Вне времени

ТОЧКА РОСЫ

Над одним из самых красивейших городов на свете наступал рассвет. В переводе с местного наречия, его название звучало, как «Алмазная река». Небо, перед восходом светила приобрело нежно-сиреневый цвет. То там, то здесь его необъятную широту, опушённую редкими скоплениями серебристых облаков, прорезали ярко жёлтые полосы. Как будто бы там наверху кто-то разделывал огромный пирог, раз за разом обнажая под мягкой глазурью насыщенно-приторную начинку с тягучим медовым сиропом. На хрустальных шпилях растекались пёстрые блики. Капля за каплей крыши построенного по спирали алмазного города набухали всё новыми цветами. У городской стены ловили своё разбавленное в хрустале отражение алые и оранжевые деревья. В глубине здания суда ещё притаилась суровая ультрамариновая ночная прохлада, которая будет выжидать наступления сумерек в подвалах зданий. Оставшиеся на вторую дневную смену рабочие, гасили яркие плазменные пластины под потолками и, мечтательно поёжившись в предвкушении окончания работы, приступали к пересчёту новых программ.

Тео сидел на веранде небольшого ресторанчика и задумчиво вглядывался в облака. По человеческим меркам он даже красавцем не был. Более того, являлся одним из тех редких субъектов, посмотрев на которых, вначале проникаешься неприязнью, особенно когда он, как сейчас в задумчивости морщил лоб, а выразительные глаза, в другое время наталкивающие на сотни головокружительных сравнений, выглядели холодно, прикрывая чёрной непроницаемой шторкой истинные мысли своего владельца.

Запахнувшись в плащ с высоким воротником, мимо столика прошла Ронда. На секунду она остановилась и хотела сказать что-то ободряющее, но, вовремя прикусив язык, предпочла поскорее скрыться за очередной полупрозрачной аркой, украшенной мраморными фигурами девушек и цветочной вязью. Она думала, что проскочила мимо незамеченной, но на безлюдной улице Тео долго удерживал глазами полы ей белоснежного одеяния, которые издалека напоминали крылья. Тем не менее, день потихоньку окутывал нетвёрдым теплом Алмазный город. Студенты наводнили улочку, пользуясь перерывом в занятиях, захлопали стеклянные двери стоящей близ библиотеки.

Тео нужно было спешить, уже через четверть часа ему необходимо оказаться на площади песочных часов и увидеться с Ла-Иттой. Гул улочки, шелест одежд левитирующих горожан и отдалённые звуки музыки слились в его восприятии в один общий отдалённый шум за высокой стеной, выстроенной в воспалённом сознании. А его сердце, отстукивающее каждый удар с обречённостью метронома, звучало всё громче и резче. Он посмотрел на свои длинные худые руки, которые вроде бы тоже начали вздрагивать в такт этих глухих ударов, взглянул на ослепительно искрящуюся в лучах подбирающегося к зениту светила библиотеку. Вот! Её купол, кажется, тоже вздрогнул и куда-то поплыл.

- Нет! С меня хватит!

Тео медленно перевёл взгляд на выпорхнувшую из ниоткуда и устроившуюся на соседнем кресле Ронду. Все его знакомые считали эту женщину первой красавицей, несмотря на природную щуплость и высокий рост. Но все недостатки, если бы у неё таковые имелись, с лихвой компенсировали длинные пряди огненно-рыжих волос, венчавших её голову, подобно лёгкому, струящемуся шёлковому палантину. Вся она была словно соткана из воздуха, лучей, багряной листвы и создана для полётов, которые так любили члены её стихии.

Стыдливо опустив серые глаза и не к месту раскрасившись румянцем, эта девушка, которую казалось ничего не могло испортить, продолжала:

- Ты почти ничего не ешь и не смотришь по сторонам. – Она кивнула на чайничек полный розовой воды и нетронутые пирожные, которые до сих пор струились тонким аппетитным ароматом, - Прости меня, но я вынуждена тебе помочь…

- Что??? - Тео, резко и угрожающе наклонился вперёд, огромные глаза широко распахнулись и даже взъерошенные волосы обратились разом во внимание, недопонимание и гнев. Но как бы резко он ни вскочил, во всей его позе и движениях читалась скрытая многодневная усталость – след бессонных ночей и тревожных часов, проведённых в томительном ожидании. Рубашка с распахнутым воротом и выглядывавшая из под неё майка смотрелись ни то чтобы неопрятными и грязными, но уже несколько дней как утратившими свою свежесть.

