КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Июня 1483 года; лондонский Тауэр и Кросби-Холл, ЛондонПри виде двух симпатичных девушек стражники у ворот Тауэра одобрительно засвистели. Кейт с облегчением заметила, что вроде бы ничего необычного там не происходило. Напротив, в Тауэре царили тишина и спокойствие. Она обратилась к одному из стражников: — Мой отец — герцог Глостер. Скажите, он сейчас в Тауэре? Тот смерил ее насмешливым взглядом: — Ну, тогда мой отец — король Англии. — Что ж, я дождусь его здесь, и тогда вы мне поверите, — с достоинством произнесла Кейт. — Покажите ему подвеску, — прошептала Мэтти. Кейт вытащила из бархатного кошелька пакетик и развернула его. Большой сапфир заиграл на солнце всеми своими гранями. — Ну, теперь вы мне верите? — с вызовом спросила Кейт. Стражник моментально понял свою ошибку. — Я прошу прощения, леди. Но тут столько всяких чудаков ходит. Да, герцог заседает сейчас с Советом в цитадели Цезаря [26]— видите вон там большую белую крепость? Я стоял на посту, когда он прибыл. Герцог Глостер выходил на час или около того вместе со своими сторонниками, но потом вернулся. Вид у него был не очень довольный. — Ну вот! — вздохнула Кейт. Похоже, ее дурные предчувствия оправдывались: что-то пошло не так. — Входите, миледи. Вообще-то, простым людям не возбраняется входить в Тауэр. Мы здесь стоим, чтобы не допускать всяких смутьянов. Часовой махнул рукой, пропуская двух девушек через ворота. Они оказались в наружном дворе замка и двинулись мимо большого огороженного шлюза, где Темза плескалась о ступени. Мэтти прекрасно ориентировалась в Тауэре. — Я уже бывала здесь, миледи, — сообщила она. — Дядюшка приводил меня посмотреть на львов и других животных, которые содержатся в зверинце. Он здесь служит надзирателем. Мы несколько раз обедали у него в доме. Слева от них располагались внутренние укрепления, высокие древние сооружения. Кейт подняла голову и увидела в одном из верхних окон лицо молодой женщины. Окно было забрано решеткой. — Там кто-то есть, — сказала она Мэтти. — Какая-то женщина. Она что, заключенная? — Я никого не вижу, — ответила горничная. Кейт была озадачена, ибо девушка все еще смотрела через решетку. Но Мэтти пошла дальше, и Кейт последовала за ней под арку, потом — по узкому проходу. Они оказались перед массивными воротами, за которыми явно находилось то, что называли цитаделью Цезаря, — сооружение из белого камня. Справа от них была высокая стена, а за ней — какое-то здание. — Это королевский дворец, — пояснила Мэтти. — Туда никого не пускают. А вот эти большие ворота впереди — это вход, он называется Колдхарборгейт. — Где-то здесь находится юный король, — сказала Кейт. Несчастный мальчик, подумала она, проводит целые дни напролет в государственных заботах, окруженный придворными, и совсем не общается со сверстниками. Эдуарду приходится не только готовить уроки, но еще и учиться тяжелой науке управления подданными. Он должен был посещать заседания Совета — так ей говорил отец, — но в последнее время его величество освободили от обязательного присутствия, потому что он страдал какой-то болезнью челюсти, от которой придворный врач никак не мог его вылечить. Ну ничего, когда к Эдуарду присоединится младший брат, ему станет повеселее. Решение отца доставить сюда также и герцога Йорка Кейт находила весьма мудрым, к тому же оно свидетельствовало о том, насколько близко к сердцу Ричард Глостер принимает состояние племянника.
