Воспоминания Льва Ошанина

Советский поэт Лев Ошанин

В годы войны был в Москве ансамбль песни и пляски войск НКВД — второй по известности после ансамбля имени Александрова. Он отличал­ся, в частности, тем, что создавал театрализованные программы, где все песни были связаны той или иной сюжетной канвой. Руководил им тогда режиссер С. Юткевич.

И вот в 1945 году этот ансамбль обратился к нам с А. Новиковым с просьбой написать одну или две песни для новой программы. Темы песен заранее были определены, мы получили длинный перечень их, от­печатанный на машинке.

Тогда казалось, что все, что можно было написать о войне, уже написа­но. И мы с Новиковым написали немало военных песен. Может быть, поэтому и увлекла нас тема, которая была сформулирована скупо: «Под стук колес», а в скобках стояло — «Солдаты едут на фронт».

Такой песни еще не было.

Знать не можешь

Доли своей, —

Может, крылья сложишь

Посреди степей.

Нас волновала тема ожидания боя, ощущения его, готовности к нему. Песня должна была стать раздумьем о предстоящем, о горечи потерь и о вере в победу. Такая песня, думалось нам, может быть написана только после Победы, в 1945 году, с позиций знания всего, что произошло на войне.

Песня рождалась у рояля. Сначала появились четыре коротенькие му­зыкальные строки, и на них тут же приблизительно, потом почти точно легли строки стихов:

Эх, дороги, —

Пыль да туман,

Холода, тревоги

Да степной бурьян.

Потом широкая и несколько грустная интонация этого припева-запева потребовала быстрой моторной средней части песни:

А дорога дальше мчится,

пылится,

клубится...

Все строчки песни оказались совсем короткими. Было очень трудно положить на них естественные и емкие слова и заставить эти слова рас­сказывать.

Но пережитое помогло множеством ассоциаций. Хотя из-за скверного зрения я был полностью снят с военного учета, но я много был в коман­дировках на Западном, 3-м Белорусском и Карельском фронтах. Не раз попадал в рискованные положения. Приходилось видеть рядом смерть.

Помню, как я искал в песне одну строку:

Выстрел грянет.

Ворон кружит...

Твой дружок в бурьяне...

Вот это место... Что он — мертв? Убит? Подкошен? Вырван из жизни? Наконец, нашлось:

Твой дружок в бурьяне

Неживой лежит...

Вот это — «неживой», мне кажется, сказало больше, чем множество слов, которые могли стать на это место.

Я не буду, да и не смогу, если бы захотел, приводить примеры поисков и слов и строк, — нет у меня черновиков песни. Скажу только, что для меня это, должно быть, была первая работа, в которой я по-настоящему понял трудность и счастье поиска песенного слова.

Мы закончили песню. Ее приняли, похвалили. И вот мы сидим на пре­мьере новой программы.

И спели-то ее не бог весть как. Но в зале вдруг возникла длинная ти­шина. Потом он взорвался и потребовал повторения песни. А я, слушая ее, смотрел на зал, и мне становилось все яснее одно: это совсем не песня «Под стук колес». Мы сами не поняли, что мы написали, это пока полу­фабрикат, заготовка, половинка песни.

Я схватил Новикова за руку:

— Останови песню!

— Да ты что, — ответил Новиков, — я уже сдал клавир в издательство.

А я опять:

— Останови песню на неделю. Она неправильная.

Новиков недовольно буркнул:

— У тебя блажь какая-то...

Но по его хитрому прищуру я почувствовал, что он начинает меня понимать.

А мне уже было ясно — это песня итога войны. Хотели мы или не хо­тели, а в ней зазвенела какая-то необъяснимая, но верная нота времени.

Месяц я продержал песню в поисках того решения, которое увидел тогда в концертном зале. И потом мы выпустили ее заново. И называлась она сначала «Солдатские дороги». Потом «Эх, дороги». Наконец просто «Дороги».

Один казах меня потом уверял, что это народная казахская песня.

Кстати, о формальных песенных законах. Когда «Дороги» уже появи­лись, я вдруг с удивлением заметил, что четверостишие — припев, он же зачин каждого куплета, потому что он не завершает, а открывает песню, — состоит из одних имен существительных. А глаголы зато как бы переско­чили в среднюю часть песни. Вероятно, это единственный случай в поэзии. А когда задумаешься, почему так вышло, зачем это понадобилось? — ответ приходит простой и естественный. Строка здесь короткая, слов в ней умещается мало, и каждое должно много весить. «Дороги — Пыль — Хо­лода» — все это объемно, включает в себя множество зрительных, слухо­вых, чувственных и всяких иных понятий и ассоциаций. Так было необ­ходимо для этой песни. Потому что —

Снег ли, ветер, —

Вспомним, друзья...

...Нам дороги эти

Позабыть нельзя.

И мне было дорого, когда наш солдат номер один — маршал Жуков, — отвечая на вопрос корреспондента «Комсомольской правды», назвал «Дороги» одной из трех лучших песен войны.

Лев Ошанин. Нам дороги эти позабыть нельзя. Под стук колес.
Песни разных лет, как они создавались и их судьбы… М. 1990