КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Эмигранты
Славомир Мрожек.
Действующие лица АА ХХ Стены серые и грязные, с подтеками. Низкий потолок. Голая лампочка,висящая на проводе под потолком. Резкий, заливающий свет. В глубинедекорации, в правой стене - дверь (определения: справа, слева - со сторонызрительного зала). Окон нет. Вдоль правой и левой стен - ближе к авансцене -две железные кровати. Над левой кроватью на гвозде висят пальто и деревянныеплечики для костюма. У средней стены, на четверть ее ширины от левого края -старинная раковина в форме ведра, установленная на канализационной трубе.Раковина покрыта пожелтевшей, потрескавшейся эмалью, труба ржавая. Надраковиной латунный кран. Выше крана примитивная полочка с двумя бритвеннымиприборами, один из них дешевый, другой подороже. Над полочкой достаточнобольшое, но дешевое зеркало, висящее на гвозде. Возле раковины - дваполотенца на гвоздях. В четверти ширины стены от правого края, в глубинесцены - старая ширма. Кроме того по средней стене проходят канализационныетрубы различной толщины, кабели, провода и т.п., тянущиеся от пола допотолка и размещенные по усмотрению художника. На середине сцены, в центре, под лампочкой - стол, покрытый газетами.На столе: две грязные тарелки, две ложки, две белые, пластиковые кружки, двеоткрытые консервные банки, одна бутылка из-под пива и коробка с чаем впакетиках. На столе валяются также окурки сигарет. Два стула - один слева,другой справа от стола. На левом стуле лежат брюки пепельного цвета, наспинке висит твидовый пиджак и шелковое кашне. Под стулом пара ботинок. На кровати слева лежит небритый мужчина в халате. Его ноги в носкахобращены к залу. Он худощав, лет тридцати-сорока. Редковатые волосы, очки втемной оправе. Читает книгу. На кровати справа на дешевом одеяле лежит пес Плуто[1],большая яркая кукла-талисман. На стуле справа сидит мужчина в черном старомодном костюме, в некоторыхстранах такую одежду до сих пор носят по праздникам крестьяне. Белая рубашкаи кричаще яркий галстук. Туфли с очень острыми носами тщательно начищены.Мужчина крепкого сложения, коренастый, с грубыми руками и грубым чистовыбритым лицом. Он сидит левым профилем к зрителям, глядя на лежащегопартнера. Оба они приблизительно одного возраста. Некоторое время один изних (АА) лежит и читает, другой (ХХ) сидит и смотрит на лежащего. ХХ. Я воротился. (АА не реагирует. Пауза. ХХ повторяет громче.) Яворотился. АА (не прерывая чтения). Следует говорить: вернулся. ХХ (растирая икры ног). У тебя закурить не найдется? Не отрывая глаз от книги, АА сует руку под подушку и достает пачкусигарет. Протягивает ее ХХ. Тот встает, прихрамывая подходит к кровати иберет сигарету из пачки. АА продолжает читать. ХХ украдкой прячет сигарету вкарман и достает из пачки вторую. Поколебавшись, повторяет эту операцию:прячет вторую сигарету в карман, достает третью и сует ее в рот. ХХ. Взял уже. (АА, по-прежнему глядя в книгу, не убирает руки с пачкой.Пауза.) Ладно, тогда еще одну возьму. (Протягивает руку к пачке.) АА. Положи на место. (ХХ послушно вытаскивает сигарету из кармана икладет обратно в пачку. Поворачивается и хочет отойти. АА не убирает руки ине прекращает чтения.) Отдай. ХХ. Я уже отдал. АА. Ты взял три. ХХ достает вторую сигарету из кармана и вкладывает ее в пачку. АА,продолжая читать, прячет сигареты под подушку. ХХ выходит на серединукомнаты, достает из правого кармана коробок спичек. Вынимает спичку изкоробка и уже собирается зажечь, но останавливается и бросает взгляд на АА.Видя, что тот по-прежнему читает, кладет спичку обратно в коробок, а коробок- в правый карман. Подходит к стулу, на котором висит пиджак, ощупываеткарманы пиджака. Находит в одном из них коробок спичек. Закуривает сигаретуи прячет коробок в левый карман. Усаживает на тот же стул, что и в начале, ипринимает прежнюю позу. С наслаждением затягивается дымом. Растирает икрыног, расстегивает воротничок рубашки и ослабляет узел галстука. Снимаеттуфли. В носках огромные дыры. ХХ сдувает с начищенных туфель невидимуюпыль, заботливо ставит их возле стула. С огромным облегчением вытягиваетперед собой ноги, шевелит пальцами ступней. Пауза. ХХ. Я на вокзале был. АА (продолжая читать). И что? ХХ. Ничего. Народу полно. (Пауза.) Выпил пива. АА (с недоверием). Ты? ХХ. Ей-богу. (Пауза.) Две кружки. (Пауза.) В буфете. АА. А-а!.. ХХ. Телефоны там... АА. И что? ХХ. Ничего. Звонят... АА. Ага. ХХ. Я-то не звонил. Думаю себе, чего мне звонить. Так, постоял утелефонов... АА. Хорошо. (Пауза.) ХХ. Будки с газетами. АА. Вот как! ХХ. С газетами и авторучками. АА. И что? ХХ. А ничего. Покупают газеты. АА. Ага. ХХ. Читают. Я-то не читал. Думаю себе, чего мне читать. АА. Конечно. ХХ. Постоял около газет. (Пауза.) Кассы там. (Пауза. АА не реагирует.)Я говорю - кассы. АА. Что? ХХ. Кассы с билетами. АА. С билетами? ХХ. Они билеты покупают в кассе. (АА восхищенно присвистывает.) Я-то некупил. Постоял себе у кассы. АА. И правильно. ХХ. А потом думаю себе - схожу-ка я на перрон. АА. Зачем? ХХ. А тут бесплатно. У нас перронный билет купить надо, а они задармапускают. Вот глупый народ. АА (рассеянно). Кто? ХХ. Они. Вот я и пошел на перрон. АА. Ага. Ну и что? ХХ. А там рельсы и дует. АА. Что дует? ХХ. Ветер. Я себе думаю - пойду-ка я назад. Собрался уж уходить, а тутпо радио что-то объявляют. Думаю себе - подожду еще. Ну и остался. Опятьдует и рельсы... Нет, думаю себе, пойду. Хотел уже идти, а тут смотрю -едет... АА. Поезд. ХХ. А ты откуда знаешь? (Пауза.) Верно. Поезд. Электрический. Тихоедет, без шума, потому что электрический. У нас-то паровые, а тут всеэлектрические. И не жалко им электричества? АА. Не жалко. ХХ. Международный. Одни спальные, с вензелями. Хороший поезд. А я -ничего, стою себе, закурил только. АА. Свои? ХХ. Были свои. Отличный поезд. А я стою себе спокойно и думаю: а ну-ка,песик, к ноге. Дальше ты все равно не поедешь, у тебя расписание. К ноге. Аон подъезжает, подъезжает и... АА. Останавливается. ХХ. А ты откуда знаешь? (Пауза.) И совсем встал. А я думаю себе -видишь? Говорил же, что дальше не поедешь! АА (переворачивая страницу). А он что? ХХ. Ничего, стоит. АА. И все? ХХ. Ну, тут набежали железнодорожники с тележками, на тележках простынии одеяла. Отличные одеяла, сто процентов шерсть. Я одно пощупал. Столькоодеял и все шерстяные. Ну, а я - ничего, я стою, курю, а они выходят. Былодин японец в пальто, должно быть нездешний. АА. Наверное. ХХ. Я так сразу и подумал. Но мне-то наплевать, я стою себе, как ни вчем не бывало, и курю свои. Можно ведь, а? АА. Можно. ХХ. Имею право. Ну и, думаю себе, докурю сейчас и пойду. Вроде все ужеушли. Хотел сигарету погасить, а тут напротив меня высовывается из окна однатакая и кричит: "Носильщик!" АА. И ты понял, что она сказала? ХХ. Я-то нет, а носильщик понял. Сразу к ней подбежал. А она... Господиты Боже мой! Волосы у нее вот до сих пор, артистка, наверное. Ну, думаюсебе, тогда еще подожду, пока не выйдет. А мне уже пальцы обжигает, на ветрутабак горит быстро, если только не с фильтром... А я ничего, терплю, из рукив руку перекладываю и жалею, что мундштук не захватил. Думаю себе, должнавыйти. АА. И что? ХХ (торжествующе). Вышла! АА. Повезло тебе. (Продолжительная пауза.) Уже все? ХХ. Нет. (Хихикает.) АА. Что ты смеешься? (ХХ продолжает хихикать.) Что тут смешного?.. ХХ. Да я же ее... АА в первый раз отрывает взгляд от книги и смотрит на ХХ. АА. Что, что? ХХ. Ну... (Хихикает.) АА. Перестань смеяться. ХХ. Так если правда. Я ее так... АА. Где? ХХ. В туалете. Первого класса. АА. Там же полагается платить. ХХ. Ну и что. Она заплатила, за меня и за себя. (АА закрывает книгу.)Она еще хотела, да мне больше неохота было. АА снимает очки и кладет их в карман халата, поворачивается на бок и,опершись на локоть, смотрит на ХХ. АА. Так? И что дальше? ХХ. Ничего. АА. Как так ничего? ХХ. Я же говорю, мне больше неохота было. Она хотела, а мне уже нехотелось. АА. Ну хорошо, а что потом? ХХ. Потом? Потом я ушел. АА. А она? ХХ. Тоже ушла. АА. И ты не взял ее адрес? ХХ. Нет. Она-то хотела дать мне адрес, а я себе думаю - на кой он мне.