Из прохода Кейт и Мэтти вышли на лужайку Тауэра — широкое, поросшее травой пространство во внутреннем дворе. Вокруг высились громадные башни, связанные стенами галереи, и лиственные деревья, дававшие густую тень. Мэтти показала на лейтенантский дом — аккуратное здание слева, на часовню Святого Петра «в оковах», куда ходил на службы гарнизон Тауэра. Дальше находилась широкая площадь, где, как узнала Кейт, иногда устраивались рыцарские турниры. Народу здесь было немного. Четверо стражников играли в кости на скамье. Двое их товарищей стояли на часах у Колдхарборгейт. На лужайке перед часовней несколько человек пилили дрова. И все, больше никого не видно. Правда, Кейт слышала, что где-то недалеко ржут и храпят лошади. Потом неожиданно с другой стороны ворот донеслись крики: — Дорогу милорду Гастингсу! Часовые переглянулись, пожали плечами и открыли ворота. Через них тут же быстро прошествовал небольшой отряд рассерженных людей. Один из них, чиновник в черном одеянии и с жезлом, символизирующим его должность, тащил за собой хорошо одетого джентльмена, который оказывал ему ожесточенное сопротивление, хотя его лицо было искажено гримасой ужаса. Следом торопился разъяренный священник. — Именем Бога, остановитесь! — прокричал он. — Это возмутительно! Вы не дали этому бедняге времени для исповеди или раскаяния в грехах. — Пощадите меня! Во имя Господа, пощадите меня! — умолял джентльмен. Кейт не стала ждать, что будет дальше. Она схватила Мэтти за руку, и они вместе побежали к проходу, где можно было спрятаться за стенами. Девушка молилась, чтобы никто их не заметил. Они остановились на несколько мгновений, беспомощно глядя друг на дружку. — Что тут происходит? — воскликнула Мэтти. — Что они хотят сделать с этим беднягой? — Ш-ш-ш-ш-ш! Я и сама не знаю, — прошептала Кейт. — Не могу понять, кто из них лорд Гастингс. Но не сомневаюсь: если его светлость здесь, то он точно не позволит, чтобы случилось что-нибудь плохое. — Да вы, миледи, словно с луны свалились, — прошептала ей в ответ горничная. — Этот бедняга и есть лорд Гастингс! — О Пресвятая Мария! — выдохнула Кейт. — Кажется, они собираются его убить. Господи, что мы можем сделать? Собрав все свое мужество, она выглянула из-за стены. Теперь эти люди находились на лужайке Тауэра перед часовней. На глазах изумленных пильщиков они выбрали из груды дров колоду и поставили перед ней на колени лорда Гастингса. Несчастный громко молился, и хотя Кейт не могла разобрать, что он говорит, нотка отчаяния в его голосе слышалась отчетливо. Его мучители спорили между собой, а стражник, жестикулируя, яростно возражал против чего-то. Тогда позвали другого — одного из тех, что сидел на скамье. Когда человек в богатом одеянии повернулся к ней лицом, Кейт узнала герцога Бекингема, который, видимо, был здесь старшим. Он выкрикнул слова команды, и второй стражник обнажил меч. В этот момент Гастингс с безумной скоростью затараторил слова молитвы. Взбешенный священник стоял рядом с ним на коленях. Кейт, дрожа, отошла за стену, чтобы не видеть происходящего. Ей было совершенно ясно, что должно случиться дальше, и она не хотела быть свидетелем этого. У нее за спиной беззвучно рыдала Мэтти, в отчаянии обхватив себя руками, и Кейт обняла горничную, утешая не только ее, но и себя. Она не могла понять, как это люди ходят на казнь, словно на зрелище, даже на праздник, а именно это, видимо, и происходило сейчас в этом чужом для нее городе. Раздался глухой удар, потом на короткое время наступила тишина, которую нарушил хриплый голос Бекингема: «Смотрите: вот голова изменника!» За этим последовали беспорядочные одобрительные выкрики и звуки, свидетельствовавшие о том, что толпа начала расходиться. — Они могут подойти сюда и увидеть нас! — прошептала дрожащая Мэтти. Кейт опасалась, что так оно и случится. Нетрудно догадаться, что коварные злодеи вовсе не обрадуются, узнав, что при их ужасном деянии присутствовали свидетели. Они-то наверняка думали, что провернули все тайком. Что там говорил священник? Несчастному лорду Гастингсу даже не дали времени исповедаться. Священник был само негодование, и его можно понять. Но почему с несчастным Гастингсом так поступили? Этот вопрос не давал Кейт покоя, когда она, схватив Мэтти за руку, спешила по петляющему проходу. У ворот не было никого, кроме стражников. Две девушки быстро прошли мимо солдат, словно и не слыша их веселых прощальных выкриков. — Эй, милашки, вы что же, даже «до свидания» не хотите нам сказать? — обиделся один из них.
