ГЛАВА 8 КАК «СОЮЗНИКИ» БЕЛЫМ ПОМОГАЛИ

... Помощь союзниками

оказывалась постольку-поскольку:

с одной стороны, принимались

меры, чтобы большевики

не одержали решительный

верх, но с другой, чтобы и белые

не могли их низвергнуть.

Г. К. Граф

«Мы Россией не торгуем» – знаменитые слова генерала Деникина. Это и есть ответ на вопрос о причинах поражения Белого движения. Читая мемуары белогвардейцев, невольно поражаешься душевному благородству этих людей. Это патриоты, русские люди до мозга костей. Рискуя жизнью, они всеми силами пытаются спасти свою Родину. Генералы понимают борьбу с большевизмом как свой долг, как продолжение того служения стране, что убелило сединой их виски, а грудь осыпало орденами. Руководители Белого движения, все без исключения, совершают одну и ту же ошибку, которая будет стоить им поражения. Они считают «союзников» России такими же благородными людьми, как они сами, и наделяют качествами, которых у господ из Лондона и Парижа не было и в помине.

Если бы генералы Краснов, Деникин и Врангель хотя бы в общих чертах представляли себе, кто занимался разрушением России, они бы не ждали с этой стороны никакой помощи в деле ее восстановления. Если бы руководители Белого движения знали о закулисных договоренностях Антанты с большевиками, если бы заглянули вдруг в темные комнаты западных представительств в Москве! Если бы они знали, на какие деньги росли и крепли партии эсеров и большевиков!

Если бы, если бы, если бы...

«За Великую, Единую и Неделимую Россию» – поднимали тосты сражавшиеся с большевиками белогвардейцы. И не думали о том, что уже более ста лет цели британской политики были совсем другие: «За Слабую, Раздробленную и Разделенную Россию»! Как же англосаксы, преследовавшие диаметрально противоположные цели, могли помогать русским белогвардейцам? Да так и «помогали», четко придерживаясь собственных интересов. А руководители Белого движения не хотели замечать, не хотели задуматься о причинах предательского поведения вчерашних «братьев по оружию». Вместо постепенного воплощения в жизнь ликвидации России видели Деникин, Колчак и Врангель лишь необъяснимые вещи и странное поведение представителей Антанты.

Теперь самое время вспомнить о тех мифах Гражданской войны, что сложились за прошедшие десятилетия. В их создании были заинтересованы Запад, стремившийся упрятать концы в воду, и большевики, «чудом» удержавшиеся у власти. Первым надо было замаскировать свою помощь Ленину в захвате власти и в ее дальнейшем удержании. Вторым необыкновенно важно было скрыть зарубежные корни случившегося переворота и преувеличить собственные заслуги в одержанной победе. Так каковы же эти мифы? Их можно разделить по срокам возникновения: на старые «советские» и новые «антисоветские».

Советская историография оставила нам в наследство целый букет штампов-мифов о наших «союзниках» по Антанте:

• миф первый: была осуществлена иностранная интервенция, направленная на свержение советской власти;

• миф второй: «союзные» правительства в Гражданской войне поддерживали белых и предоставляли им огромную помощь.

В современном «антисоветском» изложении картина получится несколько другой:

• миф третий: в Гражданской войне «союзники» поддерживали хороших белых;

• миф четвертый: плохих красных поддерживали немцы.

И «новые» и «старые» мифы одинаково далеки от действительности. Возьмем, к примеру, сегодняшнее выпячивание тезиса о поддержке большевиков Германией Если тупо принять его на веру, далее вырисовывается незамысловатая схема: немцы плохие, а англичане и французы, не помогающие красным, – хорошие. Просто и ясно. Собственно, для этого несложного умозаключения вся ложь о Гражданской войне и выстраивалась. Советская схема от современной отличалась незначительными деталями. Откройте любой наш учебник до 1985 года, и вы прочитаете, что в Гражданской войне и «союзники», и немцы поддерживали плохих белых, а хорошие красные умудрились всех их разбить исключительно передовым марксистским учением под руководством мудрой коммунистической партии. Что ж, будем разбираться.

Начнем с мифа первого: была осуществлена иностранная интервенция, направленная на свержение советской власти. Для прояснения ситуации обратимся к первоисточникам: «В продолжение трех лет на территории России были армии английская, французская, японская. Нет сомнения, что самого ничтожного напряжения сил этих трех держав было бы вполне достаточно, чтобы в несколько месяцев, если не несколько недель, одержать победу над нами».

Это формулировка Ленина. Спорить с Ильичем сложно – он прав на все сто процентов. В несколько недель можно было англичанам и французам большевистскую революцию задушить. Но тогда на карте мира вновь появилась бы большая Россия. Тогда не было бы Гражданской войны. Не разрушились заводы, не были бы уничтожены тысячи километров железнодорожных путей, согни мостов. Остались живыми миллионы русских людей, родились бы еще миллионы младенцев, и но сию пору народ великой страны был бы единым и неделимым. Цели британской разведки были диаметрально противоположными...

Сложно поверить, по иностранная интервенция, которая началась в России, как нас уверяют официальные историки, для свержения советской власти, стартовала по «призыву» и с легкой руки Льва Давыдовича Троцкого. Первыми удостоились чести принять британских солдат наши северные порты. Собственно говоря, Мурманский порт и Мурманская железная дорога были построены в 1916 году для поставок в Россию военного снаряжения и материалов из Британии и Франции. К моменту выхода России из войны с Германией в портах Мурманска и Архангельска скопились миллионы тонн военных грузов. Именно наличие этой военной амуниции давало «союзникам» прекрасный официальный повод для вмешательства в дела России.

Ленин, лавируя между Антантой и немцами, выбирает второе – вариант сотрудничества. Для соблюдения внешнего приличия большевистские власти разыграли появление на русской земле «союзных» войск, как спектакль. Все уже было договорено на закулисных переговорах, но сам Петроград не мог просто пригласить интервентов – это было бы уже слишком. В Мурманске в тот момент правил Совдеп, председателем которого был бывший докер Алексей Юрьев. Когда маршал Маннергейм при помощи немцев разбил финских большевиков, возникла теоретическая возможность нападения финнов и германцев на Мурманск. 1 марта 1918 года Юрьев телеграфировал в Петроград о сложившейся ситуации и сообщил, что британский адмирал Кемп предлагает любую помощь, включая военные силы, для отражения возможного нападения германцев на порт. Теперь ситуация была другая – товарищи на местах просят поддержки. В ответ товарищ Троцкий дает указание Юрьеву «принять любое содействие союзных миссий».

На рейде Мурманска уже с 1915 года находились британские линкор, крейсер и шесть тральщиков – они сопровождали пароходы с военными грузами, поставлявшимися России. Высадка десанта не представляла никаких трудностей, фактически британцам надо было просто сойти с палубы на берег.

Иными словами, министр советского правительства, правая рука Ленина, единственный, кто кроме Ильича был в курсе всех тайных договоренностей, дал добро на высадку британских интервентов. Забавная получается картина, просто театр абсурда: солдаты Антанты идут защищать «германских шпионов» Ленина и Троцкого от германских же войск...