Еще потеряю... АА. Но она просила, чтобы ты взял. ХХ. Просила. (Пауза.) За ней генерал приехал. Муж, наверное. Влимузине. АА. Ага. (Достает из-под подушки сигареты, берет одну в рот, ищетспички в карманах халата, встает и подходит к стулу, на котором виситпиджак, ищет в карманах пиджака, но не находит.) ХХ. Тебе прикурить? АА подходит к нему, ХХ достает коробок из левого кармана пиджака иподает АА огонь. АА перебрасывает брюки со стула на кровать, садится настул. Затягивается дымом. АА. Хочешь знать, как это было? ХХ. Так я же рассказал. АА. Нет, я спрашиваю, хочешь ли ты послушать, как это было на самомделе. ХХ. Ну, если ты знаешь лучше... АА. Конечно же, я знаю лучше. Итак, вернемся к самому началу. Тыдействительно был на вокзале. Но пошел туда не сразу. Когда сегодня утром тыздесь стоял перед зеркалом и совершал свой еженедельный ритуал бритья, тововсе не намеревался идти туда. Когда напяливал на себя этот костюм и этиостроносые туфли... Я, кстати, часто себя спрашиваю, зачем ты их носишь,если они превращают тебя в калеку. Неужели тебе кажется, что твои копыта сэтими копьями выглядят менее скотски? ХХ (обиженно). Это очень дорогие туфли. АА. Ну да ладно. Итак, куда же ты пошел? На улицу. Каждый имеет правотуда пойти. Но вот взгляды... За километр видно, кто ты такой. Тебе можнопрогуливаться, а они имеют право глазеть на тебя. Разглядывать твоючужеземную рожу, ибо ты - плоть от плоти нашего народа. Ты, с этой точкизрения, даже гордость наших идеологов, хоть скорее всего и не подозреваешьоб этом. Священная субстанция для наших патриотов, святая святыхнационализма... ХХ. Не богохульствуй. АА. Это метафора. Но откуда тебе, невинной жертве клерикализма, знать,что такое метафора. ХХ. Мне все едино. А богохульствовать не позволю. АА. Но вернемся к твоей прогулке. Итак, прохаживаясь возле кино, тыподумал, что туда стоило бы заглянуть. ХХ. Я кино люблю. АА. Естественно. В кино никто на тебя не смотрит, поскольку все смотрятна экран. И ты тоже. На экране что-то мелькает и сверкает. Ты не знаешь что,не понимаешь, о чем говорят. Но все это не имеет значения. Главное - там тычувствуешь себя в безопасности. Правда, кино имеет один принципиальныйнедостаток - за него надо платить. ХХ. Я в кино никогда не хожу. АА. Вот именно. Но еще не все потеряно. В твоем распоряжении остаетсявокзал. ХХ. Главный. АА. Ну, конечно же, главный. Если уж идти на вокзал, то на какой жееще, я ни на секунду не подозреваю, что ты удовлетворился бы какой-нибудьтам пригородной станцией. И вот ты прешься прямо на главный вокзал, на самыйнаиглавнейший. А там - сплошные удобства! Во-первых, вход свободный.Во-вторых, там ты не чужой, поскольку вокзал именно для чужих ипредназначен, иными словами - на вокзале все оказываются здешними, там чужиестановятся даже более здешними, чем здешние. Там твоя нездешняя внешностьвполне уместна. К тому же на вокзале светло, тепло... Есть киоски сгазетами, будки с телефонами, кассы с билетами... ХХ (мечтательно). Буфет... АА. И буфет тоже. И вот ты постоял возле газетных киосков, возлетелефонных будок, возле билетных касс... ХХ. Пива выпил... АА. В этом я, правда, сомневаюсь. Пиво тоже стоит денег. Зато у менянет ни малейшего сомнения, что ты побывал в писсуаре. ХХ. А перрон? АА. Не перебивай. Именно к этому я и подхожу. ХХ. Сперва я был на перроне. АА. Правильно. Физически ты сначала был на перроне и лишь затеи вписсуаре. Но интеллектуально события на перроне ты разработал ужепостфактум, а писсуар сыграл при этом важную роль, я бы сказал -оплодотворяющую, писсуар вдохновил тебя... ХХ. Может, скажешь, что перрона не было? АА. Был, был, был перрон, прибыл поезд, ты стоял перед спальнымвагоном, высаживались пассажиры - все это было. Правда и то, что изспального вагона вышла особенно красивая и элегантная женщина... ХХ. Вот видишь! АА. ...Ты на все это поглазел, а уж потом пошел в писсуар. Нет, не втуалет - чистый, с цветочками на столе у клозетной бабки, где сияет белыйкафель, где пахнет дезодорантом и где полагается платить за вход. Тынаправился в обыкновенный писсуар, куда может зайти любой, где окуркизасоряют слив и плавают в зловонной, пенистой моче, где полотенцем, видимо,когда-то пользовались, но теперь оно настолько грязное, что к нему уже никтоне прикасается. Где смердит. Мужчины, набожно сосредоточившись, копаются тамв брюках, каждый в своих, каждый по отдельности, но при этом каждыйобъединен с остальными в этом сортирном свальном грехе. Но тебя это неотпугивает, даже наоборот. Я уж умалчиваю о твоей нечувствительности кзапахам. Но найдешь ли ты другое такое место, где твой сосед был бы точно втом же положении, как и ты? Ну, где еще царит подобное равенство? Нигде. Нестрашно, что равенство это в самоосквернении. Главное - оно подлинно,выразительно и даже утрированно, карикатурно экспрессивно. Тем лучше длятебя, ибо ты, из-за недоразвитости восприятия, способен ощущать лишьлошадиные дозы, любые градации и нюансы не затрагивают твоих чувств. Тыпробыл там долго. Но, к сожалению, не мог остаться в писсуаре навсегда. Икогда ты уже закончил свое дело, когда перестал делать вид, что продолжаешь,когда уже причесался, - меня, кстати, поражает, насколько тесна у тебявзаимосвязь между урологией и косметикой, - ты вышел из этого подземелья, ивот тогда в твоем причесанном разуме зародилось, - просто непостижимо, каккосметика воздействует на твою мозговую деятельность, разве что раздражениечерепа гребешком играет здесь некую роль? - зародилось это дурацкое, наивноевранье о любовном приключении с дамой из поезда. ХХ. Так я же ее... АА. Чепуха. Явная чепуха. Ты стоял перед спальным вагоном и обжигалсебе пальцы жалким чинариком. Твоя сигарета была единственным символом твоейнезависимости, в остальном же ты был всецело во власти вожделения, зависти иуниженности... Да, конечно, ты ее желал, причем даже больше, чем просто какженщину. Впрочем, я подозреваю, что ты и понятия не имеешь, что такоеженщина, твой сексуализм не выходит за рамки функционального знакомства стак называемым первичным половым признаком. Ты видел в ней символ тогодалекого мира, который тебе так абсолютно, так беспощадно недоступен. Итогда, будучи не в состоянии перешагнуть эту пропасть реально, ты перешагнулее в своем воображении. И, следует признать, совершил потрясающее для твоихвозможностей умственное усилие. В чем тебе действенно помог писсуар. Потомуя и говорю, что события на перроне ты интерпретировал, придал им законченнуюформу, уже постфактум, в писсуаре. Там, в способствующих подобнымразмышлениям условиях... ХХ. Хватит! АА. А разве не так было? ХХ. Не так! АА. Да ты не расстраивайся. Через неделю снова пойдешь на вокзал... (ХХхватает со стола пустую бутылку и разбивает о стол ее нижнюю часть, в руке унего остается горлышко. Оба встают. Пауза.) Ну ладно, хорошо, пусть! Ты имелее, имел! Она отдалась тебе, бросилась к твоим ногам, целовала твои руки,ноги целовала, эти твои остроносые туфли, ползала перед тобой, восхищаласьтобой и твоими туфлями. И ее ты имел, и генерала, и даже генеральскийлимузин! Генерал салютовал тебе, они устроили в твою честь фейерверк, апотом угостили мороженым. Ведь ты красивый! Тобой все восхищаются. Ну что,доволен? Теперь тебе легче? Достаточно уже? (ХХ садится, кладет в сторонугорлышко бутылки. Пауза.) Хочешь чаю? (Примирительно.) Я могу заварить длятебя чай. ХХ. Всегда все испортишь. АА. Обиделся? ХХ. А чего ты пристаешь? АА. Ты обиделся из-за того, что я говорил правду. ХХ. Вечно ты пристаешь. Чего я тебе сделал? АА. Ничего не попишешь, дорогой мой. Я лишь помогаю тебе осознать своеположение... ХХ. Какое еще положение. Я был на вокзале. АА. Это и свидетельствует о твоем положении. ХХ. Я хотел, чтобы мне было хорошо. АА. Вот именно, у нас всегда так: приукрашивание фактов, стремлениевыдать нереальные мечтания за действительность, ханжеские пожелания...