ИНОСТРАНЕЦ

1.

Мальчик.

Бабушка.

Забытая богом русская деревня. Только иногда Бог о ней вспоминает, когда хочет решить что-то важное. Маленький домик в одну комнату, где печку топят углём. Тусклый свет. Квадратный стол с рваной клеёнкой. Под столом сидит мальчик. Ему холодно.

Мальчик.Deutschland erwache… Deutschland erwache…erwache... erwache... erwache… erwache!

Бабушка. Где ты бормочешь? Ты где, детёнок? Ох, найду тебя, вылуплю… Найду и вылуплю.

Заглядывает под стол.

Бабушка.Вот куда ты спрятался! Вылазь-ка сюда…А ну! (выдёргивает ребёнка за руку) И сливочки ты снимал, да? Сколько раз говорить, чтоб не снимал? Бабка устала. Замаялась. Бабка спать пойдёт… Не сиди под столом без носков, ссаться будешь…

Мальчик. Deutschland.

Бабушка. Чего сказал?

Мальчик. Ein Land...

Бабушка. Чего?

Мальчик. Ein Volk. Ein Führer!

Бабушка. Ты бы по-нашенски сказал… Дурак ты, детёнок… Чё попало сочиняешь. Совсем чё попало…Совсем дурак.

…

…

Юрген–чувствует себя националистом, 22 года

Хильда–называет себя чистокровной немкой, 25 лет

Слава – иностранец, несколько моложе Юргена.

Квартира Юргена… Полупустая стерильная коричневая комната, большую часть которой занимает диван. Позднее утро. Нюрнберг. Наши дни.

Хильда.(Наклоняется к уху спящего Юргена) Просыпайся, ядерный промышленник, на планету уже светит солнышко …

Юрген резко хватает Хильду за шею.

Хильда. Мне больно, Юрген…

Юрген. Больно?!

Хильда. Больно!

Юрген. Мне тоже больно слышать с утра твои попискивания. В ушных раковинах зудит. Всё из-за твоего языка…Может, тебе его вырвать? А? Или облить кипятком? Покажи… Высунь его… Ну…

Хильда закрывает рот рукой.

Юрген.(отпускает девушку) Дура. Я пошутил…

Хильда.(улыбаясь) Пошутил…

Юрген.Ты знаешь, во сколько я ложусь?!!

Хильда.Но ты же сам меня просил… у тебя же проект важный застопорился.

Юрген. Ты - тупая свинья.

Хильда. (почти соглашаясь) Да?

Юрген. У меня выходной! Я всю неделю работаю на тех, кого следовало бы отправить в газовую камеру, я плачу государству налоги, которые потом расхватывают обитатели новых уютных гетто! И теперь, естественно, я хочу отдохнуть!

Хильда. В таком случае, ты – слабак… Не желаешь - не плати… (иронично) Выискался человек несгибаемой воли. Позорник!

Юрген, не прилагая усилий, скидывает Хильду с дивана.

Юрген.Прости.

Хильда.Юрген…

Юрген. Я устал от тебя…

Хильда неспешно приводит себя в порядок.

Хильда.Всё равно я всегда буду с тобой… Я буду во всём помогать тебе. Мне это приятно и не трудно. Я же тебе нужна. Ты это поймёшь и в благодарность начнёшь целовать мне руки. Каждый палец и между пальцами. Ведь, я твоя настоящая женщина, Юрген. Я!

Юрген. (кричит) Пошла вон!

Хильда.Не уйду! Пойми, Юрген, просто я хотела, чтобы ты сделал что-нибудь … Ты же всегда не успеваешь, задумываешь и не успеваешь. Как развиваются твои проекты? Как?

Юрген не отвечает.

Хильда.Никак! У тебя с мотивацией проблема. У тебя вообще одни проблемы…Ты красивый, когда спишь, Юрген. Но не время спать, время караулить и отслеживать. Время бороться, драться… Смотри, сколько вокруг уродов… А ты спишь. Вставай! (дёргает Юргена за ногу) Ты не трудоспособный, ты ленивый. Ты ленивый! Знаешь, Юрген, знаешь, что это значит?

Юрген. Что?

Хильда. Что ты бесполезный. Ленивый – это значит бесполезный.

Юрген лениво потягивается.

Юрген. Я не приношу пользы?

Хильда. (истерично) Да! Ты ничего не делаешь. Ты только размышляешь, один раз в сутки смотришь на таинственные формулы и оставляешь их на потом… Решаешь, чем бы себя занять, чтобы это не нарушало стилистики… Чтобы это походило на весомое событие, чтобы к этому можно было прикрепить какой-нибудь символ. Конечно, я понимаю, времени всегда не хватает, денег всегда не хватает, людей всегда не хватает… Зачем вы пьёте за Великую Германию? Чтобы просто выпить?!! Милый мой Юрген, если бы это что-то меняло, я бы взяла на себя эту функцию, - пить за процветание.… Знаешь, не оказывай мне больше повышенного внимания… Я тоже занимаю слишком много твоего драгоценного времени. Трать себя экономнее. Экономия – вот центральное слово, и скромность… И ещё… я тебе предлагаю никогда не жениться, ведь это порядочно усложнит тебе жизнь, к тому же это слишком однообразно… А всё это другими словами будет звучать примерно так – сдохни в иллюзиях!

Юрген. (совсем спокойно) Ну и зачем, в таком случае, ты прицепилась ко мне?

Хильда, отчаявшись что-либо доказывать, медленно покачивая огромным тазом, выходит из комнаты. Юрген хватает подушку и тихо, но яростно бьет по ней кулаком.

Юрген.За что?! За что?!!!! За что?!!

Через некоторое время в комнату снова входит Хильда с небрежно сорванными цветами в руках.

