Введение. Сила женщины в том, что ее не объяснишь с помощью психологии

Сила женщины в том, что ее не объяснишь с помощью психологии. Мужчин можно анализировать, а женщин... только обожать!

Оскар Уайльд

Когда я был аспирантом, один умудренный опытом человек дал мне совет: если ты хочешь получить в эксперименте «чистый» результат, не включай в экспериментальную группу женщин. Я тогда в душе посмеялся над ним: вот еще один женоненавистник. Однако чем больше я занимался научными изысканиями, тем больше я вспоминал этот совет, поскольку неоднократно получал различные закономерности на мужской и женской выборках. Подобные факты я находил как в психологической, так и физиологической литературе. Например, Р. Девис и А. Бухвальд (R. Davis, A. Buchwald, 1957) отмечают, что один и тот же стимул может вызвать у мужчин и женщин разные физиологические сдвиги. В работе Л. А. Гановой (1998) у юношей и девушек выявлены различные по смыслу корреляции между агрессивностью, локусом контроля, тревожностью и сформированностью самоконтроля. Аналогичные факты имеются и в других исследованиях, и читатель, прочтя эту книгу, убедится в этом. Поэтому подчас создается впечатление, что женщины какие-то другие «хомо сапиенсы», со своей физиологической и психологической спецификой, не вписывающиеся в логику «нормальных» зависимостей, физиологических закономерностей. Недаром В. Д. Еремеева и Т. П. Хризман, два нейрофизиолога, назвали свою книгу «Мальчики и девочки — два разных мира». Это порождает представление о непознаваемости женской души, что находит отражение во многих пословицах. Например, в Корее говорят: «Глубину воды познать можно, а душу женщины — нет».

Женщины, в отличие от мужчин, вдохновляют поэтов, художников, композиторов (недаром музы женского рода), но они же служат и главным объектом оттачивания мужчинами своего остроумия и злословия. Таким образом, женщины занимают в общественном сознании особое место, выделяющее их, в противоположность мужчинам, из «вообще» людей.

Сейчас становится все более очевидным, что бесполые физиология и психология нередко существенно искажают истинную картину. Больше того, невнимание к половому составу экспериментальных групп может приводить к противоречивым результатам и выводам в экспериментах, проводимых по одной и той же методике, в зависимости от того, кто преобладал в данной выборке — мужчины или женщины (R. E. Gur, R. С. Gur, 1977; J. Herron, 1980).

Надо отметить, что отечественные ученые резко расходятся во мнении с теми представителями западной науки, которые стоят на гендерных позициях и стремятся доказать равные возможности мужчин и женщин. И. С. Кон (1981) подчеркивает значение учета половых различий при изучении формирования личности, ибо «...все или почти все онтогенетические характеристики являются не просто возрастными, но половозрастными, а самая первая категория, в которой ребенок осмысливает собственное "Я", — это половая принадлежность» (с. 47). Теоретическая недооценка пола, пишет И. С. Кон, «практически оборачивается тем, что традиционно мужские свойства и образцы поведения невольно принимаются и выдаются за универсальные (очень многие психологические и психиатрические опросники и схемы имеют откровенно маскулинные акценты, особенно когда речь идет о подростках), что мешает пониманию специфических проблем женской половины человечества и противоречит принципу равенства полов...» (с. 47).

Это же отмечает и Е. П. Кораблина (1998а): «Понимание жизни человеческого общества невозможно без дифференциации половых ролей и стереотипов мужественности и женственности, отражающих различия в предназначении и психике мужчин и женщин» (с. 174). В. Д. Еремеева и Т. П. Хризман (2001) подчеркивают важность учета половых различий в воспитании детей: «...Если не дано нам пожить в этом чужом (мужском или женском. — Е. И.)мире, то попробовать понять его мы обязаны, если хотим понять ребенка, помочь, а не помешать ему раскрыть те уникальные возможности, которые даны ему своим полом, если хотим воспитать мужчин и женщин, а не бесполых существ, потерявших преимущества своего пола и не сумевших приобрести несвойственные им ценности чужого пола» (с. 15). Поэтому данную проблему изучают не только психологи, но и нейрофизиологи, социологи, философы, этнографы, культурологи (Е. Весельницкая, 1993; Н. Хамитов, 1995; Этнические..., 1991).