«Почему?» — снова и снова спрашивала себя Кейт, спеша по улицам Лондона, а затем поднимаясь по ступеням Кросби-Холла, где она отпустила Мэтти и в одиночестве отправилась в свою комнату. «Почему?» — этот вопрос она не могла и не хотела задать своей верной горничной, ибо он имел самое непосредственное отношение к ее отцу. Ни у кого другого не было таких явных причин желать смерти Гастингсу, который вероломно подозревал ее отца в том, что тот хочет отобрать трон у законного короля. Гастингс вел себя как предатель: плел интриги против Глостера, даже вступил в союз с его врагами Вудвилями. Отец считал, что они собираются его убить. И в этот день он отправился на заседание Совета в Тауэр. Кейт сидела в проеме окна. На камнях у нее за спиной ярким цветом были выведены трилистники и декоративные орнаменты, а стеклянные панели между средниками имели цвета драгоценных камней — желтый, голубой, красный… темно-красный, цвет крови. Девушку неотступно преследовала одна и та же картина: вот охваченный ужасом лорд Гастингс стоит на коленях посреди лужайки Тауэра. Она не могла не думать о том, от чего в ужасе спряталась. Там, вероятно, была кровь… целые реки крови. Не отдавая себе в этом отчета, Кейт плотно намотала на палец прядь густых каштановых волос. Она представляла себе, как отец — ее любимый добрый отец — отправляет на смерть лорда Гастингса. Ведь никто другой не мог этого сделать. Ее отец был регентом, без его санкции или приказа ничего просто не могло случиться. А герцог Бекингем, который руководил казнью, являлся ближайшим союзником Ричарда Глостера. Это было выше ее понимания. Кейт не могла самостоятельно разобраться во всех этих хитросплетениях. Ей оставалось только надеяться, что все прояснится, когда герцог вернется домой.
С улицы донеслись крики. Взволнованные мужские голоса вопили: «Измена! Измена!» — О Пресвятая Мария! — прошептала Кейт, которая внезапно поняла, чтó могло быть причиной казни Гастингса. — Неужели отца тоже убили?! Она выбежала из своей комнаты и в большом зале столкнулась с герцогиней Анной: бледная и взволнованная, та спешила к лестнице. Кейт встретилась с ней испуганным взглядом, но герцогиня, конечно, ничего не знала о судьбе Гастингса или о страшном злодействе, которое могло произойти, — убийстве герцога, а потому ее озабоченность не могла сравниться с тем ужасом, что переживала падчерица. Вместе с Джоном Глостером и слугами они поспешили вниз во двор, а оттуда — на Бишопсгейт, где увидели озлобленную и донельзя взволнованную группу слуг герцога, у всех на одежде его знак — белый вепрь. Они пробирались сквозь толпу, в которой одни подхватывали крик «Измена!», а другие доставали мечи и кинжалы. Казалось, сам воздух был наполнен смутой. Герцогиня Анна была женщиной пугливой, но вот какой парадокс: страх придавал ей смелости. Поэтому она без колебаний направилась в толпу и схватила за руку ливрейного слугу. — Одно слово! — крикнула она ему в ухо. Тот хотел было броситься прочь, но, поняв, что перед ним жена его хозяина, замер на месте, хотя и с явной неохотой. — Что тут происходит? Почему вы кричите «Измена!»