Хильда. Я самовольно сорвала эти цветы. Надеюсь, ты не сильно ими дорожил… Моя мама говорит, что если ночь ты провела с мужчиной, на утро вернись с подарком. Она не поймёт, если я приду с пустыми руками. Короче, вижу, что тебе всё равно… (пафосно) Тогда прощай… (Юрген не реагирует) Юрген?!

Юрген.Да.

Хильда. Неприлично не прощаться… (визжа) Юрген?!

Юрген. Что!?

Хильда. Я положу эти цветы к зданию № 29 на Фрауентограбен. Потом их выбросит уборщик, но сначала подумает что-то про особу, которая обозначила это непамятное никому место. Вот так…

Юрген. Иди…

Хильда. Сделай что-нибудь, Юрген… Это моя личная просьба… Сделай что-нибудь со мной хотя бы.

Крадучись подходит к Юрену.

Юрген. Не подходи ко мне! Стой там…

Хильда пятится назад. Долго смотрит на Юргена, потом резко падает на колени.

Хильда. Посмотри на меня! Смотри… Смотри, какая я покорная…

Юрген не смотрит.

Хильда.Смотри!

Юрген.Я вижу, вижу… Вижу.

Пауза.

Юрген не говорит ничего, только надменно улыбается, Хильда с вызовом смотрит в его небесные глаза…

Хильда.Юрген!

Юрген. Что?

Хильда. Пусть на меня будет покушение… Я хочу быть избитой и изнасилованной. И найти меня нужно почти мёртвой, в плохом состоянии… Ты сделаешь это? Пусть их будет трое… Палачи с обречёнными глазами и горячими телами… в длинных сапогах, чёрных, длинных, сверкающих... Всё должно быть жестоко, не жалей меня…

Юрген. Я не сторонник таких извращений.

Хильда. Ты не похож на зверя, Юрген…

Юрген. И что?

Хильда. Ты не кровожадный. Ты милосердный. Тебе нужен мир… мир! Бог мой, я в это поверить не могу.

Юрген. А тебе? Что нужно тебе?

Хильда. А мне нужна война!

Юрген. Ни один разумный человек не хочет войны…

Хильда. И твой обожаемый Гитлер?!

Юрген. Ему пришлось…

Хильда. Скажи мне, Юрген, против кого ты борешься?

Юрген. (яростно) Хильда!

Хильда. Давай, давай – злись… ну хоть на меня ты можешь разозлиться?. Маленький мой Юрген… (поднимается с колен) Ты говоришь о том, чего не сделаешь. Никогда … и не пытался ни разу…Ты плохо умеешь презирать и учить тебя тоже нет никакого смысла. Ты не похож на того, кем должен стать, кем я хочу тебя… Абстракционизм в консервной банке, вот ты кто! Что за мелочи постоянно занимают твою голову? Мыслишь ты сжато, скудно… Либерально, чёрт возьми…

Юрген. Человек.

Хильда. Что – человек?

Юрген. Человек – вот что всё-таки самое ценное, человек – об этом моя скудная мысль, даже тот человек, который родился по недоразумению… Даже ты – ценное. О человеке нужно думать

Хильда. Разве? (хлопает в ладоши) А ведь и действительно… Все равны и все достойны… А о нации, о стране, о благосостоянии, об этом кто подумает? Кто? Проклятые гуманисты?!! Юрген!!! Ты – чудовище!

Юрген. Я думаю о Германии.

Хильда. Быть не может…

Юрген. О Германии как о человеке. О замечательном, добром, и логике совершенно не поддающемся.

Хильда. О, мой Бог…

Юрген. Этого человека нужно было понять, учиться его понимать, добиваться откровений путями допросов, провокаций или милых сердечных бесед… Трепетно. Любыми путями… Нужно было довести её до истерики, чтобы она, захлёбываясь слезами, страдая внутри личностными конфликтами, сама сказала, что ей нужно…

Стук в дверь.

Хильда.Открыть?

Юрген. Я сам.

Юрген подходит к двери. Открывает её. Удивляется.

Юрген. Я Вас слушаю…

Хильда. Это к тебе… (гостю) Проходи…

В квартиру входит молодой человек, очень агрессивного вида…

Слава.Привет, Хильда… Я слишком долго искал дом… А Вы – Юрген?

Юрген. (растерянно) Да.

Осторожное рукопожатие.

Слава.Слава. Меня зовут Слава…

Юрген. Слава? (пренебрежительно) Это же что-то славянское…

Слава. Да. Такое славянское имя…

Юрген. (яростно) Отлично!!! Хильда, кто это?

Хильда. Поговори с ним, Юрген. Это мой новый знакомый. Тебе не стоит с ним осторожничать, он на нашей стороне…

Юрген. Вот дерьмо… (Славе) Садись.

Слава садится прямо напротив Юргена. Очень близко пододвигает стул…

Хильда.Мне уйти?

Юрген. Уходи.

Хильда выходит. Мужчины провожают её взглядом, отвлекаясь от пристального присмотра друг над другом…

Слава.Значит, это ты - Юрген …

Юрген. Не задерживай меня. Что тебе нужно?

Слава. Ответь мне на один вопрос… Это очень простой вопрос для таких людей, как ты.

Юрген. Спрашивай.

Слава. Что значит для тебя Германия?

Юрген искренне и очень по-детски смеётся.

Юрген.Прежде чем яотвечу, я должен знать, кто ты такой… Потому что этот ответ из моей распахнутой души…

Слава. Я – иностранец.

Юрген.И…

Слава. И я люблю твою страну, потому что это твоя страна… Потому что ты в ней хозяин, и ты мне импонируешь.

Юрген. Что – то я не пойму… (встаёт со стула, нервно шагает по периметру комнаты) Ты зачем пришёл ко мне? Почему - то в последнее время всякое дерьмо ко мне липнет…

Слава. (резко) Я не дерьмо!

