Вытеснение и отрицание

На сегодняшний день в России сложилось общество детоубийц, которые сами чудом дожили до своего рождения, но при этом с упорством, поставившим уже весь народ на грань вымирания, продолжают убивать собственных детей. Легализация абортов правительством Ленина-Троцкого в 1920 г., а затем, после сталинского запрета 1936 года, Хрущёвым в 1955[9] привела к тому, что на каждом человеке, на каждой семье в современной России есть кровь нерождённых детей. Даже если кто-то чудом не убил никого из своих собственных детей, то он хоть невольно, но способствовал убийству детей чужих. Ведь убийство большинства детей до рождения оплачивается налогами, которые собираются со всего населения. (В тех же США это законодательно запрещено[10]).

Общество шокирует вид убитых до рождения детей, а не факт самого убийства, в котором принимает участие всё общество.

Тема эта табуированная, запретная. Любому человеку неприятно вдруг осознать, что он добровольно убил собственного ребёнка, сделав аборт или послав на него свою жену, что его братья и сёстры, тёти и дяди, двоюродные бабушки и дедушки в большинстве своём были убиты по желанию собственных родителей. Что он добровольно оплачивает убийство детей через систему обязательного медицинского страхования. Ведь с этим осознанием нужно что-то делать, как-то жить дальше, что-то менять в себе самом и вокруг себя, идти против течения.

Поэтому в ситуации с абортами включаются механизмы психологической защиты, действующие как на индивидуальном, так и на коллективном уровне. Чаще всего человек отрицает события или информацию, которую не может принять. А ведь соучастие вдетоубийстве находится в конфликте не только с совестью человека, нравственным законом внутри него, но и с основным биологическим инстинктом продолжения рода, который неотделим от психофизиологической природы человека. Информация, подвергнутая отрицанию, в сознание вообще не попадает.

После отказа от данной защиты, человек эту информацию не вспоминает, а признаёт с нуля, так как до этого вообще не воспринимает её, как существующую или имеющую смысл. Вид вполне сформированных детей, погибших до рождения, ломает эту защиту отрицания и повергает в шок. Многих людей это приводит к метанойе – переосмыслению, раскаянию, изменению своего отношения к праву ребёнка на жизнь до рождения и праву других людей эту жизнь прерывать…

Но у большинства людей такие события, как под Невьянском, к сожалению, лишь включают следующий уровень психологической защиты – вытеснение. Вытеснение заключается в активном, мотивированном устранении чего-либо из сознания, в случае абортов, из массового сознания. Вытеснение проявляется в виде мотивированного забывания или игнорирования проблемы, сознательном сокрытии её от себя самого и других. Оно проявляется в виде агрессии по отношению к тем, кто пытается, несмотря на болезненную реакцию, вытащить проблему наружу, трезво её исследовать и решить в свете совести, призывает посмотреть правде в глаза. В нашем случае – посмотреть в глаза убитого ребёнка, убитого нами или по причине нашего молчаливого равнодушия.

Вышесказанное иллюстрирует отражённая в СМИ реакция общества на находку под Невьянском – от первого шока, взломавшего отрицание проблемы, до попыток всё свести кнарушению правил утилизации медицинских отходов.