Изучение вопросов, связанных с различными аспектами полоролевых стереотипов, имеет как теоретическое, так и практическое значение. Достаточно назвать лишь две сферы — семейные отношения и воспитание детей разного пола. Неслучайно вопросы полоролевых стереотипов обсуждались еще древними философами. Так, на жестком разделении функций между мужчинами и женщинами настаивал Лукиан, который писал, что, создав мужчину и женщину, природа предпочла, чтобы они оставались верными своему естеству, т. е. чтобы ни женщины не вели себя вопреки природе, как мужчины, ни мужчины непристойно не изнеживались.

Но, с другой стороны, чрезмерное акцентирование половых различий, жесткое противопоставление мужского и женского начала, традиционно осуществляемое с давних времен, тоже имеет свои недостатки. Как пишет И. С. Кон (1981), «издавна шел спор, считать ли более желательной поляризацию мужского и женского начала, при максимальном совпадении индивидуальных качеств с соответствующим культурным стереотипом (сильный, грубый, энергичный мужчина и слабая, нежная, пассивная женщина), или, напротив, их преодоление и сочетание в одном лице (сильный, но одновременно мягкий мужчина и нежная, но вместе с тем самостоятельная женщина)? Причем на более высоких уровнях развития культуры и философской рефлексии предпочтение обычно отдается второй модели, сулящей большую степень взаимопонимания полов, тогда как в первом случае их отношения мыслятся как иерархические, основанные на господстве и подчинении» (с. 53). Как тут не вспомнить: «Да убоится жена мужа своего».

За относительно долгий период изучения и обсуждения рассматриваемой проблемы высказывались разные точки зрения, подчас весьма забавные. Например, Л. П. Кочеткова (1915) полагала, что функция продолжения рода является помехой для развития женщин, и призывала стерилизовать их, чтобы устранить эту помеху. Общество она видела с малым количеством мужчин (или вообще без них) и почти без плодовитых женщин. Весьма оригинальный взгляд на женщин был и у О. Вейнингера (1999), при чтении книги которого женоненавистники, думается, получат большое удовольствие.

В настоящее время в западной культуре, и прежде всего в США, в средствах массовой информации осуществляется целенаправленное формирование образа маскулинизированной женщины.

Многие женщины, добившиеся самостоятельно материального благополучия, и, следовательно, способные жить независимо от заработка супруга, предпочитают не связывать себя брачными узами. Такие женщины, по терминологии журналистки Е. Серовой (2001), относятся к диким.Как пишет эта журналистка, такая женщина не обременена семейными хлопотами, у нее много мужчин, которых она сама выбирает, и вообще она живет в свое удовольствие и при желании имеет возможность полностью самореализоваться. Однако у нее нет главного, что есть у домашней женщины, — семьи и человека (мужа), на которого можно в трудную минуту опереться, нет детей (а если она и заводит ребенка, то его воспитание, особенно мальчика, оказывается неполноценным). У нее имеется недостаток общения, часто появляется хандра. Она остается один на один со своими проблемами и переживает дефицит привязанности, так как ей на длительное время никто не нужен, и она сама, по существу, никому не нужна.

Наблюдается и другая тенденция — феминизация мужчин, формирование пассивного фемининного типа личности. Все это приводит к тому, что, приобретая некоторые свойства, присущие от природы противоположному полу, теряются или плохо используются свои, данные природой возможности. Тем самым нарушается один из основных принципов развития природы — специализация разных особей в выполнении определенных функций. А ведь еще Ф. Бекон писал, что счастлив тот, чьи занятия согласуются с его природой.