Мировая политика, для вида хмуря брови, благосклонно взирала на разрушение Российской империи кучкой решительных большевиков. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на один весьма любопытный документ. Большевистские «Известия» вслед за всеми мировыми изданиями печатают «Четырнадцать пунктов» Президента США Вильсона. Это его предложения Германии и ее партнерам заключить мир. Опубликованы они в начале января 1918 года, то есть в самый разгар переговоров в Бресте.

Согласимся, мирные предложения – это всегда благо. Это хоть маленькая, но надежда, что миллионы мужчин вернутся к своим женам и детям, а миллионы женщин не станут носить черные вдовьи платки. Благороден порыв миротворца, но важно понять, что же именно предлагает американский президент. Раньше его обращения к Германии походили на пустые декларации. Теперь Вильсон конкретен и очень подробен. Пройдемся прямо по документу, излагая его суть. В скобках дадим перевод: поменяем дипломатический язык на человеческий. Итак, четырнадцать пунктов Вильсона, что так восхитили большевиков.

1. Надо начать переговоры о мире (рассмотреть условия капитуляции Германии и ее союзников, они указаны далее).

2. Свобода судоходства (германские подлодки должны нарушить блокаду Англии и перестать топить «союзные» корабли. Блокада самой Германии может продолжаться).

3. Свобода торговли (американская экономика полна товаров, их надо везти в разрушенную Европу, этому мешают те же немецкие подлодки).

4. Гарантии национального разоружения до предельного минимума, совместимого с государственной безопасностью (противники Антанты должны разоружиться).

5. Справедливое разрешение всех колониальных споров (чтобы таких споров больше не было, все колонии у Германии заберут победители).

7. Бельгию надо освободить и восстановить (за счет Германии, естественно).

8. Освободить территорию Франции (Эльзас и Лотарингию Германия должна отдать Франции).

9. Италии надо исправить границы (то есть добавить ей кусочки австрийской территории, на которые рассчитывали спровоцировавшие войну сербы).

10. Народы Австро-Венгрии должны получить широчайшую автономию (то есть Австро-Венгрия должна распасться и фактически перестать существовать).

11. Оккупированную немцами и австрийцами Румынию, Сербию и Черногорию надо освободить. Сербии еще и предоставить доступ к морю (опять за счет бедных австрияков).

12. Турецкие области Османской империи должны получить суверенитет, другие народности этой империи тоже (конец Турецкой империи, ее распад); Дарданеллы должны быть открыты для свободного прохода судов и торговли всех наций (полный контроль над проливами со стороны «союзников»).

13. Должно быть создано независимое польское государство со свободным доступом к морю (это можно сделать только из кусков русской и немецкой территории, Польше передадут немецкий порт Данциг (Гдыня) и отрежут от остальной Германии Восточную Пруссию).

14. Должно быть создано общее объединение наций (будущая Лига Наций, современная ООН).

Все конкретно и понятно. Но где же речь о России? Об этом пункт номер шесть. Мы его намеренно пропустили. Там речь как раз идет о нас. Но читать этот пункт лучше всего последним. В конце. Так сказать, для лучшего понимания и усвоения.

6. Освобождение всех русских территорий и такое разрешение всех затрагивающих Россию вопросов, которое гарантирует ей самое полное и свободное содействие со стороны других наций в деле получения полной и беспрепятственной возможности принять независимое решение относительно ее собственного политического развития и ее национальной политики и обеспечение ей радушного приема в сообществе свободных наций при том образе правления, который она сама для себя изберет.

Вот так. Вы что-нибудь понимаете в этом шестисложном предложении? Перечитайте его еще раз. Снова ничего не попятно? Можете попытаться еще. Хотя бесполезно. Никакой мысли в этой массе букв и слов нет. Кроме одной – сохранить себе, любимым, свободу рук. Получается забавно: Бельгию восстановить, Румынию освободить, Польшу создать, Сербии выход к морю. А что же России? Ей – «самое полное и свободное содействие со стороны других наций в деле получения полной и беспрепятственной возможности принять независимое решение». То есть ничего! Ничегошеньки, кроме пустых, ни к чему не обязывающих слов.

Заявление Вильсона в части нашей страны – лучшая иллюстрация четкой направленности Антанты на ликвидацию российской государственности. Помогать никому из противоборствующих в Гражданской войне сторон нельзя – волеизъявление русских должно быть свободным. У красных оружия полно – все склады царской армии, все военные заводы на их территории. А давать винтовки и пулеметы белым – это вмешательство. Нельзя давать и денег борцам за целостность России – это тоже будет нарушение «свободного волеизъявления». А у Ленина практически все сокровища Госбанка.

В такой ситуации исход борьбы белых и красных можно заранее предсказать. По сути, Гражданская война еще толком не началась, а борцов за восстановление русской государственности уже предали. Недаром печатают послание Вильсона советские газеты, потому так и радуются большевики – помощи белым не будет. Такая декларация дает свободу рук в совершении любых поступков в отношении России. Можно объяснить все, что душе угодно: мол, мы старались и – далее по тексту это шестиэтажное нагромождение пустых слов.

Ведь про всех участников войны, про всех сирых да убогих, про Польшу и Бельгию, Сербию и Румынию пишет президент США Вудро Вильсон прямо и конкретно. Только про Россию абстрактно и до предела расплывчато. Почему? Потому что если писать по сути, то должно получиться примерно следующее: территории русские освободить, узурпаторов власти прогнать и провести новые свободные выборы под контролем какой-нибудь международной комиссии, а то и созвать старое Учредительное собрание. Пусть решает, как жить России дальше. В такой России Ленину и большевикам места нет, а любое другое правительство не признает отделения национальных окраин, отпадения Украины и Закавказья. Станет снова Россия Великой, Единой и Неделимой. И потребует своего участия в репарациях и контрибуциях победителей в Первой мировой войне. Восстановление России перечеркнет все усилия и затраты на ее развал. Вот и выходит, что нельзя про Россию писать американскому президенту конкретно. А так можно устраивать коллоквиумы и диспуты по толкованию мутного текста вильсоновского шестого пункта, посвященного России. Ну-ка, кто понял, что такое «обеспечение ей радушного приема в сообществе свободных наций при том образе правления, который она сама для себя изберет»?

Настоящую обеспокоенность «союзников» вызывали совсем другие факты. Для уничтожения русской экономики, для превращения страны в руины нужна Гражданская война и кто-то должен ее начинать. Однако мужественное сопротивление казаков войска Донского и благородный порыв первых добровольцев вскоре должны были закончиться. Как бы ни были хороши казаки, против всей России устоять они не могли. Недовольство большевистской властью было, но оно не выливалось в открытую вооруженную борьбу в других местах русской земли. Разобьют казаков, прихлопнут большевики крохотную Добровольческую армию генерала Корнилова, все и закончится. Гражданской войны, разрушительной и беспощадной, – не будет. И тогда похоронным звоном по «союзному» плану прозвучат слова Ленина из статьи «Очередные задачи советской власти»: «Но, в главном, задача подавления сопротивления эксплуататоров уже решена».