Юрген. В этом городе беззаботно и счастливо живут твои братья - славяне… Для них это довольно уютное гнездышко, как мне кажется.

Слава. Может быть…

Юрген. Ты хочешь о ком - то из них поговорить? Кровь закипела?

Слава. Нет.

Юрген. Нет – это да?

Слава. Нет – это нет.

Юрген. (словно не слыша оппонента, репетируя очередную застольную речь) Обидно, что вы относитесь к нашей Германии как пользователи, радуетесь благам, которые создавались железным терпением немцев многие годы… не одну сотню лет! Но вас не надо… Больше вас не надо. Хватит…

Слава с вызовом ждёт ответа на вопрос.

Юрген.Ты спросил меня… Да, я помню о чём… (тихо) Германия для меня превыше всего… Но тебе то это зачем?

Слава. Понимаешь, как бы это лучше сказать…я пришёл, чтобы помочь…

Юрген. Правда?! Никогда бы не подумал…

Слава.А ты, всё-таки, подумай, прежде чем отказываться.

Юрген меняет высокомерное выражение лица на заинтересованное.

Слава.Я хочу жить в твоей стране! Заботится о твоей стране! Решать проблемы твоей страны! Участвовать в судьбе твоей страны…

Юрген.(прерывает) А своей у тебя нет?

Слава. Моей?

Юрген. Да. Твоей. Твоей родной страны?

Слава молчит.

Юрген.Или ей не нужна твоя помощь?

Слава молчит.

Юрген.Только за это тебя можно смело выбросить в клетку с волками… Твоя Россия должна была тебя уничтожить.

Слава. Но она не сделала этого, как и не делает этого твоя Германия.

Не знаю, зачем тебе нужно, чтоб я объяснял… По – моему, всё и так ясно, я хочу быть полезным. Необъяснимо, но просто… Всё очень просто, просто в моей биографии так случилось. Ощущение неисполненной миссии. Возможно, если б я родился в двадцатые годы, я бы и стал каким-нибудь сталинистом, а теперь я – кусок дерьма… Правильно ты сказал.

Юрген.(разглядывая феноменальность гостя) Удивительно…

Юрген наливает в стакан минеральную воду. Пьёт. Одевается. Наводит порядок в комнате. Слава выжидает.

Слава.Не делай вид, что меня нет.

Юрген.Я симулирую одиночество. Дай подумать…

Пауза.

Юрген.Ты не рос в Германии, откуда ты можешь знать о наших проблемах?

Слава. Знаешь, иногда со стороны видно лучше. Я сам ещё толком ничего не понял. При прибытии на место, растерялся, не знаю, к кому мне примкнуть, от кого оттолкнуться. Но мне нужно общество, люди, товарищи, которые чувствуют то же, что и я… Немцы или не немцы… не имеет значения. Я хочу стать добропорядочным гражданином, хочу работать, если нужно служить, то - служить, двигать идеи в массы… Вдохновлять… Шевелить Германию, чтоб не дать отрастить ей толстую задницу, которую она потом не поднимет.

Юрген. Подожди. Стоп. Стоп. Стоп. Про какие идеи ты говоришь?

Слава. Я ещё не уверен, но… я думаю, что…я считаю, что… Национальный социализм.

Юрген. (едва не выронив стакан с водой) Что?

Слава. Национальный социализм. Многонациональный… Модернизированный…

Юрген. (с издёвкой) А что это такое?!! Я не понимаю, о чём ты… Ты меня научишь? Может, станешь нашим идейным народным вдохновителем?

Слава. Может, когда-нибудь, стану…

Юрген.Абсурд! Ты плохо учил историю…Ты о подобном бреде в ваших учебниках прочитал?

Слава.Вот-вот, учебники и прочая малодокументальная литература – это вредность в промышленных масштабах. По этому поводу я думаю, что учебники пора уничтожать, они учат оценивать, а оттенки оценок выбирает автор по своему желанию. Автор вполне может быть дерьмом.

Юрген. Дело говоришь…

Слава. Хорошим автором, добротным, но дерьмом, как и любой биограф, к примеру. Биограф тоже может быть дерьмом, зачастую… Мне не хочется их оценок. Скажем проще, я не интересуюсь их мнением…

Юрген.Я должен предложить тебе кофе?

Слава. Ничего ты мне не должен.

Юрген. Минеральной воды? (наливает гостю воды)

Слава пьёт залпом. Юрген отдёргивает тяжёлые шторы и солнце заполняет комнату.

Юрген.У моей страны великая история.

Слава.Я знаю.

Юрген.И у неё также хорошая память. Она - прекрасная и талантливая актриса…

Слава. (зачем-то держа деловой тон) Да, это хорошее сравнение.

Юрген. Актриса, которая играла сложнейшие первоплановые роли…

Слава. Драма…

Юрген. (сверкнув глазами) Понимаешь?

Слава. Понимаю.

Юрген. Ты хочешь услышать грустный рассказ о переживаниях немецкого народа. Я порадую тебя этим… Знаешь, чего этой стране сейчас хочется больше всего?

Слава. Чего?

Юрген. (опустив голову) Мирового признания. Ей нужно всего лишь мировое признание. Любовь демократий, всего мира, всех людей… Германия – блистательная актриса. Она во всё, к чему бы не подумала прикоснуться, вкладывает свой смысл, она шокирует своими дерзкими импровизациями, вводит в замешательство всех подряд. А потом молча терпит в свой адрес неграмотную критику.

Слава. Германия… Но не немцы?

Юрген. Немцы! (принял страдальческую позу) Немцы тихо страдают, они умеют великолепно страдать … не от унижений и не от утерянной славы, а от мелких обид.

