Не бойся

ПОДРОСТКИ

Александра Чичканова

Не бойся

Несколько монологов, подсказанных другими.

Я смотрел в окно и улыбался. Странно, почему у меня такое хорошее настроение? Почему я такой счастливый? Просто потому что там, на улице, хорошая погода, и я просто смотрю в окно и ни о чём не думаю. Неужели так будет всегда, вечно? Неужели вся эта жизнь будет продолжаться вечно? Нет, конечно, нет. Но всё же ещё очень-очень долго.

Торжественная линейка. Школьники вступают в ряды пионерии.

АНЯ : Я, Анна Куликова, вступая в ряды Всесоюзной Пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться, бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Свято соблюдать законы пионерии Советского союза.

СЕРЁЖА : Я, Мальцев Сергей, вступая в ряды Всесоюзной Пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться, бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Свято соблюдать законы пионерии Советского союза.

Миша молчит.

АНЯ: Ну, давай же, мальчик, твоя очередь, не задерживай нас.

СЕРЁЖА: Миш, ну чё ты. Повторяй за нами, Миш. Скорей же.

АНЯ и СЕРЁЖА ВМЕСТЕ : Пионер предан Родине, партии, коммунизму, пионер готовится стать комсомольцем, пионер ровняется на героев борьбы и труда, чтит память погибших борцов, пионер лучший в учёбе, борьбе и спорте, он честный товарищ, смело стоящий за правду, пионер товарищ и вожатый октябрят, друг пионерам и детям трудящихся всех стран.

Аня и Серёжа смотрят на стоящего рядом Мишу. Миша махнул рукой.

МИША : Да ну вас в жопу всех.

Убегает .

МИША ( один ): Если бы ко мне подошли и сказали: ты, Миша, совсем не то, что ты есть на самом деле – то я бы обязательно обиделся. Если бы вот так вот, в глаза сказали. Просто, без издёвки, без либо какого подтекста. Да, просто – ты, чувак, не то совсем, что ты на самом деле есть, не то у тебя на роже написано, что внутри лежит. Не стыкуется оно между собой. Понял? Я бы выслушал, конечно, до конца, до последнего слова. И потом бы каа-а-а-а-к врезал. Не факт, что в морду бы дал, нет, мог бы и словом врезать. То есть я бы обиделся и как-то ответил на это. Но, если честно признаться, самому себе, ночью, тогда да, я совсем-совсем не то, что я есть на самом деле. И, вообще-то, мне хочется разобраться иногда - почему я всегда с одними такой, с другими другой, с третьими третий, с четвёртыми четвёртый… короче, я со всеми разный, а на самом деле я и не первый, и не второй, и не третий, и не четвёртый. Сам с собой я вообще что-то другое. Таким меня никто не видел. В принципе, этот другой ничем особым не отличается от тех всех остальных Меня. Но я чувствую, что он другой. То есть если бы я ответил, что я то, что я есть на самом деле, я бы соврал.

СЕРЁЖА : Есть вообще 10 заповедей. Это все знают. Я даже когда-то наизусть их знал все, давно правда. Но знал. Они правильные. Но, мне кажется, надо к ним ещё пару, так, несколько, кое-где, куда-то, приписать то есть. Пусть там другие думают, какие, что, сколько, куда приписать. Это не моя работа. Я вот только в одном уверен. Уверен, что надо ещё несколько, ну, потому что всё ж таки меняется мир наш, планета, земля, воздух. И люди вроде как тоже меняется. А заповеди эти нет. Надо, чтобы всё менялось. Я думаю, так жить интереснее будет. Будет что вспомнить потом, что рассказать. И я хочу предложить 11- ую заповедь. Тут просто всё, все поймут меня сразу. Это звучит даже просто. Не бо- й- ся. По-моему, хорошая мысль это. Я никому правда не сказал. Готовлюсь пока. Но, думаю, всем понравится.