Мало пользы с того, что британской и французской спецслужбам удалось привести к власти в России экстремистов и экспериментаторов. Простая логика государственного управления быстро заставит Ленина и его соратников не разрушать, а созидать. Представьте себе, насколько раньше восстановила бы свои силы Россия (пусть и красная), если бы Гражданская война закончилась, так толком и не начавшись. Или бы ее вообще не было...

Горючее для Гражданской войны нам преподнесли именно «союзники». Роль искры в бочке с порохом сыграли наши братья-славяне: чехи и словаки. Ныне они граждане двух различных государств, а тогда были подданными одной Австро- Венгерской империи. Во время мировой войны солдаты и офицеры славяне испытывали симпатии к России и предпочитали сдаваться в плен, а не сражаться «за кайзера и монархию». Сдача в плен солдат чешской национальности стала повсеместным явлением. Однажды на сторону России организованно перешло сразу более двух тысяч солдат и офицеров 28-го Пражского полка вместе со всем оружием и амуницией. Вот из этих доблестных вояк был сформирован корпус, что, словно канистра бензина, брошенная в тлеющий костер, вызвало взрыв и полномасштабную войну на территории России.

После Октября Россия списана с политической карты мира, с ней считаться более никто не собирается. В том числе меняют свою ориентацию и братья славяне. Руководство чехослова- ков ходатайствует перед французским правительством и президентом Пуанкаре о признании всех чехословацких воинских формирований частью французской армии. Согласие получено, и с декабря 1917 года чехословацкий корпус в России был формально подчинен французскому командованию. Большевики не возражали: что с того, что две великолепно вооруженные дивизии, обученные и оснащенные за счет русской казны, были объявлены составной частью французской армии!

(Фактически это французские, а не чешские войска проявили странную медлительность при наступлении на Екатеринбург, где дожидалась своей страшной участи семья Николая II. Тогда их неторопливость становится понятной и объяснимой.)

Дальше начались интриги. Было объявлено, что отправятся чехи на Западный фронт, но почему-то не через Мурманск, как планировалось ранее, а наиболее дальней дорогой – через Владивосток. Благодаря столь извилистому пути эшелоны чехословаков растянулись на большой площади – по Волге, Уралу и всей Сибири. Почему же они решили встревать в русскую междоусобицу н начали мятеж вместо того, чтобы побыстрее покинуть пределы России? Ответ прост – «союзные» представители дали им денег. Конечно, не каждому рядовому солдату, а их руководству. 3 марта 1918 года организация чехов «Национальный совет» получила первый взнос от французского консула в сумме 1 млн рублей. 7 марта – 3 млн пополняют казну чехословацких дивизий, 9 марта – еще 2 млн, 25 марта – 1 млн, 26 марта – 1 млн. Итого французский консул передал менее чем за месяц 8 млн рублей. Были и другие платежи. В газете «Прукопник Свободы» приводится общая цифра полученных активов: 11 млн 118 тыс. рублей. И это только от «благодарной» Франции. Англичане тоже подкинули 80 тыс. фунтов.

Чтобы тяжелая телега покатилась к обрыву, кто-то должен ее подтолкнуть. Мятеж чехословаков начался в Челябинске – несколько офицеров корпуса были арестованы местными чекистами «за связь с контрреволюционными элементами». В ответ чехи захватили вокзал и потребовали освобождения своих земляков. 25 мая 1918 года за подписью Троцкого был издан приказ о разоружении чехословацких частей, которые должны сдать оружие, но было уже поздно. Дисциплинированные войска 40-тысячного чешского корпуса быстро захватили огромную территорию. Вокруг них сгруппируются и национальные антибольшевистские силы. Собственно говоря, масштабная война на взаимное истребление русских началась именное чехословацкого мятежа. Позднее заслуги чехов и словаков не забудут – благодарная Антанта поспешит выкроить для них независимую Чехословакию.

Пожар русской междоусобицы зажжен. Главное теперь для «союзников» – не давать ему затухнуть. Белые необходимы как средство максимального ослабления Красной армии. Поэтому надо их подбадривать и поддерживать. Чтобы война длилась как можно дольше, чтобы Россия ослаблялась как можно сильнее...

Понимая логику поведения англичан и французов, мы легко поймем и всю абсурдность второго мифа: «союзные» правительства в Гражданской войне поддерживали белых и предоставляли им огромную помощь. Чтобы не быть голословными, начнем разбираться досконально. Сначала – в терминах. Что такое помощь? «Содействие в чем-либо, в какой-либо деятельности; поддержка» – говорит нам словарь. Давайте разбираться, была ли «поддержка», было ли оказано «содействие» белогвардейцам.

Начнем с поддержки дипломатической и правительственной. Это чрезвычайно интересная тема. В голове обывателя есть небольшая путаница. Так как большевиков историки называют «узурпаторами» и «захватчиками» власти, то у неискушенного читателя складывается впечатление, что красные захватывали Россию у законного правительства. Следовательно, они были мятежниками. На самом деле процесс взятия власти большевиками был настолько хорошо Керенским подготовлен, что захватывать страну, отбивать ее пришлось не красным, а белым! Именно они были мятежниками против центральной ленинской власти. В такой ситуации невероятно важным для борцов с большевизмом была легитимизация их действий. Необходимо было показать, что именно они являются законной властью в России, а захватившие Россию ленинцы – оккупанты и преступники. В такой ситуации только зарубежное признание белого правительства могло придать ему такой «законный» статус.

Именно поэтому «союзники» почти до самого конца Гражданской войны не признали официально ни одного Белого режима. Красных они тоже не признавали, и это давало Лондону и Парижу полную свободу маневра. Все отколовшиеся кусочки Российской империи получали признание Великобритании и Франции в считанные дни.

Глава британского правительства Ллойд Джордж тоже был откровенен: «Целесообразность содействия адмиралу Колчаку и генералу Деникину является тем более вопросом спорным, что они борются за единую Россию. Не мне указывать, соответствует ли этот лозунг политике Великобритании. Один из наших великих людей, лорд Биконсфилд, видел в огромной, могучей и великой России, катящейся подобно глетчеру по направлению к Персии, Афганистану и Индии, самую грозную опасность для Британской империи».

А белые руководители ждали, когда у лидеров западного мира проснется совесть и они громогласно заявят, кто является законным правительством России. Это было крайне важно, ведь официальное признание влекло за собой много последствий:

• белые получали возможность использовать финансовые средства, принадлежавшие царскому и Временному правительствам, оставшиеся на Западе;

• посольства на захваченной большевиками территории должны были быть закрыты;

• контакты «заместителей» послов с Лениным и Троцким более не могли вестись официально;

• население России получало ясный и понятный сигнал, кому благоволят державы-победительницы (надеяться победить в реальной борьбе со всем миром не могли даже самые отпетые коммунисты).

