ВОЗРОЖДЕНИЕ ЯЗЫКА

В период Хаскалы евреи использовали идиш и европейские языки для общения между собой; ивриту в еврейской культуре была отведена эмоциональная роль. Красота библейского иврита давала просвещенному еврею эстетическое удовлетворение, которого недоставало в его окружении и искать которого научила его литература Хаскалы.
Красота и богатство форм этого языка были предметом национальной гордости. То обстоятельство, что источником иврита была книга, которую можно было многократно истолковывать по-разному, давало богатые возможности для изощренных упражнений интеллекта - потребность, которая глубоко укоренилась в еврейском характере со времен средневековья, и в какой-то мере заменяла изучение Талмуда или Каббалы. Следует отметить, что литература Хаскалы не только заложила основы сионизма своей библейской тематикой (которая вызывала стремление к свободной и полной национальной жизни), но и подготовила почву для возрождения иврита в роли каждодневного языка - путем предельного использования всех доступных ему выразительных средств и приспособления их для передачи понятий нового времени. Именно успешное завершение этих двух задач ускорило конец Хаскалы. Ни форма и содержание Хаскалы, ни ее иврит не смогли удовлетворить запросы, которые сама эта литература вызывала у читателей. Успех движения Хаскалы заключался, в частности, в том, что многие евреи, сохранив верность иудаизму, познакомились с достижениями европейской мысли своего времени. Таким путем они усвоили образ мышления, при котором выразительных средств Хаскалы было явно недостаточно.
Конечно, разрыв между языком Хаскалы и требованиями современности был наибольшим в политической и социальной областях, но все же с особым драматизмом он проявился в художественной прозе.
Одним из результатов революции в европейской
политической и социальной мысли было требование реализма в художественной литературе; в частности, это означало использование живого разговорного языка в речи персонажей. Когда в 1857-1860 годах Калман Шульман перевел с французского роман Эжена Сю «Парижские тайны», он использовал чистейший библейский иврит для передачи речи общественных низов, причем его еврейские читатели, по всей видимости, не усмотрели в этом ничего странного. В 1857-1864 годах Аврахам Many опубликовал свой реалистический роман «Коршун лицемерия» и ввел в него некоторые моменты языкового реализма: те персонажи, которые «восставали против сил света», противники Хаскалы, говорили на языке, содержащем лексические элементы, заимствованные из Мишны и Талмуда. С какой целью автор вложил в их уста иврит Мишны? Как видно, для него язык Талмуда был чем-то вроде литературного эквивалента идиш. А одним из положений Хаскалы было неприятие языка идиш, связанного с периодом унижений в истории еврейства. Европейски образованные евреи говорили (по крайней мере, в обществе) по-русски и по-немецки, их речь передается в романе на библейском иврите. Две особенности иврита Мишны сближали его с идиш: ивритский элемент в языке идиш состоит, главным образом, из ивритских и арамейских слов, заимствованных из Талмуда и Мидрашей, и, таким образом, слова эти, вставленные в современный контекст, напоминали читателю идиш; так как все грамматики того времени (за исключением немногих) описывали библейский иврит, иврит Мишны представлялся «языком без грамматики», и таким же языком считался идиш.
Шульман и Many относятся к романтическому периоду Хаскалы. Шалом Яаков Абрамович, более известный под писательским псевдонимом Менделе Мохер Сфарим (Менделе-книгоноша; 1835-1917), полностью принадлежит новому периоду. Среди его произведений большое место занимают переводы книг по химии (1862), зоологии («Естественная история» Ленца в трех томах, 1862-1872) и русской истории (1867). Его первый рассказ «Учитесь творить добро», который фактически был первой частью большого романа «Отцы и дети», появился в 1862 году. Это был реалистический рассказ (в тогдашнем понимании этого слова) , но как повествование, так и диалоги в нем были написаны на библейском иврите, лишь с небольшим влиянием послебиблейского языка. Рассказ этот не удовлетворил двадцатипятилетнего автора, чей литературный вкус был сформирован уже новым временем, когда от писателя прежде всего требовалась художественная правда. Он чувствовал всю нелепость типов из еврейской черты оседлости, выражающих современные переживания отрывками из стихов пророков. Следует отметить, что вкус публики во второй половине 19 века оскорбляла не архаическая форма языка (тогда еще не было живого разговорного иврита), а связь, которая установилась между библейским ивритом и литературой Хаскалы. Абрамович не стал публиковать оставшиеся части романа, и полностью он был издан лишь после блестящего успеха его русского перевода, который был сделан с ивритской рукописи И.Л.Бинштоком и появился в 1868 году. В том же году книга «Отцы и дети» вышла на иврите.