Я вырос на полном и смешном отрицании нацистского прошлого. Мы обязаны показывать всем народам, что мы теперь другие. (с иронией) Мы никогда не возьмёмся за старое, мы теперь интеллектуалы… Нас учат быть пидорасами, и в последствии именно ими мы и становимся. Пидорасами! Я делюсь с тобой, чтобы снова извиниться. Я же воспитанный немец, чёрт возьми! Прости меня, я виноват перед тобой, мои плечи сутулит тяжёлая, неизгладимая вина за то, что мой дед воевал с твоим дедом. (наигранно заискивая) Ты случайно не еврей?

Слава. (решительно) Нет.

Юрген. Тебе не повезло, что ты не еврей, им то я отдаю всё. Я не знаю, как преодолеть вакцинированный мне стыд, страх, чувство вины перед этими бедолагами. Интеллектуальная элита страны не может предложить путь исцеления нашего больного самосознания.

Слава. Почему?

Юрген. (выдержав паузку) Потому что его нет! Считай, что так и есть… Что я теряю, признаваясь тебе в этом? Ты уже в теме, уже не исчезнешь. И вряд ли, кто-то прогонит тебя отсюда, наших ребят слишком мало и они слишком карявы… Почему? Потому что, немецкие женщины их рожают старухами, они хотят денег, благосостояния не меньше нормы, уважения и деловой костюм, но они не хотят быть матерями… У Германии умирают её новые дети. И что ей остаётся делать? Она начинает любить ВАС. Ты, как и они используешь нерастраченное чувство материнства нашей доброй Германии. Я скажу тебе… Наш народ всегда страдает, через силу улыбается, но страдает… Он хочет быть снова сильным. Временами мы сильные… И мы сами боимся своей силы, мы стыдимся своей силы, своей воли и характера. Мы хотим быть похожими на кого угодно, но не на немцев, только не на немцев!!! (кричит в форточку) Господи, помоги народам с Востока скорее ассимилироваться с нами, мы больше не хотим быть нацией…

Юрген опустошен, у него не осталось сил на доказывания. Он давно уже сдался.

Юрген.Мы – люди мрачные, почти призрачные. Мы боимся показаться глупыми, и поэтому не смеёмся и поэтому не воем за столами, как твои братья … И ты никогда не поймёшь почему немец скучный… Ты просто не сможешь это понять, ты – иностранец.

Слава.Гитлер тоже был иностранцем.

Юрген снисходительно улыбнулся.

Юрген. Подожди… А как ты обо мне узнал?

Слава. Хильда рассказала мне.

Юрген. Значит, она теперь занимается внешними связями… Молодчина!

Юрген улыбается и производит впечатление очень доброго человека, вежливого и открытого…

Юрген.Зайди ко мне позже. Как там тебя зовут?

Слава. Слава.

Юрген. Хорошо, Слава. (почти обнимает его за спину) Я буду не против твоей кампании. Вечером заходи.

Прощаются. Крепкое уверенное рукопожатие.

Юрген.Если Хильда тебе нравится, забирай её себе…

Слава уходит. Юрген задумчиво трёт свой блестящий череп… Затемнение…

2.

…

Хильда – чистокровная немка, 25 лет

Клара – еврейка, мать Хильды, непонятного, красивого возраста.

Квартира Клары. В каждой детали прослеживается неуловимая прозрачность, если не сказать – призрачность. Нюрнберг. Хильда стоит в дверях…

Клара.(строго) Ты была у подруги?

Хильда. (нагло) Нет, мама… Ты знаешь, где я была…

Клара. Я не слежу за тобой.

Хильда. У тебя бы и не получилось…

Клара. Так где ты была?

Хильда. У безволосого паренька, от которого ты морщишь свой уродский нос.

Клара. (поморщив нос) Дрянь!… Почему ты не обманываешь меня, Хильда? Ты же знаешь…

Хильда. Знаю. Просто я не такая, как ты…

Клара. А какая?

Хильда. Спроси у меня. Поинтересуйся.

Клара. Какая ты? Кто ты?

Хильда. Я – Хильда! Я – идея и мечта, Я – фантазия. Я – голубой альпийский воздух, Я – чёрно-белая фотография, Я – женщина в гимнастическом костюме с белыми локонами… Я – женщина Германии. И я - твоя дочь … Я – твоя дочь!!! (пренебрежительно) Кровь твоя…

Клара. И ещё у тебя есть отец…

Хильда. Этот человек сумасшедший… Его вмешательство в моё появление – это самая нелепая выходка его жизни…

Клара. Что ты такое говоришь?

Хильда. Мой отец оказался мужчиной без мозгов...

Клара. (теряя контроль) Как ты можешь?

Хильда. Могу!

Клара.О, наказание…Тебя используют, дочка… Послушай, о чём говорят нормальные люди. Неужели тебе больше не с кем дружить? Такой красивой и умной девочке… Тебе нужен муж и дети, а не шайка разбойников…

Хочет обнять дочку, но Хильда избегает её прикосновений, прикрываясь букетом цветов.

Хильда.Мама, смотри, какие цветы мне подарил Юрген…

Клара. (сухо) Красивые… Поставь их в воду.

Хильда. Нет. Я их тут не оставлю. Я отнесу их на Фрауенторграбен.

Клара. Вернёшься к обеду? К нам приедут твои сёстры. Они хотят поговорить с тобой.

Хильда. Меня тошнит от их разговоров.

Клара. За что ты так относишься к нам?

Хильда. Откуда я знаю? Наверное, вы этого заслуживаете… Вы все, евреи…

Затемнение.

3.

Мальчик.

Русская деревня. Мальчик сидит на коленях в женской ночной сорочке. Вокруг него разбросаны книги – Томас Манн, Генрих Гейне, Бертольд Брехт, Эрих Мария Ремарк. Из каждой книги он вырывает любые попавшиеся страницы и делает самолёты, потом ещё один самолёт, и ещё несколько самолётов.… Проверяет, как они летают, собирает их по комнате и ставит в ряд. Считает их. Из следующей книги вырывает листки и мастерит кораблики, столько же сколько и самолётов… И они плывут по холодному деревянному полу… Он делает танки, он создаёт армию и флот. Ему холодно и страшно, он вооружается.

