Режимы «Реставрации» и Июльской монархии во Франции и причины их крушения. Королевские Хартии 1814 и 1830 годов и их характеристика.

Реставрация Бурбонов. Хартия 1814 г. Крах империи Наполеона был связан не только с его военными пораже­ниями и с общей усталостью населения от бремени многочисленных войн. Экономические неурядицы, последовавшие за промышленным ростом, исчезновение продуктов первой необходимости, голодные бунты и неудачные попытки госу­дарства сдержать цены на хлеб - все это подрывало пре­стиж императорской власти. Бывший кумир и непререкае­мый авторитет превращался в "корсиканское чудовище".

Реставрация монархии во Франции также не была слу­чайностью. Все послереволюционное развитие французской государственности (правление Директории, авторитарный режим Наполеона) способствовало компрометации респуб­ликанских институтов в общественном сознании Франции, подводило его к поискам "исторической справедливости" и к реставрации монархии с Бурбонами во главе.

Падение Первой империи и установление "белого тер­рора" (расправы с политическими противниками монархии) не означали, однако, разрушения созданной Наполеоном бюрократической административной системы. В первое вре­мя даже министры императорского правительства (Талейран, Фуше) были использованы вернувшимися во Францию Бурбонами.

Новый король, Людовик XVIII, сам не избежавший влия­ния либеральных идей, понимал, что реставрация монар­хии в ее неограниченном дореволюционном виде просто не­возможна, что конституционализм пустил глубокие корни во французском обществе. Но вернувшиеся к власти Бурбоны считали необходимым учредить во Франции консервативный вариант конституционной монархии, способный ис­коренить "революционную заразу" и соответствующий их собственному пониманию государственности. С этой целью они использовали явно устаревшие идеологические посту­латы, ссылаясь на свои "исторические права", на королев­ский суверенитет, на божественный порядок.

Конституционные основылегитимной монархии (так именовался режим Реставрации) были определены в коро­левской Хартии 1814 г., октроированной (дарованной) Людо­виком XVIII французскому народу после его вступления на престол. Таким образом, в отличие от Конституции 1791 г., источником этого конституционного документа считался ко­ролевский, а не народный суверенитет.

В Хартии содержались прямые ссылки на "божествен­ное провидение" и декларировалось, что "вся власть сосре­доточивалась во Франции целиком в особе короля".

В Хартии предусматривалось возвращение титулов ста­рому дворянству и сохранение их за новой послереволюци­онной аристократией, которая, однако, была в значитель­ной мере истреблена во время "белого террора". Король по­лучил право жаловать дворянство "по своему усмотрению". Однако сам сословный строй в его дореволюционном виде (с дворянским землевладением) уже не мог быть восстанов­лен.

Хартия была призвана обеспечить политическое доми­нирование в государстве дворянской аристократии и новой буржуазной элиты. Она не затрагивала систему отношений собственности, сложившуюся в результате революции, в том числе крестьянское землевладение. Ст. 9 гласила, что "все виды собственности неприкосновенны, не исключая так на­зываемой национальной".

В Хартии нашли свое отражение также либеральные идеи. В ней говорилось о равенстве французов перед зако­ном, о гарантиях личной свободы, о свободе слова и печати, о недопустимости преследования за политическую деятель­ность, относящуюся "ко времени до восстановления династии" (т.е. к 1792-1814 гг.) и т. д. Противники монархии ус­матривали в этих положениях принципиально важное при­знание королем неотъемлемых прав народа. Таким обра­зом, в ряде отношений Хартия 1814 г. была более либераль­ной, чем последние конституционные документы Наполео­на. Во всяком случае режим легитимной монархии в боль­шей степени был ориентирован на законность, а не на лич­ный произвол.