После годового молчания в газете «Кол Мевассер» был напечатан первый рассказ Абрамовича на идиш «Маленький человек». Автор подписался псевдонимом Менделе Мохер Сфарим, таким образом отождествив себя с известной в черте оседлости фигурой - торговцем религиозными книгами, кочующим в телеге из местечка в местечко. В том же году он опубликовал небольшую книжку «Волшебное кольцо» на идиш с полной огласовкой, выдав ее за перевод с немецкого. В течение последующих двадцати лет Менделе написал на идиш много рассказов, тем самым заложив основу новой словесности, которая вскоре из популярной беллетристики для малообразованных превратилась в одну из больших европейских литератур. Его рассказы на идиш - реалистические произведения с резко выраженной сатирической направленностью; их язык - это несколько стилизованный язык еврейских масс. Менделе не перестал писать и на иврите. Он продолжал заниматься научными переводами и посылал в ивритскую прессу статьи и письма на разные темы. В 1878 году он закончил печатание одного из крупнейших своих произведений на идиш «Путешествия Биньямина Третьего», и после этого наступил длительный перерыв в его литературной деятельности, - обусловленный также и трудностями в личной жизни, - пока он в 1884 году не выступил с пьесой на идиш «Призыв». Еще через год Менделе начал печатать во вновь созданной ивритской ежедневной газете «Ха-иом» рассказ на иврите «В недрах грома».
Язык рассказа содержит смелое нововведение: Менделе свободно смешивает в тексте языковые формы разных периодов. В основу этого языка положен библейский иврит, но в него вошли слова, выражения и грамматические формы из Мишны, Талмуда и Мидрашей - как для выражения понятий, отсутствовавших в библейские времена, так и с целью стилистического и лексического разнообразия. Новый язык был сразу принят современниками. В последующий период Менделе создал на нем ряд выдающихся произведений, в которых многие исследователи видят начало современной ивритской литературы; он перевел на иврит некоторые из своих прежних сочинений, не прекращая, впрочем, писать и на идиш.
Почти тотчас же другие начали использовать этот смешанный иврит не только в прозе, но - начиная с первого стихотворения Бялика - также и в поэзии. За исключением парижского ориенталиста Иосефа Халеви (1827-1917), который вел упорную борьбу за возрождение иврита только на библейской основе, все считали самоочевидным, что для создания произведений на иврите нужно использовать языковые данные всех источников. Этот принцип лег в основу иврита, на котором говорят сегодня, хотя некоторые филологи (как Иосеф Клаузнер; 1874-1958) считали, что следует отдавать предпочтение мишнаитским компонентам, и до сих пор широко распространено убеждение, что библейские и мишнаитские обороты не должны близко соприкасаться на письме. На практике эти разнородные элементы нераздельно смешаны и в разговоре, и на письме. В современном языке смешение составных частей происходит не так, как это было у Менделе, и пропорции смешения не всегда одинаковы. Однако во всех случаях выбор слова или формы определяется не происхождением из того или иного литературного источника, а способностью выразить нужное понятие. Мишнаитская лексика значительно обогатила язык: к почти восьми тысячам слов библейского иврита было добавлено около четырнадцати тысяч слов из Мишны. Впоследствии этот словарный запас все больше увеличивался за счет других источников, начиная с пиютов и кончая текстами восемнадцатого столетия. Напомним, что до Менделе язык практически не обогащался заново созданными словами. Новые понятия выражались путем комбинирования старых, библейских слов. После произведенного Менделе переворота открылись возможности образования новых слов на основе ивритских и даже арамейских корней.