Поддельное настоящее рождает болезненное будущее. История мстит... ХХ. Какая еще история... АА. Наша история, история нашего народа. ХХ. Какая история, что мне история, я был на вокзале. АА. Это и есть частица истории. Малая, но, несомненно, подлинная. Тыбыл на вокзале, - прошедшее время, следовательно, это уже история. Всеобщаяистория слагается из историй отдельных индивидуумов. Нет историиабстрактной, так могут думать только идеалисты, трактующие историю как новоебожество, вещь в себе. Нет, я не гегельянец. Так что все зависит от того,как мы истолкуем твою сегодняшнюю небольшую историю на вокзале. Рассмотримли ее в свете фактов? Или, наоборот, факты рассмотрим истории. Я имею в видуэту лживую сфабрикованную историю, которую ты мне рассказал. Твоюмифотворческую интерпретацию, твою интерпретационную мифоманию... В канализационной трубе раздается шум и заглушает его слова. АА, махнуврукой, садится на кровать слева, задумывается. ХХ потягивается и зевает. ХХ. Есть хочется. АА. Ну так поешь и оставь меня в покое. ХХ. А если нечего. АА. Есть консервы. ХХ. У меня уже все. АА. Опять все сожрал? ХХ. А у тебя не найдется консервов? АА. Есть, но тебе я не дам. ХХ. Почему? АА. Из воспитательных соображений. ХХ. Ага. (Пауза.) То есть как? АА. А так. Ты постоянно жрешь мои консервы. ХХ. Неправда, свои я тоже ем. АА. И свои, и мои. Приучись, наконец, хоть к какому-то порядку,дисциплине, сдержанности... ХХ. Ладно. Но сперва я бы поел. АА. Ничего не получишь. ХХ. Нет? АА. Нет. ХХ. Ну и не надо. (Пауза.) А ты про чай говорил. АА. Сам для себя приготовь. ХХ (встает, снимает пиджак, вешает его на спинку стула, старательновстряхивая и разглаживая. Уходит за ширму, слышно, как он там возится,ставит чайник и т.п. Возвращается к столу и снова садится на стул. Пауза.).Слушай, а почему тут нету мух? АА (прерывая свои размышления). Что? ХХ. Я говорю, почему тут нету мух? АА. Где? ХХ. Здесь, в комнате. АА (все еще рассеянно) Не знаю. ХХ. И в коридоре тоже нету. (Пауза.) И нигде... (Взволнованный своимоткрытием.) Ты здесь видел где-нибудь мух? АА. Да вроде нет. ХХ. Я же говорю тебе, что нету. (Пауза.) И тут нету, и нигде. У нихздесь нету мух. Слушай, а почему у них нету мух? АА. Не знаю. Должно быть, истребили. Гигиена. ХХ. Жалко. АА. А на что тебе мухи? ХХ. Все веселей. Можно словить... Или посмотреть... И время быстрейпроходит. У нас-то мухи были. Летом. (Пауза.) Мухи были... И липучки длямух... Помню еще, вешали эти липучки на лампу, они были вроде как медомнамазаны, только это не мед. А мухи прилипали и жужжали. Когда липучка ужестарая была, так их там было столько поналеплено, прямо звон стоял, чистаямузыка. Одни басом жужжали, другие тоненько, а как оса попадется илислепень... Нет, слепни срывались, они сильные... А еще были такие маленькиечерные кружочки, с отравой, значит. Их на тарелки клали, только надо былоприглядывать, чтобы детишки не лизали. Помню... АА. Помню, помню, помню! А я вот ничего не помню! ХХ (искренне удивленный). Как это - не помнишь? АА (вскакивает с кровати и начинает ходить по комнате). А вот так - непомню, и не хочу помнить! Постоянно только и слышу: "А помнишь то, а помнишьэто..." Вечно, всегда, беспрерывно, уже столько лет! А теперь эти твои мухи.Ты, со своими мухами... ХХ. Так ведь были же. АА. Прекрати. ХХ. Я что, должен говорить, что не было, раз были? АА. Были, были, и что с того? Разве это значит, что я обязан до концасвоих дней помнить о каких-то там идиотских мухах? Мне хватает других забот. ХХ. А теперь вот сам говоришь, что были. АА. О Господи! Да разве я говорю, что их не было? Нет надо успокоиться,какой-то идиотский спор. Послушай, не в том дело, были они или не были.Были, были, да сплыли. И нет никаких причин, чтобы постоянно возвращаться кодному и тому же. Были, да, а теперь их нет. Конец. Теперь есть другое. ХХ. Ну, что, к примеру. АА. Как это - что? ХХ. Ну, вот что? Что есть теперь, может, скажешь?... АА. Все. Ну... мир, его проблемы... ХХ. Что? АА. Ну, например - идеи, явления, события... ХХ (пренебрежительно). А-а-а... АА. Социальные, экономические, политические процессы, культурныетечения - весь этот клубок противоречий на переходной стадии цивилизации, вкоторой пребывает человечество. Всеобъемлющие проблемы... ХХ. А мух нету... АА. К счастью. Это даже неплохая метафора. Мухи символизируютничтожность проблем, на которые мы были обречены там, у себя. Все этиместные проблемы, а точнее - проблемки... Мелкий шовинизм, мелкий реформизм,мелкие масштабы... Мелкие люди и мелкая страна. А здесь можно, наконец,расправить крылья. ХХ. Как муха... взззз... АА. Не отступать перед сложными задачами - только в великой борьберождается величие. Великий масштаб, огромный размах. Нет, для меня, славаБогу, мухи уже не существуют. ХХ. А для меня существуют. АА. Где существуют, здесь? ХХ (торжествующе). Нет, у нас! Что, уже забыл? АА. О Господи, опять за свое. (Из-за ширмы слышится свисток.) ХХ. Чайник поспел. (Встает и уходит за ширму. Возвращается, несяалюминиевый чайник. Наливает воду в кружку. Опускает в кружку пакетик счаем.) АА. Мог бы и для меня заварить. ХХ. А сахару дашь? АА. Но я же купил чай. ХХ. А сахара нету. АА вытаскивает из-под своей кровати кожаный чемодан, вынимает изкармана ключ, отпирает чемодан, достает из него пакет с сахаром. Запираетчемодан, прячет ключ в карман, а чемодан убирает под кровать. Кладет пакетна стол, садится к столу. ХХ (наклонив чайник над кружкой). Вода уже вся. АА. Так вскипяти. ХХ (медлительно встает, идет к крану, открывает его, вода не течет).Тоже нету. АА. Ничего ты без меня не можешь. (Идет к раковине, до отказа открываеткран.) Действительно. ХХ. Нету, потому что не идет. АА. Не идет, потому что нету, кретин. ХХ. А я что, виноват? (Возвращаются к столу, садятся за стол, ХХнакладывает сахар себе в чай.) АА. И ты станешь пить чай? (ХХ утвердительно кивает.) Один? (ХХ сновакивает.) Вот это называется солидарность. Я-то думал, если товарищунехватило... (ХХ добавляет еще сахару.) Будет слишком сладко. ХХ. Я люблю, когда сладко. (Пробует с ложечки чай, добавляет еще сахар,размешивает.) АА. Остынет. ХХ. Я не люблю горячий. АА (достает из кармана монету). Давай разыграем. ХХ. Что? АА. Кому достанется чай. ХХ. А зачем? АА. Затем, что чай один, а нас двое. ХХ. Да ведь этот чай - мой! АА. Но купил-то его я. ХХ. Зато я заварил. АА. Следовательно, у нас равные права. Пусть решит жребий. Орел илирешка? ХХ. Орел... (АА высоко подбрасывает монету.) ...Решка! (Монета падаетна пол и закатывается под правую кровать. При этом безразлично, кудазакатилась монета в действительности. Актеры должны играть так, будто онаоказалась под правой кроватью.) ...Нашел? АА. Темно... (Протягивает руку под кровать.) ХХ (отталкивая его). Пусти меня. АА. Постой. (Достает из-под кровати банку консервов.) Что это? ХХ. Это?.. Покажи... Консервы... АА. Твои? Ты же говорил, что у тебя консервы кончились. (ХХ нереагирует.) Ну, в таком случае они ничьи. Я их забираю себе. ХХ. Нет! (Вырывает у него банку.) АА. Постыдился бы так жульничать. (Садится на правый стул, придвигаеткружку с чаем.) Боялся, что пришлось бы со мной поделиться? Твоя скупостьпревосходит даже твою прожорливость. Будто я нуждаюсь в твоих консервах. (ХХпрячет консервы обратно под кровать.) Не прячь, не прячь, ты себя уже выдал.Можешь теперь спокойно предаваться своей страсти. Удовлетворять этот твойдикий, животный аппетит. Нет, даже не животный - животные едят лишь в мерунеобходимости. А ты нажираешься про запас, сверх меры, до бесконечности.Чудовищный, патологический аппетит. ХХ. А ты не хочешь? АА. Нет, я не испытываю желания есть твои деликатесы. (Отпивает глотокчая и тут же выплевывает.) Тьфу... сплошной сахар. ХХ. Ну, может, я тогда поем... АА. Браво! Скупость преодолена. Мой метод приносит результаты. Хотятрудно сказать, что здесь считать добродетелью - твою прожорливость всравнении со скупостью или наоборот. Предположим, что в этом единоборствепорока с недостатком победившая сторона окажется меньшим злом, аследовательно - достоинством. Относительным, разумеется. ХХ. Так я поем. АА. Ешь, ешь и пусть пища пойдет тебе на пользу. ХХ. Где консервный нож... (Роется в поисках ножа.) АА. Скажи, почему ты так много ешь? ХХ. Тебе нож не попадался? АА. Попытаемся разобраться в этом явлении. Мотивы гедонические, жажданаслаждения, наверняка не играют никакой роли. Тогда что? ХХ. Куда-то задевался. (Уходит за ширму.) АА. Вероятно, для тебя наиболее важен самый акт поглощения. Причемследует предположить, что этот процесс носит символический, замещающийхарактер. Поглощая пищу, ты поглощаешь окружающую тебя действительность.