ГЕРМЕТИЗМ

синтез греч. и вост. традиций. Наиболее родствен он гностицизму. Г. способствовал подготовке неоплато­низма и оказал большое влияние на культуру ср. веков и особенно эпохи Возрождения.

Источники: Манандян X., Определение Гермеса Трисмегиста Асклепию, «Вестник Матенадарана», 1956, № 3, с. 287—314; Hermes Trismegistus. Corpus Hermeticum, v. 1—2, P., 1946.

• Reltzenstein R., Poimandres, Lpz., 1904; F e s-t u g i ё r e A. M. J., La revelation d'Hermes TrismiSgiste, v. l—4, P., 1944—54; его же, Hermetisme et mystique pai'enne, P., 1967; Yates F. Α., Giordano Bruno and the Hermetic tradition, CM., 1964; Tröger K. W., Mysterienglaube und Gnosis in Corpus Hermeticum XIII, B., 1971.

ГЕРОИЗМ,героическое, совершение выдаю­щихся по своему обществ. значению действий, отвечаю­щих интересам нар. масс, передовых классов и требую­щих от человека личного мужества, стойкости, готов­ности к самопожертвованию. С древних времён люди отказывали в Г. тем необыкновенным и ярким дейст­виям, к-рые не отвечали интересам народа, обществ. идеалам.

Вопрос об историч. природе Г. был впервые поставлен итал. философом Вико (18 в.), считавшим Г. характер­ной чертой лишь определ. периода в развитии челове­чества, т. н. века героев, предшествующего «веку лю­дей». Эта концепция получила развитие у Гегеля, к-рый отличит. признаком «героич. века» считал сов­падение индивидуальной самостоятельности личного дела и его всеобщего значения и относил его к периоду, предшествующему становлению развитого гос.-пра­вового строя. Однако история показала, что и установ­ление бурж. гос-ва в борьбе с феодализмом породило своих героев. «...Как ни мало героично буржуазное общество, для его появления на свет понадобились героизм, самопожертвование, террор, гражданская война и битвы народов» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 8, с. 120). Идеологи Просвещения и революц. романтизма создали концепции бунтарства героич. личности, борющейся за нац. и политич. свободу и «естественное» равенство людей. В реакц. романтизме, наоборот, герой противопоставлялся народу, «толпе», и даже обожествлялся в «культе героев» (Т. Карлейль); в образе «сверхчеловека» у Ницше он получил мораль­ное право на насилие. Эти идеи нашли развитие и в реакц. течениях бурж. мысли 20 в., к-рые подчёркивают индивидуальную исключительность героя и связывают Г. с милитаризмом.

В освободит. движении России 19 в. проблема героич. личности ставилась в связи с воспитанием революционе­ра-профессионала у народников, у идеологов анархиз­ма. Однако абсолютизация единичного героич. акта и индивидуального подвига личности критиковалась уже Н. Г. Чернышевским, а затем марксистами Г. В. Пле­хановым и В. В. Воровским. Марксизм провозглашает Г. масс необходимым условием победы социалистич. революции и коммунистич. общества. Именно в эпоху перехода от капитализма к социализму получила широ­кую разработку марксистско-ленинская концепция Г., отличит. чертой к-рой является слияние индивидуаль­ного подвига с массовыми героическими действия­ми. Οкт. революция 1917 и строительство социализма и коммунизма, Великая Отечеств. война породили в народе героич. подвиги в вооруж. борьбе и ге­роич. повседневный труд, нашедший своё выражение в социалистич. соревновании, ударничестве, в дви­жении за коммунистич. отношение к труду. По сло­вам В. И. Ленина, победа социализма «... ни в коем случае не может быть решена героизмом отдельного порыва, а требует самого длительного, самого упор­ного, самого трудного героизма массовой и буд­ничной работы» (ПСС, т. 39, с. 17—18). Вели­чие героич, подвигу придаёт не абстрактное самопо­жертвование личности, а его всемирно-историч. содер­жание, участие в поступательном движении народов за победу коммунизма, обеспечивающего мир, труд е свободу человеку.