– Что значит «вынуждена помочь»? Разве ещё можно что-то сделать?

Ни для кого не было секретом, что красавица Ронда, первый правопреемник и правая рука хранителя городских ключей, девушка тонкого ума и бесконечных знаний была безотчётно влюблена в Теодора. В те моменты, когда ночь выпадала не на рабочее время, она долго бродила по городским садам, накинув лишь плащ и, продрогнув в ночной темноте, мечтала с наступлением рассвета избавиться от своего пагубного увлечения. Ни стихов, ни песен, даже ни долгих мечтаний в уединённой сторожевой башне Северных гор, требовала от Ронды её любовь. В мире Алмазного города, наполненного ярким светом звёзд и нежными звуками музыки, влюблённые купались в своих чувствах, перебирая стихами по струнам своих душ и выуживая из них великолепные мелодии, а не пытались заточить их в стеклянную непроницаемую вазу, как смертоносный испепеляющий огонь. Как Ронда.

- Лурк.

- Ну да – отчаянная улыбка слегка оживила Тео, - если этот старик ещё совсем не выжил из ума! Говорят, что он помнит ещё войны с витязями из огня, – тут он снова помрачнел, – либо врёт.

- Тебе пора на площадь…

- Пожалуй, - сложив руки у лица, он выжидающе смотрел на девушку.

- После захода солнца… приходи на Раксакар, – последние слова она выдавила с усилием, отчего показалось, что внутренний свет, всегда озарявший её лицо, тоже слегка померк. Ронда победила себя и проиграла. И от этого ей было вдвойне не по себе.

- Ещё не схоронил одну невесту, а ты уже приглашаешь меня на свидание? – злобно и насмешливо спросил Теодор. В этот момент Ронда его почти возненавидела и тихо прошептала:

- Ты же знаешь, что её никогда не казнят. Верховное судейство запретило причинять боль живым существам много столетий назад.

- Да, но…

- И она первой нарушила свой обет.

- Не смей! – Тео придвинулся к своей собеседнице. - Что ты от меня теперь хочешь?

- Жду тебя сегодня. Я знаю, как спасти Лу.

Не обращая внимания на его удивлённый взгляд, явно требующий, каких-то пояснений и притом безотлагательных, Ронда встала и быстрым шагом двинулась к своей галерее. Тео даже не стал её останавливать.

***

Находящееся в зените светило ярко освещало круглую, как блюдце, площадь. Казалось, что вся она сверкает и горит хрустальным пламенем. Лучи играли на сверкающих крышах, дробились на тысячи огненных точек в струях фонтана, отражались от белоснежной брусчатки. Узкое кольцо деревьев, посаженных по периметру, подобно пурпурной кайме, слабо защищали горожан от зноя. Стараясь задавить в себе праздное любопытство и оправдываясь тем, что один лишь гражданский долг позвал их на площадь, они натягивали на лица скорбные и строгие выражения. Почти все молчали, в ожидании верховного судьи и его советников. Все глаза были прикованы к высоким серебряным воротам здания суда.

Наконец, створки, напоминавшие сложенные в молитве руки бесшумно распахнулись. Лёгкая волна пробежала по собравшейся толпе. Также бесшумно, ряд за рядом, самые дальние зрители поднялись на несколько метров в воздух. На большое мраморное крыльцо вышли три человека: верховный судья Ишог, старица Миранда и правитель Леур. Ишог, стоящий по центру, был облачён в длинную мантию, искрящуюся столь же ослепительно, как и ворота, через которые только что вышли судьи. Его лицо было преисполнено мудрости, человеколюбия и печали. В бездонных голубых глазах затаились вековые знания и тысячи воспоминаний. Его белоснежные кудри терялись в складках торжественного одеяния, как и длинная густая борода. Ходили слухи, что до назначения на этот пост судья был самым прославленным воином двенадцати ближайших галактик. Самые жуткие существа боялись произносить его имя вслух, а враги считали честью пасть от его оружия. Но тёмные времена войн, к счастью, подошли к концу, и теперь прославленного война коробили даже рядовые замечания об оружии и делах минувших дней. Судья не имел семьи и жил прямо при судействе. Поговаривали также, что в своих долгих путешествиях, он, часто облачившись в ЧЁРНЫЙ (!!!) балахон отправляется служить жителям далёких неразвитых планет, где учит их пониманию добра и зла, кормит нищих, а порой снисходит и до местных правителей, желая помочь им избежать сражений.