Поглощаешь мир... (ХХ выходит из-за ширмы с топором в руке. Садится за столс левой стороны, против АА, и пытается топором открыть банку.) Да, такаягипотеза приемлема. Акт замещающий, а скоре... акт магический. Ну, конечно.Как же это до сих пор не приходило мне в голову. Магический акт, иначеговоря - действие, в процессе которого совершается насильственноеотождествление между элементами, которые реально, то есть в научном смысле,нетождественны. Пища для тебя не столько замещает окружающуюдействительность, сколько отождествляется с ней. Мои наблюдения стоило бысравнить с некоторыми данными современной антропологии, касающимисяпервобытных культур. Опасаюсь, правда, что результаты подобных сравненийограничились бы лишь неуместной параллелью между ритуальным каннибализмоми... ХХ (ударяет изо всех сил банкой о стол перед АА). На! АА. Что с тобой... ХХ. Ну, на - ешь! АА. Почему... ХХ. Чтобы не болтал без конца. АА. Ты неправильно меня понял. И, кстати, я уже говорил, что твоейщедростью я не воспользуюсь. Я питаюсь умеренно, рационально... ХХ. Тогда, раз не хочешь - кончай болтать. (Протягивает руку забанкой.) АА (берет банку). Постой-ка. Что это? ХХ. Рубленое мясо. Экстра. АА. Где ты это купил? ХХ. В магазине. АА. В каком магазине? ХХ. В обыкновенном. Дай сюда. АА (надевает очки). Это корм для собак. ХХ. Как это - для собак... АА (читает этикетку). "Нон плюс ультра" - "верх совершенства".Универсальный корм, предназначенный для домашних животных. Полезен и вкусен.Приготовлен по рецепту, представляющему собой результат длительныхлабораторных исследований, а также ветеринарной практики. Идеальносбалансированная диета, содержащая комплекс витаминов, протеинов иминеральных солей. Наличие вредных искусственных консервантов исключается.Натуральный продукт, окрашенный природными красителями. Сытное, питательноеблюдо. При высокой калорийности, оно не вызывает таких побочных явлений, какожирение, расстройства пищеварения или отсутствие аппетита. Идеальныйподарок для твоего друга. Попытайся воспользоваться им и ты убедишься, чтотвой друг будет благодарен тебе. "Нон плюс ультра" - это радость и счастьедля твоих четвероногих друзей. ХХ. Вот видишь. АА. Что - видишь? ХХ. Ну, видишь, они пишут, что это очень хорошее. АА. Да, хорошее - для собак. ХХ. Там про собак ничего нет, там только про друзей. АА. "Четвероногие друзья" означает - собаки. Или еще - кошки. ХХ. Не может быть. АА. Почему - не может быть? ХХ. Да ведь это мясо. Как же так - собакам мясо давать? АА. Не вижу никаких противоречий. Собаки - существа в высшей степениплотоядные. ХХ. Наверное, что-то напутали. АА. Но вот здесь, в начале, ясно сказано: "Корм, предназначенный длядомашних животных..." И дальше, вот смотри, еще и упоминание о ветеринарнойпрактике. Это тебя не убеждает? ХХ. Покажи. (Берет банку и вертит ее во все стороны. АА снимает очки,кладет их в карман халата.) Нет, я тебе не верю. АА. Кто знает иностранные языки - ты или я? ХХ. Ты нарочно говоришь, назло мне. АА. Ну, тогда взгляни, там есть картинка. Улыбающаяся собака на фоневосходящего солнца. Образ истинного благополучия и довольства. ХХ. Ну и что? АА. Как это - что? Собака так довольна потому, что наелась именно изэтой банки. Ведь даже неграмотные понимают рисуночное письмо. ХХ. Картинка как картинка. Мало ли какие бывают картинки? Вот и у насдома была картинка: олень на поляне, довольный, и солнце тоже сзади. И что?Значит он, по-твоему, нажрался травы? АА. Возможно. ХХ. Нет, одна картинка еще ничего не значит. Картинки бывают длякрасоты, для украшения. Стало быть, эта еда и есть очень красивая. Скартинкой. АА. Пусть будет так. Этот продукт, как я догадываюсь, ты купил из-заего дешевизны. Во всем магазине выбрал самые дешевые консервы. ХХ. Высший сорт. АА. Для собак. ХХ. Прима. АА. Еще бы, собакам наверняка очень нравится. ХХ. А я вот буду есть! Пауза. АА. Разве я тебе запрещаю? ХХ. Ну что - есть мне? АА. Почему же нет? Раз уж ты до сих пор не отравился. (Пауза.) Ну, чтоже ты не ешь?.. ХХ с яростью швыряет банку в угол. Печально сидит. Пауза. ХХ. Потому что я не собака. АА. Нет? ХХ. Нет. АА. Ну, как знаешь. Пауза. ХХ встает и поднимает банку с пола. ХХ. Ты..., ты говорил, что это может быть и для кошек? АА. Вероятно. Домашними любимцами могут быть и кошки. ХХ. Точно? АА. Точно. Но какое это имеет значение... ХХ. Если еще для кошек, я бы съел, а вот если для собак, то уж нет. Низа что! Я что, собака, чтобы жрать всякую собачью жратву?! АА. Вот ты сам себе и ответил. ХХ. Нет, ты скажи мне, сам мне скажи, разве я собака? Ну, что я -собака?! АА. Нет, ты не собака. Никто из людей не собака. Во всяком случае... недолжен ею быть. ХХ. Вот видишь! Значит, раз это для кошек, то я тоже могу есть. Кошки -другое дело. Кошки - это не собаки. Слушай, могу ведь, а? АА. Можешь, по-видимому... ХХ. Точно могу? АА. Можешь, можешь... (Внезапно кричит.) Жри, впрочем, что хочешь!Мне-то что! ХХ. Ну, тогда, значит, могу. (Принимается открывать банку топором.) АА. Брось это. ХХ. Ты же сам сказал, что мне это можно. (АА достает из-под кроватисвой чемодан. Отпирает его ключом, достает банку консервов. Сует чемоданобратно под кровать, но не запирает его на ключ. Ставит банку на стол передХХ.) Для людей? АА. Для людей. ХХ. Вот это другое дело. (Принимается открывать банку. Над их головамираздается топот веселой компании, поднимающейся по лестнице. Громкие голосамужчин, женский смех. АА подходит к одной из вертикальных труб иприкладывает к ней ухо.) АА. Идут наверх. (Отходит от стены.) Нет ничего хуже, чем жить подлестницей. Тут по трубам все слышно. Любой тишайший отзвук, даже самыйинтимный. Канализационные трубы, трубы отопления, мусоропровода,вентиляции... Я здесь слышу, когда они уходят и когда приходят, когдаложатся в постель и когда встают. Слышу, когда наливают воду и когдаспускают. Когда проветриваются, опорожняются и размножаются. Только неслышал еще, как умирают. ХХ (он между тем открыл банку и начинает есть. Нравоучительно).Здоровье-то у них крепкое. АА. Порой мне начинает казаться, что мы живем у них в животе. Какмикробы. Ты взгляни на эти трубы, разве они не напоминают кишки? Разве онине выглядят, как кишки? ХХ. Трубы как трубы. АА. А мне все это напоминает потроха. Живем здесь, как две бактерии вутробе некоего организма. Два чужеродных тела. Паразиты или кое-что похуже.А вдруг мы - как две какие-нибудь болезнетворные бактерии? Факторыразложения в здоровом организме. Бациллы, палочки Коха, вирусы, гонококки? Я- гонококк, я - всегда считавший себя драгоценной клеточкой предельноразвитого мозгового вещества. Там, у нас, когда-то... Благородным нейроном,частицей, которая подошла уже к самой границе материи, которая уже не простоматерия, которая уже выходит за пределы материального... И вот теперь -гонококк. В каких-то кишках. Гонококк в компании с простейшим. ХХ (с подозрением). Ты это про меня? АА. К тому же я не переношу подвалы! Ненавижу. И вообще - любыеподземелья. Они действуют мне на нервы. На психику. Мне необходимо солнце,воздух, простор. Я - человек-голова, а голову следует нести высоко, иначеона не может нормально функционировать. Как высокоразвитое звено процессаэволюции я уже не гожусь для пещер. Я жил всегда на самом верхнем этаже, ипередо мной всегда открывались широчайшие перспективы. Из окон. А здесь дажеокна нет. ХХ. Оно и лучше. От окон одни сквозняки. АА. Кругом стены, стены, стены! ХХ. Зато тепло, не дует. АА. Подвальная затхлость. ХХ. От этого еще никто не умер, а от свежего воздуха можно простыть.