Мальчик.Ordnung muss sein!

…

…

Эрих Кригер – пенсионер

Ютта – девушка

Слава – иностранец

Нюрнберг. Скамейка неподалёку от отеля на Фрауенторграбен, на которой экономно придвинувшись к краю сидит девушка Ютта. К пустующему рядом месту медленно подходит старик, под его ногами оказываются цветы, зачем - то выброшенные прямо на асфальт, он нагибается, подбирает их и выкидывает в урну.

Кригер.Твои?

Ютта. С чего бы?

Кригер. Свежие… хоть на памятник неси.

Ютта. Ну да… Их Хильда принесла.

Кригер. Хильда?

Ютта. Ну да…

Ютта вынимает из урны один цветок, нюхает его, разглядывает…Эрих садится рядом с девушкой, достаёт из папки газету.

Кригер.Я пришёл почитать газету.

Ютта смотрит на него и смотрит на газету. Подсаживается ближе.

Кригер.(читает заголовок) «Антиисламская истерия» (прокашливается)

Ютта. (заинтересованно) Лишь бы поистерить!

Кригер. В каждом большом городе есть мечети. Их можно увидеть повсюду. А кебабы? Везде эта дикая культура…

Ютта.Ну да…

Молчанье. Эрих откладывает газету.

Кригер.Расскажи о себе.

Ютта. Зачем?

Кригер. Хочу послушать.

Ютта. Ну ладно… Это обо мне… Рассказ. (пауза) Слушайте. (пауза) (быстро) Меня зовут Ютта, как Ютту Кляйншмидт. Мне 17 лет, но все дают мне больше, даже Вы, я вижу, удивились. Мне дают больше, потому что, говорят, что меня потрепала жизнь. Но она меня не трепала. Нет, и я её не трепала. У меня просто такая внешность… У меня есть брат, а родителей нет. Их просто нет, они не умирали, не было печальных историй… Просто нет. Парня у меня нет тоже, мне и не надо… Я ещё всё-таки маленькая. Маленькая Ютта, сестра своего брата. Я немного умею рисовать, а раньше занималась боксом. Бросила и то и другое, как говорится, пропал интерес. У меня есть друзья, которые приносят на вечеринки фрукты, они сторонники здоровой жизни. Хорошие друзья, но я редко их вижу. Я смотрю телевизор больше положенного и сижу в интернете столько, сколько мне угодно. Сюда я пришла раньше, чем встало солнце. Я покуриваю травку. Не беда.

Кригер.Очень содержательный рассказ. Вот люблю я ваше поколение. (потрепал девушке причёску)

Ютта. За что интересно?

Кригер.За беззаботную молодость вашу.

Ютта. А почему Вы думаете, что она беззаботная?

Кригер. Потому что… Потому что от вас требуют только жизнь, самое большое, что вы можете сделать во благо – это жить, жить друг с другом, не ссорясь, жить мелочами, которые вокруг. От вас требуется быть сдержанными и не поднимать лишнего шума.

Ютта. Немцы и без того слишком тихие…

Кригер. Да. Народ, конечно, некудышний, трусливый стал, не то, что 70 лет назад. Овощи…

Ютта. Знаете, а мне это неинтересно…

Кригер. Что?

Ютта. То что не овощное… Вот то, о чём Вы со мной поговорить хотите… Уличные сражения на окраинах города, косые взгляды на албанских продавщиц… Знаю я это всё, наелась уже… Вы называете современную молодёжь овощами… Думаете, я в первый раз такое слышу? У каждой эпохи свои кулинарные предпочтения… я – овощ, а Вы были мясом. Как считаете, кому лучше?

Кригер.Ты, Ютта, очень дисциплинированная немка.

Ютта. А вы? Вы разве не немец?

Кригер. Теперь я перестал быть немцем.

Ютта. Как это - перестал?

Кригер. Название «немец» начисто лишает покоя…

Ютта удивлённо подняла брови.

Кригер. Я – иностранец, австриец.

Ютта. (ласково) Ах, австриец…

Кригер.Называя себя австрийцем, снимается практически вся ответственность за преступления…

Ютта. … против человечества.

Кригер. Да. Да. Да, дорогая… Против человечества. «Австрийцы? А! Это те, кто похожи на немцев, только невинные»… Понимаешь, о чём я говорю?

Ютта.Конечно, понимаю. Из-за Гитлера мы все теперь немного виноваты.

Кригер. (пригнувшись к уху) Ой, что ты, Ютта? Не нужно его винить, он типичный иезуит по натуре. Он сильно любил свою страну, и искренне хотел ей блага. А то, что он делал это "плохим" путём - это, возможно, не так плохо, как теперь кажется. Это плохо потому, что мы проиграли, но говорила бы ты так, живя совсем в другой Германии, в победившей Германии!? Уверен, что нет. Каждый осёл может пнуть мёртвого льва…

Ютта.Вы уже старый, уже умирать скоро, а всё ещё не выкинули из головы эту ерунду. Бывают же люди…

Кригер.(продолжая секретничать) Нам подбрасывали листовки, но я их не читал. Запрещал себе это. Зря, наверное… Мне не нравится, как ты одета. Я смотрю на молодых и представляю их в одежде моей молодости. Вот тогда сердце радуется…

Ютта надулась.

Кригер.Когда я приезжаю в страны, где убивали мирное население, всегда получаю психологическую травму, в России и Украине я не мог позволить себе громко говорить, немецкая речь в этих странах провоцирует фразу «Гитлер сломлен!»

Ютта. Лучше б Германии после войны вообще не существовало.

Кригер. Мог быть и такой вариант.