Второй фигурой на площадке перед горожанами была старица Миранда. Эта высокая, худая дама в белоснежных одеждах носила на седых волосах изящную тиару из белого золота и морозного агата и была единственным верховным судьёй, покинувшим этот пост не посмертно. До того, как она передала свою должность Ишогу, Миранду называли ослепительной валькирией, охраняющей истину и белой леди правосудия. Последняя война унесла жизни детей и внуков Миранды, а оставшиеся в живых потомки давно уже потеряли счёт поколениям и единственное, в чём, пожалуй, выражалась их родственная связь со старицей, был еще больший трепет и уважение перед ней. Став первой почётной советницей верховного судьи, женщина занялась изучением старинных книг и сказаний. А библиотекари иногда всё-таки могли проболтаться, что слышали из уст старицы такие слова и становились свидетелями таких превращений, что ни у кого не оставалось сомнений - она была и остаётся самой могущественной женщиной не только в Алмазном городе, но и, пожалуй, во всех известных мирах.

Стараясь выглядеть столь же равнодушным и торжественно-неповторимым, по правую руку от судьи стоял правитель Леур. Его голубой плащ легонько парил в воздухе, на груди красовался алмазный орден – знак власти. Он казался совсем ещё мальчиком, по сравнению с другими судьями: золотистые волосы не тронуты сединой, лицо с правильными чертами свежо и моложаво. Но проницательный живой взгляд и величественная осанка выдавали в нём не только ловкого бойца, но и мудрого правителя. Его супруга Саола сидела в одной из ближних к суду беседок и обеспокоенно смотрела на мужа. Только она знала, сколько бессонных ночей, переживаний и тяжёлых мыслей скрывает это обманчиво юное лицо.

Судьи выстроились в ряд, и грянул пронзительный дребезжащий гонг. Боковая калитка в здании суда распахнулась, и все взгляды устремились к небольшой фигуре, выступившей из темноты на свет. По ступенькам, высоко подняв голову, ступала девушка, облачённая в великолепное платье из чёрного атласа. На залитой белоснежным светом площади, полной множества фигурок в светлых искрящихся одеждах, она казалась существом из другого мира, чёрной прорехой в идеальной ткани бытия, к которой стекались все взгляды и мысли присутствующих. Невольный вздох прокатился по толпе. Те, кто использовал левитацию, чтобы получше разглядеть всё происходящее перед ними, даже немного покачнулись в воздухе. Столь же тёмным был лишь единственный взгляд на этой площади: в тени одного из деревьев стоял Теодор. Тяжёлый взгляд подобный чёрным холодным валунам с берегов Северного океана, казалось, докатился и до белых, обнажённых плеч подсудимой. На миг она остановилась и позволила себе чуть повернуть голову. В мелькнувших зелёных глазах Тео заметил столько страха и волнения, что от беспомощности до скрипа стиснул зубы и ещё более помрачнел.

Тем не менее, шаг за шагом, ступенька за ступенькой Ла-Итта поднималась к судьям. Замерев, несколькими сантиметрами ниже основной площадки, она повернулась к судейской троице лицом. В первых рядах заметили, как по-отечески огорчился Ишог и как нахмурилась Миранда. Лицо Леура сделалось совершенно непроницаемым в тот момент, когда его жена от собственного волнения почти совсем перестала дышать, и, перекинувшись через перила беседки, впилась в него глазами. Ему предстояло начать.

-Руководствуясь правами свободного города Алмазная река, второй из пяти столиц Вечного Света, своей властью, совестью верховного судьи и мудростью старицы Миранды мы приняли решение.

Почувствовав, что выполнил свою часть, Леур хотел было облегчённо выдохнуть, но тут заговорила сама Миранда. Ледяным интонациям её голоса позавидовали бы даже снежные шапки самых высоких гор.

- Владелица письменами Ла-Итта была признана виновной в совершении полного уничтожения в отношении восьмого куратора 5 взвода, вознамерившегося захватить город Алмазная река.

Казалось, что с глаз верховного судьи вот-вот сорвётся слеза. Он помнил Лу ещё девочкой, бойкой пухленькой малышкой с искоркой в глазах и любовью к книгам. Теперь же ему предстояло озвучить самую тяжёлую часть их решения, выстраданного, выспоренного у самих себя за время разбирательства.