С тех пор как в 1957 г. появилась обзорная статья Дж. Мак-Ки и А. Шериффс (J. McKee, A. Sherriffs), проблема половых различий занимает большое место в зарубежной психологии. Литература, ее освещающая, поистине громадна. С середины 70-х гг. XX в. в мире по половым различиям ежегодно публиковалось до 1,5 тысячи работ. Однако главной темой в них является изучение гендерной роли женщины в разных социумах, чему посвятили свои исследования ученые разных стран: Б. Банкарт (В. Bankart, 1985) — в Японии, Т. Дамжи и К. Ли (T. Damji, C. Lee, 1995) — в мусульманских странах, Р. Хаббарт с соавторами (R. Hubbart et al., 1982) — в Дании, Дж. Парри (J. Parry, 1983) — в Англии, Р. Лу и П. Логан (R. Loo, P. Logan, 1977) — в Канаде и т. д. Но ведущее положение в изучении этой проблемы принадлежит американским исследователям, издающим в большом количестве монографии и учебники по гендерной психологии и социологии. В США издаются журналы, ориентированные на эту тематику: Psychology of Women Quarterly, Sex Roles, Journal of Gender, Culture and Health.

Проводится большое количество кросскультурных исследований женских гендерных ролей: сравниваются женщины, живущие в США и Бразилии (R. Levine, L. West, 1979), США и Испании (L. Hinshaw, G. Forbes, 1993), США, Китае и Тайване (R. Chia et al., 1997), США, Гватемалы и Филиппин (J. Gibbons et al., 1993).

Отечественных ученых вопрос о половых различиях в психической сфере интересовал до недавнего времени мало, несмотря на то что еще в 1960-х гг. его поставил Б. Г. Ананьев со своими учениками, а позднее в социологии — С. И. Кон. В настоящее время половые различия стали изучать довольно интенсивно, но, в основном, в рамках гендерной психологии. И опять возник извечный спор: от чего различия в способностях, мотивах, поведении мужчин и женщин зависят больше — от биологического или социального? Даже термины, обозначающие эту проблему, используются разные. Когда говорят о биологических различиях между мужчинами и женщинами как индивидами, то используют термины «пол», «половой диморфизм»,в англоязычной литературе — «секс»[1], когда же говорят о психосоциальной, социокультурной роли тех и других как личностей, то чаще всего говорят о гендере, гендерных различиях.Правда, как отмечает Ш. Берн (2001), вопрос терминологии еще не разрешен учеными, поэтому у авторов принято с самого начала определять свой выбор.

<Слово «пол» следует использовать для описания демографических категорий. Однако когда речь идет о природе мужественности или женственности, следует применять слово «гендер». К. До>

Под напором гендерной психологии изменились многие представления о возможностях мужчин и женщин. До недавнего времени, например, считалось твердо установленным, что различия мужчин и женщин по пространственному воображению, математическим способностям и вербальному интеллекту не зависят от факторов среды и воспитания, однако с 1980-х гг. появились работы, в которых доказывается, что даже по этим параметрам биологически предопределенных различий не наблюдается (J. Hyde, M. Jinn, 1988; М. Jinn, A. Peterson, 1985; и др.). Проанализировав 1600 исследований, проведенных за 7 лет, в отношении выявления психологических половых различий, Е. Маккоби и К. Джексон (E. Maccoby, C. Jackson, 1974) пришли к выводу, что в большинстве психических функций нет врожденных различий между мужчинами и женщинами, те же различия, которые имеются у маленьких детей, недостаточны, чтобы обосновать неравенство половых социальных ролей.

<Понятие «пол» включает в себя черты, непосредственно обусловленные биологическим полом, тогда как гендер подразумевает те аспекты мужского и женского, причины возникновения которых еще не известны. Р. Ундер>

С другой стороны, И. Эйбл-Эйбесфельдт (1982) пишет: «Отрицать наличие врожденных различий между мужчиной и женщиной очень модно, это отвечает стремлению человека освободиться от всех ограничений, избавиться от своего биологического наследия. Но свобода не достигается путем игнорирования истины...» (с. 11).

