БЕСЕДЫ ЗА САМОВАРОМ

(Зарисовки с натуры)

Милые, добрые и гостеприимные земляки. Я захожу в их дома, они искренне радуются встрече, тут же накрывают стол, стараясь выставить самое вкусное, на их взгляд, блюдо.

И неизменно стол украшает (украшает ли?) бутылка водки. А как же не уважить дорогого гостя, давно не заглядывавшего родственника? Осудит, мол, ославит на всю округу.

- Уважь хозяев, - налив стопку, требуют настойчиво мои добрые гостеприимны.

- Не пью я, - как можно тактичнее отказываюсь от такого настойчивого и убедительного аргумента в необходимости выпивки: «уважь».

- Сердце, печень или «подшился»? - участливо и любопытно хозяева дома смотрят на меня.

И мне приходится объяснять, что под видом угощения они предлагают мне отраву. Сами травятся, да еще и за мое здоровье. Между нами возникает стена непонимания.

- Как же это? Испокон веков добрая русская традиция: гостя чаркой встречать!

И вот тут мне приходится туго. С фактами не поспоришь.

Вон, литература полна примеров. Что ни фильм - герои выпивают и курят. Сотни пословиц и поговорок, песни и стихи прославляют выпивку. Подвыпившие гостеприимные земляки ударяются в воспоминания, в которых обязательно фигурирует кто-то из родственников, чаще дед, который водку и самогон хлестал, как воду, и ничего, слава богу, дожил до семидесяти лет, умер, правда, почти «геройски», выпив подряд пару стаканов или накануне изрядно набравшись, вот сердечко и отказало. А если бы не это - до ста лет дожил бы.

Очень убедительно звучат такие аргументы.

- А если бы совсем не пил? - невинно задаю вопрос.

В избе воцаряется тишина, даже недопитая стопка отставлена, я почти физически ощущаю, как тяжело поворачиваются жернова мыслей добрых земляков. Потом кто-то недоуменно бросает:

- Как это - не пил? Нешто он не человек?

И вот тут меня начинает изнутри подмывать: злость и горькая обида за невежество хозяев, желание открыть им глаза на очевидную, но так долго (из поколения в поколение) извращаемую и скрываемую противоестественность потребления алкоголя. И я начинаю говорить, приводить убедительные примеры.

Мы знаем, говорю я, что в основе любого алкогольного изделия (я умышленно не называю «напитка») лежит этанол - страшный наркотический яд. Академик Ф.Г.Углов называет его - мозговой яд, потому что в первую очередь он поражает высшую субстанцию нашего организма - большие полушария головного мозга. Более того, нет в человеческом организме ни одной клетки, которую не поражал бы алкоголь. Но особенно сильно разрушающее действие алкоголя в коре головного мозга. Этот уникальный орган, занимающий всего около двух процентов от общей массы тела, впитывает в себя около 30 процентов этанола и удерживает его от 15 до 28 суток.

- Выходит, раз выпив, я пьян больше двух недель? - насмешливо перебивает меня хозяин дома.

- Как минимум две недели после выпивки вы живете в иллюзорном мире. Вам кажется, что вы самостоятельно принимаете решения, так, а не иначе, выполняете ту или иную работу, руководите, ведете хозяйство... Увы, принятый алкоголь, образно выражаясь, мгновенно овладевает командным центром нашего организма, неведомые щупальцы "зеленого змия» ложатся на пульт управления памятью и мышлением и не уступают это от 2-х до 4-х недель. Тут уж все зависит от частоты употребления и доз наркотического яда.

- То-то я замечаю,--встревает хозяйка дома, - как мои сыны становятся грубыми, угрюмыми... А ведь какие были ласковые, - она всхлипнула и поднесла к глазам уголок передника.

- Выпивают сыновья-то?

- А как же, взрослые стали, не удержишь.

И мне снова приходится объяснять простой механизм воздействия алкоголя на человеческий интеллект, его культуру, поведение А каждый глоток алкоголя - это тысячи и тысячи умерщвленных клеток, отвечающих за наши высшие проявления: доброту, готовность к самопожертвованию, открытость, правдивость, талант, наконец. Достаточно сказать: кружка пива убивает шесть с половиной тысяч активных нейронов в коре головного мозга. Больше того, каждый глоток алкогольной отравы раскрепощает, вернее, как бы раскрывает двери тех участков коры, которые хранят наши низменные устремления: грубость, ложь, подлость, хамство, самовозвеличивание, эгоизм ..,

- То есть, вы хотите сказать, что алкоголь, словно червяк в грибе, выедает сердцевину? - это уже включается в беседу пришедший на огонек сосед.

- Вот именно! Скажу больше: видели вы когда-нибудь червивую поганку? Так вот и с алкоголем. Он в первую очередь поражает все самое ценное в человеке. И еще добавлю: как из пулемета, выкашивает в первую очередь наиболее способных, талантливых людей. Видели вы бюро-крата пьяницу? Подхалима алкоголика? Чинушу пьющего?

- Не доводилось.

- Зато и впрямь, сколько по-настоящему способных хороших людей спилось, - хозяйка безоговорочно становится моей союзницей. - Вон, двоюродный брат мой, умница, руки золотые: за что ни возьмется, все горит в руках. Так было.