- Высший судебный совет постановил лишить тебя целебной силы долголетия и отмерить 85 лет жизни, возраста погибшего куратора. Таким образом, мы оставляем тебе все твои силы, воспоминания и знания. Отсчёт отведённых тебе лет жизни начнётся со второго дня от оглашения этого приговора. Твой завтрашний, последний многолетний день ты проведёшь в одиночестве в залах главного дворца. Все твои пожелания по поводу развлечений, яств и напитков будут исполнены. С этого момента ты также лишаешься благородных цветов воздуха: белого, серебряного, голубого, золотого, жёлтого, лавандового, фисташкового, кремового и розового. Тебе разрешено носить лишь зелёный наряд. Всем остальным жителям запрещается выказывать к тебе неуважение и нелюбовь. Мы надеемся, что ты станешь для них символом нашего правосудия и подаришь душам всех, кто с тобою встретится, милосердие. Мы понимаем, что ты, возможно, спасла многие жизни своим поступком. Но мерить важности жизней – первый шаг к темноте, так что надеемся, мы смогли остановить тебя на этом пути. И само твоё сердце не потухнет во тьме, а осветит дорогу всем выбирающимся из неё.

Толпа вновь не смогла удержать общего изумлённого выдоха. Что значили эти несколько жалких лет по сравнению с веком жителей этой планеты? Даже оставленные ей способности к левитации и владению могущественным словесным плетением, не шли ни в какое сравнение с тем, что она могла бы пережить и совершить, обладая полным сроком своего пребывания здесь. Кое-кто даже возмутился, считая это незаслуженной карой за убийство существа, грозившего уничтожением многим и многим другим людям. Как бы отвечая на это невысказанное замечание Леур, на миг изменив своему обладанию и нарушив ход церемонии, ласково но в то же время с надрывом бросил в толпу:

- Мог, но не сделал… Пока существовала вероятность того, что куратор Трейт передумает, мы не могли дать приказ о его уничтожении.

На площади снова воцарилась щемящая тишина. Ла-Итта держалась твёрдо. Она не изменила своего положения, потухшими равнодушными глазами глядя перед собой. Только те горожане, что стояли совсем близко и сбоку, могли различить, как легонько вздрагивают при каждом слове приговора пальцы на безвольно вытянутых вдоль тела руках. А правитель продолжал. Привычная выдержка вернулась к нему, а голос окреп.

- Основным принципом существования нашего народа является ценность каждой жизни, вера в силу раскаяния. Наши предки во время войн часто спасали целые планеты ценой жизни нескольких тысяч солдат. Но мы жители нового времени чётко осознаём, что любая жертва является колоссальной потерей. И даже одна смерть остаётся большой утратой и горем. Поэтому в этот день судейский совет возлагает на тебя Ла-Итта, младшая владелица письменами из Виктимской республики великую обязанность и берёт на себя всю тяжесть бремени, связанного с этим ужасным вердиктом. Мы верим, что подобному отныне не будет места. Так что прости нас и прими свой приговор с достоинством.

После этого все судьи опустились на колени перед ней и склонили головы. На этом церемония оглашения приговора закончилась.

***

Раксакар – южная окраина города, обрывавшаяся прямо с уступа в бурлящую, кристальную воду Алмазной речки, пользовалась дурной славой даже у миролюбивых и мудрых горожан. В относительном уединении, наполненном своим собственным колоритом и великолепием бурной, ежедневно сражающейся и яростной реки и безжизненных одиноких зелёных гор, селились бывшие солдаты и, так скажем, не совсем «благонадёжные» жители городка: торговцы, виноделы, низшие судьи и провидцы. Но среди всех них особым недоверием, которого стыдился каждый житель, пользовался старик Лурк. Много столетий назад он воевал плечом к плечу с Ишогом, но после войны исчез, так и не приняв добровольного искупительного служения. Какое-то время его не видели и стали даже поговаривать, что он так и не вернулся из последнего боя, когда в один из дней он, как ни в чём не бывало, вернулся в город и поселился в Раксакаре.

Многие считали, что это его форма покаяния – признание своей вины и желание оказаться среди подобных ему. На самом же деле в пёстром южном райончике, где как он любил выражаться: «беленькие не выпьют из него всю душу», бывший солдат чувствовал себя куда более свободным. Правда, после путешествия он сильно постарел, видимо, использовав часть своей жизни для масштабного ритуала плетения словес. Но что это было, и зачем он так сильно пожертвовал своей жизнью – главной ценностью всех людей этого мира, никто не знал. По иронии судьбы Лурк, как и верховый судья, не имел семьи, поэтому теперь коротал свой век в одном из домиков на отшибе. Небольшая веранда, окружённая простеньким заборчиком из каменных прутьев, выходила прямо к ущелью, на дне которого кипели водные потоки. На закате и по ночам старый вояка любил пропустить несколько стаканчиков расслабляющего напитка, мечтательно вглядываясь в глубину вспыхивающих и гаснущих созвездий. В темноте белели только снежные шапки, когда на веранду плавно опустилась лёгкая фигурка в белом плаще, напоминающем крылья ночного мотылька. Ронда, а это была именно она, поёжилась и отошла подальше от обрыва. Как и все другие, она умела летать и плести словеса, но окутанная мраком расселина за её спиной внушала первобытный суеверный ужас, связанный с тем временем, когда их предки ещё жили за высокими каменными стенами городов-полисов и ночи напролёт жгли свечи и костры, отпугивая безжалостных и бесплотных духов мрака.