Об этом же пишут Д. В. Колесов и Н. Б. Сельверова (1978): «Некоторые авторы утверждают, что половых различий в склонностях, интересах, поведении мужчин и женщин нет, или же в той мере, в какой они все же допускают возможность существования различий, последние считаются результатом неодинакового воспитания (К. Врохно, 1969). Однако это неверно по существу и к тому же нелогично, так как тогда пришлось бы признать, что принятые различия в характере воспитания мальчиков и девочек не имеют под собой реального обоснования и взялись как бы сами по себе.

Различия в поведении мальчиков и девочек доступны внимательному наблюдению уже в первые дни после рождения. В дальнейшем они становятся все более яркими и отчетливыми; постепенно выявляются различия в склонностях, объекте подражания и т. д. Отрицание всего этого можно объяснить недостаточной наблюдательностью, малым опытом, а порой и предубеждением» (с. 26).

В доказательство правоты этого утверждения авторов приведу данные Е. В. Кушнеренко с соавторами (1999): процент времени, проведенного новорожденными в повороте головы к различным обонятельным стимулам матери, у девочек больше, чем у мальчиков (соответственно 56,14 с и 51,29 с).

Как отмечает И. С. Клецина (1998), существуют два противоположных подхода, обосновывающих дифференциацию полов: половой диморфизм и половой символизм.

Согласно первому подходу, т. е. полового диморфизма,половая дифференциация — универсальный биологический процесс, который культура только оформляет и осмысливает с теми или иными вариациями. Этот подход, пишет И. С. Клецина, идет как бы снизу. «Его исходная точка — биологический половой диморфизм, который дополняется системой психических различий, проявляющихся в определенном наборе индивидуальных различий в психофизиологических реакциях, когнитивных процессах, мотивации, способностях и интересах мужчин и женщин» (с. 49).

С позиций второго подхода — полового символизма — гендерная дифференциация не тождественна половой дихотомии, связанной с половым диморфизмом, поскольку она связана с конструированием полов в течение жизни (R. Unger, 1990).

Сторонники этого подхода Дж. Хемпсон и Д. Хемпсон (J. L. Hampson, J. G. Hampson, 1961) считают, что ориентация на половую роль мальчика или девочки не имеет врожденной основы, хотя имеются наблюдения, что уже у 7-8-месячных младенцев и даже раньше имеется различная реактивность на мужчин и женщин (Д. В. Колесов, Н. Б. Сельверова, 1978).

Нельзя не отметить, что большинство исследователей гендерной проблемы на Западе — женщины. Сами термины «гендерные отношения», «гендерные исследования» пришли к нам, как пишет Г. Г. Силасте (1992, 1994), из англо-американского феминизма. Поэтому, как справедливо отмечает В. С. Агеев (1987): «Во многих работах явственно ощущается дух протеста против продолжающего существовать в западном обществе социально-экономического и правового неравенства между мужчинами и женщинами. Во многих работах отчетливо проявляется влияние феминистской идеологии, причем нередко в ее крайних формах, когда отрицаются какие бы то ни было различия и выдвигаются требования абсолютного равенства и полной симметрии в отношениях между полами» (с. 156-157). (Иллюстрацией такого положения проблемы на Западе может служить статья французского философа Элизабет Бадинтер, выдержки из которой я привожу ниже.) В. С. Агеев отмечает, что в зарубежных работах, посвященных полоролевым стереотипам, почти не рассматриваются половые различия, обусловленные половым диморфизмом, биологической целесообразностью специализации полов в процессе репродуктивной деятельности. Речь постоянно идет о воспринимаемых,а не о действительных различиях между полами. При этом в основном рассматривается положение только женщин через призму социопсихологических и социокультурных особенностей пола. В англосаксонских странах понятия «феминистские исследования», «гендерные исследования» и «исследования по проблемам женщин» часто считаются синонимами.