Мой папаша, царство небесное, жил в подвале, а прожил долго. АА. А от чего он умер? ХХ. От свежего воздуха. Шел пьяный домой и по дороге замерз. АА. Значит, ты можешь спокойно все это переносить? ХХ. А почему нет? По мне - квартира хорошая. И тепло, и дешево... АА. Еще бы. Особенно, если учесть, что за квартиру плачу я. Кстати,вчера я опять заплатил за два месяца. За ноябрь и декабрь. А ты должен мнееще за сентябрь и октябрь. Всего за четыре месяца. ХХ. У меня нету. АА. Но ведь ты только что получил жалованье. ХХ. А денег все равно нет. Сверху доносится звонок в дверь, шумные приветствия, голоса, звукзахлопнувшейся двери. АА. Не понимаю, что у тебя происходит с деньгами. Ты должензарабатывать по меньшей мере столько, сколько в этой стране зарабатывает всреднем любой иностранный рабочий. Ты же зарабатываешь в полтора разабольше, поскольку вдвое больше работаешь, так что, даже если тебя иобсчитывают, ты все равно должен получать существенно выше среднего. К томуже тебе полагается надбавка за выполнение работы, исключительно вредной дляздоровья. И если тебе выплачивают лишь половину этой надбавки, твоизаработки в любом случае должны быть выше, чем у других, то есть достаточноприличными. А ты ютишься в самой жалкой норе, какую только удалось найти, и,живя со мной, вносишь лишь половину платы за жилье, и без того минимальной.Однако ты и этого не желаешь платить, а когда я напоминаю тебе о долге, тыговоришь, что денег у тебя нет. ХХ. Зато у тебя есть. АА. Что, что? ХХ. У тебя всегда есть деньги. Пауза. АА (холодно). Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь? ХХ. А что, скажешь - нету? АА. Ты отдаешь себе отчет, что, наконец, могу потерять терпение? ХХ. Так если платишь, значит, у тебя есть. АА. Ты отдаешь себе отчет, что моему терпению уже пришел конец? ХХ (с беспокойством). Когда? АА. Только что. (Надевает брюки.) ХХ (перестает есть). Далеко собрался? (АА снимает халат и надеваетпиджак.) Куда ты? АА. Я переезжаю. ХХ (с облегчением). А-а-а, уже не впервой. (Успокоившись, возвращаетсяк еде.) АА (повязывая на шею кашне, перед зеркалом). До сих пор мне было тебяжаль, но теперь ты переступил всякие границы. К обычной нечистоплотностисегодня добавилась еще неслыханная наглость. Это уж слишком. Поражаюсь, какя мог так долго выносить тебя. Как мог терпеть твои хамские манеры, твойэгоизм, твою нечистоплотность... Ты раздражаешь меня, даже когда спишь. Твойхрап вызывает у меня бессонницу, отравленный тобой воздух - головную боль.Да, я жалел тебя, но теперь меня не удержит даже жалость, не осталось во мнебольше жалости для тебя. Хватит с меня твоего общества. Все, сыт по горло.Ты уже вот где сидишь у меня! Ухожу. ХХ. Ключ будет под дверью. АА. Что, что ты сказал? ХХ. Я говорю - ключ будет под дверью. Если поздно воротишься... АА. Не желаю с тобой разговаривать. (Надевает пальто. Останавливаетсявозле ХХ и обращается прямо к нему, застегивая пальто.) Ты, стало быть,уверен, что я еще вернусь? (ХХ не отвечает, он бесстрастно жует, не обращаявнимания на АА. Не дождавшись ответа, АА пожимает плечами и идет к двери.Берется за ручку.) ХХ. Ботинки. АА. Что? ХХ. Ботинки забыл надеть. Что - в одних носках пойдешь на улицу? АА. Я не нуждаюсь в твоих советах. (Возвращается от двери, надеваетботинки, вновь идет к двери, берется за ручку. Пауза.) А на каком же этоосновании, потрудись объяснить, ты предполагаешь, что я вернусь... ХХ. Чемодан. АА. Что, что? ХХ. Чемодан оставил. АА. И что с того? ХХ. Так ведь ясно. Если бы вправду хотел переехать, то собрался бы. АА. Я просто восхищен твоей сообразительностью. Но ты заблуждаешься. Яне беру с собой ничего. ХХ. Вот и я говорю. Значит, не переезжаешь. АА. Да? А я вот ухожу, но ничего не беру. Действительно ухожу, но ссобой ничего не беру. Не беру ничего, несмотря на то, что ухожу. Хоть иухожу, но не беру. Ухожу, не беря. Теперь тебе ясно? ХХ. А белье, постель, одежда... АА. ...Книги, рукописи, фотографии. Можешь взять себе все. ХХ. Так все и оставишь? АА. Ты прекрасно знаешь, что все это тряпье и хлам не имеют для меняникакого значения. Прекрасно обойдусь и без них. Я принадлежу к тем, ктопридет на смену обществу потребления, ты же пребываешь еще в стадиинатурального обмена бусами и обтесанным кремнем. Что же до моих бумаг...Впрочем, не стоит об этом. ХХ. Оставишь? Все оставишь? АА. Ну, может, и не все. Вообще-то, я бы не отказался захватитькакую-нибудь мелочь на память... Нет, не все. Возьму только одну вещь,одну-единственную, - так, ерунду, пустяк. (Делая вид, что раздумывает.)Ну-ка, что бы здесь... Ага, вот - нашел. (Подходит к правой кровати, береткуклу - пса Плуто.) ХХ. Нет! (Бросается к АА.) АА. Но почему? Эта невинная кукла напомнит мне о днях, проведенных стобой. Рассеет мою тоску... ХХ. Отдай! АА. Ты несправедлив. Я оставляю тебе все свое имущество и хотел бывзамен получить всего лишь этот скромный сувенир, а ты... ХХ. Дай сюда! АА. Пойдем отсюда, мой милый песик, дядя жадный. Дядя нехороший, дядянас не любит. ХХ. Отдашь или нет?! АА. Мы не останемся с дядей. Уйдем далеко, далеко... (ХХ пытаетсявырвать у него куклу, но АА ускользает от него и убегает за стол. Онигоняются друг за другом вокруг стола.) Гав-гав! Ты посмотри только, как дядясердится! Гав-гав-гав! (Изображает лай собаки, беготня продолжается.) А мыне дадим нас поймать, не дадим! (В тот момент, когда ХХ оказывается слева отстола, а АА - справа, ХХ вскакивает на стол и хватает АА за горло. Но в егоруках остается лишь кашне. АА отбегает в сторону, но спотыкается о стул иопрокидывается вместе с ним. ХХ бросается на него. АА вытягивает руку скуклой сзади себя над головой. ХХ старается дотянуться до куклы. ААперехватывает пса Плуто другой рукой и отбрасывает его далеко за себя. Обасрываются с места и бегут за куклой, как два регбиста за мячом. Сталкиваютсянад куклой. В этот момент из крана, который оставался открытым, начинаетлиться вода.) Вода! (АА оставляет партнера, который жадно прижимает псаПлуто к груди, подходит к раковине и закрывает кран.) Наконец-то! Вот теперьможно заварить приличный чай. (Берет со стола чайник, наливает в него из-подкрана воду, заходит за ширму. ХХ не спускает с него глаз. Он по-прежнемустоит на коленях, прижав куклу к себе, в оборонительной позиции.) Чего ты досих пор здесь торчишь... Неужели молишься? (Снимает пальто, вешает его нагвоздь.) Ну ладно, хватит. Да встань же, наконец. ХХ. Что, остаешься? АА. Только из-за чая. Где еще можно напиться приличного чая, как не усебя дома. Эх, дом, дом... ХХ поднимается с колен и прячет пса Плуто под свою подушку, на правойкровати. Садится на кровать. АА берет с пола кашне и вешает на спинку левогостула, поднимает опрокинутый стул. ХХ. Я отдам, у меня скоро будут. АА. Ах, ты все еще о своем долге? ХХ. Ей-богу. АА. Пустяк, и говорить не стоит. ХХ. В том месяце. АА. Не горит. ХХ. Ну, может, через неделю. АА. Да не переживай так, прошу тебя. ХХ. Или послезавтра. АА. Ого! ХХ. Хочешь, отдам послезавтра?.. Или завтра... Ну, хочешь, завтра? АА. Поверь, это не имеет ни малейшего значения. Между друзьями... ХХ. Я сейчас не могу, слово даю. АА. Э-э-х! Как приятно возвратиться на собственное пепелище...(Собирается снять пиджак. ХХ услужливо подбегает к нему и помогает.) Весьматебе обязан. ХХ. Повесить? АА. Нет, не стоит. Можно оставить на стуле. (Удобно устраивается направом стуле. ХХ вешает пиджак на спинку, за его спиной.) Но вот зато,знаешь, если бы ты был так добр... Меня раздражает этот свет. Давно уже, дая все не решался сказать. Ведь если тебя не раздражает... Но, честно говоря,эта голая лампочка ужасна. Извини, что я так неуважительно отзываюсь о твоемобожаемом интерьере. Ты не смог бы соорудить нечто вроде абажура? Из бумагиили чего-нибудь другого... Я-то никогда не был особенно рукодельным... ХХ. Сделаем. АА. Ну и прекрасно, ты воистину неоценим. Там, возле моей кровати лежатжурналы, можешь ими воспользоваться. Или ты предпочитаешь газеты? ХХ берет один из журналов, лежащих возле левой кровати. ХХ. Ножницы хорошо бы. АА. Там, на полке. (ХХ берет с полки над раковиной ножницы, влезает настол. Разворачивает журнал и примеряет его к лампочке. АА наблюдает за ним,прикрыв глаза ладонью.) Тебя свет не раздражает? ХХ. Что? АА. Я спрашиваю, можешь ли ты смотреть на лампочку, не испытываянеприятного ощущения, будто ты слепнешь? ХХ. На лампочку? АА. Ну да, на этот свет... Не режет? ХХ. Нет. АА. Глаза не слезятся? ХХ. Нет. АА. Веки не щиплет? Не видишь перед глазами таких... черных, летающихпятен? Пауза. ХХ. Нет. АА (влезает на стол. Подобно окулисту, оттягивает веко ХХ). Другой.