? — спросила Анна. Она говорила властным голосом, как то и подобает дочери Делателя королей, и люди почтительно остановились. Лондонцы в былые годы любили ее отца и сегодня готовы были слушать его дочь. Слуга, поняв, что на него обращены десятки ждущих ответа лиц и что шум стихает, откашлялся: — Миледи, добрые граждане, вы должны знать, что сегодня на пути регента в Тауэр его ждала засада. Враги герцога, возглавляемые лордом Гастингсом, вступили в заговор и хотели убить его. Кейт похолодела, услышав это. Она взяла себя в руки, готовясь услышать худшее, увидела, как побледнела и чуть пошатнулась герцогиня. Одновременно до них доносились недовольный ропот толпы и протестующие голоса. Однако слуга герцога не обратил на них внимания. — Изменник Гастингс, — прокричал он, перекрывая усиливающийся ропот протеста, — вступил с некоторыми лордами Совета, королевой и госпожой Шор в заговор против регента, который является законным представителем власти. Злоумышленники покушались на саму его жизнь. — Он помолчал для вящего эффекта. — Но, к счастью, его милость вовремя узнал об измене, о том, что его враги спрятали оружие в палате Совета, собираясь напасть на него. Получив это предупреждение, он собрал верных ему людей и арестовал Гастингса и его сторонников, оказавших яростное сопротивление. Гастингс уже в полной мере понес наказание по закону, а милорд герцог, слава Господу, спасен от происков врагов. Анна была потрясена услышанным, а толпа все больше озлоблялась. Некоторые открыто оплакивали Гастингса, называя герцога убийцей. За спиной Кейт какой-то человек сказал соседу, что лорд Гастингс оставался последней надеждой для детей короля Эдуарда, а тот в ответ ему прорычал: «Если кто-то еще сомневался, что Глостер нацелился на трон, то теперь все сомнения отпали». Кейт сердито посмотрела на него. Рядом с ней оказалась Мэтти. — Люди любили лорда Гастингса, — объяснила она. — И не могут поверить, что он замышлял такое злодейство. Кейт напустилась на нее. — Жизни моего отца угрожала опасность! — воскликнула она. — Ты, может, думаешь, что он все это подстроил нарочно? — Нет-нет, миледи, тысяча извинений! Я вовсе ничего такого не хотела сказать, — перепугалась горничная. — А просто пыталась объяснить, почему горожане так взволнованы. Я уверена, герцог не приговорил бы Гастингса к смерти, если бы не было твердых доказательств его измены. — Это само собой разумеется, — отрезала Кейт, протискиваясь к герцогине, которая теперь направлялась назад в Кросби-Палас. За их спинами осталась взволнованная толпа, и не успели они закрыть за собой дверь, как услышали новый шум. Регент возвращался домой, и толпа встретила его открыто враждебными криками. Анна и Кейт остановились наверху лестницы вместе с мажордомом, чтобы встретить герцога. Невысокий и худощавый Глостер легко спрыгнул с коня и поднялся по лестнице. Казалось, он был преисполнен жизненных сил, даже торжества, и выглядел значительно лучше, чем когда-либо за последнее время. — Милорд. — Анна присела в реверансе. То же самое сделала и Кейт у нее за спиной. Герцог поднял их обеих, поцеловал. — Ну, идемте обедать! — сказал он. — У нас есть повод для праздника. Слава богу, предательство искоренено. — Мы слышали об этом, милорд, — ответила Анна чуть дрожащим голосом. — На улице собралась толпа, в народе сеют всякие слухи. Мне не нравится настроение улицы. — Эти люди не виноваты: их напотчевали убедительной ложью, — произнес герцог, ведя своих женщин в зал. Он приказал принести вино и лучшую еду, какая только была в доме. Через несколько минут они уже сидели за столом на возвышении и от всего