<Как бы плохо мужчина ни думал о женщинах, любая женщина думает о мужчинах еще хуже. Н. де Шамфор>

Вообще, читая эти работы, создается впечатление, что их авторы искусственно разжигают «холодную войну» между мужской и женской половинами общества (чего, например, стоит такое выражение в одной из статей Е. А. Истягиной-Елисеевой, 2000, с. 11: «женское освободительное движение» или название одной из женских общественных организаций в США: «Национальная Женская Лига Спасения»). С одной стороны, якобы все женщины в обиде на мужчин, что их не допускают в сферы деятельности, считающиеся мужскими, или что они вынуждены приспосабливаться к миру, построенному мужчинами для себя. С другой стороны, авторы-женщины почему-то усиленно насаждают в сознание общества мысль, что мужчины завистливо обижаются на женщин, потому что лишены функции материнства, и даже успехи мужчин во многих областях общественной жизни не могут полностью возместить им то, чем они не одарены от природы (К. Хорни, 1993, с. 83). Можно подумать, что беднягам-мужчинам больше не о чем думать, как только о желании стать матерью.

В какой-то степени Карен Хорни вторит Элизабет Барш (1994), которая пишет: «быть женщиной — это привилегия с особой и очень важной ответственностью» (с. 578).

Противоположную позицию высказал в начале XX в. О. Вейнингер (1991), который исходил из внутренней и внешней антагонистичности мужчин и женщин и определенной неполноценности последних. Он полагал, что половая функция типичного мужчины по отношению к типичной женщине — это превращать бессознательное в сознательное. В абсолютной женщине, считал О. Вейнингер, нет своего «Я», души, индивидуальности, она не является личностью. Женщина «как целое есть отрицание всякого смысла, она бессмысленна» (с. 161). Абсолютный же мужчина — «это идеальный образ Бога, абсолютное "нечто". Женщина же всегда символ полного "ничто"» (с. 188). Однако и сам Вейнингер признавал, что только взятые вместе мужчина и женщина представляют полного человека и что «женщина никогда не бывает так глупа, как порою мужчина» (с. 243).

Вообще, как писали Ф. Пробст и Г. Майзель-Гесс (1909), «ненависть одного пола к другому и склонность к низкой оценке его всегда была признаком упадка и вырождения индивидуума, если этим свойством отличается он, и целых народов, если это явление получает массовое распространение» (с. 130).

«Помните о наших различиях.

Женщины и мужчины не ладят друг с другом, совершенно не осознавая, что различия между ними предполагаются изначально. Обычно мы злимся или обижаемся на представителей противоположного пола, забывая об этом весьма важном моменте. Мы ожидаем, что те окажутся такими же, как мы сами, и страстно желаем, чтобы они «хотели того же, что и мы» и «чувствовали так же, как и мы».

Ошибочно предполагать, что если родители любят нас, то они будут поступать и вести себя совершенно определенным образом — т. е. так, как поступаем и ведем себя мы, когда любим кого-нибудь. Благодаря подобной установке мы снова и снова разочаровываемся друг в друге, даже не помышляя о том, чтобы найти время и мирно обсудить наши различия.

Мужчины заблуждаются, считая, что женщины должны думать, общаться и реагировать так же, как сами мужчины; женщины ошибочно считают, что мужчины должны чувствовать, общаться и реагировать так же, как это делают женщины. Мы забыли о том, что мужчины и женщины изначально разные. И в результате наши отношения наполняются ненужными трениями и конфликтами.

