Степин В.С. Становление научной теории. – Минск, 1976. – с11-20.

В любой практической деятельности можно выде­лить две стороны: «субъектную» и «вещественную», или предметную. Первая включает человека с его целями и знаниями, вторая — объекты, приводимые им во взаи­модействие.

Предметная сторона практики всегда имеет диа­лектически двойственный характер: будучи особой сфе­рой деятельности человека, она вместе с тем является частью процессов объективного мира, не зависящего от человека; будучи результатом активности субъекта она вместе с тем является естественным взаимодействи­ем объектов, которое протекает в соответствии с зако­нами материального мира. Если в практике, решая определенные задачи, человек добился многократного воспроизведения тех или иных необходимых ему превра­щений объектов, следовательно, он обнаружил законы, управляющие поведением этих объектов, и построил свою деятельность в соответствии с данными законами. Все это означает, что устойчивые состояния и структу­ры, характеризующие превращения объектов в практи­ке, являются в то же время и структурными характери­стиками взаимодействия объектов природы «самой по себе». Поэтому, отражая данные структуры, наука тем самым достигает объективной истины, выявляет зако­номерности материального мира, независимые от чело­века и человечества. «Человек идет к объективной исти­не через «практику» (и технику)».

С этих позиций объект естественнонаучного исследо­вания (законы природы) всегда будет представлен в форме предметной структуры практического действия. На любом этапе познания человек будет видеть приро­ду такой, какой она принципиально может быть пред­ставлена в его практике. Лишь благодаря, а не вопреки этому он познает природу «саму по себе».

Исходя из этой концепции предмета познания, мы можем в новом аспекте рассмотреть сам процесс науч­ного исследования.

Данный процесс предстает в своей .основной части как построение особых схем (моделей) предметной сто­роны практики, в которых фиксируются в чистом виде устойчивые связи предметных отношений и взаимодей­ствий, характеризующие некоторый, потенциально за­данный класс практических ситуаций (настоящего и бу­дущего). В научном познании построение таких схем осуществляется путем операций с так называемыми идеальными объектами, которые замещают и представ­ляют в познании некоторые предметы, свойства и отношения, выявленные человеческой деятельностью.

Идеальные объекты вначале возникают как резуль­тат абстрагирования свойств и отношений вещей, вы­явленных в реальной практике. Изменяя природу, чело­век обнаруживает устойчивые и повторяющиеся свой­ства вещей и относительную независимость одних свойств от других. Замещая эти относительно незави­симые свойства и корреляции вещей знаками, он создает первые абстракции. Знак позволяет выделить некото­рый предмет реальности, зафиксировав его только по отдельно выделенному признаку (свойству или отноше­нию). Такого рода предмет, введенный в каче­стве носителя некоторого признака или набора призна­ков, абстрагированных из действительности, выступает как смысл знака, или как идеальный объект. Его отли­чие от реальных объектов "состоит в том, что из беско­нечного числа свойств и отношений реальных объектов (а любой такой объект неисчерпаем в своих свойствах, своих связях и отношениях с другими объектами) иде­альный объект фиксирует только отдельные свойства и отношения. Он выступает как схематизирующий образ реальных объектов. Идеальные объекты существуют в науке как смыслы терминов ее языка, а их связи и отношения образуют непосредственное содержание научных высказываний. Модели реальных взаимодействий, выделяемых в приро­де практической деятельностью, создаются в познании за счет формирования относительно замкнутых систем идеальных объектов, в которых последние играют роль элементов, находящихся в строго определенных отноше­ниях. Таким путем в познании отображаются изменения реальных предметов, характерные для настоящих и бу­дущих практических ситуаций, и тем самым отобража­ются закономерности объективного мира.

В период становления науки системы идеальных объектов, представляющие в познании устойчивые свой­ства и связи объектов действительности, формировались путем, схематизации взаимодействий, реально осуществляемых в производстве данной исторической эпохи. Эту специфику первых зачатков научного познания ми­ра можно легко обнаружить, обратившись к истори­ческим фактам. Так, анализируя древнеегипетские таб­лицы сложения и вычитания целых чисел, можно уста­новить, что представленные в них знания образуют в своем содержании типичную схему практических преоб­разований, осуществляемых над предметными совокуп­ностями. Сам способ сложения и вычитания чисел вы­ступает в данном случае как схема практических дейст­вий с предметами, объединяемыми в совокупности или выделяемыми из последних.