АНЯ : Я вообще-то ничего не боюсь. Да. Я всегда так прямо и говорю – ничего я не боюсь. Я могу идти ночью, одна, по улице. И не обязательно, например, по центральной, а по самой тёмной, где одни нарки сидят с бомжами. Могу идти и не бояться. Сто раз ходила и хоть бы что мне. И в карманах всегда денег много и с сумкой ходила. Тут, главное, мне кажется, не бояться. Оно ведь как бывает – если подумаешь о чём-то, представишь, то оно это и получится так. Надо идти просто и не думать. И когда идёшь вот так – то в этом Такая Свобода сумасшедшая. Круче нет ничего этого вообще. Говорят мне: Ты, Ань, загибаешь чего-то, ты уж супер какая будто. А я отвечаю – и не будто, а так и есть. Я супер, да. Так и отвечаю прямо им всем, никого не боюсь.

СЕРЁЖА : Я не знаю пока к кому мне с этой идеей, надо ведь чтобы не просто поговорить и разойтись. Надо, чтобы с толком это было. Ну вот, например, расскажу я про это другу своему – Мише. Ну, расскажу, а он поржёт надо мной только и всё тут. Какой толк в этом. Я тоже хочу вклад какой-то оставить. А то все – что ни рожа, то Серёжа, про меня в смысле. Хочу, чтоб помнили меня все. Пусть хоть за это помнят. Я согласен.

МИША : Я читал где-то, что человек делится, состоит из многих-многих-многих-многих. Если это увидеть, то получается, что во мне есть и женщины, и старики, и дети. Куча всякого народа. И всегда они меняются. Сначала один выскочит, потом поменяется с кем-то и так они и скачут целыми днями во мне. Кошмар. Я чувствую иногда, правда. Но вот интересно - а кто этот один, который тогда появляется, когда я один остаюсь.

АНЯ : Страх убивает всё. Это правильно сказали. Когда боишься, тогда себя лохом чувствуешь, будто тебя с дерьмом, с землёй смешали. И если уж начал бояться, то остановиться трудно всегда. Коленки трясутся, руки потеют, сердце вообще где-то в голове, прыгает. Я когда-то давно дала клятву себе. Всё, типа, с сегодняшнего дня ничего не боюсь вообще. И сдержала клятву эту. Я даже один раз с третьего этажа прыгала, ну, прибило меня, надо. И ничего, я в снег правда прыгала. Но это ж тоже, не бояться тут, главное. И ничего с тобой не будет.

МИША : Не, это страшно, наверное, увидеть всех этих, тех, из которых я состою. Ерунда, не надо думать об этом вообще. В мире столько всего разного происходит, творится, случается. Я ничто по сравнению. Никто и сравнивать не будет. Меня в этом огромном потоке, меня нет просто. Да, вот для кого я, Миша, вот такой вот Миша, для кого я есть? Ну, для семьи, для родственников, для друганов, для тех, кто из инстика. Для преподов, для.… Это так если сложить всех вместе, то уж не больше ста, может, и получится. Это в смысле видят меня постоянно, имя моё знаю, зовут меня, говорят со мной, по телефону звонят. А так если, по настоящему, то и не знает никто. Получается одновременно, что знает какой-то минимум меня и в тоже время и никто совсем. И ещё, как назло, не те всегда хотят дружить со мной, с кем я хочу сам. Не всегда, но часто.

СЕРЁЖА : Но если по правде, вот все всегда умно говорят так, все всё знают. Как жить знают, что делать, как с людьми говорить, как сделать так, чтобы не было ошибок совсем никогда. Это если поговорить, потрепаться, поумничать, то знают. А когда на деле всё, тогда никто ничего уже и не помнит, что говорил он час назад, каким умным самому себе казался, правильным – не помнит. Поэтому я никогда ничего умного не говорю. Потому что знаю, что потом, как всегда, какую-нибудь ерунду всё равно сделаю. Потому что понимаю, что человек состоит из одних голых противоречий. Так и про это, про не бойся. Легко так сказать – не бойся. А я лежу иногда, ночью, уснуть не могу. В потолок смотрю, на трещины, на тени. И вдруг так раз, и страшно, кажется, засну сейчас если, то не проснусь уже никогда. И лежу, и пялюсь в одну точку, лишь бы не уснуть, лишь бы глаза не закрыть. А утром проснусь - смешно. А некоторые с девушками боятся знакомиться. Первые подойти боятся. Это Мишка, друган мой, рассказывал.