А теперь только одно у него на уме: где бы разжиться на бутылку,- она опасливо посмотрела в окно, будто ее брат мог припожаловать вот сейчас за наше не очень хмельное застолье.

- Раньше-то он не вьпивал почти, - пояснил сосед, от ставив налитую стопку и с удовольствием потягивая чай хозяйка уже успела водрузить во главу стола (действительно его украсив) сверкающий и фыркающий самовар.

Раньше-то он все у батьки перенимал: телегу сладить, и сапоги подшить и часы починить, потом уж он к технике потянулся и таким «мастером стал - куда там иному механику с высшим образованием. И женился он хорошо. Работящую девку взял, умницу, красавицу. Дети пошли. А его подменили будто. Через день да каждый день пьян. И все из-за рук своих. Одному сапоги отремонтирует, другому-машину, третьему - печку починит... А расчет у нас один - бутылка. Деньги вроде и не принято давать. Все водкой меряется. Вот и спился мужик... Жену довел до смерти. Дети выросли, так ведь тоже вон как пьют...

- А почему за каждую работу: дрова привезти, сено, подремонтировать что-то - надо водкой расплачиваться?

- Так не поедет же никто просто. Вон выпишешь машину или трактор в конторе, а водитель, если не пообещаешь бутылку, ни за какие коврижки не поедет.

- А если всем миром не давать бутылку за услуги, которые уже оплачены? Туго, наверное, придется водителю или кому другому? Зарплату-то за ничегонеделание наверное не начислят.

- Так-то оно так, - соглашаются со мной земляки - да уж пообвыкли тут все. Вроде так и должно быть.

В этом слове - «пообвыкли» - прозвучала безысходность. Смирились с тем, что хозяйничает в нашем доме «зеленый змий», покорились его власти и не хотят, да и не видят выхода из-под нее.

- Вот ежели бы пили, да ума не теряли, да не часто бы, жизнь совсем другая стала! - будто угадав мои мысли, сказал сосед.

- Значит все дело в том, что пьют без нормы?

- Вот-вот, не знают норму и... - он выразительно показал руками, что происходит, когда не знают норму.

- А вы знаете норму? И что это такое - норма?

- Нет, я не знаю. Потому и стараюсь как можно дольше не пить. Стоит выпить стопку, - он покосился на отставленную водку, -как за ней пойдет другая, третья... А там уже не остановиться. Баней потом спасаюсь. Дня три кряду парюсь.

- Вот видите, как плохо бывает человеку, как мучается он с похмелья, а вы ему - стопку, - говорю хозяину.

- Мое дело налить, а уж пить или не пить, человек сам Должен решать.

- А как же «уважь»? Вроде не выпьешь, так обидишь смертельно хозяев дома?

- Н-да, тут неувязка, - хозяин покачал головой -Только принято же...

- Кем принято? Постановление такое есть? Указ? Распоряжение?

- Между людьми принято. Ведь ты и сам когда-то не брезговал стопкой. Вспомни-ка.

- Верно, - соглашаюсь я. - И курил тоже до потери зубов: до двух пачек в день. А вот получил знания о проблеме - и все. Начисто отвернуло. Да иначе и быть не может.

Как может здравомыслящий человек постоянно умерщвлять себя? Не сразу, а постепенно. Ведь, выпив рюмку, мы сокращаем себе жизнь на эту рюмку, глупеем на эту рюмку. Икурив сигарету или папиросу, происходит то же самое: отрываем из своего завтра кусок жизни. Курильщик в своем карманном крематории сжигает от 15 до 17 лет жизни. Алкоголик - до двадцати. Недавно авторитетная комиссия ученых от Совета Министров СССР, которую возглавлял Академик Марчук, провела обследование по различным аспектам жизнедеятельности в Псковской области. Так вот при общей средней продолжительности жизни населения этой области в 61,7 лет, мужское население имеет 47,5 лет. В центре России! В условиях не голода и не разрухи! Беда, страшная беда поселилась в нашем общем доме. Имя ее - пьянство. Ведется постоянная неутихающая междоусобная война. По разные стороны стали родители и дети, мужья и же'ны, братья и сестры, друзья и товарищи.

И ежедневно эта невиданная по масштабам война только в нашей стране уносит в небытие до 4 тысяч человеческих жизней, около полутора миллионов в год.

Мы отдаем свою кровь ради опасения человека, жертвуем своей жизнью, бросаемся в огонь и в воду, а тем временем рядом с нами гибнет столько людей! И как часто мы являемся пассивными наблюдателями за тотальным истреблением человечества, разводим беспомощно руками: мол, а что я могу? больше того, сами подталкиваем людей к гибели, иногда под видом угощения наливаем им вино, предлагаем сигарету...

Алкоголь - это страшный яд. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) еще в середине семидесятых годов назвала его наркотиком № 1 и призвала государства - членов ВОЗ повести решительную борьбу против его употребления.

- Так ведь ежели убрать из продажи водку, зарплату нечем будет платить! - прервал мой монолог дотошный сосед.