Ясное осознание и уважение этих различий значительно облегчает общение с представителями противоположного пола. Если помнить о том, что мужчины — с Марса, а женщины — с Венеры, то все становится легко объяснимым.» (Дж. Грей, с. 478)

В общем, вопрос о половых различиях остается достаточно запутанным, и одна из задач заключается в том, чтобы выяснить, в какой мере полоролевые стереотипы целесообразны, т. е. соответствуют природе мужчины и женщины, а в какой мере они ошибочны. Важно, чтобы при рассмотрении этой проблемы не было перехлеста ни в сторону роли биологических факторов, ни в сторону роли социальных факторов. Положение о социальном равноправии мужчин и женщин не должно застилать ученым глаза на факты имеющихся биологических и психологических различий и отрицать целесообразность их учета при распределении ролей в общественной и профессиональной жизни общества. Можно, конечно, в стране, которая не собирается воевать, поставить на должность министра обороны женщину, но что-то не видно женщин, желающих стать грузчиками или шахтерами. И цивилизованное общество не настаивает на участии женщин в этих видах труда не потому, что женщин хотят унизить, а потому, что учитывает их физиологические особенности, щадит женщин, тем самым проявляя к ним уважение. Некоторые работы, в которых все поведенческие (полоролевые) особенности женщин приписываются исключительно социальному влиянию, вызывают удивление. До сих пор, однако, никто еще не доказал, что биологические факторы совершенно не влияют на поведение человека, на его способности, склонности (вкусы). Наоборот, в психофизиологии все больше накапливается фактов, подтверждающих такое влияние. Но если биологические различия между мужчинами и женщинами очевидны, то почему надо отрицать наличие и психологических различий, в том числе и поведенческих, отражающих эти различия? Поэтому многие постулаты гендерной психологии, и особенно социологии, смахивают на игры политиков в популизм. Речь идет не об ущемлении прав того или иного пола, а об учете различий между ними в интересах общества.

Нельзя отрицать, что поведение лиц мужского и женского пола есть следствие их социализации и воспитания в соответствии с представлениями общества о роли мужчин и женщин. Однако возникает вопрос: а почему у человечества сформировались такие представления?И почему, несмотря на смену исторических и экономических эпох, они все же в своей основе остаются незыблемыми? Скорее всего потому, что они основываются не на чей-то прихоти, а на народной мудрости, учитывающей биологические возможности мужчин и женщин.

Д. Гири (D. Geary, 1989) отмечает, что природа и воспитание взаимодействуют в сложном процессе создания половых различий. Он пишет, что культура способна смягчать или усиливать ранние, биологически заложенные половые различия, а поскольку культура постоянно меняется, вполне логично ожидать, что и величина половых различий тоже будет меняться.

О том же говорит и В. Е. Каган (2000): «Анализ материалов дискуссии, последовавшей за выходом в свет монографии Е. Маккоби и К. Джеклин (1976), показывает, что дихотомия биологического и социального изжила себя: средовые влияния являются необходимым условием реализации врожденных программ в такой же мере, в какой врожденные программы являются необходимой точкой приложения средовых влияний» (с. 65).

Нельзя не отметить, что обсуждаемая проблема во многих исследованиях освещается односторонне, с учетом специфики только женского пола, которая на самом деле может таковой и не являться. Так, в одном исследовании автор опросила женщин, занимающихся бизнесом, что мешает им созданию собственного дела. Были получены такие ответы: 1) отсутствие правовых гарантий и несовершенство системы законодательства; 2) нестабильная экономическая и политическая обстановка в стране; 3) большая уязвимость перед рэкетом, отсутствие безопасности; 4) отсутствие связей в сфере бизнеса (Е. Кобзева, 1991). Спрашивается, что специфического для женского бизнеса выявила автор? Разве те же проблемы не касаются бизнесменов-мужчин?

Или, например, при обсуждении «пропасти между полами» во время американской предвыборной кампании, пишет Д. Майерс (2000), комментаторы удивлялись тому, что большинство женщин голосуют за демократов, но не пытались выяснить, почему большинство мужчин голосуют за республиканцев.

Выявить женскую специфику (впрочем, как и мужскую) можно только при их сравнении с представителями другого пола, а не при изолированном изучении женщин (или мужчин). С дифференциально-психофизиологических позиций и женщины, и мужчины представляют одинаковый интерес.