Сам Менделе не рассказал о причинах, побудивших его вернуться к ивриту. Эти причины, во всяком случае, были не только личными: новая фаза в развитии языка ознаменовала поворот в истории русского еврейства. При Александре II (годы царствования 1855-1881) еврейским торговцам и представителям свободных профессий были даны некоторые права, и возникли надежды, что гражданские права евреев будут постепенно расширяться. Убийство этого либерального царя привело на трон его сына Александра III, убежденного реакционера и юдофоба (годы царствования 1881-1894). Через месяц после его воцарения в пасхальные дни 1881 года в южной России разразились погромы - возможно, с ведома и при поддержке правительства; во всяком случае, царское правительство поощряло волну массовой эмиграции евреев, которая началась сразу же вслед за этим и с течением времени привела к перемещению центра мирового еврейства в Америку, Западную Европу и Южную Африку. Одним из результатов этого потрясения явилась ожесточенная дискуссия о будущем евреев, которая велась, в основном, на иврите, и вызвала к жизни в России новые периодические издания, в том числе - две ежедневные газеты на иврите (1885). Первый рассказ Менделе после долгого перерыва, написанный им на иврите, был напечатан в одной из этих газет, и мы не ошибемся, если увидим в этом один из многочисленных признаков еврейского национального возрождения. Тот же национальный подъем побудил часть эмигрантов, преимущественно молодых интеллигентов, отправиться в Палестину (бывшую тогда под властью Турецкой империи). Эти юноши и девушки, полные решимости начать новую жизнь, были готовы на любые лишения, чтобы избегнуть ассимиляции, которая угрожала им в Европе, и приобщиться к независимому национальному существованию. Для этой молодежи решимость начать новую жизнь связывалась со стремлением к лучшему общественному устройству (т. е. с социализмом) и с европейской идеей национального возрождения, проникшей в Россию в 70-х годах в результате войны за независимость в Болгарии.
Влияние национально-освободительных идей обусловило революционный сдвиг в умах молодых русских евреев еще до того, как наметился поворотный пункт в судьбе еврейства. Элиэзер Бен-Иехуда (Перельман) родился в 1858 году в городке Лужки в Литве в ортодоксальной семье. Его отдали в иешиву, но он бьет исключен оттуда, по собственному свидетельству, за то, что его застали за чтением грамматики языка иврит, написанной в 17 веке! Он стал готовиться к экзамену на аттестат зрелости в гимназии в Двинске (Латвия). В 1878 году он приступил к изучению медицины в Париже, намереваясь иммигрировать в Эрец-Исраэль. В то время в Париже проживало много политических эмигрантов из Восточной Европы, и в результате бесед с ними у него сложилась разработанная теория еврейского национального движения. В начале 1879 года он сформулировал свои взгляды в статье, озаглавленной «Жгучий вопрос». Он послал ее в «Ха-маггид», одно из наиболее популярных периодических изданий в России, но редактор вернул рукопись с пометкой, что статья не подходит для печатания. Тогда он послал эту статью Перецу Смоленскину, редактору ежеквартальника «Ха-шахар», издававшегося в Вене для читающих на иврите русских евреев. Смоленский согласился напечатать статью Бен-Иехуды, предложив, однако, назвать ее «Важный вопрос» и сопроводив ее уведомлением о своем несогласии со взглядами автора. Статья появилась примерно за два года до погромов 80-х годов. В ней Бен-Иехуда развивает теорию еврейского национального возрождения, подчеркивая необходимость заселения Эрец-Исраэль евреями - не для того, чтобы спасти нацию и восстановить ее достоинство (похоже, что даже он не осмеливался еще это сказать), - но чтобы спасти ивритскую литературу! Придерживаясь европейского понимания национального возрождения, которое полагало язык основным признаком нации, он спорит с теми, кто отрицал существование еврейской нации: «У нас есть язык, на котором мы можем и сейчас писать все, что пожелаем, и можем разговаривать на нем, если только захотим». После осуществления его планов заселения Эрец-Исраэль «страна станет центром всей нации, да и те, кто останутся жить за границей, также осознают, что их народ живет в своей стране, где у него будет свой язык и своя литература; язык разовьется, появится много писателей, которые смогут жить литературным трудом так же, как и писатели других народов».