- Увы, это заблуждение широко распространено. Я не буду вдаваться во все тонкости экономики, просто советую прочесть статью Бестужева-Лады в прошлогодней «Неделе» «Чума XX века», где вскрываются все экономические издержки из-за потребления алкоголя, но хочу сослаться опять-таки на выводы уже упомянутой мною комиссии, которая вынуждена была признать мнения новосибирских ученых, исследования кафедры статистики Московского института народного хозяйства, которой руководит профессор Б.И.Искаков, что каждый «пьяный» рубль, то есть затраченный на водку, оборачивается в конечном итоге от 3 до 6 рублей косвенных потерь. Сюда входят потери от порчи оборудования, брака, невыходов на работу, от «похмельного» труда и еще многих, многих факторов, связанных с пьянством.

Чтобы нагляднее это понять, посмотрите на семью, в которой часто пьют вино. Спят на чем лопало, носят обноски, питаются кое-как. А ведь семья - это ячейка государства.

И в ней, как в зеркале, отражаются наши общие беды и потери.

- Убедительно, - хозяин потянулся было к бутылке, потом махнул рукой, попросил налить чаю. Глубоко и с наслаждением хлебнув ароматный напиток, он спросил:

- А как быть с празниками? Не будешь ведь гостям читать лекцию о вреде алкоголя за пустым столом.

- Согласен, лекция тут ни к чему. А вот я расскажу про свою жену, как она устроила впервые трезвое застолье в свой день рождения. Собрались гости, пришли родственники, друзья, словом, самые близкие люди. На столе у нас закуски, вместо привычных бутылок - кувшины, графины, в которых налиты различные соки. Перед .каждым гостем фужер. И вот именинница, усадив всех и предложив наполнить бокалы соком, первая произнесла тост: «Здесь собрались очень уважаемые мною люди, мои друзья, мои родственники. Я всем вам желаю счастья, здоровья, долголетия. Я очень хочу, чтобы у вас всегда и все было хорошо. Поэтому на столе не стоит вино, которое отнимает у людей разум, здоровье, жиз'нь, наконец. Которое веселит лишь на первых порах и к настоящему дружному разговору не подвигает.

Будьте здоровы, дорогие мои, будьте счастливы!» Бокалы дружно зазвенели. Пожелание здоровья тут было оправданным, ибо в бокалах-то сок. А вспомните, как мы часто наливали стопки вином, чокались, говорили: «Будем Здоровы!»

Какое к черту здоровье! Ведь в стопках-то содержатся тысячи болезней, миллионы несчастий, убийства, самоубийства... А мы все равно: «Будем здоровы!»...

- Не разбежались гости-то с дня рождения? - хозяйка недоверчиво качала головой.

- Именины, честно скажу, это был наш первый треэвый праздник, удались на славу. Было много шуток, смеха, пели, танцевали... Далеко за полночь расходились гости.

А самая близкая подрыта жены, которая была любительницей выпить, сказала на прощанье с удивлением и восхищением: «Это просто даже удивительно: вот так трезвому и весело, и расходиться не хочется, и голова утром болеть не будет».

За нашим столом произошло оживление. Хозяйка забрала початую бутылку.

- Хватит травиться,-сказала она. - Вон ведь как хорошо идет беседа за самоваром. Без всяких ваших: «Ты меня уважаешь?».

Хозяин смущенно закрутил головой. А сосед поддержал хозяйку:

- И впрямь о чем чаще говорим-то мы, когда выпьем вина? Да о нем же, о вине: кто, когда, где, сколько, с кем выпил да где добавляли, да что натворили с пьяных глаз, да еще и про женщин всякое...

- Очень «содержательные» бывают пьяные речи, - с сарказмом поддержал хозяин...

Надвигались сумерки. Самовар уже переслал весело на свистывать застольную мелодию. А наша беседа за этим, теперь уже почти трезвым застольем, продолжалась. И как еще много надо будет сказать друг другу, чтобы понять, а потом поверить в светлую трезвую жизнь.

...Сегодня я в другой деревне, у моих давних знакомых.

Изба здесь вместительная, стол - напоминание былых многолюдий семьи. Да, еще на моей памяти было, когда за этот стол усаживалось более десяти человек. Усаживались, тесно прижимаясь друг к другу на широкой лавке, с другой стороны подставлялась длинная - почему-то длиннее стола - скамейка. На середину стола водружался широкий и вместительный, чуть ли не ведерный, чугунище, только что вытащенный из печи, издающий ни с чем несравнимый запах духовитого варева. За этим столом и для меня находилось и место, и ложка, и хлеба краюха...

В избе сегодня тоже многолюдно. Но это уже не семья, а соседи пришли, как бывало в давние времена, на беседки.

Сидим за столом чинно. Медь самовара тускло отражает фосфорисцирующий экран телевизора. Там серьезные мужи с печатью озабоченности на лицах горячо говорят о перестройке, о прошедшей XIX партконференции...

И у нас за самоваром разговор об этом.

- Три года талдычат: перестройка, перестройка, - хозяин потянулся к телевизору, выключил его. - Что-то я не почувствовал эту перестройку.

- То есть как не почувствовал? - чернявый пожилой мужик с заскорузлыми пальцами сердито посмотрел на собравшихся. - Видали, он не почувствовал. Ты ведь и телевизор смотришь, вон, и газеты читаешь. Когда там открыто и обо всем говорили? А?