Все это создавало серьезные предпосылки для поражения красных и победы белых. А вот этого-то как раз и надо было избежать. Особенно когда выяснилась упрямая настойчивость русских генералов и их нежелание торговать интересами своей страны. Ведь создание «санитарного» кордона между Россией и Германией было одной из непременных целей английской политики. Для этого создавались Латвия, Литва, Эстония, Украина, Польша и Финляндия. От России следовало отколоть и другие лакомые куски: Азербайджан, Грузию, Армению, Среднюю Азию. Признай верховный правитель России адмирал Колчак отделение от нее всего, что хотели отделить англичане, он стал бы для них милее Ленина, что гак часто демонстрировал опасный талант организатора.

Итак, мы убедились, что политической поддержки Белое движение не получило. С военной помощью дело обстояло еще хуже. В начале июня 1918 года Троцкий сказал одному из работников германской дипломатической миссии: «Мы уже фактически покойники; теперь дело за гробовщиком».

Победить большевиков можно только путем быстрой организации русской армии. Надо спешить – Троцкий и его помощники расстрелами и уговорами комплектуют командный состав Красной армии. Скоро недисциплинированные банды грозят превратиться в дисциплинированную силу. Но пока ее нет, марш на Москву обещает быть легким. Красноармейцы будут сдаваться, переходить на сторону белых. Главное – показать, что Антанта поддерживает Белое движение, еще дать немного вооружения и денег – и победа уже в кармане. И ждут Краснов и Деникин помощи. А ее все нет и нет. Потому что быстрое окончание Гражданской войны «союзникам» не нужно. Не надо им и легкой победы белогвардейцев. Для них идеальный вариант: мучительная долгая борьба, в вихре которой исчезнут флот, экономика и царская семья. Исчезнет сама Россия...

Почти девять месяцев, самых сложных первых месяцев, «союзники» оставили Белое движение наедине со своей судьбой! В тот момент, когда у Ленина и Троцкого еще не было реальной боевой силы, «союзники» не дали белым ни своих войск, ни вооружения, ни денег. Генерал Деникин об этом говорит так: «Главным источником снабжения до февраля 1919 года были захватываемые нами большевистские запасы». Ему вторит барон Врангель: «Снабжение армии было чисто случайное, главным образом за счет противника». А у плохо организованных (пока) советских войск всего в избытке. Чтобы лучше всего попять вооруженность сторон в начале Гражданской войны, надо представить, что у красных было вооружение всей многомиллионной царской армии, а у белых только то, что они захватывали у красных! «Недостаток патронов принимал иногда катастрофические размеры, – пишет Деникин. – Обмундирование – одни обноски...

Санитарное снабжение можно считать несуществующим. Нет медикаментов, нет перевязочных средств, нет белья. Имеются только врачи, которые бессильны бороться с болезнями»^[170]. Вот такая Белая армия: вшивая, босая и без патронов. Только когда по другую сторону баррикад выросла Красная армия – пошли поставки вооружений и амуниции. Иначе красные быстро разгромили бы белых...

Но может быть, англичане и французы дали борцам за Россию вместо оружия денег? Не могут войск прислать – но денег-то дать могут?! «От союзников, вопреки установившемуся мнению, мы не получили ни копейки», – развенчивает миф генерал Деникин.

Далее в своих мемуарах рисует Деникин грустную картину. Кроме пайка получал солдат Добровольческой армии денежное довольствие в 1918 году – 30 рублей в месяц, офицеры or прапорщика до главнокомандующего от 270 до 1000 рублей^[171]. Прожиточный минимум для одного рабочего в то время 660–780 рублей! А ведь у офицеров и солдат семьи, жены и дети. Их ждет жалкое, голодное существование. И – ни копейки от англичан и французов...

Вернемся на Русский Север. После того как красногвардейцы и английские солдаты вместе боролись с белофиннами, ситуация немного поменялась. Белогвардейцы устроили переворот, и в Архангельске появилось правительство под председательством бывшего народовольца Чайковского. Вскоре его сменила военная диктатура генерала Миллера. Но суть дела не меняется. Власть принадлежит на русском Севере не русским, а англичанам. И они совсем не торопятся наступать на красный Петроград. У них совсем другие задачи. Главная из них – контроль над планомерной ликвидацией России. Все остальные текущие действия диктуются исполнением этой основной цели.

К августу 1918 года антантовских солдат на Севере уже более 10 тысяч. И они двигаются на Петроград. По крайней мере так пишут учебники истории. Но нашему удивлению не будет предела, когда в тех же книгах мы прочитаем, что, спеша «задушить» молодую Советскую республику, развивают английские войска удивительную прыть. За два месяца они продвинулись в глубь русской территории на целых 40 км! Движутся с черепашьей скоростью, несмотря на отсутствие сопротивления со стороны красных. Потом и вовсе остановились. Генерал Марушевский, последний начальник генштаба русской армии при Временном правительстве, один из руководителей белогвардейцев на Севере, так объяснял эту ситуацию: «Русское военное командование было лишено самостоятельности и исполняло предначертания союзного штаба. Все мои указания на необходимость наступления, особенно на Двинском и Мурманском фронтах, отклонялись союзниками по мотивам недостаточности войск и ненадежности населения, сочувствующего большевикам»^[172].

В любопытной книге «Гражданская война 1918 1921» можно легко найти интересующие нас факты: «... После продолжительного затишья в ноябре 1918 года противник (англичане) пытался продвинуться вдоль Архангельской железной дороги». И далее: «Медлительность первоначальных действий английского командования позволила советскому командованию собрать достаточные силы для защиты советского Северного театра»^[173]. Медленно прощупывая почву, «союзники» продвигались вперед, однако, встретив минимальное сопротивление Красной армии, сразу останавливаются. Мотивировка такой странной «скорости» движения англичан необычайно интересна. Оказывается, для успеха наступления командующему британскому генералу Пулю нужно еще по крайней мере пять батальонов. Вы сравните ценность этих двух величин:

• пять батальонов (несколько тысяч солдат);

• спасение России.

Если дать Пулю эти пять батальонов, то он возьмет Петроград, большевики будут разбиты, Гражданская смута закончится и измученная Россия вздохнет свободно. Величины несравнимые. Однако вы, наверное, уже не удивитесь, узнав, что ни английское, ни французское командование не смогло дать этих необходимых войск. Советские военные деятели, написавшие книгу «Гражданская война 1918–1921», подробно повествуют о «походе» британцев на Петроград, но их рассказ быстро начинает напоминать плохой анекдот:

«Обратились к высшей военной инстанции союзников – маршалу Фошу. Последний считал целесообразным, чтобы США отправили эти пять батальонов из Америки прямо в Архангельск. Однако правительство США отвергло эту просьбу. Таким образом, вопрос об отправке пяти новых батальонов в Архангельск разросся до международного события... Пуль стоял и ждал»^[174].