В этой статье впервые говорится о связи между еврейским национальным возрождением и языком иврит. Бен-Иехуда чувствовал, что у современной нации нет места диглоссии, то есть одновременному употреблению двух различных языков для разных аспектов; что еврейский народ должен пройти ту же стадию развития, которую европейские народы прошли столетиями раньше, когда они отказались от латыни и стали пользоваться своими разговорными языками и в тех случаях, где прежде употреблялся латинский. Уникальность предприятия, задуманного Бен-Иехудой, состояла в том, что до него во всех подобных ситуациях разговорный язык постепенно вытеснял письменный в разных сферах применения, пока не заменял его полностью. Ныне же письменный язык должен был занять место разговорного. Эта разница была обусловлена положением еврейского народа: в то время письменный иврит был объединяющим фактором, а разговорные языки - разъединяющим. Стоит только задуматься над решением еврейского вопроса с национальных позиций, как возникает идея необходимости общего языка, который войдет в обиход в возрожденной стране. Гениальность Бен-Иехуды проявилась в признании таким языком иврита, на котором говорит историческая память народа, - единственного языка, приемлемого для всех
евреев.
Его идея не сразу была принята еврейскими лидерами. Почти всем, писавшим в то время на иврите, включая Менделе, была чужда идея возрождения иврита в качестве разговорного языка; еще Т.Герцль утверждал в «Еврейском государстве» (1896), что не может быть и речи о том, чтобы иврит стал государственным языком, потому что его никто не знает: «Кто из нас знает иврит достаточно, чтобы заказать на этом языке железнодорожный билет?» Сионистская организация в течение многих лет игнорировала роль иврита как национального языка. Даже И.М.Пинес (1843-1913;
Иерусалим), который впоследствии стал верным помощником Бен-Иехуды, назвал идею возрождения разговорного иврита «заветной мечтой», у которой мало шансов на осуществление. Бен-Иехуда, однако, осуществил эту мечту в своей личной жизни. В предисловии к своему большому словарю он рассказывает, как впервые заговорил на иврите в одном из парижских кафе и какое у него было странное чувство, когда «таинственные звуки этого древнего мертвого восточного языка смешались с веселыми звуками живой, красивой, богатой французской речи». Его собеседником был, по-видимому, М.Зундельман, учитель из Палестины. От него Бен-Иехуда узнал, что в Палестине иврит (в сефардском произношении) употребляется при заключении сделок на рынке между представителями разных еврейских общин.
Когда в 1881 году Бен-Иехуда прибыл в Эрец-Исраэль, он увидел, что может говорить на иврите, так как многие могли до некоторой степени пользоваться этим языком с целью беседы. Но Бен-Иехуда требовал совершенно иного. Он настаивал на том, чтобы люди говорили только на иврите, в частности дома с членами семьи. Это требование не встретило сочувствия со стороны населения. Но сам Бен-Иехуда навязал своим домашним режим иврита. На пути из Франции в Эрец-Исраэль он женился, и с женой говорил исключительно на иврите, хотя в то время она еще плохо знала этот язык. Когда в 1882 году у него родился сын, он воспитал его так, что мальчик слышал только иврит и говорил только на нем. Для этого пришлось запретить матери разговаривать с ним (Бен-Иехуда нашел няню, говорящую на иврите). Его друг Пинес предостерегал его, говоря, что ребенок вырастет идиотом.
До сих пор еще не предпринималось исследование с целью обнаружить, до какой степени обыкновение изредка употреблять иврит в устной речи подготовило возрождение разговорного языка; есть основания полагать, что в сефардских общинах область употребления иврита расширялась постепенно. Во всяком случае известно, что в 1902 году, спустя двадцать лет после начала деятельности Бен-Иехуды, в Иерусалиме было только десять семей, в которых говорили на иврите.