ГЕРЦЕН Александр Иванович (псевд.— Искан­дер) (25.3(0.4). 1812, Москва,---- 9(21).1 .1870, Париж), рус. писатель и публицист, философ-материалист, ре­волюционер. Из дворян: незаконнорождённый сын бога­того помещика И. А. Яковлева. Окончил физико-мате-матич. отделение Моск. ун-та (1833).

В июле 1834 за участие в университетском кружке революц. направления был арестован и выслан (Пермь, Вятка, Владимир), в нач. 1840 вернулся в Москву, в мае переехал в Петербург. В 1841 за резкий отзыв в частном письме о полиции выслан в Новгород. После возвращения из ссылки (1842) жил в Москве, активно участвовал в идейно-филос. борьбе, сотрудничал в «Отечеств. записках», выступал с критикой идеологии офиц. народности и воззрений славянофилов. В 1847 уехал с семьёй за границу, был свидетелем Революции 1848 во Франции и её поражения. В 1849 переехал в Же­неву. Участвовал в газете Прудона «Голос народа». В 1850 поселился в Ницце, где сблизился с деятелями итал. освободит. движения. В 1852 переехал в Лондон, где основал (1853) для борьбы с крепостничеством и ца­ризмом Вольную рус. типографию. С 1855 издавал аль­манах «Полярная звезда», в 1857—07 вместе с Огарёвым выпускал первую рус. революц. газету «Колокол». Программа «Колокола» на первом этане (1857—61) содержала общедемократич. требования: освобожде­ние крестьян с землёй, общинное землевладение, унич­тожение цензуры и телесных наказаний. После рефор­мы 1861 Г. резко выступил против либерализма, опуб­ликовал статьи, разоблачающие реформу, революц. прокламации. В период Польского восстания 1863—64, хотя и понимал его обречённость, выступил в защиту Польши. В последние годы жизни разошёлся по ряду принципиальных вопросов с молодой революц. эмиг­рацией.

Наряду с выдающимися лит. произв.— романом «Кто виноват?» (1841—46), повестью «Доктор Крупов» (1847), мемуарами «Былое и думы» (1852—68) — перу Г. принадлежат также филос. работы, в к-рых Г. «...сумел подняться на такую высоту, что встал в уро­вень с величайшими мыслителями своего времени» (Л е н и н В. И., ПСС, т. 21, с. 256). Осн. тема филос. творчества Г.— единство бытия и мышления, жизни и идеала. Г. стремился найти и сформулировать метод познания, адекватный действительности и являющийся единством опыта и умозрения, «эмпирии» и «спекуля­ции». В области философии истории в центре его вни­мания — проблема обществ. закона, к-рый представ­ляется Г. в конечном счёте как сочетание стихийного хода истории (бессознат. жизни народов) и сознат. дея­тельности индивидов (развития науки). В социально-политич. области лозунг единства теории и прак­тики вел Г. к борьбе за революц. просвещение нар. масс, подготавливающее их к социалистич. перевороту. Эта многосложная, но внутренне связанная проблематика по-разному выступает на различных этапах идейного развития Г.

В ранних произв. («О месте человека в природе», 1832 и др.), свидетельствующих об интересе Г. к воп­росам естествознания и к совр. филос. и социальным учениям (Шеллинга, Кузена, Сен-Симона и др.), обнаруживается тенденция к осмыслению единства при­роды и человека, материи и сознания, эмпирич. опыта и рационального мышления. В цикле статей «Дилетан­тизм в науке» (1842—43), трактуя диалектику Гегеля как «алгебру революции», Г. пытался обосновать за­кономерность движения человечества к обществу, ли­шённому антагонизмов. По Г., этот грядущий мир, царство разума, воплотит и осуществит рациональные моменты предшествующей истории: реалистич. прекло­нение перед природой, свойственное античности, и принципы суверенности личности, свободы духа, раз­витые, как полагал Г., в первонач. христианстве. Такое будущее отождествлялось Г. с социалистич. идеалом. Формой движения к новому миру было, по Г., соединение философии с жизнью, науки с массами. Когда произойдёт такое слияние духа и материи, начнётся пора «сознательного деяния». Понятие «деяние» высту­пает у Г. как характеристика сущности человеч. лич­ности, возвышающейся как над неосмысленным су­ществованием, так и над бесстрастным занятием нау­кой, свойственным «цеховым учёным».