(Заглядывает в другой глаз.) Поразительно. (АА слезает со стола. ХХпродолжает возиться с лампочкой. АА ходит по комнате.) А впрочем, тут нетничего странного. Известно, что отклонения от нормы могут быть весьмазначительными. Как в сторону чрезмерной чувствительности, так и в сторонупочти полной индифферентности. Так же, как и скорость передачи рефлексов. Отнервных окончаний к мозговым центрам. Все зависит от данного конкретногоиндивидуума. (Внезапно останавливается.) Тебя когда-нибудь допрашивали? ХХ. Как это... АА (резко, жестко). В полиции. ХХ. За что? АА. Я не спрашиваю - за что, меня лишь интересует, подвергался ли тыдопросу. Был ли когда-нибудь под следствием? ХХ. Нет. АА (снова обычным тоном). Жаль. Ты был бы великолепным объектом,естественно, не с точки зрения полиции. С твоей бесчувственностью ты был быв состоянии вынести то, что другим оказывалось не под силу. Жаль, оченьжаль. Смог бы стать отличным политическим заключенным. ХХ. Я в политику... АА. Да, знаю, знаю - ты в политику не впутываешься. Ведь ты это хотелсказать, правда? Но могу же я помечтать. (ХХ, заинтересовавшись какой-торекламой в журнале, слюнит палец, перелистывает страницу, разглядывает.)Какой глаз! Было бы непросто вытянуть из тебя показания. То есть... Если бытебе было что сказать... Подумать только, такой талант пропадает. Но - чтоделать, так уж устроен мир. Те, кому говорить не следовало бы, - говорят. Атем, кто смог бы не заговорить, сказать просто нечего. ХХ. Можно я вот это себе вырежу? АА. Что? ХХ. Вот это, цветную картинку. АА. Похоже, ты меня не слушал. ХХ (показывая рекламу). Я бы только вот это вырезал... АА. О Боже! Боже моих предков... И твоих. Порой я, правда, спрашиваюсебя, действительно ли у них был общий Бог. ХХ. Так я вырежу. Слезает со стола и садится на правый стул, лицом к залу. Сверхуначинает доноситься музыка. АА (хватается за голову, закрывает уши). Только этого недоставало!(Смотрит на часы.) Четыре? Не может быть. (Прикладывает часы к уху.) Так иесть, стоят. Послушай, который может быть час? ХХ. Наверное, скоро девять. АА. Значит, они только начинают, так что у нас в перспективе по меньшеймере восемь часов развлечения. Их развлечения. ХХ. Может, еще перестанут. АА. Нет, сегодня не перестанут, будут веселиться до утра. Сегодня Новыйгод. (ХХ перестает вырезать, поднимает взгляд и замирает, глядя перед собой.Из-за ширмы доносится свист чайника.) Вот и вода вскипела. (Уходит за ширму,возвращается с чайником. Садится на прежнее место, наливает воду из чайникав кружку, опускает в нее пакетик чаем. ХХ безвольно опускает руки, держа водной из них ножницы, в другой - журнал. Музыка наверху смолкает. ААвынимает из кружки пакетик с чаем, накладывает сахар, мешает. Из рук ХХвыпадают ножницы и журнал, он медленно встает и, как автомат, идет к своейкровати, направо. Ложится навзничь и смотрит в потолок. АА перестает мешатьчай и наблюдает за ХХ.) Что с тобой?.. Тебе нехорошо? (Снова мешает чай,затем перестает.) Ты заболел? (ХХ не реагирует. АА встает и подходит кнему.) Эй!.. Да ответь же, наконец! (Тормошит его за руку. ХХ отворачиваетсялицом к стене, спиной к АА. Тот растерянно осматривается, поднимает ножницыи журнал, возвращается к ХХ.) Послушай, ты же не закончил... Ну на, вырезайчто хочешь, вырезай, вырезай, ведь я тебе не запрещаю... Вырезай все, чтозаблагорассудится: холодильники, автомобили, локомобили, мотоциклы, моторки,аспираторы, транзисторы, телевизоры, экстензоры... телефоны, патефоны...Занятие это дурацкое, но я же не запрещаю, вырезай сколько угодно, если этодоставляет тебе удовольствие. Я вовсе не против, слышишь?.. Ты что,обиделся... (Садится на кровать.) Ну, хочешь, я вырежу для тебя, хочешь?(Заканчивает вырезать цветную рекламу, кладет ножницы на пол.) Ну?.. Вот иготово, посмотри-ка. Красиво, да? (Отстраняет вырезку на длину руки, сотвращением разглядывает.) Ну-ка, посмотри... (Со злостью.) Да взгляни хотябы. Зачем я тогда вырезал!.. Не отвечает. Неврастеник. (Мнет вырезку ишвыряет бумажный шарик в угол. Некоторое время сидит в нерешительности. Потрубам доносится "Stille Nacht, heilige Nacht"[2] в исполнениидетского хора. ХХ резко закрывает себе голову подушкой.) А-а-а... Вот в чемдело. (АА встает, осматривается, над чем-то раздумывает. Затем принимаетрешение. Собирает все, что находится на столе, вместе с газетами, которымипокрыт стол. Все это переносит на пол к стене. Чай из кружки выливает враковину. Снимает наволочку со своей подушки, выворачивает ее наизнанку инакрывает ею стол, как скатертью. Достает из своего чемодана бутылкуконьяку, ставит на стол. Возле бутылки кладет пачку сигарет, котораянаходилась под подушкой. Прополаскивает кружки над раковиной, ставит ихрядом с бутылкой. Надевает пиджак. Музыка между тем умолкает.) Готово. Эй,проснись, готово! ХХ (высунув голову из-под подушки). Ну, чего там? АА (торжественно). Новый год! ХХ снова накрывает голову подушкой. АА срывает с него подушку. ХХ. Отстань от меня. АА. Ни в коем случае. Я не стану пить в одиночку. ХХ (защищаясь). Я не хочу чая. АА. А кто тебе предлагает чай? У нас есть кое-что получше, как иподобает для такого торжественного случая. ХХ (замечает бутылку и садится на кровати). Где ты взял... АА. Не в этом дело, я ставлю, надевай пиджак. ХХ. Зачем... АА. Затем, что сегодня праздник, до тебя, что, не дошло? Пиршество,церемониальный акт, торжество, обряд, ритуал, традиция! Прощание со Старымгодом и встреча Нового, новая эра, новая жизнь, все новое! Аллилуйя! Ненамерен же ты сидеть в одной рубашке на таком изысканном приеме. Ну-ка!Вставай, пошевеливайся, веселись!... (Заставляет ХХ встать с кровати.Подводит его к столу. Берет с правого стула и подает его ХХ.) Поправьгалстук! Застегнись, причешись, ты же не хочешь, чтобы Новый год вырвало привиде тебя? ХХ. А сам без галстука. АА. Я?.. Действительно. ХХ. Ну? АА. Но я - другое дело. Я никогда не ношу галстука, это не мой стиль.(ХХ снимает пиджак, отдает его АА и направляется в сторону кровати.) Постой!(ХХ снова ложится на кровать.) Значит я тоже должен? Обязательно? ХХ. Раз уж праздник, так праздник. АА идет к своей кровати, по пути вешая пиджак ХХ на правый стул.Вытаскивает из-под кровати чемодан, достает галстук. Становится передзеркалом, повязывает галстук. ХХ наблюдает за ним, затем встает с кровати исадится на правый стул. Достает из кармана носовой платок и протирает имтуфли. АА (показываясь с повязанным галстуком). Ну как, хорошо? ХХ (присматриваясь). Ты в последний раз когда брился? АА. Не помню. ХХ. Оно и видно. Мог бы побриться. АА. Неужели ты потребуешь, чтобы я сейчас брился! ХХ. Если я мог, то и ты можешь. АА. Это предрассудки. Теперь никто не бреется. ХХ. Я-то побрился. АА. Провинциальный обычай. В наше время уже не бреются. ХХ. Каждый день не нужно, а в праздник нужно. АА. Хорошо, я побреюсь. Но при одном условии. ХХ. Чего еще?.. АА. Ты сменишь носки. ХХ (удивленно оглядывает свои ступни в дырявых носках). Зачем, онисовсем еще чистые... АА. Или - или. ХХ. Как надену туфли - их не будет видать. АА. Это мой ультиматум. ХХ. Ну ладно, ладно. (Вытаскивает из-под своей кровати фанерныйчемодан, достает из него пару носков. Снимает носки, убирает их в чемодан.Надевает другие носки, такие же дырявые, как и прежние. Снова садится настул и надевает туфли. Тем временем АА снимает пиджак и вешает его на левыйстул. Встает перед зеркалом и начинает бриться. ХХ, ожидая пока АА закончитбритье, сидит в бездействии, наблюдая за ним. Вздыхает.) Скорей бы весна. АА. Почему? ХХ. Говорят, тут некоторые по весне без трусов ходят. АА. Опять за свое? ХХ. Так если правда... Мы сейчас роем канавы... Прокладываемканализацию... АА. Не вижу никакой связи. ХХ. Ну, если какая-нибудь по верху проходит, то снизу все видать. АА. Утехи пролетариата. ХХ. Сейчас-то мы копаем в хорошем месте. А то вот копали на окраине,так никакого интересу не было. Народу мало, а бабы все старые или страшные.