Не поворачивая в её сторону голову, Лурк недовольно пробормотал:

- Твой друг тоже может спуститься с крыши. Я, в конце концов, уже слишком стар, чтобы перерубить его одним взмахом воздушной секиры.

Ронда прикусила губу. Идея спасать подружку своего возлюбленного с помощью этого старого безумца уже не казалась ей такой удачной. В городе старались даже не упоминать войны, оружия, званий и битв, а Лурк до сих пор хранил дома пару опутывающих ядовитых сетей и свою секиру. Мало того, в восточном коридоре были развешаны пучки малопонятных трав, а на полках стояли узорные пузырьки с бурой жидкостью, которые при приближении гостей, начинали призывно позвякивать. Хозяин дома утверждал, что это вина, привезённые из его многочисленных путешествий, но сам никогда и никому не предлагал выпить их.

Теодор не прибегал к левитации, он просто спрыгнул с хрустального козырька, наполовину прикрывавшего веранду. Легко приземлившись на каменный пол, он тут же выпрямился и недоверчиво из-под бровей взглянул на старика. В его худощавой фигуре таилась скрытая сила, которая, как пружина, в любой момент могла выстрелить в направлении любого, кто вздумал бы напасть на него в этот момент. В отличие от большинства горожан, гордившихся своей способностью к полёту и даже порой полностью не приземлявшихся, а лишь легонько касавшихся носками земли, что придавало им изящества и лёгкости, мужчина стоял более чем уверенно, широко расставив ноги и смотря прямо на хозяина дома. Лурку понравилось такое поведение. Среди жителей центрального города он давно уже не встречал кого-то яркого и мятежного, много дней не подавлявшего неподобающие яростные мысли, колотившие его изнутри.

- Так значит, мы будем спасать твою подружку? – опустив приветственное слово, сразу перешёл к делу отшельник.

- Сначала мы будем разбираться, достоин ли ты доверия, – ночной гость говорил спокойно и уверенно. Чёрные зрачки мерцали, как угли. Тем не менее, он сохранял ледяное внешнее спокойствие, ожидая ответа старика. Губы его были сжаты в тонкую полоску.

В этот момент даже Ронда, без памяти влюблённая в каждую чёрточку на этом лице, не могла понять, кого она больше опасается этой странной ночью, спрятавшей под своим синим подолом все три луны: бравого солдата, искусно притворявшегося грузным стариком или закалённого отчаянием молодого мужчину.

Лурк дружелюбно прищурился и отставил свой бокал на столик.

- А ты мне нравишься, парень… Что ж, если ты хочешь спасти свою красавицу, то тебе ПРИДЁТСЯ мне доверять. Иначе, увы, в этом мире подобные дела не делаются. А ты, девочка, – он обратился к Ронде. - Не думаю, что тебе стоит слышать наш разговор. Ты уже и так многое сделала для этого товарища, так что лучше улетай к себе. Сдаётся мне, на твои безупречные «крылья» и так уже много всего навалилось. Так что советую поскорее выбросить его из головы и снова засесть за бумажонки.

Ронда опустила голову, чтобы присутствующие не заметили предательского румянца на её мраморных щеках. Бесцеремонность чудаковатого старика её обескураживала ещё больше, чем сочувственный взгляд Теодора. Она легонько покачнулась и схватилась за перила. Понимание запоздало накрыло её своей отрезвляющей жгучей волной. Теодор всё знал. С самого начала знал. А она сама со стыдом, наконец, призналась себе, что договариваясь о встрече с Лурком, надеялась, что он тайно излечит и унесёт осуждённую Ла-Итту в какую-то невообразимо-далёкую галактику, откуда она уже не сможет вернуться и помешать ей и Теодору быть вместе.

- Что вы… собираетесь делать? – голос её срывался и дрожал.