Закулисные договоренности «союзников» с большевиками приводят к удивительным сложностям. Ни у англичан, ни у французов нет свободных пяти батальонов. Их армии составляют несколько миллионов человек, на дворе ноябрь 1918 года. Мировая война закончилась, но свободных войск у всей Антанты почему-то нет. Отправить или нет пять батальонов – решает не кто-нибудь, а сам президент США Вильсон.

Tor самый, что подписал в декабре 1913 года «Акт о Федеральном резерве».

Тот самый, что сформировал Федеральную резервную систему, создавшую мировую монополию доллара^[175].

Строить которую невозможно, пока существовали золотой рубль и золотая германская марка...

Даст ли президент Вильсон свое согласие на отправку войск для сокрушения тех самых большевиков, что помогают ликвидировать громадную континентальную империю, обеспеченный золотом рубль? Они, борясь за «мировую революцию», ликвидируют конкурентов англосаксов. Несложно догадаться, что Вильсон своего согласия не дает. Пять батальонов не находятся. Большевики могут не беспокоиться за свой Северный фронт...

Проходит еще год. Вот во второй половине сентября 1919 года «союзники» быстро эвакуируются с Русского Севера. Как вы думаете, что сделают англичане с многочисленными военными запасами, скопившимися на пирсах северных портов, ради которых они якобы и высаживались в России? Зная истинные цели британцев, вы легко угадаете.

Перед уходом из Мурманска и Архангельска «союзники», вместо того чтобы передать запасы и снаряды русским, утопили все снаряжение. «Были сожжены или брошены в воду автомобили, аэропланы, снаряды, патроны, топливо и большое количество всякого обмундирования, то есть все то, в чем так нуждались русские войска»^[176].

«Производилось это среди бела дня, на глазах многочисленных зрителей, оставляя похоронное впечатление»^[177], – пишет очевидец. После ухода англичан снабжение велось в буквальном смысле слова со дна моря. Недавно в программе «Время» показывали репортаж из Архангельска. В порту начались извлечение и ликвидация множества снарядов и боеприпасов, лежащих на дне бухты. Рискуя жизнью, водолазы достают все это проржавевшее добро из воды. Так вот, это и есть запасы, утопленные англичанами осенью 1919 года, а вовсе не «эхо» Великой Отечественной войны.

Так в чем же заключалась помощь западных демократий белогвардейцам? Какова та поддержка, о которой постоянно говорили руководители Англии, Франции и США, а теперь говорят современные историки? Читая мемуары белых генералов, убеждаешься прямо в обратном: англосаксы не помогают. Первая мировая война закончилась. У «союзников» осталось много амуниции и разных военных мелочей, полезных только во время боевых действий. Деникин просит передать это ненужное имущество ему. Ответ отрицательный: «Французы не пожелали предоставить нам огромные запасы, свои и американские, оставшиеся после войны и составлявшие стеснительный хлам, не окупавший расходов на его хранение и подлежавший спешной ликвидации»^[178].

Денег не давали, оружия бесплатно не присылали. Так о чем твердят учебники истории, чем же помогали «союзники» белым? Ответ прост, как приговор: ничем. «Мы ли были недостаточно логичны, французы ли слишком инертны, но экономические отношения с Францией также не налаживались... Это была уже не помощь, а просто товарообмен и торговля», – замечает генерал Деникин.

Вся «союзная помощь» – это не помощь в обычном человеческом смысле, а ПРИОБРЕТЕНИЕ! Все поставки покупаются за деньги или меняются на сырье, которым богата Россия. Появилось у Белой армии и золото: летом 1918 года в Казани белогвардейцы перехватили половину золотого запаса России. Потом золото отправили к Колчаку – сотни тонн золота, платины, серебра, драгоценностей на фантастическую сумму в 1 млрд 300 млн золотых рубдей (в ценах 1914 года). По даже за эти деньги купить у «союзников» что-то было краппе сложно.

И весь ужас ситуации состоял в том, что Колчаку и Деникину негде покупать оружие и снаряжение, кроме как у тих. Торговля шла не обоюдовыгодная. Одна сторона всегда обманывала другую. Речь не о завышенных ценах и некачественном товаре. Мы говорим о системе, о прямом предательстве, когда одна сторона своими заранее спланированными действиями наносит ущерб другой. Вот только один пример. После присылки одного-двух транспортов с ничтожным количеством запасов французское правительство ультимативно заявило, рассказывает генерал Деникин, что «вынуждено остановить отправку боевых припасов», если мы «не примем обязательство – поставить на соответствующую сумму пшеницу»^[179]. Это в разгар боевых действий. Пока не заплатите, патронов я вам не дам. Так говорит с русскими «союзное» французское правительство. Это чистое предательство. Но мягкий генерал Деникин гак же мягко напишет в своих мемуарах, говоря о Франции: «В итоге мы не получили от нее реальной помощи: ни твердой дипломатической поддержкой... ни кредитом, ни снабжением»^[180].

Уже, кажется, все виды «помощи» и «поддержки» мы перебрали. Но одну все же забыли. Могли «союзники» помочь Белой армии идеями, мыслями. Гражданская война – это и есть борьба идей в чистом виде. У кого пропаганда лучше, тот быстрее разложит противника, за тем пойдут колеблющиеся и сомневающиеся. Чтобы понять причины поражения белогвардейцев, надо просто почитать их документы, ознакомиться с лозунгами и идеологией, с которыми шли русские белогвардейцы в бой. Что же предлагалось русским людям взамен большевизма? Давайте почитаем. Вот первое политическое обращение Добровольческой армии к русским людям, вышедшее из-под пера генерала Деникина:

«Добровольческая армия поставила себе целью спасение России путем создания сильной, патриотической и дисциплинированной армии и беспощадной борьбы с большевизмом, опираясь на все государственно мыслящие круга населения. Будущих форм государственного строя руководители армии (генералы Корнилов, Алексеев) не предрешали, ставя их в зависимость от воли Всероссийского Учредительного собрания, созванного по водворении в стране правового порядка»^[181].

Давайте бороться с большевиками, рисковать жизнью. За что? Непонятно. Но вот в Омске была установлена военная диктатура адмирала Колчака, объявившего себя верховным правителем России. Он разогнал местных болтунов «учредиловцев» и сразу после взятия власти, в ноябре 1918 года, издает манифест:

«Всероссийское Временное правительство распалось. Совет министров принял всю полноту власти и передал ее мне, Александру Колчаку. Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю, что я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашаемые по всему свету»^[182].

Что же мы видим? Снова – идите умирать за «великие идеи свободы, провозглашаемые по всему свету», «дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает». Кто-то кое-где у нас норой – эта строка из советской «милицейской» песни лучше всего характеризует программные документы всех белых руководителей. Они словно боятся произнести горящие слова, от которых зажгутся сердца патриотов и загорятся глаза уставших и деморализованных людей. Словно что-то мешает им произнести такие слова. Или кто-то мешает?