Ютта. Подумаешь, не родились бы мы… Миру и без нас хорошо.

Кригер. Это ещё как сказать…

Ютта. Как сказать…

Кригер. Ты – молодая девушка, в упадок себя не приводи.

Ютта. Вы сами нам выбрали этот ад самоотвращения, теперь плоды пожинайте. Лучшей жизни вам захотелось, полей, просторов, чистой крови… (иронично) Спасибо вам за это.

Эрих вдавлен в скамейку, он на скамье, как на процессе…

Ютта.Вы фильм «Пианист» смотрели?

Кригер. Нет.

Ютта. А «Список Шиндлера»?

Кригер. Не стал смотреть.

Ютта. Почему?

Кригер. Потому что страшно…

Ютта. Правильно. Нас теперь везде поджидают чёрные эмоции за геноцид над евреями, особенно в кино, киноиндустрия – это мощнейший катализатор нашей вины. Мы всегда будем больны этими несчастными. Я ничего против них не имею, но честное слово, надоело уже…

Кригер.(грустно) Ну что я могу на это ответить?

Эрих Кригер потупившись поднялся со скамейки. Ютта побоялась остаться без общества.

Ютта. Как Вас зовут?

Кригер.Мои родители меня назвали Эрихом. Семья Кригер – настоящие венцы.

Кригер сделал несколько шагов от Ютты, от вины, от угрызений совести.

Ютта. Господин Кригер.

Кригер. Что?

Ютта. Да не расстраивайтесь Вы так, хорошо? (Ютта улыбается старику, и он снова присаживается) Давайте поговорим о чём хотите?. (дарит старику цветочек)

Кригер. (растерянно) О чём?

Ютта. О чём Вам угодно… Выговаривайте! Кто-то же должен вас слушать…

Кригер. (сначала он вздохнул) Нас было трое детей, все мальчики, я – средний. (не набрав ещё хода) Можно про детство?

Ютта.(крайне одобрительно) Можно…

Кригер. Мы были очень красивыми и похожими. Мама нами всегда хвасталась перед подругами. Говорила, что мы – всё её сокровище, и Божие ангелы будут всегда заботиться о нас. А ещё она говорила такое: «Папа борется с врагами нашей Империи и не подозревает, что его несносные сыновья готовы на куски разорвать бедное материнское сердце». Она всегда придумывала что-то такое, от чего нам становилось очень стыдно. Мы просили у неё разрешение пойти в армию, это было начало… Прекрасное и романтическое начало.

Ютта.А как реагировала мама?

Кригер. На что?

Ютта. На войну. На вашу бредовую идею – в ней поучаствовать.

Кригер. Ох, мама… (изображая голос матери) «если будете ложиться во время и помогать по дому, я пущу вас повоевать не надолго...»

Ютта рассмеялась.

Кригер.Представляешь, и мы старались, - вымыли до блеска весь наш дом, развели цветы, перестали смеяться во время молитвы.

Ютта. Вот это да!

Кригер. Мама обнимала нас своими сильными руками и говорила, что этой войны нам всё равно не достанется, что мы будем воевать в следующей, что эта скоро закончится. И вернётся папа.

Ютта. Папа не вернулся?

Кригер. Нет.

Ютта. Ужасная война.

Кригер. Обычная… Обычная война. Я остался один … Не понимаю, как я мог забыть о том, что произошло. Ни разу в жизни меня не посещали никакие воспоминания, ни стрельба, ни взрывы, ни мёртвая мать с братьями. Ни знака… Я, какое то время просто жил, просто хотел есть и спать, а потом случайно вспомнил. Сидел голодранцем на бордюре… (вспоминая, погружая себя в прошлое) мимо проезжает чёрный автомобиль, не помню какой марки, из – за угла выходит женщина, очень худая и вся перебинтованная, она стреляет в этот автомобиль много раз, но мимо, даже не попала в колесо…. Женщина улыбнулась мне, бросила пистолет на асфальт и сказала: «Меня так и не научили стрелять», потом бледными руками потянулась ко мне, я дёрнулся и вспомнил. Вспомнил про семью, про то, что у меня мама и младший брат и старший брат, и по-настоящему ощутил тогда потерю … Это ни на что не похоже! Я ходил по улицам долговязым попрошайкой, смотрел на торопливых сгорбленных людей и даже не думал о том, что у меня был дом и добрые родители.

Ютта. А женщина? Кто она такая?

Кригер. Не знаю, обычная женщина… Таких было много.

Ютта. А что случилось с мамой Вы так и не узнали?

Кригер. Нет.

Эрих Кригер на какое то время притаился в себе, поискал там воспоминания, ведь он уже не был уверен, до конца ли затеряно прошлое…

Кригер. А потом я стал солдатиком, Солдатиком Пехотной дивизии СС «Нибелунги», я наконец то надел форму, плохую, не такую, как у папы.

Ютта. А многих Вы убили?

Кригер. Я воевал в противотанковом батальоне. Уничтожал машины, а не людей.

Ютта. А…

Кригер. Всё это закончилось смешно и глупо для меня, слишком скоро, чтоб научить чему-то. Потом переехал в Нюрнберг, стал играть в футбол, , зарабатывал на стройке. Много было работы.

Ютта. Трудно, наверное, восстанавливать то, что уничтожено своими руками?

Кригер. (сердито) Вот сейчас ты глупость сказала. Я продолжаю… (снова голосом сказочника) На стройке все говорили о поражении, о преступниках, о своих погибших, но о будущем не говорили совсем. Немцы просто подписались под тем, что у них больше нет будущего. И тогда я определённо чувствовал себя немцем, самым настоящим убожественным немцем без будущего. Я плакал, как немец. Немного приспособившись в коллективе, я собрал футбольную команду среди строителей, стал соревнования организовывать. Хотелось хоть какой-нибудь жизни.