В таблицах сложения каждый из реальных предме­тов (ими могут быть животные, собираемые в стадо, камни, складываемые для постройки, и т. д.) замещался идеальным объектом «единица», который фиксировался знаком | (вертикальная черта). Набор предметов изображался как система единиц (для «десятков», «сотен», «тысяч» и т. д. в египетской ариф­метике существовали свои знаки, фиксирующие соот­ветствующие идеальные объекты, «десять», «тысяча», которые замещали в познании уже не отдель­ные простые предметы, а их совокупности, рассмотрен­ные в качестве особого самостоятельного объекта).

Оперирование с предметами, объединяемыми в сово­купность (сложение), и отделение от совокупности пред­метов или их групп (вычитание) изображалось в правилах действия над единицами, десятками, сотнями и т. д. При­чем сами правила оперирования с числами, описанные в древнеегипетских папирусах, прямо воспроизводили существенные черты предметных операций практики. При­бавление, допустим, к пяти единицам трех единиц произ­водилось следующим образом: изображался знак

Число «три»), затем под ним писалось пять вертикальных черто­чек || (число «пять»), а затем все эти черточки пере­носились в одну строку, расположенную под двумя пер­выми. В результате получалось восемь черточек, обозна­чающих соответствующее число. Нетрудно обнаружить здесь схему практического действия, в рамках которой выявлялись определенные количественные отношения реальных объектов. Особенно показательно, что операции над знаками, изображающими числа, воспроизводили про­цедуры образования совокупностей предметов в реальной практике (реальное практическое образование и расчлене­ние предметных совокупностей было основано на проце­дуре добавления одних единичных предметов к другим), В этом смысле древнеегипетская таблица сложения выступала в своем содержании как отражение устойчи­вых, инвариантных состояний некоторого обширного класса практических ситуаций (правила таблицы были применимы к любым предметам, которые практика тре­бовала объединить в совокупность независимо от того, будут ли это животные, камни, люди, денежные едини­цы и т. д.). Аналогичные особенности знания мы встречаем в других науках, проходящих первую фазу своего развития. Но по мере развития научного познания в нем проис­ходит качественный скачок к новому способу построения знаний. Этот способ связан с возможностью конструировать идеальные объекты за счет операций со знаками языка, не обращаясь вначале непосредственно к внеязыковой реальности и лишь затем проверяя полученные таким путем схемы предметных связей в наличной практике. В принципе предпосылки этого способа построения знаний подготавливались уже внутри ранних форм нау­ки. Нетрудно обнаружить, что в только что рассмотрен­ной таблице сложения чисел дан способ построения од­них чисел из других на основе оперирования со знаками, минуя непосредственную практику оперирования с пред­метными совокупностями. Например, применяя правила сложения, можно было получить даже такое большое число, как миллион, хотя отсчет реального миллиона предметов оказывается в практике весьма затрудни­тельным, а подчас и невозможным делом. Что же ка­сается таких чисел, как, допустим, «сотни» или «десят­ки», то данные идеальные объекты, оказывается, можно получить как из непосредственной практики, путем уста­новления изоморфного соответствия между совокупно­стями реальных предметов, так и опосредованным пу­тем, на основе конструирования одних идеальных объек­тов из других в рамках оперирования со знаками языка по некоторым правилам. Это свойство первых зачатков научного описания ми­ра — генерировать новые идеальные объекты, соответ­ствующие реальным свойствам и отношениям вещей,— получает свое дальнейшее развитие на высших стадиях эволюции науки. В ней утверждается, наряду со старым способом образования абстракций, новый способ, согласно которому одни абстракции (идеальные объекты) могут образовываться из других без непосредственного обращения к реальности (лишь последующее теоретическое и практическое обоснование приводит созданные таким путем системы абстракций в соответствие с неко­торыми фрагментами реального мира, их свойствами и отношениями). Если на ранних этапах построения научных знаний как первичные идеальные объекты, так и их отношения (соответственно смыслы основных терминов языка и правила оперирования с ними) выводились непосредст­венно из практики и лишь затем внутри созданной системы знания (языка) формировались новые объекты, то теперь научное познание делает следующий шаг. Оно начинает строить сам фундамент новой системы знания как бы «сверху» по отношению к реальной практике и лишь после этого, путем ряда опосредований, проверяет созданные из идеальных объектов конструкции, сопо­ставляя их с предметными отношениями практики. При таком методе исходные идеальные объекты черпаются уже не из практики, а заимствуются в ранее сложившихся системах знания (языка) и применяются в качестве строительного материала при создании новых знаний. Эти объекты погружаются в особую «сеть отно­шений», которая выбирается предварительно и высту­пает в качестве некоторого идеализированного и схема­тизированного образа реальных предметных связей, выявленных предшествующим