- Не горячись шибко, испей-ка духмяного чаю.

- Чаю, чаю, - передразнил хозяина чернявый, но послушно протянул чашку на блюдце хозяйке. - Плесни-ка покрепче.

А хозяйка-то, раскрасневшаяся, скинув с головы платок, будто лет двадцать или даже тридцать скинула, ловка и грациозно обносит всех чаем.

Ах, какой это чай! Поэма трав и цветов. Собраны запахи лета, неповторимые предвечерние ароматы. Мята и зверобой, душица и листья малины, земляничный, брусничный, Черничный лист - все это в чае - пряном и ароматном.

Чуть-чуть забегу вперед: никто в этот вечер даже не заикнулся о водке или каком-нибудь другом дурмане. Даже крить мужики выходили на улицу - такая вот была обстановка, когда и дела сегодняшние завершены, и вставать завтра чуть свет - сенокос, и расходиться не хочется - так притягателен этот старый-старый стол с двухведерным самоваром во главе, который хозяйка выпростала из чуланного заточения, да, сполоснув, запалила топку, закипятила... Повторюсь: собрались-то за столом все пьющие, а вот про вино если и говорили, то в осуждение этого зелья.

- А я так понимаю перестройку: чтобы и работа была в радость, и жизнь не в тягость, - оглаживая вспотевшую шею, сказал хозяин. - А пока в магазине для нашего брата животновода масло по девять рублей кило... Тут, я вам скажу, перестройкой не назовешь, по-другому это называется. .. Вот вы, в городе, - он кивнул на меня, - по три с полтиной масло берете, а мы, которые стоим у истоков этогочмасла, за девять рэ... Эх, - он махнул рукой, умолк.

- Да какая это перестройка, если всяк норовит в свой дом тащить все, что плохо лежит, да и хорошо, то есть то, что под замком упрятано, норовят взять.

- Зачем же тащить-то? - спрашиваю.

- Как это - зачем? А пить на что? Много на зарплату ее наберешь? А ведь водка теперь - самое ходовое, денег дороже даже, - мужик, с заскорузлыми пальцами на руках, на всей пятерне держал блюдце. - Есть водка в доме - тебе и дров привезут, и сена, и печку поправят, да и всякую другую работу сделают. А нет, вот и сиди себе, перестраивайся.

- Ты это брось, - хозяин строго посмотрел на мужика.- До сих пор мы так все и жили: вот придет хороший начальник - он устроит нам жизнь. А сколько этих начальников перебывало - не счесть, да вот хорошего-то мало видели.

- Худое видали, да молчали, а нет, так языками тарабанили промеж себя, - хозяйка как-то по-молодому, озорно и вызывающе вскинула голову. - Да и сейчас вот покалякаем, покалякаем, а подсказать начальству вроде и не можем, страх какой-то нутряной сидит в нас.

- Так и будет сидеть! - дотоле молчавшая грузная тетка с двойным подбородком, осторожно подвинула к самовару чашку. Будет, будет, пока зависим мы от начальства, А почему зависим-то? Да, почитай, у каждого есть грешок, за который начальник взыскать может. Вон, посмотри, как с пьяницами у нас: прогуливает иной, колобродит пьяный...

Не выгонят с работы. Нет. Но на поводке будут держать.

Заставят работать, когда уже «икто не работает. И тот будет вламывать, чтобы все по-чистому было... Вот как.

- Налей-ка и мне, - протянул старинную, еще кузнецовскую, треснувшую, но пока еще используемую в хозяйстве чашку молодой мужчина с испитым лицом. Багровый подтек под глазом заявлял красноречиво о своем происхождении.

На мешок с кулаками наткнулся, - встретив мой взгляд, вызывающе пояснил он. И не дождавшись ответа, пресекая смех, жестко сказал: - Да что вы заладили про начальство: не на другой планете живет оно, начальство-то: и тоже пьет. Даже с работягами вместе, а часто и за счет работяги. Вот как. Это же деревня - все на виду. Под одеялом выльет иной руководитель, а уже на следующий день судачим: начальник наш вчера надрызгался так, что чертям тошно было в аду. Во! Пьют, выпивают наши руководители: что директор совхоза, что руководство лесоучастка, про всяких уже инженеров, механиков, зоотехников и прочих я уже не говорю. Мы, работяги, видим все это, знаем! Так какое же он, начальник, имеет моральное право на собрании меня клеймить: мол, пьяница я, чуть ли не вредитель!? А? Нет, ты скажи, имеет он такое право?

Я думал, как ему понятней рассказать о фарисействе.

В избе воцарилась тишина, нарушаемая лишь схлебыванием горячего чая.

- Так ить ты ш пьешь-то как? Ты ш пьешь-то до потери сознательности! Не умеешь пить-то, - вдруг ворвался в тишину молодой сердитый женский голос, видимо, жены.

Ты ведь пока на карачки не станешь, от бутылки не оторвешься! Как же тебя не осуждать! Другие-то, вон, и пьют, да все по-тихому, да без скандалу... Вот как другие-то пьют! Умеют.

- Значит, все дело в умении пить? - невинно спросил я.

- Конечно. Они, начальники-то, умеючи пьют, вот и могут такого, как мой, приструнить.