«Социалистическое Отечество в опасности!» – говорят большевики, собирая рабочих на борьбу с Деникиным, Колчаком и Юденичем. «За великие идеи свободы!» – отвечает им Колчак. О чем это он? Когда русские люди чувствовали всей грудью этот воздух свободы, за который теперь надо умирать? В Феврале, когда на улицах Питера лежали полицейские и жандармы с проломленными черепами? Во время правления Керенского, когда хаос и анархия выплеснулись на улицы? Никогда этого не было в России. Не дышали русские люди воздухом свободы, а потому и годились лозунги белых для США, для Франции, но никак не для России. Именно по этой причине «союзники» их и навязывали. Потому и не было «триумфального шествия» белогвардейцев постране, а было триумфальное шествие советской власти!

«Если бы белые армии выдвинули идею мужицкого царя, мы бы не продержались и недели», – скажет позднее Троцкий. В этом весь смысл «союзной» политики – возглавить борьбу русских против большевиков. Обусловить свою помощь отсутствием монархических лозунгов, не допускать возникновения идей ее реставрации, но помощи никакой не предоставлять. Возглавить борьбу русских патриотов, чтобы направлять ее в нужное для себя русло. Возглавить, чтобы эту борьбу ликвидировать.

В результате во многих мемуарах белогвардейцев сквозит недоумение: на простые вопросы крестьян, за что они воюют и что несет белая власть простому человеку, образованные офицеры дать ответ затрудняются. Потому что этого ответа не знает никто. Все белые против большевиков. Это ясно. А вот за что они, не знает никто...

Историки нам все время пели, что «белая армия, «черный барон» снова готовят нам царский трон». Врали! Ни одна Белая армия не ставила своей официальной целью восстановление монархии.

Потому что тогда она бы не получила от «союзников» ничего. При первом подозрении в «реакционности» вой поднимали западные газеты, в унисон с ними возмущались деятели «демократической» оппозиции. Ведь за границей русских борцов с большевизмом представляют все те же персоны, кто за полгода разгула демократии при Керенском сумел быстро и эффективно разрушить страну. Один из ярких представителей этой когорты Борис Александрович Бахметьев. Кадет, профессор петербургского Политехнического института, в крематории которого сжигали труп Распутина. В годы Временного правительства товарищ министра торговли и промышленности, с апреля 1917-го – Чрезвычайный и Полномочный Посол России в США. Поскольку ни большевистского, ни какого другого белого правительства России США не признали, то получилась интересная дипломатическая ситуация. Господин Бахметьев представлял Россию и правительство, которого не было и уже никогда более не будет. И не просто представлял, а единолично (!) распоряжался активами Временного правительства, направленными в свое время в США на закупку там вооружений. Сумма у Бахметьева оказалась изрядная – около 50 млн долларов. Чтобы понять величину этой суммы, можно сравнить ее с золотым запасом Испании, вывезенным НКВД во время испанской гражданской войны в СССР: 500 млн долларов.

Огромными деньгами распоряжался скромный господин Бахметьев. На благо Родины, естественно. Из этой суммы он:

• уплачивал проценты по взятым Россией в США займам;

• помогал белым правительствам.

Самое интересное, что из этих же денег Бахметьев финансировал американский экспедиционный корпус в России. Таким образом, американские солдаты, столь мало сделавшие для борьбы с большевиками и столь сильно помогавшие организовать правильный вывоз русских ценностей за границу, находились в ней опять же за русский счет. Президент США Вильсон был за такую заботу Бахметьеву очень признателен, а последующие руководители страны дали Бахметьеву американское гражданство. На своей второй Родине «временный» посол быстро стал очень богатым человеком.

Настолько богатым, что до сих нор на проценты с его капитала содержится интереснейший архив. Полное его название: Бахметьевский архив русской, восточно-европейской истории и культуры. Фактически – это архив Белого движения. Это больше 200 коробок с документами, относящимися к Врангелю. Это почти 500 коробок архива русского посольства в Вашингтоне. Это личные архивы Деникина, Юденича, Миллера. Вся история борьбы за восстановление и спасение нашей страны. Все эти сокровища содержатся только на проценты от капитала основателя. Как у Альфреда Нобеля его Нобелевские премии. Как же заработал Бахметьев огромные средства, будучи в США простым профессором Колумбийского университета?

Не будем подозревать уважаемого посла в нечистоплотности. Вне всякого сомнения, он не присвоил себе ни цента из тех 50 млн, что раздавал по своему личному усмотрению. Когда в Сибири правили эсеры Авксентьев и Чернов, кадет Бахметьев деньги им давал. Когда к власти пришел Колчак – перестал. Не получил ничего и генерал Деникин, когда вел смертельную борьбу с большевиками. Зато сменивший его барон Врангель получил помощь при эвакуации армии из Крыма. На борьбу Бахметьев средств не выделял, на ее окончание дал. А себе построил маленький скромный спичечный заводик, который и сделал его миллионером. Откуда деньги на строительство предприятия? Наверное, взял кредит. Беспроцентный и безвозвратный...

Современные мифы о Гражданской войне еще более далеки от реальности, чем их «советские» собратья. Напомним эти нехитрые выдумки:

• в Гражданской войне «союзники» поддерживали хороших белых;

• плохих красных поддерживали немцы.

Если развенчанию первого тезиса можно посвятить толстенные тома, то второй вопрос мы затрагивали лишь вскользь. Военную помощь и помощь оружием Германия большевикам практически не оказывала. Да и симпатии германских офицеров явно не на стороне красных. Полковник Дроздовский, один из наиболее ярких героев Белого движения, в начале

1918 года, в самый разгар мирных переговоров большевиков с Германией, сформировал отряд и направился к генералу Корнилову на Дон. Идти приходилось параллельно с немецкими войсками, а иногда прямо по занятой ими территории: «Странные отношения у нас с немцами: точно признанные союзники, содействие, строгая корректность, в столкновениях с украинцами – всегда на нашей стороне, безусловное уважение... – напишет в своем дневнике Дроздовский. – Мы платим строгой корректностью».

Постепенно симпатии простых офицеров превращаются в политику. Немцы поддерживают антибольшевистскую Грузию и Украину Начинают они налаживать отношения и с восставшими казаками Краснова. Это от «союзников» не получит атаман ни одной винтовки, ни одного патрона Германия ведет себя по-другому. Но, впрочем, слово самому атаману Краснову: «Все лежало в войске Донском в обломках и запустении. Самый дворец атаманский был загажен большевиками так, что поселиться в нем сразу без ремонта было нельзя. Церкви были поруганы, многие станицы разгромлены»^[183].

Большевики наступают на казачьи станицы, выдвигаются на юг России и германские части. По-русски положение казацких дел называется крепким матерным словечком, по звучанию весьма похожим на название одного пушного зверька. Красная волна готовится затопить станицы. Надо что-то срочно предпринять. И тут атаман Краснов решается на беспрецедентный шаг: сразу после своего избрания, 5 мая 1918 года, он пишет письмо... кайзеру Вильгельму! Атаман решается вступить в контакт с главой враждебной державы. Для того времени шаг феноменально смелый.