Ютта. Это было так давно …

Кригер. Да. Давно…

Ютта. Вам одиноко, господин Кригер?

Кригер. Как и всем старикам… У меня нет семьи, не было детей, не было жены…

Ютта. Я Вам тогда сразу скажу, чтобы Вы не заблуждались.

Кригер. В чём?

Ютта. В том, что одиночества нет, – это вымысел, выдумка нелюдимых. Абсолютно точно. Это старая песня, шлягер, вышедший из моды. У каждого найдётся точка соприкосновения с кем – то ещё… Мы не одиноки!!! Нас целая планета… Просто с людьми нужно делиться… и радостью и грустью, нужно не боятся просить внимания и помощи. Все люди Земли похожи друг на друга. А знаете, кто действительно одинок? Одинок только Бог, ему нет равных…

Кригер. (размышляя) Все люди равны, а богу равных нет …

Эрих с любовью смотрит в синее небо. Он верит в Бога. Звучит старая немецкая песня.

Кригер. Да. Да. Да. У старых людей – старые песни… Ты права. Я не одинок. Нас целая планета… И эту планету за всё нужно любить.

Ютта. Я и люблю! Весь мир люблю!

Затемнение.

4.

Мальчик.

Бабушка.

Русская деревня. За окном тает снег, солнце отражается от белого так, что слепит глаза. Бабушка возится у стола. Мальчик рисует на стене что-то невидимое гусиным пёрышком.

Бабушка.Лепёшек настряпала.

Мальчик отвлекается от своего занятия, подходит к Бабушке, обнимает её за бёдра, улыбается.

Бабушка.Ой. Ну, ой… Ну, ой!

Мальчик садится за стол. Вытирает руки об рубашечку. Бабушка наливает ему морса и даёт в руки лепёшку. Мальчик ловко целует старушку в щёку. Смеётся.

Бабушка.Ах ты, паразит малой! Всё то ты ко мне лезешь и лезешь… Сладу нет никакого. Пойду собаку накормлю. Собака голодная…

Бабушка выходит.

Мальчик медленно ест лепёшку, встаёт из-за стола. Во дворе лает большая собака. Мальчик берёт из углярки кусок угля и пишет на выбеленной стене «Arbeit macht frei» кривинькими буквами. Хохочет. Очень быстро в избу возвращается бабушка, она замечает надпись, необыкновенно страшными глазами смотрит на ребёнка, мальчик, учуяв свою провинность, прячет своим телом чёрные буквы.

Затемнение.

…

…

Хильда – чистокровная немка

Клара – её мать

Слава – иностранец

Нюрнберг. Школьная библиотека. Клара, съёжившись в кусок человека, за столом читает книжку. Слава издалека смотрит на руки женщины. Хильда сидит на её рабочем столе.

Хильда.Нам нужны книги о Германии. Скорее…

Клара.Сейчас, дочка…(торопясь дочитывает)

Хильда. Мама!

Хильда стучит пальцами по столу. Слава рассматривает книги.

Слава.Дети любят читать?

Клара. (не отвлекаясь) Нет. Никто не читает.

Слава. Тогда для кого Вы это делаете?

Клара. Вы имеете в виду работу?

Слава. Да, работу…

Клара. Для себя.

Хильда. Мама – трудоголик. Да, мам? Работа делает свободным… Да, мам?

Слава.А почему они не читают, как Вы думаете?

Клара.Наши дети рождаются слишком умными… (иронично) Вероятно.

Слава. Ваши дети? Ваши дети – тупые, как овцы…

Хильда. Слава!

Слава. Извините меня.

Клара осмотрела его неодобрительно и педагогично покачала головой.

Клара. Вот моя любимая книга. «Закат Западных стран».

Клара показывает книгу Освальда Шпенглера «Закат западных стран».

Слава.Сколько раз Вы её читали?

Клара. (мило улыбаясь) Ни разу.

Слава. Ни разу?

Клара. Да. (смеётся) От начала до конца… ни разу. Понимаете, тут ведь совсем иная схема понимания…

Хильда. (перебивая) Мама читает с конца до начала. Да, мам?

Клара будто не обращает внимания… или она привыкла. Роется в ящиках, достаёт сигареты и быстро выходит, громко закрыв дверь.

Слава.Что с ней?

Хильда. Нервничает.

Слава садится на стол рядом с Хильдой.

Слава.Что делать будем?

Хильда. Маму ждать.

Слава. А без мамы нельзя?

Хильда. Нельзя…

Слава.Давно ты с Юргеном?

Хильда. Нет, года три. Познакомились на марше в память Рудольфа Гесса. Первая кровь, первый поцелуй, первая любовь… Знаешь, как это бывает?

Слава. Знаю.

Хильда. Нет, не знаешь… Он меня ударил, а убивать передумал.

Слава. То есть?

Хильда. Пожалел. Я ведь другой была раньше, не идейной, нацистов ненавидела, всё такое…

Слава. А, ну понятно тогда.

Хильда. Ничего тебе не понятно. Ничего. Я в нём чувства пробудила, и плевать, что сначала это была ненависть, плевать, что отвращение. Я полюбила его! Сразу! Всю жизнь перечеркнуть была готова, всё переписать под его правила. И переписала… И не жалею ни капельки. Каждый день ему посвящаю. А он не рад, совсем не рад…

Хильда прислоняется к Славину плечу, Слава гладит её, не совсем понимая, какой реакции она ждёт.

Слава. Так он ударил тебя?

Хильда. Да. Ударил.

Слава. И это, по-твоему, нормально?

Хильда. Да. Он всех бьет.

Слава. Я бы и не подумал. Вроде хороший такой парень, адекватный…

Хильда.О чём вы с ним говорили?

Слава. О Германии.

Хильда. А обо мне?

Слава. Нет. Только о Германии…

Хильда собралась плакать.