А сейчас красивые попадаются, в мехах... У нас один всегда следит и какприметит, что подходящая идет, сразу дает знак. А еще лучше, если копаемперед универмагом, около дамского отдела. Или около дамского парикмахера.Вот, помню, клали мы кабель перед одним шикарным рестораном, и глубина былав самый раз, метра полтора. Хорошее было место. Но и сейчас ничего. Приходикак-нибудь... АА. Спасибо. У меня есть другие возможности. ХХ. А хуже всего было, как возле казармы работали. Две недели - однисолдаты. АА. А твоя жена ходит к парикмахеру? ХХ. Вот уж нет. АА. А в ресторан? ХХ. Да Бог с тобой! У нас обед дома варят. АА. Но за покупками она ходит. ХХ. Ходит. (Пауза.) В нашем городке нет канализации. АА. Зато есть казармы. ХХ. Есть. А ты откуда знаешь? АА. Нетрудно догадаться. У нас повсюду есть казармы. Так может онапроходит мимо казармы? ХХ. Кто? АА. Твоя жена. Пауза. ХХ. Ты чего хочешь сказать... АА. Ничего. Я готов. (Вытирает лицо полотенцем.) Прошу к столу! ХХ встает, оба надевают пиджаки, стоя лицом друг к другу. АА с левойстороны стола, ХХ - с правой. Затем одновременно садятся. АА откупориваетбутылку и наливает. ХХ. А ты был женатый? АА. Два раза. ХХ. Как это так? АА. Развелся. Ну, за наше холостяцкое. ХХ. А дети? АА. Какие дети... Ах, дети. Нет, детей не было. ХХ. Зачем же тогда жениться? АА. Как зачем? По любви, из-за родства душ, а впрочем, откуда я знаю.Ну, выпей. ХХ. Будь здоров. (Выпивают. АА берет в рот сигарету и придвигает пачкук ХХ, который тоже берет сигарету. АА ищет по карманам спички. ХХ достает излевого кармана коробок спичек, прячет его обратно, достает из левого карманадругой коробок, подает огонь АА и сам тоже закуривает. Прячет спички в левыйкарман. Оба затягиваются. Пауза.) Скажи, а из-за чего ты убежал? АА (прерывая свои размышления). Что? ХХ. Из-за чего ты оттуда убежал? Что, плохо тебе там было? Были жены,квартира с красивым видом, в столице... Хорошо зарабатывал, в наилучшемобществе бывал... А здесь что? АА. Убегают не к чему-то, а от чего-то. ХХ. Вот я и говорю. Тебе же там лучше было, чем здесь. АА. Однажды я пошел в парк. Там в аллее играли дети. А за кустамисирени я заметил мальчишку, чуть постарше их. Он подбирал камни и бросал имив детей, каждый раз прячась обратно за куст. При этом он радостно смеялся,был в восторге от самого себя. Хорошо развитой, сильный мальчик... Бросал ипрятался, бросал и прятался... Пауза. ХХ. Ему сколько лет было? АА. Лет десять - двенадцать... ХХ (растроганно). Как мой. АА. Это было шесть лет тому назад. ХХ. Моему старшему теперь четырнадцать. АА. Да, конечно. То мог быть твой сын. Пауза. ХХ. Ну, и что дальше? АА. Ничего. Это все. ХХ. Хе-хе, а теперь по правде скажи. АА. Это правда. ХХ. И ты, значит думаешь, я поверю, что за границу бегут из-закакого-то поганца, который в парке швыряется камнями. Да еще и не в тебя.Мне-то можешь сказать, как брату. АА. Ну, тогда, скажем... Из-за того, что у меня были постоянныезатруднения с дикцией. Например, слово - неантагонистический. Оно для меняслишком трудно. Я никогда не мог произнести его правильно. ХХ. Ты? Так ведь ты образованный. АА. Ну тогда, быть может, дело тут не в дикции, а, скорее, в интонации.В надлежащем тоне. Я немузыкален. ХХ (понижая голос, доверительно). Ты политический? АА. Можешь и так это назвать. (ХХ встает из-за стола.) Что, разве ты недогадывался? (ХХ идет к двери, по пути останавливается, спиной к АА.) ХХ. И ты только сейчас мне говоришь? АА. Я полагал, что это было ясно с самого начала. ХХ осторожно приоткрывает дверь, выглядывает в образовавшуюся щель,возвращается к столу. ХХ. Ты на заметке? АА. Вероятно. (ХХ стоит в нерешительности.) Почему ты не садишься... ХХ (садясь). Ну и дурак же я был. (Ударяет себя кулаком по лбу.) Хотямне сразу что-то подозрительно показалось. Ничего не делает, на работу неходит, только на кровати валяется да книги свои читает. Интеллигент,белоручка. АА. Откуда тебе известно, что я ничего не делаю? По-твоему, работазаключается только в рытье канав? ХХ. Да как же ты работаешь, лежа на кровати? АА. Думаю. ХХ (нетерпеливо, пренебрежительно). А-а-а!.. О чем это? АА. Между прочим, и о тебе. Раздумываю, например, смог ли бы ты меняденунциировать. ХХ. Де... Дену... АА. Ну, иными словами, донести на меня. Не сейчас, конечно, и не здесь.А там, у нас... ХХ. Так мы же тогда не знали друг друга. АА. А ты полагаешь, что доносить можно только на друзей или знакомых?Вот представь себе: ты сидишь в тюрьме, а я прихожу к тебе и предлагаюбежать. Или, более того: сообщаю план уничтожения тюрьмы. Ты позвал бы тогдаохранников, выдал бы меня? ХХ. В какой еще тюрьме? АА. В такой, где тебе живется относительно неплохо. Даже, может, лучше,чем на свободе. Где ты досыта ешь и где тебе не бывает холодно. ХХ. Что-то не приходилось слышать о такой тюрьме. АА. Но где ты не можешь только одного: нельзя пользоваться словами,которые начинаются с буквы Т. Все слова на букву Т запрещены - и устно, иписьменно. ХХ. Почему? АА. Чтобы нельзя было произнести или написать слово "тюрьма". ХХ. Да что же это за тюрьма такая? АА. Но если бы я все-таки тебе предложил... ХХ (вскакивая). Ты чего ко мне пристал! АА. Я же тебе ничего не предлагаю. Я лишь рассуждаю, что было бы, еслия, допустим, предложил бы тебе... ХХ. У меня жена и дети! АА. А у меня... у меня... а что, собственно, у меня... Ну, скажем, уменя - мои любимые, обожаемые слова, слова на все буквы алфавита. Нет, яничего тебе не предлагаю, ни на что тебя не подбиваю. Я, самое большее, могусебе предложить... А, да нет, даже этого не могу. А ведь ты, наверное,считаешь меня героем. ХХ. Все может быть. АА. Мне лестно это слышать, но могу тебя успокоить: никакой я не герой.Сядь и выпей со мной. От меня тебе ничто не грозит. (ХХ садится, ААналивает.) Ну, за здоровье здравого смысла, если можно так выразиться. Хотя,правда, здоровья никогда не бывает в избытке. Прозит! Здоровья иблагополучия! И ничего не бойся. Ведь я просто тряпка. Обыкновенный трус.Или даже, может быть, простая, человеческая свинья. Ну, пей, тут все свои.(ХХ отставляет кружку.) Что же ты не пьешь? (ХХ молчит.) Понятно. Теперь тырешил, что я провокатор. ХХ. Да нет. АА. Не отпирайся. Ты услышал, что я свинья, и сразу подумал, что,следовательно, я провокатор. Разве не так? (ХХ молчит, АА поднимает кружку.)Ай-ай-ай... Смотри, осторожнее... Ведь если верный слуга твоего законногоправительства вызывает у тебя отвращение... Что тогда можно сказать о твоейлояльности? А? Скверно, очень скверно, дорогой мой. А если я и впрямьпровокатор? ХХ. Я этого не говорил. АА. Зато подумал. Почему же не сказать об этом вслух? Что тут плохого?Разве лояльному гражданину не пристало выпить с государственным служащим,находящимся на действительной, хоть и тайной, службе? (ХХ молчит, пауза.)А-а, я начинаю понимать, может, ты и прав. Ведь если миссия моя тайная, тоты, как лояльный гражданин, не должен показывать, что знаешь о ней. Нуконечно, лояльный гражданин скорее должен делать вид, будто ни о чем недогадывается. Браво! Мало того, ты даже обязан способствовать выполнениюмоего задания и даже, возможно, покощунствовать против государства? Ну,какие-нибудь там антиправительственные возгласы... Ну? При мне можешь нестесняться. В обществе провокатора лояльный гражданин не должен быть излишнелояльным - именно для того, чтобы свою лояльность проявить ХХ. Ничего не понял. АА. Неважно. Просто я взываю к твоему здравому смыслу. Выпей со мной, иэто будет свидетельствовать, что ты - на стороне властей. Не забывай, я могунаписать о тебе донесение. Если я, конечно, и в самом деле провокатор. ХХ. Не буду я с тобой пить. АА. Эй, поосторожнее, я представляю государство и правительство. ХХ. Не потому. АА. Тогда в чем дело? ХХ. Ты сказал, что ты свинья. АА. Действительно, я так сказал. ХХ. Вот видишь. АА. А-а! И ты не хочешь пить со свиньей? ХХ. Со свиньей я могу выпить, почему нет? А только ты еще сказал, чтотут все свои. Значит, я тоже свинья. АА. А что, разве ты не свинья? ХХ. Нет. АА. Считаешь, стало быть, что ты лучше, чем я. ХХ. Не о том речь. Но почему я должен быть свиньей, а? Что я такогосделал, чтобы так обзывать меня? Ну? Почему ты меня так обзываешь, ну,скажи, почему?.. (АА