Квантово-механическое понимание сознания (Стэгш, Хартг, Джан и Дгонне)

В последние годы проблема сознания соприкоснулась с квантовой физикой. Появилась надежда на то, что физики могут получить новый импульс, обращаясь к феномену сознания (подробнее см. книгу И. 3. Цехмистро(*63) [Цехмистро, 1981]. С одной стороны, физики апеллируют к сознанию при решении своих проблем. Одной из таких проблем является редукция волнового пакета — она, как известно, не описывается уравнением Шредингера. Для объяснения редукции была сделана попытка привлечь предположение о том, что она совершается благодаря вмешательству сознания в процессе измерения. Другая проблема связана со знаменитой теоремой Белла, из которой следует, что в определенной ситуации должна существовать нелокальная связь(*64) совершающегося, простирающаяся через макроскопические расстояния быстрее, чем возможна передача светового сигнала. С другой стороны, некоторые физики пытаются дать квантово-механическое объяснение функционированию уже самого мозга. Мы не будем останавливаться на первой группе проблем — это слишком отвлекло бы нас в сторону физики. Вторая проблема имеет прямое отношение к нашей теме. Здесь мы ограничимся тем, что приведем соответствующее высказывание из работы Стэгша [Stapp, 1982]:

Мозг рассматривается в этой теории как самопрограммируемый компьютер с... взаимно исключающими самоподдерживающими нейтральными паттернами, действующими в качестве носителей кодов верхнего уровня. Каждый из этих кодов осуществляет верхнеуровневый контроль над нижнеуровневым процессорным центром, который, в свою очередь, контролирует функционирование тела и, кроме того, создает новый код верхнего уровня. Этот новый код конструируется мозговыми процессами в согласии с причинными квантово-механическими законами на локализованных персональных данных: новый код образуется путем интегрирования, в соответствии с директивами от текущего верхнеуровневого кода, информации, идущей от внешних стимулов с блоками кодирования, взятых из кодов, ранее хранившихся в памяти. Этот причинный процесс конструирования с необходимостью создает, в соответствии со свойствами квантово-теоретических законов, не один новый код, а суперпозицию многих, с их собственными квантово-механическими весами. Мышление создает образ физического мира, как это следует из современной физической теории, путем выбора одного кода из множества суперпозированных кодов.

Выбор будет почти полностью определяться причинными квантово-теоретическими законами действия на локализованных личных данных, если только один из суперпозированных кодов будет иметь не пренебрежительно малый вес. Но если несколько из этих кодов будут иметь существенные веса, то глобальные и, по-видимому, статистические элементы становятся существенными. Процесс селекции, с точки зрения квантовой механики, имеет как причинно-личностный аспект, так и стохастически-неперсональный аспект (с. 389).

Это описание мозга как Квантово-механического компьютера представляется несомненно интересным. Хотя оно охватывает только нейрофизиологические процессы, связанные с взаимодействием тела с внешним миром. В качестве примера, иллюстрирующего действие модели, автор рассматривает процесс возникновения феномена боли. Об обращении к смыслам в этой модели речь не идет.

Теперь мы приведем заключительные высказывания из книги. Харта [Harth, 1982]. Эта популярно написанная книга весьма интересна и содержательна. Ее автор — профессор физики, много лет посвятивший изучению мозга. Это обстоятельство придает особое значение его высказываниям.

Наконец, существуют предположения, что происхождение и эволюция вселенной в широком смысле может зависеть от се сочетаемости с интеллектом. Парадоксально, что в то время как физики не могут обойти обсуждение динамики вселенной, не привлекая к обсуждению человеческое сознание в качестве непосредственного участника, философы-материалисты все еще утверждают, что сознание — это просто «механический отросток» машины.

Дуализм, однако, представляется в той же мере устаревшим. Декарта можно простить за то, что он вспоминал о душе, поскольку физика в его время умела только вращать водяное колесо. Но, по мере приближения к концу двадцатого столетия, физика повергла нас в растерянность своими концептуальными богатствами, благодаря которым любое метафизическое утверждение кажется поверхностным.

Но способны ли мы теперь «объяснить» духовные феномены при помощи нашей обогащенной коллекции физических законов? Именно на это надеялся бы просвещенный редукционист. Однако слишком рано было бы думать, что в конце концов, появится такая наука о сознании.

Закономерности пока слишком неясны, а тайны слишком глубоки (с. 240—241).

И все же поиск возможностей квантово-механической интерпретации функционирования сознания продолжается. Укажем здесь хотя бы на обстоятельный препринт и соответствующую статью Джана и Дюнне «О квантовой механике сознания применительно к аномальным явлениям» [Jahn and Dunne, 1984, 1986]. Авторы, желая подойти к изучению таких парапсихологических явлений, как психокинез и ясновидение (видение удаленных предметов), существенно расширяют представление о сознании. В их работе [1986 г.] мы читаем:

Применение метафоры связи к психокинезу(*65) поднимает вопрос об определении «сознания» для неживых систем... разграничение между живыми и неживыми системами, т. е. между системами, традиционно определяемыми как обладающие или не обладающие сознанием, теперь становится все более и более - размытым, если к этому подходить с биологических позиций (например, вирусы, ДНК, плазмиды и пр.) или с позиций физических (скажем, искусственный интеллект, самореплицирующие системы)... Таким образом, любая функционирующая система, способная получать и использовать информацию от среды или вносить ее в среду, может быть квалифицирована как обладающая сознанием для цели такой [развиваемой авторами] квантово-механической модели (с. 747—748).

Такое расширенное представление о сознании приведет нас к тому, что придется говорить о сознании как о феномене, который может еще и не обладать смыслами. Нам кажется, что в этом случае все же лучше пользоваться термином квазисознание , как это делают иногда и сами авторы цитируемой работы.

Но, как бы то ни было, сейчас есть все основания полагать, что представление о сознании должно быть достаточно широким. Его наполненность смыслами может варьировать очень широко, создавая иногда иллюзию качественного различия. Мне часто задают вопрос — обладают ли животные сознанием? Казалось бы, оставаясь на позициях герменевтики, естественно дать отрицательный ответ, поскольку у животных нет языка, той сложной семантически насыщенной системы знаков, которая есть у людей. Но вот один рассказанный мне эпизод, заставляющий быть осторожным в суждениях такого рода:

Летом на веранде дачного дома в кресле сидела пожилая женщина и читала книгу. Неожиданно ее внимание привлек шорох. Повернув голову, она увидела у своих ног большую крысу, внимательно и как бы просяще смотрящую на нее. Женщина попыталась отогнать крысу, но та не ухолила. Тогда женщина взяла с подоконника молоток и замахнулась на нее. Крыса не ушла — казалось, она просила смертного удара. Он последовал — она не уклонилась от него.

Да, это совсем странный случай. Крыса, видимо, мучительно больная, просила смерти от всемогущего человека. Значит, в какой-то степени она владела смыслами и могла их изменять. Она ведь добровольно отказалась от жизни и сделала это совсем не простым для нее путем. Но ясно и другое — иные доступные нам смыслы недоступны никакому зверю.

И мы — люди — носители смыслов, владеем ли мы ими до конца, даже в лице своих наиболее ярких представителей? И вообще, есть ли конец в раскрытии смыслов?