АНЯ : Главное – это Свобода. Не в смысле – куда хочу, туда лечу. Внутренняя Свобода в смысле. Когда ты внутри, здесь, ощущаешь полёт какой-то, воздуха когда много лишнего. И это ведь на лице сразу написано. И к тебе сразу люди тянутся, с тобой тогда и говорить интересно. А если боишься всегда, хоть чего, не важно, то и выглядишь так, пройдут мимо и не посмотрят или того лучше плюнут вообще.

МИША : Да, я не такой, какой есть на самом деле. Я всегда притворяюсь. А, может, так и надо. Может, так у всех тоже. Я не спрашивал, неудобно как-то, страшно даже. Об этом не спрашивают, об этом говорят сразу. Но не обо всём сказать получается, хотя, иногда и хочется, и надо, но не выходит, не получается само собой, трудно иногда. ( Серёже) Я многим девушкам нравлюсь, так ведь?

СЕРЁЖА : Ну, так вроде, а что?

МИША: Мне другая, как назло, нравится. Понимаешь? Закон подлости тут. Она недавно в наш дом приехала. Я её имя не знаю даже. Вчера вышел из дома, а она на лавке сидит. Что интересно – у нашего подъезда. И она так посмотрела на меня…. Мне даже показалось, будто бы я ей тоже нравлюсь почему-то.

СЕРЁЖА : Точно, показалось, померещилось, приснилось. Нужен ты ей, сто лет в обед. Прямо что – понравился, не верю.

МИША: Не то чтобы прямо очень нравлюсь. Но посмотрела она не просто так, на пустое место, а особенно как-то.

СЕРЁЖА ( один) : Или ещё иногда мне кажется, что проснусь я утром и вдруг никого не станет во всём мире. Один я буду. Нет, не так. Я сижу в комнате и вдруг чувствую, слышу, какая тишина вокруг. Не просто – ничего не слышно, а слышно именно как тихо везде, вокруг меня. И если сидеть и слушать тишину эту, тогда страшно так становится, что кричать охота. Потому что кажется, что так тихо теперь всегда будет, что я один навечно останусь. И я говорю себе тихо, шёпотом: не бойся, не бойся, не бойся.

АНЯ : Или вот парень живёт, в соседнем подъезде. Мы две недели назад переехали и я его сразу заметила как-то. Запомнился мне. Он будто бы следит за мной. На глаза мне постоянно попадается. Или, может, случайно, кто его знает. Так вот на него как раз и неприятно посмотреть. У него нет этой Свободы. Такое ощущение – он хочет сказать что-то, но боится. И я не понимаю таких. Ведь надо успевать всё сегодня делать. Ведь не обязательно, что завтра это будет. Если мне кто-нибудь говорит: ну, завтра всё решим. Я отвечаю сразу – нет, сегодня давай. Вдруг я пойду через дорогу, и меня машина собьёт или вдруг меня террористы в плен захватят. Сегодня – оно важнее завтра.

СЕРЁЖА: Слушай, ты всегда только говоришь какие-то умные слова, ты как все прямо. А толком-то не делаешь ничего.

МИША : Ну, может быть. А как ты хотел ещё? Ведь на теории всё лёгким кажется, а как дело до практики доходит, тогда и тупик сразу. Так в любом деле.

СЕРЁЖА : А хочешь, я тебе только тайну открою. Ты прикинь, нет, я тут 11-ую заповедь придумал. «Не бойся». Вот их десять, знаешь? А этой нет вот. По-моему, она к месту будет, нужная, так ведь?

МИША ( думает ): Я почему ведь убежал тогда, с линейки. Я подумал тогда, вспомнил слова самые главные, которые нам все говорили, с рождения ещё. «Пионер – всем ребятам пример»! Помнишь? И я как представил – идут парни, девчонки, куча их, толпа, идут и все мне в рот смотрят, то есть повторяют всё за мной. Я для них для всех Пример. И так страшно стало тогда, и я смылся. Вот, и сейчас я не хочу обидеть тебя, Серёга, конечно, но, знаешь, когда неправда – мерзко это. Когда стоишь рядом, в глаза смотришь и врёшь. Я тебе честно скажу, ладно? Я, думаю, что ерунда то, что ты мне сейчас вот тут втираешь.

