Профессор Умберто Эко.

Профессор, романист, семиотик, лингвист, публицист и газетный
хроникер - итальянец Умберто Эко в свои 67 лет - один из наиболее
знаменитых, блестящих и авторитетных европейских интеллектуалов. И хотя
он не устает повторять: "Не доверяйте (believe) упростительству
(simplified versions) массовой печати", сам тем не менее охотно
(willingly) раздает интервью - причем далеко не только качественным
(quality) изданиям [в Эко вообще легко уживаются противоречия -(be full
of contradictions)].
- На протяжении практически всей жизни вы исследуете семиотические коды,
знаки (signs). Изучаете эстетику, язык и т.д. И, кажется, ни разу не
отступили от своей темы.
- Когда я был молод, один из моих университетских профессоров заметил:
"Мы рождаемся с одной-единственной мыслью в голове, и только тем и
занимаемся, что разви-ваем ее всю жизнь". Тогда я, помню, сказал себе:
Выходит, в жизни нет ни-какого развития? Что за реакционерство! Однако
годам к 50 понял, что профессор-то был прав: всю жизнь я работаю с
одной и той же идеей. Во-прос только в том, чтобы знать, что это за
идея.
- А вы знаете?
- Вероятно, теперь я очерчи-ваю ее контур (outline it). В силу моего
интереса к семиотике меня все больше захва-тывает мысль, что мир не
существует (exist), что он всего-навсего продукт языка. И, таким
образом, важнейший для меня вопрос: существует мир или нет?
- И что же, вы нашли ответ на него?
- Видите ли, как сказал один умный человек, настоящий реалист вовсе не
тот, кто уверен, что вещи су-ществуют, а мы их знаем. Настоящий реалист
тот. кто подозревает, что они существуют, даже если их невозмож-но
знать, даже если мы никогда не увидим их иначе, как только и чрезвычайно
неясной перспективе.
- Вы, таким образом, реалист...
- Пожалуй. В противном случае (otherwise) я был бы вынужден считать
прорву (lots of) идиотов, окружающих (surrounding) меня, за плод (fruit)
собственного воображе-ния (imagination) и соответственно (consiquently),
отвечать .за них. Я все же предпочитаю думать, что они существуют сами
по себе (by themselves) - вне сфе-ры моей личной ответственности.
- По типу вы эрудит. И вы суще-ствуете, как можно, по меньшей мере,
подозревать. Откуда идет ваш всепо-глощающий (all-absorbing) интерес к
языку?
- Сочинять я начал ребенком... впрочем, это банально... Лет десяти я
заново пересочинил текст страниц в сорок, попавший мне в руки после
переезда на другую квартиру. Герой, которого я окрестил "календарем",
основал на воображаемом (imaginary) острове новую цивилизацию, а я
подробно (detailly) рассказывал, как он насаждал (introduce) язык,
религию, нравы (habits) на этом острове. А в конце добавил: "Простите
меня, не верьте. Я не бог и не основоположник (founder). Все это
вранье".
- В конечном счете культурные различия сильнее, чем языковые?
- Каждый язык несет собствен-ную картину мира. Поэтому и невоз-можен
универсальный язык. Лучше пытаться переходить с одного языка на другой.
Я всецело за многоязычие (maltilinguism). Различие языков - это
богатство (treaure). "Это не-сомненный факт, вероятно, обуслов-ленный
природой человека. Этим бо-гатством пренебрегали (neglect) веками,
пото-му что всегда был какой-то один до-минирующий язык: греческий,
латин-ский, французский, английский. Я ду-маю, в следующем поколении
правя-щий класс будет как минимум дву-язычным (bylingual).
- Можно ли сказать, что освое-ние (mastering) другого языка - это школа
тер-пимости (tolerance)?
- Незнание языков всегда про-воцирует (provocate) нетерпимость. Это
точно. Но знание еще не гарантия терпимости. На Балканах сербы и хорваты
пони-мали друг друга, однако...
- Ныне английский принят как международный язык. Что вы об этом
думаете? - Французы, кажется, противятся экспансии английского, но их
на-стоящий страх - это немецкий. По-сле падения Берлинской стены
Вос-точная Европа становится сферой германоязычия, и есть шансы, что
не-мецкий возобладает в Европе... А во-обще говоря, никто в этом мире
никогда не мог установить (introduce) общеобяза-тельный доминирующий
язык. Рим-ляне правили миром, но их ученые общались между собой
по-гречески. Латынь стала всевропейским языком лишь после падения
(collapse) Римской импе-рии (empire). Во времена Монтеня вектором
культуры был итальянский. Потом на три столетия французский стал язы-ком
дипломатии (diplomacy). Почему сегодня ан-глийский? Да потому, что
Соединен-ные Штаты выиграли войну, а еще по-тому, что проще плохо
говорить по-английски, чем по-немецки или по-французски.
- Можно ли быть "эрудитом" (erudite) в эпоху Интернета с его избыточной
(surplus, redundant) информацией?
- Да не больше у нас стало ин-формации - меньше! Если я, запро-сив
информацию по данному вопро-су, получаю перечень в 10 000 назва-ний, я
нисколько не прирастаю зна-нием. Интернет провоцирует (provoce)
траги-ческое сокращение (reducing) количества ин-формации. Мы рискуем
сделаться са-моучками (self-educated people).
- А это плохо?
- Самоучки - автодидакты - поглощают (gain) немыслимое (unimaginable)
количество информации, часто большее, чем профессор университета, не
умея ра-зобраться в ней. Ведь память - это и фильтрующий механизм. Мы
станем похожи на персонажей Борхеса, вспоминавших все листья дерева,
ко-торое видели каждый день, и в конце концов спятивших (get mad). В
прошлом году я был в Стамбуле, много разъезжал в такси, но запомнил
только одного таксиста - пытавшегося обсчитать (deceive) меня на миллион
лир. Память селекционирует - иначе моя голова была бы забита турецкими
таксистами!
- И несмотря на это, вы повто-ряете, что письменная цивилизация
восторжествует (win).
- О да! Слушая писателей, гово-рящих, что книга исчезает, я не могу
поддерживать такое заблуждение (delusin). По-чему-то образ будущего
неизменно моделируется по подобию деревен-ского идиота. Т. е. типа,
который вска-кивает в пять часов утра звонить в ко-локол и ничего не
читает. Но боль-шинство людей не таково.
- Вы, значит, пишете не для де-ревенских идиотов. Тогда для кого?
- В поезде "Милан - Болонья", которым я регулярно езжу (Эко живет в
Милане, а преподает в Болонском университете. ≈ Ред.), нет ни одного
контролера (inspector; ticket-collector), который в то же время не был
бы и моим читателем, все рав-но - книг ли, статей. Руководители ТВ и
литературные критики поняли, наконец, что в области духа не быва-ет
никакой революции, кроме повы-шения духовного уровня.