- Опять же, я не думаю, что тебе стоит это знать. – Тоном явно не советующим, но уже приказывающим настаивал собеседник. - Я старый вояка и мне уже многое сходило с рук. Если же в этот раз меня попытаются прижать, то вся Вселенная открыта передо мной и вряд ли даже сам Ишог сможет догнать. А твой белый плащик, заслуженный в столь юном возрасте явно не стоит…

- Вся Вселенная говорите? – страшная догадка ледяными пальцами сжала её сердце. Не успевшие выкатиться слезинки застыли в глазах. – Вы собираетесь взять и его???

- А ты не промах, хотя телепатия и запрещена в Алмазной реке, но я тебя не виню. Такое могущество сложно контролировать, особенно, когда тебе всего…

Мгновенный вихрь пронёсся по Раксакару, распахивая окна и срывая листву с деревьев, а Ронда легонько приподнялась над верандой, но тут же овладев собой, вновь опустилась на пол. Сейчас она выглядела грозной и сосредоточенной. Серые льдинки глаз буравили насмешливого старика.

- Вы заберёте Теодора с собой?

- Ронда, не стоит. – Теодор сделал к ней шаг. Затеплившаяся внутри надежда спасти Лу, не давала теперь ему покоя.

- Стой, где стоишь. – Она вытянула в его направлении руку с растопыренными пальцами. - Я имею право знать, что замышляет этот старик. В конце концов, это я привела тебя сюда. Итак, Лурк, что ты собираешься делать?

- Да, скорее всего мы покинем этот мир.

- Этого достаточно. – Ронда как-то сразу обмякла. Когда она подняла глаза на Теодора, в них уже ни осталось ничего от прежнего состояния. Девушка выглядела настолько подавленной, что даже хвалёные огненные волосы, казалось, потускнели. Серые колодцы её глаз вновь до краёв наполнились слезами. – Прощай, Теодор. – Она хотела рвануться к нему и в первый - последний раз прижаться к его груди, вдохнуть аромат кожи и волос, который до сих пор слышала лишь издалека. Но в последний момент, отклонив траекторию своего движения, быстро перемахнула через заборчик и, сделав прощальную петлю над домом, белой молнией рванулась к городским садам. Не отрывая взгляда от того места, где она только что исчезла, Тео спросил:

- Она ведь не уснёт сейчас?

- Боюсь, что, да. Иначе она полетела бы в другую сторону, к своему дому.

- Жаль, я не хотел причинять ей боль, всё как-то само… - Он стремительно перевёл взгляд на старика. – Так куда же мы отправимся?

Лурк устроился поудобнее на каменной скамье. Белый с прожилками мрамор хранил тепло стремительно закатившегося светила, а небольшие круглый подушки делали сидение мягким и удобным для его старческой спины. Лурк начал.

- Я вовсе не так уж стар, как кажусь, более того, я куда моложе нашего главного судьи, просто выпивка и… - он обвёл руками утонувшие во мраке окрестности, - в общем всё это не по мне. После великой войны я долго не мог найти себе пристанища. Всю жизнь, сражаясь за светлое завтра, я даже и представить себе не мог, что это светлое завтра когда-нибудь настанет. А как в нём жить? – старик вопросительно поднял глаза на Теодора. Он всё еще стоял перед ним и, скептически поглядывая, в нетерпении поджимал губы. – Твои дед и бабка тогда ещё должно быть только копались в песочке…

- Я не так молод, каким кажусь, и помню последствия Тёмных войн – упрямо заговорил мужчина. Глаза его нехорошо заблестели.

- Куда уж, - махнул рукой Лурк. Он вытянул ноги и не спеша забросил их на небольшую скамеечку. Видимо ему доставляло удовольствие испытывать терпение вспыльчивого Тео.

- Тогда солдаты уже несколько столетий не показывались даже в ближайших созвездиях, а метеоритные дожди из обломков почти иссякли. Фиалковое небо, убранное серебристой тканью облаков. За свой век я не привык видеть такое. Бывали времена, когда к планете рядами подходили вражеские корабли и, как чёрные щупальца, к нам тянулись выпускаемы шасси и трапы. Не было видно ни светила, ни облаков. Да, я помню эти времена. Но ведь ни слушать же бредни старого солдата ты пришёл сегодня вечером. Да-да. Тебе нужно спасти свою подружку. Во времена Тёмных войн с неё бы всё списали, но сейчас…

- Послушайте, может быть, мы всё-таки перейдём к делу?