Обратите внимание на дату. Брестский мир уже давно подписан. И тут Краснов предлагает немцам союз против «выгодной» для Германии советской власти. Ответ Германии был молниеносным. И положительным – через три дня, 8 мая вечером, к атаману явилась германская делегация. Немцы заявили, что они никаких завоевательных целей не преследуют и заинтересованы в том, чтобы на Дону как можно скорее восстановился полный порядок. Сам Краснов в одном из своих выступлений перед казаками сказал прямо: «Вчерашний внешний враг, австро-германцы, вошли в пределы Войска для борьбы в союзе с нами с бандами красноармейцев и водворения на Дону полного порядка. Зная строгую дисциплину германской армии, я уверен, что нам удастся сохранить хорошие отношения до тех пор, пока германцам придется оставаться у нас для охраны порядка и пока мы не создадим своей армии, которая сможет сама охранить личную безопасность и неприкосновенность каждого гражданина без помощи иностранных частей»^[184].

Так чьими же союзниками были немцы, красных или белых? 5 июня 1918 года германские власти заявили об официальном признании атамана как государственной власти. Обратите внимание: «союзники» вплоть до 1920 года, то есть почти три года, не признавали ни одно белое правительство. Германия сделала это за один месяц!

Дальше – начались «межгосударственные» отношения. Германия не грабит казаков, не пытается обобрать их как липку, пользуясь моментом. Германия начинает правильную торговлю. «Для начала разобрались с курсом ваяют. За германскую марку давали 75 «донских» копеек»^[185], – пишет атаман Краснов. В освобожденном от большевиков Ростове была образована смешанная Доно-Германская экспортная комиссия, регулировавшая торговые вопросы. Дон начал получать сахар с Украины, а затем должен был начать получать и другие дефицитные товары из самой Германии.

Глава донских казаков пошел по пути Ленина и смог договориться с Германией. За ее широкой спиной он и сумел отстроить и вооружить свою казацкую армию. Оружие и боеприпасы закупались также у германцев. На оккупированной германцами Украине были поистине неисчерпаемые запасы русского вооружения. Его немцы и продавали, а точнее меняли по установленной таксе: одна русская винтовка с 30 патронами – на один пуд пшеницы или ржи. Стрелковым оружием предложение не ограничивалось – Краснов заключил контракт на поставку аэропланов, орудий, снарядов. За первые полтора месяца немцы передали Дону, кубанцам и Добровольческой армии 11 651 трехлинейную винтовку, 46 орудий, 88 пулеметов, 109 104 артиллерийских снаряда и 11 594 721 ружейный патрон. В войско Донское были отправлены даже тяжелые орудия, в посылке которых ранее германцы отказывали. Помимо этого арсеналы Краснова пополнились на 100 пулеметов, 9 аэропланов, 500 тысяч ружейных патронов и 10 тысяч снарядов.

До сих пор я не встречал нигде ни одного упоминания о совместных боевых действиях немцев и большевиков против белогвардейцев. Зато достоверно установлено, что в боях под городом Батайском красноармейцев совместно били германские войска, донские казаки и батальон Добровольческой армии. Немцы громили большевиков и самостоятельно. Краснов пишет: «Немцы со значительными потерями для себя отразили безумную попытку большевиков высадиться на Таганрогской косе и занять Таганрог. Немцы не особенно охотно вступали в бои с большевиками, но тогда, когда боевая обстановка этого требовала, они действовали вполне решительно, и донцы могли быть совершенно спокойны за ту полосу, которая была занята немецкими войсками. Вся западная граница с Украиной от Кантемировки до Азовского моря, длиною более 500 всрст, была совершенно безопасна, и донское правительство не держало здесь ни одного солдата»^[186].

Разве можно говорить о том, что немцы поддерживали большевиков? Факты заставляют нас признать, что немцы были со юзниками не Ленина и его товарищей, а их противников казаков. А где же были французы, англичане, американцы? Слухи об их высадке ходили постоянно. Говорили об этом не только белые офицеры и казаки, но и красноармейцы. Краснов пишет об этом: «Большевики знали, конечно, о событиях на западе и повели сейчас же широкую пропаганду о том, что союзники никогда не будут помогать ни Деникину, ни донскому атаману, потому что демократия Западной Европы с большевиками заодно и не допустит, чтобы ее солдаты пошли против большевиков»^[187].

Немцы помогали в основном казакам. Только лишь потому, что казаки этому не препятствовали и не выказывали враждебности германской армии. Помощь была бы оказана и Добровольческой армии Деникина. Если бы... не сопротивление и отказ от нее самого генерала Деникина. Казачий полковник Поляков, боровшийся в рядах Донского войска, оценивает упущенные возможности так: «Как тогда, так и теперь у меня нет сомнения, что возьми руководители Добровольческой армии иной курс в отношении немцев, нам бы совместными усилиями при помощи германцев быстро удалось использовать богатейшие запасы Украины и Румынского фронта, в короткий срок создать настоящие армии, каковые, двинутые в глубь России, легко бы справились с большевиками, не имевшими тогда, как известно, никакой организованной надежной силы»^[188].

Но руководители антибольшевистских сил, определявшие политику белых, словно слепые котята, хранили верность «союзникам» и терпеливо ждали от них помощи. Хорошие они были люди, но очень плохие политики. Шанс на спасение России был, но для его использования надо было обладать гибкостью Ленина. И понять, что именно «союзники» России заинтересованы в ее ликвидации, а ее «враг» Германия может оказать реальную помощь. Но не поняли, не сообрази ли...

А потом наступил ноябрь 1918 года – и Германии не стало. Начиная с этого периода поддержку и оружие можно было получить только от Антанты. Вот здесь «союзники» и показали свое истинное лицо. Они внимательно следят за паритетом сил, приглядывают, чтобы белые не стали вдруг сильнее красных. Англичане и французы всю дорогу ведут себя непредсказуемо: то продают, то не продают. Регулируют тоненький ручеек поставок.

Раз наступает Колчак, то помощь пойдет Деникину, когда захлебнется Деникин, будут помогать Колчаку. Помощь «союзников» пойдет не туда, где она в данный момент нужна. Петр Николаевич Врангель свидетельствует: «Обещанная иностранцами широкая помощь уже начинала сказываться. В Новороссийск непрерывно прибывали груженные артиллерийским и инженерным имуществом, обмундированием и медикаментами пароходы. В ближайшее время ожидалось прибытие большого числа аэропланов и танков»^[189]. Это как раз тогда, когда колчаковцы побежали, имея острый недостаток в боеприпасах. Потому, что все снаряжение приплыло к Деникину, а не к Колчаку!

Краник поставок открывается, но поток довольно скудный. «Военное снабжение продолжало поступать, правда, в размерах, недостаточных для нормального обеспечения наших армий, но все же это был главный жизненный источник их питания»^[190] – это уже Деникин о том же периоде, второй половине 1919 года, когда англичане «щедро» снабжаютего вместо погибающего Колчака. Регулировка ручейка поставок была делом достаточно простым. Надо уменьшить затягиваешь переговоры, говоришь об объективных сложностях. Надо ускорить поставку – ничего не говоришь, а быстро везешь нужное оружие. Многие десятки тонн золота были направлены Колчаком за границу, но ответные поставки задерживались. Уже в 1919 году он говорил: «Мое мнение – они не заинтересованы в создании сильной России... Она им не нужна». По за поставками шел все к тем же подлецам «союзникам». Ведь других-то поставщиков нет...