- Врешь ты! - испитый мужчина встал из-за стола, вытащил сигарету, брякнул спичками, но не закурил. - Врешь.

Никто не дал моему начальнику такого права - меня обсуждать за то, что я пью неумеренно. Пусть научит, как пить умеренно, тогда и спрашивает. А? То-то же.

- Я с вами согласен, - сказал я. - Такой начальник, осуждая пьяницу, напоминает попа в роли атеиста.

- Как это?

- Ну, представьте: батюшка в церкви только что справил службу, а придя в клуб или дом культуры, читает лекцию о том, что бога нет. Так и с вашим начальником. Он не имеет морального права осуждать вас за винопитие, коли сам потребляет алкоголь. Это противоречит всем нормам человеческих отношений. А ведь все равно осуждают такие начальники - кулаком по столу стучат. Премий лишают, на низкооплачиваемую работу переводят. И все потому, что пьет, мол, человек неумеренно. Другого-то сказать не может, потому что сам потребляет алкоголь, как он считает, в меру. А кто устанавливал эту меру? Да и есть ли она -

мера? Человечество уж которое тысячелетие пытается ее установить, да вот беда - не знает, не научилось дозировку универсальную делать. А ведь все равно цепляется пьющий человек за мифическую меру, даже поговорки вредительского толка выдумывал: мол, пей, да дело разумей, или: кто меры не знает, тот ум теряет. Для оправдания своего винопотребления. Ведь человек-то тем и отличается от скотины, что в нем заложены моральные начала. Вот он и сознает где-то очень и очень глубоко: винопитие - это аморально, то - противоестественно человеческой природе, это - гибельно, это-стыдно, наконец. Вот и пытается оправдать свою пагубную страсть пословицами, поговорками, в литературных произведениях - привлекательностью так называемых культурных винопитий. Как часто мы порой слышим: культурно или умеренно пить - это хорошо. А вот неумеренно - плохо. Чушь! Слова умеренно, культурно согласуются лишь с положительными явлениями и никак - с отрицательными. Ведь не бывает умеренного хулиганства, культурного грабежа, культурной наркомании!..

- Так ведь алкоголь - тоже наркотик! - встрял кто-то из сидящих за самоваром.

- Совершенно справедливо. Больше того, Всемирная организация здравоохранения признала алкоголь наркотиком номер один. Ибо он наиболее общедоступен и находится под охраной закона, так же как и табак, который в цепочке наркотиков занимает десятое место.

- Как, и табак наркотик? - моложавый мужик вынул изо рта так и не зажженную сигарету.

- Очень коварный и опасный. Да вы это и сами чувствуете по тому, как вас часто тянет курить. Это - зависимость. Наркотическая зависимость. Кстати, через нее, через сигарету, чаще всего мы приобщаемся к алкоголю, другим наркотикам. Вспомните: в детстве первые затяжки табачным дымом, потом привыкание к нему, затем первая проба алкоголя (пива, 'вина, реже - водки), и вот уже наркотик вцепился в нас, держит в своей власти...

- Интересно вы как-то все расчленили,- хозяин покачал головой. - Выходит, пьем по своей дремучести, невежественности то есть.

- Выходит, так. Потому что еще не научились мы грамотно и правдиво освещать проблему, забыли ленинские положения об алкоголе, о резко отрицательном отношении Ленина к дурману. Достаточно напомнить его высказывание по этому вопросу на X партийной конференции. Тогда руководитель нашего только что зародившегося государства заявил, что водка и прочий дурман... не будут допущены к народу, ибо это поведет нас назад к капитализму, а не вперед к коммунизму. То есть было еще раз подчеркнуто: социализм и алкоголь несовместимы. Увы, многое было извращено после смерти Ильича. В том числе была отменена и ленинская запретительная система на производство и торговлю сивушной отравой. Началось спаивание народа. А ведь Сталин в первый год введения водочной монополии, то есть в 1925 году, заявил делегации иностранных рабочих, которые выразили недоумение по поводу алкоголя и социализма, что, мол, мера эта временная: как только поднимем тяжелую промышленность, введем в стране «сухой закон». Как видите, слова остались словами.

Кстати, те, кто проталкивал тогда идею водочной монополии, выдвигали еще один аргумент. Дескать изготовлением и продажей казенной водки мы сумеем убрать самогонщика. Увы, и этот гнилой довод рассыпался в прах при столкновении с действительностью. Есть наука - статистика. Она бесстрастно свидетельствует: с введением водочной монополии самогоноварение не только пошло на убыль, но стало стремительно расти: в 1927 году производство самогона было уже в 1,7 раза выше, чем в 1924 году. Что стоили рассуждения апологетов водочного наступления на потребительский рынок? Да и сами помните: много ли товару было в магазине, продуктов? А вот прилавки и полки трещали от сивушной заразы. И планы товарооборота покрывали за счет сивухи.

- Интересный пошел разговор, - молчавший до сих пор лысоватый мужик, обтерев лицо и лысину носовым платком- жарко стало в избе, - оглядел всех строгим взглядом. - Я понял так: все призывы к истреблению самогонщика в настоящий момент несостоятельны. Так?

-Так, - согласно ответил я.