- После войны я отправился с Ишогом в одно из его миссионерских путешествий. Он считал, что подобные бескорыстные воздаяния помогут мне найти гармонию с его новым миром. А я всегда поражался, как он, старый вояка, и гроза всех иноземцев может стать верховным судьёй? К нему не относились так, как к другим солдатам: не спихивали на окраину города, не смотрели сочувственно в спину, не пугали детей…

Так вот, в одном совсем далёком мире, я случайно потерпел аварию на небольшой планете, до боли похожей на нашу. Правда дни и ночи там были ослепительно длинными, а вот жизни короткими и… Но обо всём по-порядку. Мне нужно было починить свой корабль, но местные жители были столь же слабы в развитии, сколь же были похожи на нас. Вначале я даже вообразил, что это отдалённая колония, но… Долгие годы я искал необходимые мне металлы и вещества среди этих почти совсем ещё зверушек. В принципе, я мог бы добраться до дома и с помощью своих способностей, но тратить такую колоссальную мощь на рядовой перелёт, который в шлюпке занял бы не более 5 лет, я не стал. К тому же мне и возвращаться-то, собственно, было не к кому. И я решил вплотную заняться ремонтом и поизучать тамошнюю фауну, так сказать. Местные жители были очень хрупкими и быстро умирали, поэтому я старался не заводить с ними близких знакомств. К тому же представители этой новорожденной расы были куда кровожаднее наших соплеменников и часто развивались не за счёт своих знаний, а за счёт военной мощи и воровства технологий завоёванных племён и городов.

Но однажды, путешествуя в поисках хороших образцов для починки моего корабля, я попал на остров, где славили быка. Крепостные стены его украшали бычьи рога, а в залах дворца с колонами и фресками, были прорублены световые колодцы. Женщины были темноволосы и некрасивы. Чёрные глаза-уголья прожигали насквозь. А оливковая кожа манила пьянящими изгибами и переливами… – Тут старик не выдержав, сделал глоток. Приятные воспоминания затуманили его взгляд, пока он не вынырнул на поверхность из их омута. Ещё раз пригубив бокал, он продолжал. – И тогда я встретил её. Удивительную женщину с именем Меланта. Я даже не знаю, кем она была во дворце. Лишь иногда наблюдал, как то исчезая, то появляясь, Мел, вспыхивая своими алыми одеждами, носила по коридору амфоры с вином. Местный царь любил её, но она не была царицей. Волосы Меланты были украшены золотом и жемчугами. Однажды я захотел украсть её и унести с собой к звёздам, но эта хитрица сама украла всё, чем я жил. 30 безоблачных лет мы скрывались в городе на материке. Мы пили вино и купались в море. Меланта была так не похожа на своих соплеменников! Она считала, что их боги по-настоящему не приемлют кровавых жертв. Проклиная Ареса, она воздавала молитвы деревьям, солнцу и песку. Со всем она обращалась уважительно и с благоговением. Ночами (которые на их планете куда длиннее наших) беглянка рассказывала мне сказки их народа: про жуткого монстра, живущего в лабиринтах под дворцом и про храбрых юношей и девушек, которые своим происхождением были просты, но несли в себе божественные знаки.

Иногда я с горечью понимал, что не смогу взять её с собой в Алмазный город. Путешествие без корабля, даже с подаренной мною способностью к жизни в открытом космосе закончилось бы гораздо раньше, чем её жизнь. В минуты таких мыслей я прекращал все свои поиски, стараясь, как можно больше времени провести рядом с ней. Но век тамошних жителей недолог, и день за днём эта прекрасная роза увядала у меня на руках. Поняв, что я не старею, эта женщина гнала меня прочь, закрывая лицо руками, а потом сама прибегала, осыпая всего меня поцелуями и заверениями в вечной любви. Её погубила смешная болезнь, ужасная для всех жителей этой планеты. Недавно я навещал этот дворец где (о чудо!) сохранилось её изображение, нанесённое на мокрую штукатурку. Сам дворец уже обветшал и разрушился, а на стене всё та же Меланта хитро улыбается, разметав свои чёрные косы, похожие на змей…

- Да, ужасная история… Но вы ведь не хотите, чтобы я так же потерял Лу? – лицо Тео, наконец-то приобрело то задумчиво-печальное выражение, которое смотрелось на нём столь прекрасно.

- Нет, мой мальчик. Но я готовлю тебя к тому, что ты так же, раз за разом будешь переживать увядание любимой женщины…

***

Хрустальный зал оранжереи был залит полуденным светом. Развалившись в тени оранжевых лап широких листьев на кресле полулежала Ла-Итта. Её длинное изумрудное платье мягкими волнами ниспадало на пол. Длинные тёмные локоны, убранные одной лишь лентой, в беспорядке рассыпались по открытым белым плечам.