В осн. филос. соч. «Письма об изучении природы» (1845—46) Г. развил идею единства противоположнос­тей преим. в методологич. аспекте. Центр. идея этого произв.— настоят. необходимость ликвидации анта­гонизма, существующего между естествознанием и философией, или, как писал Г., между «эмпирией» и «идеализмом». Ратуя за преодоление созерцательности старого, метафизич. материализма и науч. переосмыс­ление принципов активности познания, диалектич. мыш­ления, развитых — в идеалистич., спекулятивной фор­ме — Гегелем, Г. называл «подвигом» разработку Геге­лем «методы» науки и призывал учёных-эмпириков воспользоваться ею. Вместе с тем вопреки Гегелю Г. стремился представить природу первичным живым процессом, «бродящим веществом», а диалектику по­знания, логику — её продолжением и отражением. Однако даже провозгласив природу «родословной мыш­ления», Г. всё же не смог до конца решить задачу ма-териалистич. переосмысления диалектики Гегеля, за­дачу создания «новой философии». Пойдя «...дальше Гегеля, к материализму, вслед за Фейербахом», Г., по словам Ленина, «...вплотную подошел к диалектическо­му материализму и остановился перед — историческим материализмом» (там же).

Поражение Революции 1848, к-рую Г. ошибочно оценил как неудавшуюся битву за социализм, привело его к пересмотру нек-рых осн. положений филос. кон­цепции 40-х гг., в частности к отказу от идеи разум­ности истории, неодолимости прогресса человечества, к резкой критике разного рода социальных утопий и романтич. иллюзий («С того берега», 1847—50). В своей критике зап.-европ. цивилизации Г. дошёл до скепти­цизма, ставя под сомнение способность человеч. созна­ния верно отразить и предвидеть направление историч. движения. Он впадает в пессимистич. настроение отно­сительно возможных перспектив социального перево­рота. Попыткой преодоления этого пессимизма была герценовская теория «русского», крест. социализма: в крест. общине Г. усмотрел, как ему казалось, реаль­ный зародыш социалистич. будущего («Россия», 1849, и др.). По Г., «человек будущего в России — мужик, точно так же, как во Франции работник» (Собр. соч., т. 7, 1956, с. 326). Утопич. теория «рус. социализма» в своеобразной форме выражала революц. устремления рус. крестьянства, его требования полностью уничто­жить помещичье землевладение. Мысля дальнейший ход рус. истории как освобождение крестьян от всех феод.-самодержавных пут и соединение патриархаль­но-коллективистского быта крестьянства с социалис­тич. теорией, Г. в своей связи ставил вопрос о возмож­ности миновать капиталистич. фазу развития. Однако события сер. 60-х гг. всё больше убеждали Г., что и Россия заражается «буржуазной оспой».

В 50—60-х гг., уделяя особое внимание проблеме взаимоотношения личности и общества, Г. выступил резким критиком как бурж. индивидуализма, так и уравнит. коммунистич. утопий (Бабёф, Кабе и др.). Стремление избежать крайностей как фатализма, так и волюнтаризма выражается в глубоких раздумьях Г. над проблемой обществ. закономерности. Пытаясь по­нять историю как «...свободное и необходимое дело» человека (Собр. соч., т. 20, кн. 1, 1960, с. 442), Г. разви­вал идею единства среды и личности, историч. обстоя-тельетв и человеч. воли, пересматривал своё прежнее понимание перспектив историч. развития Европы.