- А ведь и верно, мужики, - он вдруг стукнул кулаком по столу. - Государство взяло монополию на производство водки. Но ведь государство монополизировало и производство хлеба, и колбасы, и всяких консервов. Но нам-то никто не запрещает выпекать свой хлеб, варить и коптить свою колбасу, закатывать свои консервы. Так выходит и с вином.

- Эх, хватил, - мужик с заскорузлыми руками язвительно засмеялся. - То продукты, другое-это самое... - он замялся, подыскивая слово.

- Не напрягайтесь. Алкогольные изделия в реестре прокодят по графе «пищевые продукты». Кощунство это - отраву, наркотические вещества проводить по разделу пищевых продуктов, - я поймал себя на излишней горячности. - Вы заметили, в нашем разговоре я ни разу не назвал слово «напиток». А печать наша пестрит такими сочетаниями: «алкогольные напитки», «спиртные напитки» .. Да не может вещество, содержащее алкоголь, именоваться напитком. Ведь напиток - это что-то приятное, освежающее, бодрящее, здоровое, наконец. Это то, что по праву можно отнести к пищевым продуктам. А алкогольные изделия содержат в своей основе страшный наркотический яд - этанол.

- А в пиве? - спросил кто-то.

- И в пиве, в том числе. Так можно ли именовать это напитком? Скорее это «отравитки» или «ядовитей», но ни в коем случае не напитки.

- И всетаки - как бороться с самогонщиком? - вернула хозяйка беседу в прежнее русло.

- Дался он тебе - самогонщик, - фыркнул молодой мужик. - Без него, без благодетеля, худо будет.

Из деликатности я опускаю эту часть нашей беседы, из которой читатель мог бы сделать вывод: почти в каждом хозяйстве имеется самогонный аппарат, да вот не так открыто теперь ее производят - сивуху-то. Друг другу боятся сказать об этом. На виду бутылку водки держат, а под ней, под ее прикрытием - батареи самопальной сивухи.

Давно уже стемнело, но свет не зажигали, как бы из боязни вспугнуть наш такой откровенный серьезный разговор.

Мужики по очереди выходили покурить, возвращались, кашляя и проклиная табак - это всеобщее человеческое бедствие, изобретенное человеком для собственного уничтожения.

Поговорили и про это. Нашли много схожего в механизме привыкания к той и другой отраве. Я рассказал, как легко и просто можно избавиться от потребления алкоголя и табака, сослался 'на собственный пример: и пил, и курил, посты всякие занимал, да вот не жил по-настоящему. Жизнь - настоящая, полноценная жизнь началась с того момента, когда перестал себя, а значит и окружающих, травить зельем. Потом хозяин спросил:

- Ты вот заикнулся про пьяниц и алкоголиков, а вот разъяснить, кто есть кто, не разъяснил. А?

- К сожалению, у нас искажены понятия. Пьяница в нашем представлении ассоциируется с тем, кто пьет чуть ли не ежедневно, буянит, хлещет водку и прочую дрянь как воду, алкоголик ассоциируется с деградантом, с человеком, который пьет с утра до вечера и с вечера до утра и обязательно до поросячьего визга. Так говорю?

- Верно. Так, - закивали согласно за столом.

К сожалению, медицина, а за ней и средства массовой информации до недавнего времени говорили полуправду, обходя острые углы. Так вот, алкоголизм начинается с первой положительной мысли об алкоголе. Иными словами:

- Когда у человека появляется потребность в спиртном (например, вдруг захотелось выпить вина или водки в любой ситуации), тут уже караул кричать надо. Ибо это - первый признак алкоголизма.

Ленинградский ученый, отдавший жизнь в борьбе с сивушниками, разработавший уникальный метод избавления от алкоголизма, пьянства, курения, заметьте: избавления, а не лечения, Геннадий Андреевич Шичко определял алкоголика так: «Питейно запрограммированный человек, имеющий привычку к употреблению спиртного, испытывающий в нем потребность и потребляющий его». Просто и ясно.

- Как это понять - запрограммированный? - молодой мужчина с интересом сл>шал и сопереживал. - Это что, выходит, как робот, что ли?

- Примерно. Вкратце о запрограммированности скажу вот что. Каждый человек поступает так или иначе в силу своих убеждений Он и курит, и выпивает также будучи уверен, что это необходимое в жизни занятие, что так принято в отношениях между людьми, это, наконец, признак взрослости самостоятельности. Согласны?

Мои земляки утвердительно закивали головами.

- Откуда, каким образом складывается эта программа?

Рассмотрим на примере ребенка. Вот у нас появился маленький человечек в семье. Буквально с первых дней его жизни мы внушаем ему: вот так делать нельзя - это плохо, а вот эдак - хорошо. Говорим ему: вот это огонь - горячо, вот это лед - холодно. И еще, уже начинающему что-то понимать ребенку, пытаемся внедрить в сознание: пить и курить- это очень плохо. А сами? К нам гости - на столе бутылка, восклицания при выпивке: «Ах, хороша!» или «Будто боженька босыми ножками протопал» и т.д. К папе мужики пришли - все дымят сигаретами. И вот уже в сознании нашего маленького человечка появляется как бы зарубка:

"Маленьким выпивать и курить нельзя, это вредно, а вот когда стану большим, это занятие необходимо и даже полезно». Чувствуете? И далее: а чтобы быстрее стать «большим», считает маленький человечек, необходимо как можно быстрее научиться курить и выпивать. Вспомните себя в раннем и позднем даже детстве. Пошевелите свою память.