Король, особа которого рассматривалась как "непри­косновенная и священная", выступал в качестве верховного главы государства и "начальника всех вооруженных сил". Ему предоставлялось право объявлять войну, заключать международные договоры, издавать постановления и ордо­нансы, "необходимые для исполнения законов и для безопасности государства". Согласно Хартии, которая в прин­ципе отвергала идею разделения властей, исполнительная власть принадлежала исключительно королю, а законода­тельная власть осуществлялась совместно королем, пала­той пэров и палатой депутатов. При этом право предлагать законопроекты предоставлялось королю, а палаты могли лишь "всеподданнейше просить короля" рассмотреть их мнения о желательности тех или иных законов. За королем сохранялось право утверждать и обнародовать законы. От имени короля осуществлялось и правосудие.

Предусмотренная Хартией 1814 г. сильная королевская власть, не допускающая противодействия других властей и политической оппозиции в любом виде, не означала восста­новления во Франции абсолютизма, к чему с самого начала призывали ультрароялисты.

Законодательный орган по Хартии 1814 г. создавался (не без влияния британского опыта) на аристократической двухпалатной основе, что должно было укрепить политические позиции дворянской верхушки.Палата пэров целиком назначалась королем. Она состояла из пожизненных и наследственных пэров, многие из которых оказались в госу­дарственных делах случайными людьми.Палата депута­тов избиралась на 5 лет. Право созыва палат на сессию, объявления перерывов в их работе, а также роспуска ниж­ней палаты сохранялось за королем.

Людовику XVIII не приходилось рассчитывать на поли­тическую поддержку со стороны широких слоев населения. Принимая во внимание неудачный для королевской власти эксперимент с избирательным правом по Конституции 1791 г., Людовик XVIII предпочел путь к твердому порядку через установление "сверхцензового" избирательного права.

Участвовать в голосовании в палату могли лишь фран­цузы старше 30 лет, уплачивающие прямой налог в размере 300 франков (около 12-15 тыс. человек). От депутата требо­вались достижение 40 лет и уплата прямого налога в 1 тыс. франков (во Франции было не более 4-5 тыс. таких лиц).

Благодаря такому высокому имущественному цензу в палату депутатов могли попасть лишь представители вер­хов общества: крупные землевладельцы, промышленники, финансисты, т. е. аристократическая элита, на поддержку которой и рассчитывала легитимная монархия.

Не случайно первый же состав палаты был ультраре­акционным. По словам Людовика XVIII, ее депутаты были "более роялисты, чем сам король".

Хартия не предусматривала ответственности правитель­ства перед представительным органом. Королю было пре­доставлено право назначать на все должности в сфере пра­восудия, а также государственного управления, в том числе формировать Совет министров. Министры ведали какой-либо определенной сферой администрации или же выполняли политические поручения (министры без портфеля). Отстав­ка министров происходила или по их собственной просьбе, или по воле короля в тех случаях, когда он не разделял мнения своих министров или же не одобрял их действий.

Легитимная монархия сохранила в основных чертах судебную и административную систему Первой империи, ограничившись второстепенными реформами.

Режим Реставрации, тяготевший к дореволюционному образу жизни, не мог остановить, тем более обратить вспять, поступательное развитие капитализма во Франции. Многие дворяне, невзирая на свои аристократические титулы, за­нимались предпринимательством, вступали в капиталисти­ческие компании.

Но политическая реакция, набравшая силу при покро­вительстве королевской власти, задержала развитие демо­кратической государственности во Франции, добилась вре­менной стабилизации монархического строя. Поскольку этот строй при всем его консерватизме допускал в минималь­ных пределах элементы конституционализма, представи­тельства, экономического и политического либерализма, наиболее реакционная часть дворянства, особенно из числа эмигрантов, не сумевших приспособиться к новым услови­ям, открыто стремилась к восстановлению дореволюцион­ных порядков. Усилению реакции способствовало дальней­шее укрепление позиций католической церкви. Следуя дореволюционным канонам, Хартия объявила католицизм го­сударственной религией. В 1825 г. при короле Карле Х были приняты законы, восстановившие орден иезуитов, преду­смотревшие смертную казнь за святотатство и другие пре­ступления против церкви. В том же году был издан закон о выплате эмигрантам, потерявшим в годы революции свои имения, огромной денежной компенсации.