молчит.) "Все свои", тоже нашелся... (АА молчит.) Еслине знаешь, так не говори, не оскорбляй. Если не за что, то не оскорбляют. Неоскорбляют ни за что. Нельзя оскорблять человека. Пауза. АА. Ну, допустим, я слегка преувеличил. Не такая уж я и свинья. Так,занесло, Бог знает почему. ХХ. Тогда другое дело. Так ты, значит, не свинья? АА. Ну, скажем, не совсем. ХХ (радостно). Значит, можем выпить? АА. Не вижу никаких препятствий. ХХ (с облегчением). Ну что ж, выпьем. АА. Мировую. ХХ. Мировую. (Чокаются кружками и выпивают.) АА. Но с другой стороны, все же любопытно: почему из нас двоих только ямог бы, предположительно, конечно, быть провокатором. ХХ. А-а, да брось ты. АА. Ну, иными словами... скорее можно подозревать меня, чем тебя. Мнебы никогда не пришло в голову подозревать тебя в этом. ХХ. Да кончишь ты или нет! АА. Хорошо, хорошо. Я не слишком заинтересован в углублении этой темы. ХХ. Долго еще до полуночи? АА. Не знаю. Мои часы стоят. ХХ. Может, спросить кого-нибудь. АА. Те, наверху, пьют шампанское. Мы наверняка услышим, когда в полночьвыстрелят пробки. Не беспокойся. ХХ. А дома меня ждут. И так каждый год. Дети все глаза проглядели,надеются, что приеду... А меня опять нет. Эх, доля... АА. Что же ты не поехал их навестить? Тебе ведь можно, ты неполитический. Мог бы съездить домой, взять отпуск. ХХ. Какой еще отпуск, у меня не бывает никаких отпусков. АА. Можно бы попросить. ХХ. Боже меня упаси! Разве я здесь для того, чтобы ездить по отпускам?Я здесь, чтобы заработать побольше. Отпуск у меня будет, когда я ворочусь.Целая неделя. Лягу на одеяле в саду и буду спать. Пальцем не шевельну. Абаба будет мне только еду подносить. А потом... АА. Что же потом? ХХ. Потом встану и наряжусь. В одни только заграничные тряпки. АА. Зачем? ХХ. Как зачем - будут мои именины. АА. Именины? ХХ. Да, да, и будет это аккурат в мае. Весь городок позовем. Ну, может,и не весь. Есть там такие, что не по нутру мне, так вот их не позовем. Чтобыназло. Заколем кабанчика, или теленка, или корову... Водки накупим... Чтобывсем хватило. Даже чтобы осталось... Пусть пьют, пусть радуются, пустьвидят, что хозяин из-за границы приехал. А все добро, что я здесь накуплю итуда привезу, в сенях выставим, чтоб каждый посмотрел. Но лапать не позволю.Не разрешается. Только поглядеть. Свояка приставлю, чтобы стерег. Хотя лучшенет, свояк ненадежный. АА. Можно собаку приставить. ХХ. Собаку? АА. Привязать злую собаку, чтобы никому не позволяла приблизиться.Собака не украдет. ХХ. Это ты здорово придумал... А потом гулять будем, целых три дня. АА. О, в этом я не сомневаюсь. ХХ. А как гулять кончим, знаешь, что я сделаю? АА. Наведешь порядок после гостей. ХХ. А-а, к черту гостей, хоть бы их и не было. А приберется теща. Яначну строить дом. АА. Не может быть. ХХ. Да. Красивый, каменный дом. В два этажа, с паровым отоплением. АА. Да ты шутишь. ХХ. Лучший дом в округе. На мои деньги. АА. И долго это протянется? ХХ. Охо-хо-хо, да уж не один год. А как закончу, переберемся от тестя изаживем у себя. В своем собственном доме. Ну, что скажешь? АА. Великолепный проект. (Встает, поднимает кружку.) Ну, за дом. ХХ. За дом! Они чокаются. Рука, в которой ХХ держит кружку, начинает дрожать. АА. Осторожнее, прольешь... Да держи, жалко же, пропадет!.. Что стобой... (ХХ, не в состоянии удержать кружку, ставит ее на стол, садится,боком к АА и лицом к залу. АА тоже ставит кружку, подходит к нему.) Покажируки. (ХХ засовывает руки в карманы.) Покажи руки!!! (ХХ нерешительновынимает руки из карманов.) Протяни! (ХХ вытягивает руки перед собой, сжавкулаки.) Не так, распрями пальцы! (Силой распрямляет пальцы ХХ, тототворачивает голову в сторону, держа перед собой вытянутые руки. Кисти рукдрожат, как у инвалида. АА отходит в сторону, уже не глядя на ХХ. Тот сновазасовывает руки в карманы.) Давно это у тебя? ХХ. Уже с год. АА. Часто? ХХ. Нет, иногда только. АА. Но все чаще? (ХХ молчит.) Я спрашиваю, бывает ли это все чаще! ХХ молчит. АА берет со стола кружку ХХ, становится за его спиной,подсовывает локоть своей левой руки под его подбородок, резко запрокидываетему голову назад, одновременно подносит кружку к его рту. ХХ выпиваетсодержимое кружки. АА ставит пустую кружку на стол, берет свою наполненнуюкружку, выпивает одним глотком. Ставит кружку на стол. ХХ поперхнулся. ХХ. Награди Господь. АА. Почему ты не учишь язык? (ХХ продолжает откашливаться, но уженарочито, чтобы выиграть время.) Я спрашиваю, почему ты не учишь язык? ХХ. Какой еще язык? АА. Иностранный! ХХ (вынимает руки из карманов, оглядывает их, руки по-прежнему дрожат).Сейчас пройдет. (Засовывает руки в карманы.) АА. Ответишь ты мне или нет? ХХ. Это что, по-ихнему, значит? АА. Не зли меня. Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. В этойстране ты - неграмотный. Более того - глухонемой. Когда же, наконец, тыперестанешь быть калекой? ХХ. Я на ихней тарабарщине говорить не стану. АА. Но почему? Ведь ты живешь здесь, в этой стране - ешь, пьешь, ходишьпо улицам, как все другие люди. Почему же ты не хочешь говорить как они?Смог бы найти работу получше... ХХ. Не люди это. АА. Нет? ХХ. Нет. Тут нету людей. АА. Где же они, по-твоему, есть? ХХ. У нас. АА. Ах, так. ХХ (вынимает руки из карманов, осматривает их). Уже проходит. (Сновапрячет руки в карманы.) АА. Ну, тогда... ты знаешь, что здесь происходит с теми, кто слишкомдолго работает на этой машине? ХХ. Стареют, что ж еще. АА. Правильно. Но не только это. ХХ. Еще, может, глохнут слегка. (Вынимает одну руку из кармана, крутитпальцем в ухе.) У меня вот что-то в ухе пищать стало. И слышу хуже. АА. Правильно. Но не только это. ХХ (вынимает палец из уха и другую руку из кармана). Смотри, ужепрошло. АА. В ухе? ХХ. Нет, в руках. АА. Это мелочь. И в ухе - тоже мелочь. Есть кое-что похуже. Вследствиевибрации по восемь часов ежедневно, в течение многих лет, происходятизменения в соединительных тканях, то есть в тканях, которые соединяют мышцыс костями. Сколько уже ты здесь? ХХ (разглядывая вытянутые руки). Совсем уже не трясутся. АА. Я спрашиваю, как долго ты работаешь на этой машине? ХХ. Три года. АА. Изменения в соединительных тканях состоят в том, что ониперерождаются. Иными словами, мясо начинает отставать от костей... ХХ. Скоро три с половиной будет. АА. Что, естественно, приводит к потере трудоспособности. ХХ. Правда? АА. К болезни и увечью. Факт, установленный медициной. Это явлениеисследуют институты гигиены и охраны труда. Профессиональное заболевание. Пауза. ХХ. А-а, чего там... Так, стращают. АА (хватает ХХ за лацканы пиджака). Да ты человек или нет? Ты!? Тыживотное, а не человек. Не собака, правда, и не свинья, но зато вол! Тупой,беззащитный, безмозглый, рабочий вол! Пригодный лишь для того, чтобы на немпахали, пока он не протянет копыта! А он еще и рад! Он еще и самнапрашивается, лишь бы побольше сечки в кормушку насыпали! Он уже счастлив,ничего ему больше не надо. Ты же доволен, правда? Ну, скажи, доволен?! ХХ. Не тряси... АА. А я буду. Буду трясти до тех пор, пока ты не пробудишься от своегоскотского сна. Ведь ты, когда не пашешь, только спишь или жуешь. Я буду тебятрясти и буду орать, пока не сделаю из тебя человека. Не перестану, пока недобьюсь своего. Ибо пока ты будешь волом, я буду свиньей. Ты понимаешь? Этовзаимосвязано: если ты вол, значит, я свинья. Я буду последней свиньей, еслипозволю тебе оставаться волом. Иного выбора нет. ХХ (угрожающе). Не тряси, я сказал. АА. Сопротивляешься? Ничего. Наступит день, когда сам все поймешь ибудешь благодарить меня. Ведь не может быть так, чтобы только один из насоставался человеком. Или люди - мы оба, или - никто. (Вещает в пророческомвдохновении, усиленном алкоголем, продолжая держать ХХ за лацканы пиджака.)И тогда, поднявшись и встав на обе ноги, мы распрямим спины и поднимемголовы. И увидим, как над нами колышется ветка, а на ветке той - плод. Аплод этот
Дата добавления: 2015-09-13; просмотров: 107; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав |
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
| Над темным миром зла | | | Славомир Мрожек. Эмигранты 1 страница |