Обширное эссе о конных воинах племени Хунгов, включающее выдержку из «Народов мира» Жиля Рамбона и работ Фуриона из Клар Каронда.

Выдержка из «Народов мира», труда бретоннского придворного ученого Жиля де Рамбона:

«...Земли, что отделены от нас Краесветными горами и бескрайними просторами равнин, населяет народ хунгов, и дикость их с трудом поддаётся осмыслению. В самом юном возрасте щёки их детей уродуют глубокими порезами, так что когда в должное время их лица должны покрыть волосы, сетка шрамов не дает им прорасти, придавая хунгам сходство с безбородыми евнухами. Они обладают приземистыми телами, крепкими конечностями и мощными шеями, они столь неправдоподобно уродливы и нескладны, что их легко принять за двуногих животных или уподобить грубо высеченным горгульям, наподобие тех, которыми невежественные ремесленники оскверняют наши храмы.

У них нет своей земли, нет дома, нет закона и склонности к оседлой жизни, они всюду кочуют, не имея крыши над головой кроме полотна их кибитки. Днём в них едут их жены, ткут их грубую одежду и ожидают своих мужей, чтобы ночами те преклонили там свои головы и дали жизнь своему не ведающему любви потомству...»

Вдалеке от земель Старого Света обитают мародёры, называемые хунги, народ столь многочисленный, что они добрались до всех материков известного мира, и столь свирепый, что одно их имя держит в страхе целые королевства людей и иных созданий.

Сразу за равнинами курган начинаются земли хунгов. На западе они смешиваются с обитающими там курганами, а путь на юг, в Катай, преграждает им великая пустыня, что надёжно прикрывает почти всю границу. Миновав Пустоши Хаоса, их племена пересекают узкий перешеек, что связывает восточные окраины с Новым Светом. После этого они кочуют через Разбитую землю, земли запустения, границы которых стерегут башни отступников из Ултуана. Хунги кочевой народ, и границы между их племенами нельзя установить росчерком пера по карте. Подобно тому, как отдельные хунги отдают свою верность самому сильному племени вместо глупой преданности странствующим в далёких краяхсородичам, целые племена не видят ничего зазорного в том, чтобы объединится в союз, или же, напротив, обособиться, переметнутся на другую сторону, как только ветер переменится. Изменчивая верность столь естественна для хунгов, что к клятвам и договорам с другими народами они относятся столь же свободно. Они не видят никакого бесчестья в том, чтобы разорвать заключенные соглашения или, скажем, перебить на переговорах представителей противной стороны. Потому всюду они известны как люди лукавые, лживые и коварные. Слово «хунга» значит для катайца пустые обещания.

Хунги проводят свою жизнь в седле. Единственное сооружение, которое они признают – кибитки из шерсти, которые они возят с собой и из которых при необходимости разбивают лагерь. Впрочем, неясные сказания упоминают целые города хунгов, укрытые где-то в Степях или же в северных горах.

Те далёкие места вполне могут быть средоточием их культуры и стеречь баснословные богатства, что хунги награбили за долгие века. Не один искатель приключений из Катая и Империи отправился на поиски этих тайных городов. Назад, правда, не вернулся ни один. Я сам склонен считать все истории об этих величественных городах хунгов достойными лишь осмеяния. Хунги слишком высоко ценят собственную независимость и кочевую жизнь, которая, как они полагают, даёт им право властвовать над оседлыми народами. Если же подобные истории и имеют под собой некую основу (что, повторяюсь, весьма сомнительно), то своим появлением они обязаны пышным стоянкам их самых крупных племён. Кричащая роскошь шелков, золота, дивных ковров и украшений, небрежно сваленных в кучу трофеев очередного набега действительно способна вызвать ассоциации с движущимися дворцами.

Однако, несмотря на заимствованный налёт цивилизованности, им не знакомы плоды истинного знания. Для них непреодолимой задачей становится даже выстроить мост через реку и они предпочитают навьючить своё добро на лошадей, переправляясь вплавь и держась за лошадиные хвосты.