Июльская монархия. Хартия 1830 г. Провокационная политика ультрароялистов пришла в очевидное противоречие с интересами развивающегося гражданского общества. Оче­редная серия антидемократических ордонансов Карла X, счи­тавшего себя единственным носителем учредительной вла­сти, предусматривала приостановку свободы печати, рос­пуск неугодной палаты депутатов, новые ограничения в из­бирательном праве и т. д., что вызвало волну народного воз­мущения, вылившегося в Июльскую революцию 1830 г. Ли­беральные политические деятели, оказавшиеся в руково­дстве движением, воспользовались его результатами: пу­тем династической перетасовки (Карл Х отрекся от престо­ла) они добились сохранения самой королевской власти, которая по решению двух палат была передана Луи Фи­липпу, представителю Орлеанской династии.

В обстановке революционного подъема новый король должен был продемонстрировать свою лояльность по отно­шению к революции и к французскому народу. Он издал конституционную Хартию (Хартия 1830 г.), которая являла собой несколько видоизмененную Хартию 1814 г., но она в большей степени учитывала реалии нового капиталистиче­ского общества. Она давала основания трактовать француз­ское государство как ограниченную и представительную монархию, связанную рамками конституционной законно­сти. Была опущена преамбула о даровании конституции королевской властью. Запрещалось введение цензуры, пра­во предложения законов предоставлялось королю, а также палате пэров и палате депутатов.

Был понижен возрастной ценз: для избирателей - до 25 лет, для депутатов - до 30 лет. Хартия 1830 г. несколько сократила и имущественный ценз (соответственно 200 и 500 фр. прямого налога). Хотя число избирателей в результате реформы увеличилось, палата депутатов оставалась чисто плутократическим органом, поскольку даже буржуазные предпринимательские круги были здесь представлены глав­ным образом так называемой финансовой аристократией.

Июльская монархия, как стал именоваться режим, ус­тановленный Луи Филиппом, в полной мере использовала и развила дальше доставшуюся ей от предшествовавших правительств систему централизованного бюрократического управления и организацию карательных органов.

Для подавления республиканской оппозиции и растуще­го рабочего движения королевское правительство, не считав­шее себя в таких случаях связанным конституционными прин­ципами, применяло самые разнообразные методы полицей­ского надзора и репрессии. Префектура полиции Парижа превратилась в крупный административный орган, который по своему значению превосходил ряд министерств. Для защиты государственного строя Июльской монархии вместо ликвиди­рованной в 1830 г. жандармерии была создана Национальная гвардия из представителей имущих слоев - рантье, торгов­цев и т. д.

Высокооплачиваемые государственные должности, мно­гочисленные субсидии торговым и промышленным компа­ниям превращали бюджет Франции в прямой источник обо­гащения финансовой и бюрократической верхушки. Правя­щая камарилья время от времени усиливала репрессивное законодательство (например, ужесточила в 1835 г. контроль за прессой и т. д.), но решительно отвергала всякую мысль о демократических реформах. Оправдывая высокий имуще­ственный ценз, председатель Совета министров Гизо зая­вил: "Обогащайтесь, господа, и вы станете избирателями".

В 40-х гг. XIX в. оппозиция режиму Июльской монар­хии заметно увеличилась. Против нее все активнее высту­пал быстро растущий рабочий класс Франции, усилилось недовольство со стороны мелкой, а также промышленной буржуазии, устраненной от участия в выборах и в полити­ческой власти. Кризис 1847-1848 гг. способствовал созданию новой революционной ситуации и быстрому росту популярности республиканских идей. Февральская революция 1848 г., в победе которой важную роль сыграло рабочее население Парижа, требовавшее уже не только восстанов­ления республики, но и проведения социальных реформ, привела к падению правительства Луи Филиппа.