе в руки и мои наилучшие пожелания!

И себя ненавижу… За то, что мог так безоглядно довериться. Тебе, дрянь…

За то, что так любил.

Пропади ты пропадом.

Ненавижу…

***

А Том почти не спал ночью. Утром, столкнувшись с Михаэлем на кухне, не произнес ни слова. Даже глаз не поднял. А у того, аж ком в горле встал, когда увидел синяк на скуле Тома и его запавшие глаза с темными кругами.

Вид был еще тот. Притом, что его сосед явно не напивался - перегаром от него не несло.

«Вот же, черт! А ведь только второй день. Что же дальше будет? Красавчик не хочет общаться, судя по всему. Синяк на полморды, откуда? Он, что ли, поставил? Ничего себе, если так… Парень-то с характером, оказывается! Вот уж не думал… Что делать-то, блин? Жалко же урода этого… морального. Поговорить бы по душам? А захочет? Захочет, куда он денется. Пусть уже правду скажет – всю, как есть, от начала до конца. Надо только подкатить как-то, а там само пойдет… Даже если Том помирится с этим фриком, все равно нам еще долго жить в одной квартире. И он мой друг… Ну да, друзья разные бывают, как выяснилось. Что поделаешь? Небось, он сам не рад такому повороту… Как он там сказал? Типа, я - не голубой, меня не привлекают ВСЕ мужики, а только Билл? Ну-ну, «не голубой» ты мой. Я надеюсь, что хоть это – правда!»

***

«Похуй занятия, если днем не дозвонюсь, вечером сам поеду к нему. Не могу так… Сдохну же по-тихому. Ну, неужели так трудно просто выслушать меня? Молча выслушать? Почему он не включает телефон? Уже почти час дня… Должен же включить. Я знаю! Бля, сколько раз я его уже набирать пытался? И вчера, и ночью, и сегодня с утра. Мама дорогая! Я же трезвый, а такое ощущение, что пьян - такое все вокруг расплывчатое, ненастоящее, неживое. Все, кроме этой дыры внутри. Билл… Билли, прости, малыш! Прости ты меня, ублюдка дебильного… Мне и так было плохо без тебя, без всяких ссор, а сейчас вообще пиздец какой-то. Не знаю, насколько может меня хватить, с тем, что творится внутри? Как будто, ножом кто внутри исполосовал… И пульсирует все так, тянуще… Как я мог? Как? Я же люблю тебя! Очень люблю…»

Но Том знал, что сказать сейчас то, что не решался озвучить раньше - это будет просто верхом цинизма. После всего того, что плел на кухне, сказать: «Билл, малыш, я люблю тебя»?

Нет. Это было невозможно.

Он скажет, обязательно скажет, но позже…

Когда Билл его простит.

Когда вернется к нему.

А сейчас он просто в это не поверит. Можно ли теперь вообще поверить, что человек говорит ТАКОЕ и при этом любит?

Тому хотелось выть. Иногда он еле сдерживал рвущийся из груди стон. Хотелось бежать к нему и валяться в ногах, вымаливая прощения. А вместо этого он находился за стойкой бара - серый, с потухшими глазами, пытаясь делать вид, что вменяем, что дышит, что живет. Без него…

***

W@R

29 Ноябрь 2008 г. 15:48

Тема: Ненависть – это хорошо!

Настроение: кидает из крайности в крайность

Плейлист: Fall Out Boy «Thnks Fr Th Mmrs»

Читать далее…

http://sweetest-prince.blogspot.com/...-post_844.html

Съездил за новой мобилой.

Вернулся, выковырял симку из раздолбанного телефона. Работает. Охуел.

Больше двадцати неотвеченных звонков. Последний - полчаса назад.

Придурок! Скорее всего, и ночью звонил.

Да, я отвечу, если он еще раз позвонит. Обязательно! И так, что надеюсь, он поймет - мой номер можно стереть из памяти телефона. Как, впрочем, и воспоминания обо мне из его башки.

Я действительно не понимаю, на что он может надеяться после всей вчерашней грязи? На что?

Тварь… Я бы на его месте заткнулся и попытался даже имя мое забыть.

Надеюсь, что ему достаточно хреново. Жаль, что не так хреново, как мне.

Ладно, хватит ныть! Мне нужно выкинуть его из своей жизни и попытаться понять, что делать дальше. Он меня не стоит. Жаль, что я это только сейчас догнал. Но лучше поздно, чем никогда.

Господи! Ну, какой же я кретин! Что можно было ожидать от натурала? О, неееет… Чтобы я еще раз связался? Больше никогда!

Бляяяяядь… Почему мне так плохо? Черт, хочется орать благим матом! Хочется его убить… Ненавижу тебя!!! Как ты мог? Как?!!!!

Раздирает все в груди, хоть ногтями царапай…

Все повторяется. Снова. Как с Раулем.

Но даже с ним, после его предательства, я не помню, чтобы мне было настолько плохо. Почему так? Люблю Тома сильнее? БЛЯ!!! ЛЮБИЛ!!! Любил. В прошедшем времени. А сейчас ненавижу!

Почему так поступают со мной те, кого я люблю? Что не так во мне? Что?

Один играл, пока не надоело, второй…

Меня нельзя любить? Со мной невозможно иметь что-то серьезное?

И я никогда никого не кидал… За что мне такое?

Почему-то вспомнилась песня группы «Fall Out Boy» - «Спасибо за воспоминания». Отдельные фразы просто поразительно в точку, блядь…

«…Кем он себя возомнил?

Если это худшее в тебе, лучше начни всё заново.

Одна ночь и ещё один раз…

Спасибо за эти воспоминания,

Хотя они и не настолько красивые...

На вкус он такой же, как ты,

Только слаще.

Секс на одну ночь…

Секс на одну ночь…»

У Токсичного Мальчика явно были проблемы, сходные с моими…

***

Том дождался, пока появится свободная минута, и, взяв сигареты и мобильник, зашел в туалет, наверняка зная, что он пуст. Не спеша закурил, чувствуя при затяжке внутреннюю дрожь. Оперся о подоконник, выдохнул вверх дым, а потом глянул на телефон.

Том не знал, сколько раз за сутки уже набирал номер Билла. Он давно сбился со счета. И не знал, сколько еще придется набирать, чтобы дозвониться. Это не важно – сколько. Важно то, что отступать он не собирался. Не дозвонится – поедет сам.