сердца пили за счастливое спасение герцога от врагов. Кейт никак не могла поверить, что отец с ними, живой и здоровый, — ведь всего час назад она думала, что он убит. Она непроизвольно ухватила бархат его рукава, чтобы убедиться, что он — не видение. Герцог улыбнулся дочери. — Воистину, Кейт, нам есть за что благодарить Господа, — сказал он. И принялся в подробностях рассказывать о событиях, происходивших утром в Тауэре. — Я спросил Гастингса, чего заслуживают люди, злоумышляющие против того, кто не только близок королю по крови, но и является защитником его королевского величества и самого королевства. А он ответил — это его слова, — что если их злоумышления были чудовищны, то и заслуживают они чудовищного наказания. «Если? — спросил я его. — Не кормите меня всякими „если“!» Я сказал ему, что их злые козни раскрыты и он поплатится за содеянное головой. Джон слушал отца с нетерпеливым восторгом. Герцогиня сидела неподвижная и холодная, лицо ее оставалось непроницаемым. — И тогда я обвинил Гастингса в заговоре против моей должности и моей жизни, в который он вступил вместе с другими изменниками в Совете, — продолжал герцог. — Я сказал им, что они заключили союз с королевой и этой шлюхой Шор. И изменники не стали этого отрицать! Я обвинил их в том, что они подготовили засаду на меня, и после этого Бекингем вызвал стражников. Как вы уже знаете, преступники были арестованы и помещены в Тауэр. Я проявлю к ним милосердие. Но Гастингса, который был вдохновителем этой измены, я пощадить не мог. Он должен был стать примером для других. — Глостер сжал тонкие губы, демонстративно выставив вперед и без того выпирающий подбородок. Последовало краткое молчание. — А королева и госпожа Шор? — спросила Анна. — Королева остается в Вестминстере, теперь мы знаем, почему она не хочет покидать убежище. А с госпожой Шор я разберусь немедленно. В зал вошел капельдинер и сообщил о прибытии лорда-мэра Лондона. — Хорошо, — сказал Глостер. — Я просил его прибыть как можно скорее. В зал быстрым шагом вошел мэр, потеющий в такую жару в своем красном меховом одеянии. Грудь его украшала цепь — символ власти. Он несколько раз поклонился высокому обществу. Герцог поднялся и сделал жест рукой. — Мадам, — обратился он к жене, — позвольте представить вам сэра Эдмунда Шаа. Сэр Эдмунд, это герцогиня Анна, моя супруга. А это мои дети — лорд Джон Глостер и леди Катерина Плантагенет. Лорд-мэр галантно поклонился. — Тарелку для милорда мэра! — громко проговорил герцог, приглашая гостя за стол. Весьма польщенный, сэр Эдмунд проскользнул на предложенное ему место. — Вы должны узнать, что изменник Гастингс на утреннем заседании Совета строил планы, как убить меня и милорда Бекингема, — сказал герцог. — Но я, к счастью, сумел опередить его и спасти наши жизни. После обеда, милорд мэр, я прошу вас проехать по городу и оповестить жителей об этом гнусном заговоре против меня. — Он снова принялся пересказывать мрачные события этого дня, а сэр Эдмунд жевал и все больше хмурился, узнавая о том, что случилось. После трапезы он с удовольствием отправился выполнять задание — оповещать жителей об истинных событиях этого дня. А в помощь ему герцог послал собственного глашатая, чтобы успокоить население сообщением о казни Гастингса, зачитать им длинный список его преступлений, увенчавшихся изменой, и призвать лондонцев к миру.