Хильда.Он меня прячет, никому не рассказывает, не хвалит. Наверное, я себя очень не люблю, раз такое ему позволяю. Собираюсь ему помочь, - он отказывается. Он мне все мозги съел, всю корочку прогрыз…

Слава. Ну, престань… Преувеличиваешь…

Хильда. (страшным голосом) А игра, которую он задумал, называется «Палач и Жертва», только не известно до конца, кто какую роль играет. Кто мстить будет, кто искуплять…

Возвращается Клара. Слава спрыгивает со стола.

Слава.(Кларе торопясь) Мне нужны книги о Германии.

Клара. Хорошо… (подходит к полкам) Вот у нас учебники, учебная литература… (достаёт книги) Вот пособие для поступления. Вы думаете поступать здесь? Вот 20 век…

Слава. Отлично.

Клара. У нас есть философские труды…

Слава. А биографии?

Клара. Секунду…

Клара ищет книги. Достает несколько книг.

Клара.Людвиг,Мартин Лютер, Гитлер, Бисмарк, Фридрих Барбаросса, Гитлер, Гитлер…

Слава. Можно я посмотрю?

Клара. (неравнодушно) Смотрите…

Слава листает книгу о Гитлере. Вчитывается. Посмеивается…

Клара.А Вы приехали недавно?

Слава. Меньше месяца назад.

Клара. И как? Как Вам? Вам нравится наш город?

Слава. Да! Не то слово.… Очень нравится.

Клара. Чем же?

Слава. (растягивая) Всюду, заботясь о себе, ходят добропорядочные немцы…

Клара. Вы считаете?

Слава. …Одетые в основном в цвета земли.

Клара. О, да…

Слава. На каждом углу «массаж и психологическая помощь»… Пятна солнца на черепичных крышах и под ногами и вообще везде…Нюрнберг - абсолютный город. Город великолепия. Город – дух…

Клара.Какой дух?

Хильда. Мама, не спрашивай лучше…

Клара. Какой?

Слава.Дух…

Хильда.(Славе) Не надо, прошу тебя…

Клара. Ну, что ты, Хильда! (провокационно) Расскажите, молодой человек, что за дух витает здесь, в Нюрнберге?

Слава. В этом городе, в каждом камне живёт дух… национального… праздника, дух весёлого ночного торжества.

Клара. Хм…(весьма стервозно) По какому случаю? Что празднуем?

Хильда. Мама!

Клара. Нюрнберг – город правосудия.

Слава. Вы считаете?

Клара. Город – кольцо, начало и конец…

Слава. Значит, Вы считаете, что после конца наступит начало? Такое же начало, которое привело к так называемому правосудию?

Хильда. Слава!

Улеглось…

Клара. А люди? Вам нравятся здешние люди?

Слава. Людей много, все не могут нравиться…

Клара. Согласна.

Слава. Я заметил одну схожесть среди местных, общую легко уловимую черту.

Клара. Интересно какую?

Слава. Люди здесь всегда приветливы, даже если… Вы обращаете на это внимание? Просто удивительно, как правдоподобно они делают вид, что рады тебе. Меня это раздражает.

Слава собирает нужные ему книги в рюкзак- это книги о войне, о периоде правления Гитлера, биографии, книги о середине двадцатого века… Клара недоумённо смотрит на него.

Слава.Я их забираю… Все эти книги...

Хильда помогает утрамбовать литературу.

Клара. Зачем они Вам?

Слава.(спокойно) Уничтожить.

Клара.Уничтожить?

Слава.Мы принесём Вам новые, не беспокойтесь, вот напишем и принесём. (игриво подмигнул и похлопал Клару по плечу)

Клара. Как?

Клара спасает несколько книг, прижимает их к груди…

Клара.Хильда, что происходит?

Хильда. Мам, это шутка, это такой восточный юмор. Чего ты так испугалась?

Хильда и Слава выходят с рюкзаком.

Клара.До свидания…

Затемнение.

Клара. Вот как я наказана. Но ничего не сделаешь… Как я против неё пойду? Хильда, девочка моя… Она вне своей шкуры, как вне тела своего, не с кровью своей… Неживая она, моя доченька. Летает вокруг себя, как оторванная душонка, а впрыгнуть в себя не может… И всё её совесть мучает за меня, до слёз в подушку. Я у двери слушаю, «доченька, что случилось у тебя?», «Не слушай мамочка, занимайся делами…» Любовь у неё к греховному, к тёмному… В самом сердечке притаилась, никто не вытаскивает.

Я не думала, что двадцатое апреля можно отмечать так задорно, искренни радоваться… У меня дрожь по телу пошла, я иду мимо дворика, а там у людей счастье, неподдельное – день рождения чудовища отмечают. На новеньких невысоких скамейках в тенистой стороне сидела нормальная молодёжь, чьи-то дети, но другие… У них у всех были более или менее безмятежные лица. А у моей – бунтарское, глаза прищурены, рот брезглив… Я пошла к ней, боюсь, но иду… И чтоб понять величину страха моего, нужно было пройти сквозь этот монумент из живых, красивых детей… из злых, но красивых детей. Я иду, а они оказываются везде – и спереди и позади, слева и справа, тёмно-серые, коричневые, красные… Безмолвные и неподвижные, устойчивые, как столбы… И смотрят на меня, как на жертву, сканируют, записывают на плёнку для последующего уничтожения… Но ведь они не знают меня. Хильда им ничего не говорила. Тогда почему я чувствую себя человеком, у которого нет надежды и выхода? Почему? Неужели это в крови?! Хильда ничего им не говорила, это точно, иначе они бы её не приняли, не стояли бы с ней в жутком монументе. Я подходила к ней долго, а она в это время выкрикивала слова, несовместимые с человеческой жизнью.

5.

…

Ютта – щупленькая девушка

Халил – турок, новый друг Ютты, 20 лет

Юрген – брат Ютты