Жанровое своеобразие романа.

Неоднократно исследователями отмечалась жанровая синтетичность, “гибридность” романа Л. Так, “Бела” представляет собою “гибрид” драматической новеллы с путевым очерком. “Фаталист” – философская новелла, “Княжна Мери” – “светская” повесть, а также “разбойничья”, “Экзотическая” новелла “Тамань” осложнены поэтикой дневника, исповеди. Особой жанровой структурой характеризуется “Максим Максимыч”, этот эскиз двух характеров, построенный по законам антитезы.

Осуществленная Л. циклизация различных жанров малой прозы была подчинена задачам построения романного повествования о герое времени.

В 1830 году была переведена на русский язык “История древней и новой литературы” Фр. Шлегеля, содержащая теорию современного романа. Непременным условием романа, по Шлегелю, является свобода человеческой личности. Поэтому при полицейском режиме для романа в собственном смысле этого слова нет места. Автор романа должен искать “отверстия” в современном мире. Этими “отверстиями” могут быть “приключения, путешествия, поединки, похищения, разбойничьи шайки...”.

Идея Шлегеля перекликалась с мыслями Гегеля об эстетическом значении приключенческой стихии: “...душа хочет проявиться во внешнем мире и намеренно отыскивает себе приключения”, так как “надо пробить брешь в этом порядке вещей, изменить мир”. У Л. авантюрно-приключенческое содержание выражало активность героя, постижение им своей “самостоятельности и свободы”.

Обращение Л. к жанрам путешествия и дневника в “Герое нашего времени” с их идеей свободы как жанрообразующей имеет глубокую идейно-эстетическую значимость. ”Стремлением к свободе проникнуты произведения всех жанров у Л.” (ЛЭ, с. 282).

Поэтический мотив пути, характерный для творчества Л., в романе преображается в специфический романный хронотоп дороги. Хронотоп дороги и дорожных встреч позволил автору расширить пространство и время действия, вывести его за пределы замкнутых в себе социальных кругов русского общества, столкнуть и сопоставить разные точки зрения, жизненные правды, различные судьбы людей, разъединенных в обычной жизни социальными дистанциями и пространственной далью. Судьба Печорина оказалась включенной в эпический мир романа, связанной с судьбами многих людей, даже незнакомых с ним. Это и судьба повествователя, и Максима Максимыча, и обитателей “в лохмотьях дымной сакли”, и осетин, живущих на дне пропасти, и “русского ярославского мужика”, “беспечного русака”...

Действие “Героя нашего времени” начинается в крепости (“Бела”) и в ней же завершается (“Фаталист”). В романе крепости как форме художественного пространства, подчеркивающей обреченность героя, ограниченность его возможностей[1], противостоит пространственно-распахнутый, незавершенный образ дороги.

Во второй части романа Лермонтов использует поэтику дневника. В жанровой форме дневника нашла воплощение идея духовной свободы человека, вера в человеческую личность, в возможность ее бесконечного совершенствования. В акте самосознания человек не совпадает с самим собой, предстает открытым, незавершенным для самого себя. Это принципиальное несовпадение в процессе самосознания героя с самим собой, связывающего свое самоопределение с будущим, содержало романный аспект построения характера в лермонтовском романе. “Журнал Печорина” как смысловое целое, завершающее роман, создавал характерную для романного жанра открытость и незавершенность, стихию всеобщей подвижности и текучести.

[1] Удодов Б.Т. “Герой нашего времени”. – ЛЭ, с. 107.