- Дай не в каждой семье при детях выпивают и курят, хозяйка педшерда щеку кулаком, или вдавилась щекою в кулак,

- бывает и такое, только редко, - Согласно киваю ей. -

Но в каждом доме у нас уютно угнездился формирователь общественного сознания, это чудо XX века - телевизор. Ах, как любит на^ малыш детские передачи! Щелкнула клавиша, замерцал экран: и вот они - любимые мультгерои, которые призваны учить маленького человека добру, хорошим делам, герои, которым подражают наши малыши. Ах, как они боготворят Крокодила Гену, Волка, Папу из Простоквашина... Но заметьте: все эти мультгерои курят, окуривают маленького человечка, как бы предлагая: «покури с нами» или «вот подрастешь, и ты должен курить».

Мы переключаем телевизор на другую программу. А там - экранизация детской сказки, прекрасные актеры воплотили на экране бессмертный образ народного героя - Иванушки-дурачка, нашего символа всепобеждающего добра, справедливости и разумности.

И вот приходит эдакий Иванушка-дурачок к Бабе-Яге.

- А ну, старая, что есть в печи - на стол мечи!

Хлоп кулаком по столу!

И старая накрывает суетливо стол, а в это время Иванушка-дурачок развязывает кисет, набивает трубку, закуривает.

- Кто ж на «сухую» обедает? А ну-ка, подать сюда вина!

И снова - хлоп кулаком по столу.

Старая еще более суетится, наливает две кружки «зелена вина», подсыпает в одну из них отраву, поставила кружки на стол, да и перепутала, в какой из них отрава-то.

А наш маленький человечек с тревогой смотрит: как бы любимый Иванушка не выпил кружку с ядом. У него, у ребенка, и мысли не появляется о том, что в обеих кружках яд - страшный наркотический яд - этанол.

Я перевел дух, отхлебнул чай, поморщился - уже остыл.

Хозяйка потянула чашку, тут же выплеснула в пустой ковшик и налила свежий.

- Далее: уже подросший маленький человечек приобщается к высотам русского духа, его патриотизму. Идет в кино, где демонстрируется фильм о былинном герое Василии Буслаеве. Набирет Василий хоробрую дружину для защиты земли русской от ворога. А выявляет физические и моральные качества будущих дружинников весьма сомнительным способом: мол, одолеешь братину вина (это почти полведра водки), не свалишься - значит достоин быть в дружине, значит на такого можно положиться - не выдает, не дрогнет.

Чувствуете? Полведра водки выхлещет человек- морально устойчив. И физически крепок. Да здесь налицо все признаки второй стадии алкоголизма. О каких моральных и физических качествах человека можно говорить - принявшего такую дозу алкоголя? Вспомните себя, знакомых своих, выпивших не полведра, а всего один-два стакана, каково, а?

А создатели кинофильма внедряют в сознание маленького (да и не только маленького) человечка мысль о доблести лихого пития русским человеком. Эту же мысль потом подросший ребенок будет находить и в литературных произведениях. Ведь книга для него .впоследствии становится своеобразной энциклопедией вино-водочных-табачных знаний. Мало того, что иные авторы в своих произведениях блестяще доказывают свои познания в наименованиях и качествах сотен и тысяч различных сигарет, папирос, вин, коньяков, ной, что еще страшнее, доказывают необходимость потребления этой отравы. В ином произведении герои на каждой странице закуривают, через страницу - выпивают, а уж любая экстремальная ситуация обязательно сопровождается выкуриванием нескольких сигарет, герои выпивают рюмку-другую, чаще стакан, а то и бутылку алкогольной отравы, снова «трясущимися пальцами разрывают пачку, ломает несколько сигарет подряд, наконец закуривает...» И вот он - готовый рецепт для выхода из любой сложной ситуации. Это четко фиксируется в нашем сознании и мы потом, как роботы, в подобных ситуациях так и поступаем. Как будто наши неприятности после закуривания и выпивки кончаются.

Чушь! Усугубляются они еще больше. Но не кончаются. Пойдем дальше.

Наш подросший маленький человечек включает радио, а оттуда: «Давай закурим, товарищ, по одной. ..» - несется чарующий голос. По другой программе: «По чарочке, по чарочке (властно и требовательно) налей, налей!..» Он слышит Вокруг себя вредительские пословицы и поговорки: «кто не курит и не пьет», «первая колом, вто рая соколом», «пьян да умен, два угодья в нем» и другие, распространяемые обычно пьющими людьми. И это тоже прочно оседает в сознании, является как бы предтечей оправдания в будущем своей пагубной страсти.

И еще, почти постоянно наш человечек слышит, как мы любовно и ласково оглаживаем все, связанное с выпивкой, вспомните, как обычно мы говорим: был или была в гостях, рюмочку (стопрчку, стаканчик) водочки (винца, пивка, самогоночки, наливочки) выпил (выпила), закусил или закусила рыбой, мясом, маслом, хлебом. Чувствуете? Хлеб назван хлебом, а не хлебушком, рыба - рыбой, а не рыбкой, зато - водочка, стопочка, бутылочка, вроде того, что это главное, а остальное, так сказать, фон, не стоящий внимания.