- Мне думается, что зелёный куда больше идёт к моим глазам, нежели кремовый спросила она через плечо вошедшего Теодора. Вялая речь выдала содержимое серебряного кувшинчика на столике подле неё.

- Тебе нельзя говорить. – Тео стоял в дверном проёме между замерших в ожидании слуг.

- Они меня не выдадут. Им СТЫЫЫДНО и ЖАЛКО меня. К тому же я могу отдавать приказы и разговаривать с графином. Ну, мой добрый друг – прошептала она, наклоняясь к столику, - как тебе моё новое платье? – Медленно встав и подперев рукой бок, она повернулась к своему гостю.

- Потрясающе… Потрясающе выглядит твой кувшинчик, с очень знакомым мне напитком.

В ответ Лу с обидой и сарказмом фыркнула.

- Как ты и сказал, я не могу сегодня ни с кем разговаривать, так что буду созерцать, раскаиваться и пить. Эй, гарсон, принеси-ка мне ещё фруктов и вина. До заката осталось всего несколько часов, а я всё ещё в форме…

Неодобряюще взглянув на свою подругу, Теодор вышел вслед за грустным слугой.

***

Городской сад был залит серебристым сиянием спутников. В высокой красной траве звенели насекомые, в темнеющих кронах деревьев вспыхивали и гасли световики. На несколько мгновений, вокруг их вздрагивающих и горящих брюшек возникало кровавое пятно подсвеченной снизу листвы, постепенно затухая и через несколько мгновений вновь зловеще расплываясь на том же самом месте.

- Светло, как днём, – неестественно бодро прозвучал в безлюдном парке голос Тео. Стараясь не наделать много шума, он потихоньку пробирался к небольшой фигурке, застывшей у стены с коричневыми розами. Хоть в Алмазной реке и не принято было шпионить за потенциальными волнителями общественного порядка, мужчина старался быть максимально острожным

- Ты сам предложил не медлить с отлётом – ответила, откидывая с лица оливкового цвета капюшон, Ла-Итта. Тёмные круги под глазами и ещё более бледное и осунувшееся лицо напоминали не только о вчерашней интровертной вечеринке во дворце, но и об изъятии львиной доли могущества несколькими часами ранее.

- Как ты? Держишься? – Тео присел рядом и скользнул пальцами по её запястью. Со стороны эти двое походили на обычных влюблённых, а не на двух отчаянных беглецов, собирающихся вот-вот ввязаться в самую непредсказуемую авантюру в их жизни. – Ты готова?

- Сложно сказать…Мне кажется, что всё это так нереально, что останься мы здесь ещё хоть на недельку, то судьи всё пересмотрят, и я снова смогу вернуться к обычной жизни.

- Если такое произойдёт, мы тут же вернёмся. – Его тонкие пальцы скользнули по шее Лу. Как завороженная, она смотрела в его светящиеся в темноте глаза, на фарфоровую белизну выглядывающих из-за улыбки зубов. Время свернулось где-то между очередными наплывами его ободряющих слов.

- Мы хоть успеем туда добраться? Может быть лучше воспользоваться хотя бы одной из звёздных шлюпок… Вдруг моя… моё превращение случится раньше чем мы достигнем планеты Лурка? – ища согласия, она потёрлась щекой о его ладонь.

Теодор с грустью вздохнул.

- Исключено. Даже простейшая система навигации сможет быть отслежена Мирандой. С её-то возможностями и умом она вычислит нас даже по будильнику.

- Но как же мы доберёмся без системы навигации? Я не хочу провести свои последние годы среди холодных звёзд, скрываясь от посланников Миранды и в поисках неведомого молодого мира.

-Успокойся. – Теодор взял за плечи обеспокоенную девушку. – Нам поможет карта и галактические ориентиры. Согласись, сложно не заметить астероидных поясов и гигантских туманностей?

Лу неуверенно улыбнулась.

- А если…

- Если ЭТО случится с тобой чуть раньше, я попробую придумать что-то для нас на одной из ближайших разумных планет. Идёт?

- Да, идёт. Особенно в этом случае, когда выбирать-то особенно не из чего…

Взявшись за руки, они оба пошли по направлению к городской стене. А примятая красная осока медленно выпрямлялась навстречу новому утру, тем самым пряча последние следы отчаянных беглецов.