Вы попробуйте спланировать крупную наступательную операцию, имея в уме такой фактор, как непонятный график поставки оружия. Может, в сентябре привезут «союзные» пароходы оружие, может в октябре, а не ровен час – и не привезут вовсе. Или доставят не вам, а Деникину. То есть не в СИБИРЬ, а на ВОЛГУ. В ответ на ваше недоумение улыбнутся и скажут что-нибудь про «хаос на Транссибирской магистрали». А вашим солдатам стрелять все равно надо. И раненых перевязывать, и изношенное оружие менять. С другой стороны окопов – красные. У них все склады царской армии. Оружия хватает, продовольствие продотряды у крестьян отняли, самих крестьян в окопы загнали. Красноармейцы пусть плохо, но накормлены и одеты. Численность их в разы больше, чем у вас. Чтобы воевали хорошо, в частях комиссары сидят, кто побежит – пристрелят. Попробуйте такого противника разгромить без регулярных военных поставок, на одном энтузиазме.

А ведь еще у красных тоже есть золото. Ведь золотой запас противники между собой разделили почти пополам. И идут поставки вооружений большевикам. Только тайно, в рамках закулисных договоренностей. Прямые доказательства найти сложно, косвенные попадаются часто. Профессор Саттон пишет, «что имеются данные госдепартамента о том, что большевикам поставлялось оружие и снаряжение. И в 1919 году, когда Троцкий публично выступал с антиамериканскими речами, он одновременно просил посла Фрэнсиса направить американские военные инспекционные бригады для обучения новой Советской армии».

Недаром Ильич назначил руководить Красной армией Троцкого, похоже, тот просто фокусник и иллюзионист. В середине 1919-го в Красной армии было 1,5 млн бойцов; в конце 1918-го – менее 400 тыс. Голодная разоренная страна за восемь месяцев одела, обула, вооружила и накормила более

МИЛЛИОНА НОВЫХ СОЛДАТ. Откуда же все это снаряжение взялось? Оно было куплено и поставлено англичанами, американцами и французами. Больше его взять просто негде: отнимать и экспроприировать уже не у кого, а купить можно только у победителей в мировой войне.

На первый взгляд и у белых армий жизнь налаживается. «С начала 1919 года мы получили от англичан 558 орудий, 12 танков, 1 685 522 снаряда и 160 млн ружейных патронов»^[191], – пишет Деникин. Еще приплыли из Англии 250 тыс. комплектов обмундирования. Это много или мало? Так сразу и не поймешь. Нужно с чем-то сравнить.

Открываем мемуары командира Дроздовской дивизии генерал-майора Туркула: «Тяжелый бой под Гейдельбергом (немецкая колония в Крыму. – Н. С.) напомнил нам бои Великой войны. Мы выпустили до пяти тысяч снарядов; красные, я думаю, раза в два больше»^[192].

Ураганный огонь ведет белая артиллерия: пять тысяч вы- стрелов за один день! Посчитаем – при таком расходе снарядов английских поставок (1 685 522 снаряда) хватит на 337 дней боев. Пусть бой не каждый день, а раз в три дня, тогда почти на три года стрельбы привезли «союзники» боеприпасов. Спасибо им, поклонимся в пояс – хорошо они обеспечили деникиискую армию, три года может ее артиллерия стрелять без устали. При одном условии... что состоит вся Белая армия только из одной Дроздовской дивизии!

И все снаряды доставлены на передовую, ничего не осталось на складе, не потеряно, не захвачено красными или гуляющими но тылам махновцами. Вот так можно избавиться от магии цифр: снарядов миллионы, а стрелять нечем, если поделить английские поставки на ВСЮ Белую армию...

Потому что для правительства Ее Величества нужно, чтобы победили красные, а не белые. Впрочем, был еще один вариант.

Какой? Поставьте себя на место организаторов русской катастрофы, отбросьте в сторону свою совесть, честность и человеколюбие. Все то, что в реальной политике камнем потянет вас на дно. И вам станет ясно, что единственной приемлемой альтернативой победе большевиков для западных правительств была только ничья, при которой оба врага дышат на ладан.

И действительно, «союзники» делают попытку создать две России. Вместо одной большой и сильной – две маленькие и слабые. Англичане предложили провести мирную конференцию на Принцевых островах (в Мраморном море, близ Константинополя). Белые и красные должны были сесть за стол переговоров и поделить Россию пополам, а заодно и признать отделение всех окраин. Подписать мирный договор, то есть зафиксировать расчленение Родины юридически. Чтобы не обращаться ни к белым, ни к красным, что могло быть истолковано как их фактическое признание Лондоном, приглашение к переговорам опубликовали в печати и передали по радио 23 января 1919 года. Красные быстро согласились. Ленин прекрасно знает, что в действительности надо «союзникам», поэтому большевики говорят, что «готовы идти навстречу желаниям союзных держав». Лев Троцкий в своей работе «О социал-демократической критике» приводит эти предложения: «1) признание долговых обязательств России; 2) отдача в залог нашего сырья, в качестве гарантии уплаты займов и процентов; 3) предоставление концессий – по их вкусу; 4) территориальные уступки в форме военной оккупации некоторых областей вооруженными силами Антанты или ее русских агентов. Все это мы предложили капиталистическому миру радиотелеграммой от 4 февраля 1919 года в обмен на то, чтобы нас оставили в покое»^[193].

Иными словами, большевики готовы сделать что угодно для сохранения своей власти. Они готовы на новый Брестский мир. Белые – те категорически против. Генерал Деникин отправляет личный протест маршалу Фошу. Адмирал Колчак сказал британскому офицеру, что потерял сон, услышав о Принцевых островах. Белые возмущены до глубины души: само предложение о переговорах с мучителями России их оскорбляет. Их упрямство портит такую хорошую идею. Было бы две России: Россия Ленина и Россия Колчака^[194]. Можно было бы торговать оружием с обеими, натравливать их друг на друга и грабить богатства страны, искусственно разделенной надвое. Своих целей британские спецслужбы уже достигли: от России отпали все национальные окраины, экономика разрушена, транспорт уничтожен, потоплена значительная часть флота. Уже убиты все основные претенденты на трои. Можно и войну заканчивать, и начать зарабатывать на восстановлении страны, на грабеже естественных богатств России.

Ликвидация Белого движения «союзниками» – это исторический факт. Чтобы описать все ее тайны и весь ее ход, потребуется бесконечное количество томов. Поэтому мы выделим из всего ее объема только четкие и неоспоримые факты предательства англичанами и французами тех, кто старался спасти Россию от большевиков. Но и этой малой толики нам хватит с лихвой, чтобы четко осознать, кому обязаны белые армии своим поражением.