Б льшим успехом увенчались усилия Бен-Иехуды сделать иврит языком обучения в школах. Иврит преподавался в школе и раньше, но само преподавание велось на языке той общины, к которой принадлежала школа, или на одном из европейских языков; ивритские тексты переводились на этот язык в классах. Бен-Иехуда начал обучать ивриту на иврите в школе «Альянса». Подобного рода эксперимент уже был проведен в этой школе Нисимом Бехаром (впрочем, без какой бы то ни было связи с национальной идеологией) . Вскоре после начала занятий Бен-Иехуда вынужден был оставить преподавание из-за слабого здоровья и с тех пор посвятил себя изданию своей газеты, в которой продолжал пропагандировать свои идеи.
В это время в Эрец-Исраэль прибыла группа Б ИЛУ* ее составили люди с чрезвычайно развитым национальным сознанием - элита первой алии. Еще в России они сочувственно отнеслись к программе Бен-Иехуды и направили ему письмо с выражением поддержки. Бен-Иехуда приветствовал новоприбывших в статье «Не чужестранцы, но граждане». Основав первые поселения, билуйцы старались вести преподавание в школах на иврите. Нам известно, что уже в 1890 году во всех поселениях в Галилее учителя обучали ивриту на иврите. На этом пути было много трудностей, и не везде иврит удержался в качестве единственного языка обучения. В особенности сказывалась зависимость поселенцев от заграничных еврейских организаций; помощь последних была необходима для содержания различных учреждений, и вместе с этой помощью в школы, поддерживаемые ими, проникал и язык страны, в которой жили жертвователи. Однако в целом система ивритских школ все более укреплялась, причем значительную роль в этом сыграло создание детских садов (с 1898 года) и высших учебных заведений. В 1906 году была основана гимназия «Герцлия» в Яффе, а в 1908 году - еврейская гимназия в Иерусалиме. Не следует забывать, что первые учителя иврита не имели ни опыта, ни учебников и вели обучение на языке, который сами знали не в совершенстве и в котором все еще недоставало слов для выражения многих понятий.
Пока иврит был чем-то вроде предмета роскоши, недостаток слов в нем ощущался не столь остро: пишущие на иврите восполняли этот недостаток, используя иностранные слова или описательные обороты, или просто отказывались от выражения некоторых понятий. Но те, для кого иврит был языком ежедневного обихода, нуждались в точном ивритском слове для каждого понятия, и чем большей была нужда, тем больше обогащался иврит при выработке разговорных навыков учителей и учеников. Часть недостающих слов можно было найти в источниках, особенно в Талмуде. Многие слова, прежде представлявшиеся ненужными, оказались необходимыми. Возникла проблема семантических модификаций. Решить эту проблему было невозможно без словаря, охватывающего все периоды существования языка.
В 1903 году Бен-Иехуда издал малый словарь, а с 1908 года начал печатать «Полный словарь языка иврит», основанный на изучении сотен книг, написанных в разные эпохи. После смерти Бен-Иехуды работу над словарем продолжили М.Ц.Сегал и Н.Х.Торчинер (Тур-Синай), пока словарь в шестнадцати томах, на почти восьми тысячах страниц, не был завершен в 1958 году. Но и этот словарь далеко не исчерпывает все, что можно извлечь из литературы прежних поколений и вновь использовать сегодня. Более поздние словари значительно расширены; Академия языка иврит работает над Академическим словарем, в котором, в конце концов, будут зарегистрированы все слова, когда-либо существовавшие в иврите. Однако все еще появляется много новых предметов и понятий, для которых едва ли возможно найти соответствующее слово в языке источников, и поэтому существовала и продолжает существовать потребность в новых словах. Бен-Иехуда создал множество неологизмов, и многими самыми распространенными в нашей сегодняшней речи гювами, такими как миллон - словарь ,
иттон - газета , шаон - часы , офна - мода , маггевет - полотенце , мы обязаны ему.
Между 1900 и 1910 годами достигло зрелости поколение молодых людей, получивших образование в ивритских школах; возникли семьи, в которых дети знали годько иврит.
После 1700-летнего перерыва иврит снова стал живым языком.

* Начальные буквы слов «Дом Иакова! Идите, и мы пойдем» (Исайя2:5).