Кейт обратила внимание, что Анна тем вечером за общим ужином в большом зале упорно хранила молчание. Герцог тоже заметил это. — Сегодня у тебя был тяжелый день, — сказал он жене, накрывая ее руку своей. — Можешь успокоиться. Непосредственная угроза миновала. Анна посмотрела на него. На ее лице застыло угрюмое вопросительное выражение. — Три вопроса тревожат меня, милорд, и я молю вас снять эту тяжесть с моих плеч, иначе я не найду покоя. Герцог нахмурился: — Что тебя беспокоит, Анна? Герцогиня положила вилку. К еде она почти не прикоснулась. — Вы не сказали, как вам стало известно об измене Гастингса, — начала она. — У меня есть информаторы, — ответил Ричард Глостер. — Я уже некоторое время знал, что он злоумышляет против меня. А сегодня мне представили свидетельство, от которого я не мог отмахнуться. Отец говорил так, словно оправдывался. Девочка видела, что ему не по душе давать жене отчет в своих действиях. И Кейт не могла винить его. Анна весь день была холодна с супругом. То облегчение, что она испытала, узнав о его счастливом спасении, спустя некоторое время уступило место другим чувствам. Она словно сердилась на него. Этого Кейт понять не могла. Герцогиня заговорила снова, словно преодолевая себя: — Вы обвинили Гастингса в измене. Но против кого? — Боюсь, милая, что ты слишком внимательно слушала мою мать. — Ричард явно был огорчен. — Я — регент, Анна. Я волею Совета и покойного короля назначен править королевством до тех пор, пока мой племянник не станет совершеннолетним. Так что преступление против меня — это преступление против короля и всего королевства. Именно это и называется изменой. — Выходит, ваша матушка ошибалась, когда говорила, что закон об измене не распространяется на регента? — Да! — Теперь Ричард по-настоящему вышел из себя, на его лице появилось рассерженное выражение. — В чем дело, Анна? Это что, допрос? Кто, по-твоему, совершил преступление? Уж точно не я. Напротив, моей жизни грозила опасность. Я не заслуживаю этого. Задай себе вопрос: что случилось бы с королевством, если бы план этих изменников удался? Оно погрузилось бы в смуту и гражданскую войну, как это случилось, когда мой отец много лет назад претендовал на корону. Я — единственный человек, который может сохранить порядок и поставить на место смутьянов. Теперь ты удовлетворена? Анна неуверенно кивнула. — У меня остался всего один вопрос, — не отступала она. — Я сегодня на улице слышала, что Гастингса казнили на месте, без суда. Один человек сказал мне, что Гастингс был предан смерти буквально через несколько минут после ареста. Милорд, простите мое невежество, но я полагала, что даже последнему подданному короля обеспечено правосудие. Кейт отшатнулась при виде выражения, появившегося на лице отца. Похоже, вот-вот разразится гроза. — Да, мадам, вы невежественны, — язвительно сказал Ричард. — Бедняки имеют право на суд. Знатные лорды могут судить свою ровню. Такие же полномочия есть и у парламента. И акты о лишении всех прав состояния [27]могут издаваться задним числом. Мне кажется, миледи, вы считаете в этом деле негодяем меня, а не Гастингса. Да вы никак смеете предполагать, что я казнил человека без суда, не имея достаточных оснований и весомых свидетельств. Что ж, — продолжил он, поднимаясь на ноги, — меня трогает ваше доверие ко мне. Не знаю, что я совершил, чтобы заслужить такое к себе отношение. Мало того что меня предал человек, которого я считал своим другом, так вдобавок еще и собственная супруга придерживается обо мне далеко не лучшего мнения. Жена, которая должна во всем поддерживать мужа. Это невыносимо. Он двинулся от стола к лестнице. Анна упала на колени: — Милорд, простите меня! Я виновата. Известие о казни потрясло меня. Я не до конца знала обо всех обстоятельствах. — Она в отчаянии молила мужа, который с безразличием взирал на нее. — Я желаю вам обеим спокойной ночи, — сказал он и ушел.
Кейт долго не могла сомкнуть глаз. Она ворочалась с боку на бок, мысли ее метались, она вспоминала страшную сцену, разыгравшуюся на лужайке Тауэра. А когда бедняжка наконец все же уснула, ей приснился стражник с обнаженным мечом. Она ясно видела предсмертный страх на лице Гастингса и темную кровь, стекающую на траву.
|