СЕРЁЖА : И почему это, ерунда сразу? Ты не слушаешь меня, лишь бы говна сказать. Всегда так. Не подумаешь, не поймёшь чего я тут, распинаюсь перед тобой.

МИША : А потому – я в этом, в том, что скажу сейчас тебе, на все сто, двести, пятьсот процентов уверен. Потому что не боятся ничего только дураки.

СЕРЁЖА ( один ) : И он говорит мне – не боятся только дураки. Я ему так, в ответ, тоже, чтоб не думал - все люди дураки. Ты чё, не знал, что ли? А он мне – да пошёл ты. Я ж не его ввиду конкретно имел, а вообще, всех. Да каждый, хоть даже умный самый, какую-нибудь вещь совершает, дурацкую. Тут уж ничё не сделаешь, не изменишь закона.

1 финал.

Миша подходит к Ане.

МИША: Здравствуй, я тут, в соседнем живу. Вроде как видим с тобой друг друга, вроде, познакомиться надо. А? Знаешь, как у Маяковского? «Скрипка издёргалась, упрашивая, и вдруг разревелась так по-детски». А в конце – знаешь что? «Скрипка, давайте будем жить вместе, а?» Я – Миша. А ты, в какой квартире?

АНЯ : Ну, так-то, я Аня вообще-то. А что? Интересно очень? Ни в какой .

МИША: А ещё, знаешь? «На чешуе жестяной рыбы прочёл я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» Давай завтра, в семь, сходим куда-нибудь, так , просто, а?

АНЯ ( одна ): Я имя сказала, а номер нет, мало ли. Нет, я не боюсь, тут другое. Я посмотрела на него, он ничего, изменился вроде. А если и нет - не важно это очень уж. Он и такой нравится мне, понравился то есть. Вдруг страшно мне стало, подумала вдруг – а что если не наступит это завтра и я не увижу его, Мишу. Мы в семь договорились, у подъезда.

МИША: И почему-то я с ней такой же, какой сам собой, наедине. Настоящий, что ли. И никто там во мне не меняется, не прыгает туда-сюда. Я такой, какой есть на самом деле. Только с ней.

АНЯ: Эта Свобода, она не только когда ты не боишься ничего бывает. Бывает, когда у тебя просто настроение очень хорошее, когда ты ждёшь чего-то важного. То ждёшь, что будет точно. И вот когда ждёшь – оно, это чувство, этот полёт, оно и возникает тогда. Или когда идёшь по улице и снег, хлопья в лицо. Тоже эта Свобода чувствуется .

МИША: Я боюсь потерять её, упустить, не понять. Боюсь, что не смогу всегда нравиться ей.

Миша с Аней сидят рядом, Миша обнимает её.

МИША : Слушай, а почему он ушёл от неё в конце всё - таки? Я не понял чего-то. Так сошлись вроде, задружили.

АНЯ (смеётся ): Надо на экран смотреть было. И не шептать мне дрянь всякую.

МИША ( тоже смеётся): Да ладно, ну чего ты. Скажи, я не понял. Он же так любил её, хотел с неё вечно быть. Чего он ушёл, почему? Ну, скажи, ну будь человеком.

АНЯ: Не знаю, бывает так. Всякое разное в жизни бывает. Чего ты меня спрашиваешь? Возьми вон, позвони режиссёру и спроси его или письмо накатай, вдруг ответит.

МИША: У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том, и днём и ночью кот… А знаешь, почему у Бабы Яги детей не было?

АНЯ: От злости, знаю, почему ж ещё.

МИША: Потому что муж у неё – Кощей Бессмертный. А у него не могло быть детей, в принципе. Его жалко, конечно. Прикинь бы у тебя жизнь вся эта вот здесь которая происходит – в каком-то там яйце, в какой-то там иголке была. Мне всегда жалко так его, до слёз прямо. Тебе нет? Вот какая жизнь у них была? Ну ничего ведь хорошего. Ни минуты счастливой, всё бегали за кем-то, убивали кого-то. Да, всё-таки они были страдальческими персонажами.

