Мафиозная практика отдельных лабораторий

В соответствии с расследованием, проведенным Мишелем Редиа, многонациональное общество Merek, центральное бюро которого находится в штате Нью-Джерси в США, начало заниматься мошеннической деятельностью. Мошенничество заключалось в организации продаж отдельной продукции французским филиалам в Париже Merck-Sharp и Dohme. Продавался индометацин, который служит основой для производства индоцида 25. Этот последний продукт Merck сбывал своему филиалу по цене, превышающей в 2,5 раза его цену в розничной продаже, а именно, за 785 долларов за килограмм вместо 326 долларов.

Мишель Редиа нам объясняет:

"Суммы, которые клали себе в карман руководители Merck и Со путем простого мошеннического увеличения цены на препараты, составляли каждый год десятки миллионов новых франков".

Когда подобное правонарушение было вскрыто, то оказалось, что вследствие подобного обмана лабораторий в течение 3 лет было присвоено 72 млн. новых франков (7,2 млрд. старых). Эта сумма эквивалентна связке банкнот номиналом в 100 французских франков толщиной в 72 м. Это также эквивалент годовой зарплаты приблизительно 4,3 тыс. рабочих, оплачиваемых по шкале SMIC (минимально допустимый уровень зарплаты), работающих 40 ч. в неделю.

Первое последствие: произошла огромная кража, жертвами которой стали в первую очередь Служба социального обеспечения, социально застрахованные личности и больные. Цена препарата в розничной торговле в 8 раз превысила цену основного продукта. Каждое повышение цены на 1 франк от стоимости основного продукта соответствует повышению стоимости самого препарата до 8 франков. Иначе говоря, прикарманенные 72 млн. Merck и Со стоили Службе социального обеспечения, застрахованному по социальной программе населению, которое употребляет лекарство индоцид 25, совершенного пустяка:
72 х 8 = 576 млн. новых франков в течение 3 лет.

Второе последствие: жертвами второй кражи, которая по размерам не такая уж и большая, стали налогоплательщики.

Чем больше французский филиал Merck и Со расходовал на покупку исходного (основного) материала для приготовления препарата и нес соответствующие расходы, прямо пропорциональные стоимости этого материала, тем больше его задекларированный доход уменьшался.

Конечно, речь идет, разумеется, об искусственном уменьшении. Налог, будучи пропорциональным доходу, также оказался сокращенным. Господин М.Фуркад предвидел подобный ход событий: он увеличивал налоги остальных налогоплательщиков и особенно тех, кто имел заработки.

К сказанному следует добавить, что не только французский филиал Merck и Со не платит налогов: сама головная компания заботится о том, чтобы оплачивать свои счета в "налоговом раю" (разумеется, для особо больших предприятий), в частности, на Бермудах.

В 1971 г. службы министерства финансов наложили вето на подобную торговлю. В соответствии с Таможенным уставом, подобный вид мошенничества должен повлечь судебную ответственность и наложение штрафа, равного трем стоимостям товара, который пересек таможенный контроль мошенническим путем. Однако компания Merck и Со никогда не преследовалась. Она должна была только заплатить штраф. Из украденных 72 млн. Минфин установил штраф в 40 млн. Таким образом, он сделал компании подарок, равный 32 млн. То есть то, что называется покрытием неустойки. Что особенно плохо: компания Merck и Со не только не подверглась санкциям, а была даже вознаграждена. Более того, она получила возможность безнаказанно продолжать свой бизнес (торговлю). Чтобы продолжать и дальше свою деятельность, она перевезла некоторое свое оборудование из Дижона в Клермон-Ферран, то есть в тот район, где находится один из ее филиалов в Хибрете. И в то же время она продолжала рэкетировать Службу социального обеспечения, социально застрахованных лиц, больных и налогоплательщиков. И все это делалось с благословения государственных властей.

Фирма Patrex продавала цианокобаламин (витамин В₁₂) двум парижским лабораториям — Bouchara и Anphar-Rolland, изготавливавшим соответственно Новобедуз 1000 и Гидроксо 5000. Эта фирма покупала базовый продукт у Roussel-Uclaf, также расположенный в парижском регионе, но после этого данный продукт направлялся в Анвер, Женеву, Гамбург и Монако.

На каждом этапе цена увеличивалась, но продукт при этом не изменял своих качеств. Закупочная цена была, таким образом, увеличена в 3—4 раза. Почему выполнение подобного цикла было необходимым?

Переходя от Парижа к Анверу, цена продукта, купленного, к примеру, за 100 франков, увеличивалась до 120 франков, от Анвера к Женеве — до 300 франков, от Женевы к Гамбургу — от 300 до 320 франков, от Гамбурга к Монако она уже составляла 340 франков. Цена продукта, равная в Париже 100 франкам, после подобного путешествия возрастала до 340 франков. Из Монако в Париж лекарство уже возвращалось по цене в 340 франков. Следовательно, Patrex покупал этот продукт в 3 или 4 раза дороже, хотя он мог приобретать его напрямую в Париже у Roussel-Uclaf. Самая высокая цена лекарства увеличивалась до 2,5 раза. Таким образом, речь шла о замаскированной операции с целью оставить капитал в той стране, в которой капиталисты защищены банковским секретом.

Кроме того, осуществляя подобное движение и каждый раз возрастая в цене, препарат компании позволял предприятиям, связанным между собой, изымать из полученной прибыли определенную сумму денег, и в то же время не делать ничего другого, кроме регистрации совершенно бесполезного движения данного продукта.

И, наконец, чем больше Patrex платила за дорогой товар, тем больше ее доход сокращался, а, следовательно, уменьшался и налог.

Конечно, не следует думать, что подобная практика касается только одного предприятия и одного препарата. Подобные операции многочисленны, а государства закрывают на это глаза, защищая интересы лабораторий.