Вот все это сказанное мною и м'ногое еще другое с первых шагов внедряется в сознание человечна, укрепляется, становится убеждением, то есть той самой программой, согласно которой живет человек. То есть поступаем так или иначе в соответствии со своими убеждениями.

- Эк ты развернул!-хозяин дома шумно вздохнул, подвинул мне свежее земляничное варенье, - пей, пей, а то остынет.

Я благодарно кивнул головой.

А за столом заспорили, заговорили. И суть спора состояла в том, что каждый почти вдруг как бы «прозрел» на мгновение, осознал, что выпивая или закуривая, он выполняет недобрую чужую волю.

- Ты, мил-человек, скажи: а пошто так вот пишут в книгах, в кино показывают? - спросил чернявый мужик.

- Это что - идеологические диверсанты?

Я рассмеялся.

- Вы правильно упомянули об идеологии. Ибо пьянство, алкоголизм, как видно из нашей беседы, прежде всего идеологическая проблема, то есть проблема взглядов и убеждений, и решать ее надо в первую очередь с идеологических

позиций, что, кстати, и делает наше объединение, и что, это тоже немаловажно, одобрено и поддержано в Центральном Комитете партии, Центральным советом Всесоюзного общества борьбы за трезвость, Министерством здравоохранения СССР...

Так вот, о тех, кто создает такие произведения. Это не вина авторов в невольной пропаганде винопития и курения, а их беда.Они тоже'запрограммированы, они тоже считают, что вино и табак чуть ли не благо человека, если потреблять их в разумных размерах. Только это неверно по всем медико-биологическим показаниям. «Помните, утверждает член нашего клуба, лауреат Ленинской премии академик Федор Григорьевич Углов, - безвредных доз не бывает!» это относится как к алкоголю, так и к табаку.

- Так ведь надо вот так ясно разъяснять всем про это, задумчиво пощипывая подбородок, заросший щетиной, сказал лысоватый мужик, - никакого «сухого закона» не надо.

Народ сам откажется от этого занятия.

- Именно к этому стремятся оптималисты, число которых с каждым днем растет, ибо более пятидесяти клубов в стране проводят огромную работу по избавлению людей от питейной и курительной зависимости, занимаются воспитанием подрастающего поколения в духе трезвости. А на что способен трезвый человек, не мне вам говорить! Все социальные преобразования в нашей стране совершали трезвые люди, подчеркиваю, только трезво мыслящие люди!

- А вот мы поспорили промеж себя и пришли к выводу: почитай, все тут алкоголики, хоть мы себя и пьяницами-то не считали никогда, - чернявый мужик с заскорузлыми руками растерянно улыбался.--Скажи нам уж и про пьяниц.

Кто же они такие?

- Я опять сошлюсь на определение создателя нашего «Оптималиста» Г.А.Шичко. «Пьяница - это питейно запрограммированный человек, имеющий привычку к употреблению алкоголя и потребляющий его». Понятно?

- То есть, кто не испытывает потребности, но иногда по привычке выпивает, так? - молодой мужик подошел к окну, распахнул его широко.

- Верно. Скажем, выпивает в силу традиции человек по праздникам рюмку-другую, в дни получек, при встрече с друзьями... Это как раз и есть пьяница.

- Эка, а мы-то считали такого вообще непьющим, - рассмеялся лысоватый мужик и он назвал имя односельчанина, уважительно назвал.

- Так что те, кто кичится: мол, выпиваю рюмку-другую и другим советую, они-то и являются самыми вредоносными носителями сивушной теории. От них исходит все зло. Ибо алкоголиками не рождаются, ими становятся. И взрастают они, алкоголики, как раз на почве таких вот «умеренников». Ведь конституция человеческого организма у каждого разная, имунная, то есть защитная, система у каждого человека тоже разная. Один может довольствоваться однойдвумя рюмками по праздникам до скончания (правда, эти рюмки отразятся на его здоровье), другой, с ослабленной системой защиты, быстро спивается, становится алкоголиком и кончает свою жизнь очень рано - в 45-55 лет в среднем. Дольше алкоголики, как правило, не живут. Ну, а те, кто кичится, мол, вот пью, уже и за шестьдесят перевалило, и ничего, мол: таким хочу сказать - пока ничего, а жизнь-то вы все равно себе укоротили на 15-20 лет как минимум. Так что, указывая на дядю Васю, прожившего до семидесяти и до конца потреблявшего «свои 100 граммов», надо помнить: этот дядя Вася мог бы прожить и до ста лет, и больше, если бы не прикладывался к рюмке.

Совсем стемнело. Мы вышли на улицу. Дышалось легко и вкусно - это после такого приятного, ароматного чая.

Мужики зашебуршили было сигаретами, но почему-то закурить никто не решился. Попрощались. Я остался у крыльца и мне все казалось, что я слышу, как поворачиваются жернова мыслей в головах моих добрых, моих жестоко обманутых земляков.