Они так и остаются охотниками-собирателями, подобно нашим далёким предкам. Охота составляет большую часть их жизни. Она обеспечивает их едой, средствами к существованию и является своего рода военной игрой. Служение богам для них - высшее проявление охоты, когда герои или величайшие воины уходят далеко в горы или в пустынные холмы и там насмерть сражаются со свирепыми чудовищами и кровожадными порождениями Хаоса. Столь же распространены среди них и выведенные для охоты животные, а их охотничьи псы столь свирепы и кровожадны, что сопровождают своих хозяев даже в битву, а некоторые племена даже натаскивают для сражений хищных птиц вроде орлов и соколов.

Их лошади, а скорее их пони – низкорослые и крепкие, с густой шерстью, которая позволяет им выжить в суровые зимы в пустошах. Несмотря на скромные размеры, они способны преодолевать большие расстояния, как уверяют люди знающие – порой до сотни лиг в три дня. Их пони пасутся прямо по дороге, отыскивая под снегом траву и мох. Хунги известны и тем, что кормят своих пони свежим мясом, дабы разжечь в них боевой дух и привить им свирепый и злобный норов, под стать своим седокам.

Сами же хунги не слишком разборчивы в отношении еды. В изобильные времена они питаются дичью и рыбой, а в дни нужды без колебаний роют землю в поисках съедобных корений или ловят крыс и других грызунов ради мяса. Если верить рассказам, порой они ели даже вшей, послед ожеребившейся кобылы, человечью плоть и запивали всё это кровью собственных жеребцов, когда иные источники существования оказывались исчерпаны.

Их противоестественные обычаи таковы, что, живя в грязи и нечистоте, они отказываются омывать свои тела, чистить свою одежду и зарывать в землю свои отходы, ибо верят, что этим вызовут гнев своих богов. Как мужчины, так и их женщины наносят себе увечья, дабы придать себе страшный или, как они полагают, прелестный облик.

Сама Степь едва ли намного гостеприимнее пустыни, с которой она граничит. Зимой её сковывает холод, а летом она жарится на солнце, и вне зависимости от сезона, она, как и горы, открыта ветрам столь сильным, что по свидетельствам очевидцев те способы выбить даже всадника из седла. Круглый год эти неплодородные земли терзают бури, как будто боги дали волю своей безжалостности на этом опустошённом участке суши. Кажется, что проклятие лежит на самой этой земле и на всех тех, кого она вскормила.

Подобно всем прочим племенам, природа, что окружала хунгов, определила и их представление о своих нечистых богах. Вместо того чтобы приписывать им звериные тотемы или выдумывать им некий облик, их скудная земля внушила им примитивное поклонение стихиям. Так, они почитают Бога крови и войны через грозные молнии и огонь, а Повелителя разложения – в чёрной сырой земле. И хотя они и не знают святилищ или же храмов, они, тем не менее, воздвигают монолиты в честь мёртвых и взывают к ним о помощи, поклоняясь их нечестивым изображениям. Эти изображения они хранят в своих кибитках и отправляют свою простую службу прямо во время еды, предлагая им мясо и бульон в омерзительном ритуале кормления.

Жрецы и шаманы занимают среди них особое положение. Считается, что они способны общаться напрямую с богами и открывать их волю вождям племени, а также нисходить в мир мёртвых, жизнь в котором по убеждению хунгов очень похожа на земную.

Все хунги свято верят в то, что они были посланы покорить этот мир для своих тёмных повелителей, и они бьются, веря в то, что победа и господство предназначены им по праву рождения.

Чтобы продемонстрировать подобную их точку зрения, ниже приводится выдержка из краткой истории дручии, написано Фурионом из Клар Каронда:

«Когда наши предки впервые обосновались на земле нашего изгнания, они обнаружили, что она была ещё немного заселена. Несколько жалких аборигенов всё ещё обитали здесь даже после того, как несколько веков назад эти земли очистил от них Король-Колдун; однако даже эта небольшая горстка осмелилась бросить вызов нашим тёмным всадникам и могущественным колдуньям. Мы прибыли на эти земли летом, хотя это и было трудно осознать в той промёрзшей и покрытой тундрой земле, которую мы назвали Наггарот. Первые несколько месяцев нашего пребывания там были относительно легки, поскольку мы быстро расселись по этим землям, основывая поселение за поселением, возводя с помощью магии башни и алтари, свободные в отправлении своих культов на этой земле. Мы также возвели защитные сооружения вдоль побережья и на южных рубежах, готовые отразить преследование ложного Короля-Феникса и его миньонов.