АНЯ: Да заткнись ты уже.

Целуются .

2 финал.

МИША ( Сереже ): Я до десяти ждал, как дурак полный, холодно стало, а я всё сидел, сидел. Сразу бы сказала – нет, ты говно, не понравился мне. А то чё так-то.

СЕРЁЖА: Может, не смогла, может, важное что-то.

МИША: А я никто здесь, конечно. Билеты в кино купил, там про любовь про вечную что-то. Я и хотел сходить, с ней вместе чтобы.

СЕРЁЖА: Не бывает любви вечной. Вот она и не пришла поэтому.

Миша рвёт билеты.

МИША: Бывает. Ни за что не стану говорить с ней. Пусть другого такого поищет.

АНЯ ( одна ): Я за углом стояла и смотрела на него, смотрела. Он очень хороший, я чувствую это. Но, я не хочу с ним вечно быть. Я застрелюсь тогда. Я боюсь принадлежать кому-то.

3 финал.

МИША ( Серёже ): Я долго стоял, ждал, ждал, когда она выйдет. Я речь приготовил. Я придурок, я перед зеркалом стоял и учил – что скажу ей, как посмотрю. И раз так, дверь открылась и она идёт. И я только шагнуть хотел, навстречу ей. Будто бы не спецом ждал, а случайно шёл, из-за угла вырулил. И вижу вдруг – с парнем она. Он лет на десять старше её. Крутой весь такой, с баблом, видно сразу.

СЕРЁЖА: Друг, может, просто. Или брат вообще. Я в одном фильме видел. Также вот, перепутали. И из-за этого чуть всё и не получилось. Точняк, брат поди.

МИША: Ага, как у Фрейда, вышел и взасос её, засосал прямо на улице. Брат? А я подойти боялся, а она такая вообще.

СЕРЁЖА: Взасос? Прямо на улице? Брат?

Серёжа долго смеётся, загибается от смеха, падает на пол. Повторяет: брат, брат, брат. Миша смотрит на него, тоже засмеялся. Сел на пол рядом с Серёжей, толкает его, смеётся: ага, брат, брат, братишка.

Конец.

СЕРЁЖА : А ещё я боюсь, что завтра будет конец света, или что я вдруг ослепну, оглохну или сойду с ума. Всякое разное может быть. Проснусь и забуду кто я есть такой. Или так изменюсь, что никто меня не узнает . Боюсь пойти по улице, поскользнуться, оступиться и ногу сломать. Заблудиться боюсь, потерять где мой дом находится. Чуть что и паника сразу.

АНЯ : Страшно вдруг ни с того, ни с сего – дальтоником стать. Говорят, это у мужчин только, а я боюсь, что у меня у первой из женщин будет. Вдруг мне одной не повезёт так.

МИША : Если спросит кто-нибудь чего ты всех больше боишься, я скажу, что боюсь смерти моих близких.

СЕРЁЖА : Как во сне часто бывает, идёшь по улице, говоришь со всеми, улыбаешься и понимаешь вдруг, что ты абсолютно голый. Я очень боюсь, если и в жизни такое будет со мной. Я умру тогда.

МИША : Мне страшно, когда перед всеми надо клятву какую-нибудь произносить. Когда все слышат и запоминают слова мои. Потом фиг отмажешься. В армии тоже, надо перед всеми поклясться – я буду вечно служить своему Отечеству. То есть, значит это – до последней капли крови. А я могу сбежать вообще. Вдруг мне так страшно станет, что я убегу и не вспомню, что клялся даже. Говорят все - долг, служи. А, может, не хочу я, может, я не чувствую, что вообще должен кому-то. Пусть сами идут и сдыхают там. А я не хочу. Надо собраться всем вместе и скосить, отмазаться, сбежать. Главное, всех вместе подговорить, всем внушить, что не надо сдыхать просто так, ни за что, что в этом нет никакого героизма. И заткнитесь все, не говорите, что я предатель, это неправда.

АНЯ : Не потерять, главное, этой Свободы никогда. Когда поймёшь, что здесь, внутри у тебя нет ничего, тогда никакая смелость не поможет. Дураки придумали её.