С приходом первой зимы начались наши страдания. Дома наши, спроектированные в соответствии с тёплым климатом Ултуана, не могли защитить нас от пронизывающих ветров и экстремальных температур. Мы ещё не познали тогда способы существования здесь и были ограничены в пище и ресурсах, а наши Чёрные ковчеги попали в капкан своих безопасных гаваней, поскольку последние покрылись льдом. Для нашего благородного Короля-Колдуна всё это предвещало позорный конец нашему великолепному освобождению, и в довершении всех этих страданий в эти земли возвратились хунги.

Хунги странствовали далеко на севере, и теперь эти невеликие охотники вернулись в южные области на свои зимние стойбища. Они были всего лишь примитивными дикарями на низкорослых пони, однако их пришла целая орда. Таким образом, в первых же столкновениях наш могучий народ, измученный, голодный и рассеянный по всему континенту,был изолирован и разлучен с собственным домом этой вспыльчивой варварской ордой. Те, кто крепко стояли и из последних сил сопротивлялись, были убиты и расчленены, а порой даже съедены, такова была скотская природа наших противников. Даже наши прекрасные солдаты, в тех редких случаях, когда мы посылали их в бой, сражались весьма скверно. Наши лошади чахли и замерзали в этих непроходимых ледяных пустошах. Нашу гвардию обходили с флангов и окружали в узких долинах, и даже сама земля, которая, казалось, презирала нас настолько же, насколько и хунги, не давала нам никакого фуража, а местная промёрзшая и грубая древесина оказалась бесполезной в починке наших элегантных луков и метких стрел.

Не имея возможности восстановить наши силы и обладая лишь весьма скудными резервами, которые мы могли бы призвать, мы отступили перед кочевыми бандами хунгов, преследование которых замедлялось по мере того как те грабили и жгли оставленные нами поселения и пировали прекрасной пищей и вином, оставленными нами при отступлении. Казалось, что наша только что оперившаяся империя была на грани краха перед ордами этих дикарей, поскольку нами было брошено всё, кроме Чёрных ковчегов и двора Короля-Колдуна, располагавшегося в вытащенном на берег ковчеге, вокруг которого уже начал формироваться величественный город Наггаронд. Чёрные ковчеги были вморожены в местах своих стоянок, но при этом всё же оставались огромными крепостями, много большими, чем когда-либо могли вообразить эти трусливые орды выродков. Эти дикари были всё же слишком примитивны, чтобы провести полноценную осаду, а их запасы были истощены длительным походом и гибельной экспансией вглубь континента. Однако у них уже не было выбора, и они вынуждены были продолжить сражение.

Они собирались под стенами наших ковчегов. Банда за бандой хунги собирались здесь, пока, наконец, всё побережье и прибрежные скалы, казалось, не были заполнены ими. Целый день они стояли под нашими стенами верхом на своих грязных карликовых лошадях и наблюдали за нами своими узкими глазами. Я чувствовал, что судьба нашей нации в этот момент висит на волосок от гибели. И затем, по какой-то неизвестной причине, они внезапно повернули и ушли восвояси.

Некоторые из нас говорят, что наша оборона была весьма впечатляющей и слишком внушительной для них, чтобы попытаться сломить нас, другие же полагают, что хунги посчитали, что мы просто не выживем на этих берегах, и они всего лишь позволили самой природе завершить начатое ими. Я не верю ни одному из этих объяснений и верю в Малекита и возношу ему хвалу за то, что он, должно быть, сделал, дабы обеспечить наше выживание.

Через год после этого хунги возвратились, но на этот раз мы встретили их арбалетами, военными механизмами, тварями, которых мы приручили в местных лесах, и магией, которую мы низвергли на них с небес. Мы сражались и отражали их атаки, порабощая тех из них, кто мог бы послужить нам в ускорении нашего развития и доминирования над этим миром. Через год, а потом ещё через год и многие годы спустя время проверяло нас, сталкивая с этими выродившимися варварами, постепенно находившими всё новые способы борьбы с нами. Таким образом, ход нашей истории был задан постоянной борьбой ними, окрашенной нечастыми союзами и более частыми предательствами и обманом, которые закончатся лишь тогда, когда мы наконец сможем уничтожить их и отогнать от наших границ.»