развитием познания и практики. Указанные отношения определяют способы опериро­вания с идеальными объектами, благодаря которым на их основе можно конструировать новые объекты внутри создаваемой теоретической системы. В плане знаковой формы эта «сеть отношений» представлена связями между исходными знаками (терминами) создаваемой системы языка и правилами преобразования знаков, свойственными данной системе. Соответствие отношений (в которых должны нахо­диться идеальные объекты) предметным структурам объективного мира в конечном счете обосновывается практикой. Но это не значит, что такие отношения каж­дый раз должны абстрагироваться непосредственно из практики. Напротив, они могут быть почерпнуты в ранее сложившихся областях знания, где они уже получили свое оправдание в качестве образа некоторых предметных структур действительности. Тогда соединение исходных идеальных объектов с новой «сеткой отноше­ний» (новыми операциями над объектами) способно по­родить такую теоретическую систему, в рамках которой могут найти отображение существенные черты ранее не­изученных сторон действительности. Прямое или кос­венное практическое обоснование данной системы пре­вращает ее в достоверное знание. В развитой науке можно найти много примеров та­кого познавательного движения. Одним из них может служить построение самой первой развитой научной теории — эвклидовой геометрии. Ее исходные объекты: точка, отрезок, линия, окружность — были получены не прямо из реальной практики, а сформировались в ходе оперирования с элементами чертежей, изображающих геометрические фигуры. До эвклидовой геометрии в гре­ческой, египетской и вавилонской математике были на­коплены знания об отдельных свойствах геометрических фигур, знания, которые рассматривались в качестве своеобразной рецептуры решения геометрических задач (как вычислить площадь трапеции, треугольника, объем пирамиды и т. д.). Первоначально соответствующие гео­метрические фигуры возникали путем абстрагирования предметных отношений практики (измерения земельных участков, сопоставления плоскостей различных строи­тельных сооружений и т. д.); операции с ними соответ­ствовали практическим действиям с реальными объек­тами. Операции с геометрическими фигурами позволили выявить их типовые элементы (точки, отрезки), которые предстали как особые идеальные объекты. Именно эти новые объекты были приняты за исходные конструкты эвклидовой теории. Правила же оперирования с ними опять-таки были получены на путях схематизации прие­мов построения геометрических фигур. Это были спосо­бы построения с помощью идеального циркуля и идеаль­ной линейки. В предшествующих эвклидовой геометрии знаниях сами эти правила были обоснованы как ото­бражение реальных практических операций, в рамках которых были выявлены пространственные отношения объектов. Операции построения прямых линий, дуг окружностей как элементов геометрической фигуры со­ответствовали процедурам разметки полей и измерения сторон и плоскостей создаваемых строений. Эти проце­дуры проводились с помощью мерной, туго натянутой веревки (реальная линейка) и веревки, закрепленной на колышке, вращение свободного конца которой опи­сывало дуги (реальный циркуль). Как показала С. А. Яновская, постулаты Эвклида, по существу, описывали правила построения точки, отрезка, линии, прямого угла, окружности с помощью идеального Циркуля и линейки. Из этих исходных объектов в рамках тех же операций строились все другие геометри­ческие фигуры, а их свойства опять-таки анализировались исходя из свойств исходных идеальных объектов. Таким путем наука начинает создавать искусственные языковые системы без непосредственного абстрагирова­ния предметных отношений реальной практики, за счет деятельности с идеальными объектами, ранее сформиро­ванными в сфере познания. Лишь через длинную цепь опосредований она обосновывает правомерность введен­ных конструктов и их связей, проецируя их на реальную практику (либо на системы конструктов, ранее обосно­ванные практикой). Такой способ исследований формируется не только в математике. Он становится достоянием и естественных наук, которые, пройдя стадию накопления первичных идеальных объектов, начинают создавать теоретическое знание за счет построения все новых систем таких объ­ектов как бы «сверху» по отношению к практике. Отмеченный способ построения знаний суть метод выдвижения гипотетических моделей реальности с их по­следующей проверкой. Он становится основным в разви­тии естествознания. «Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипотеза». Пользуясь этим методом, естествознание выходит за рамки производства своей исторической эпохи и начинает исследовать такие объекты и их взаимодействия, кото­рые часто могут быть освоены только в производстве бу­дущего. Существование электромагнитных волн, способность атомного ядра расщепляться, выделяя энергию, излуче­ние атомов при переходе электронов с одного электриче­ского уровня на другой и т. д.— все эти объекты и их ха­рактеристики были вначале изучены наукой и только затем, через несколько десятилетий, освоены в производ­стве (появилась радиоаппаратура, телевизоры, атомные реакторы и электростанции, лазерные установки). Но поскольку научное познание ориентировано на по­иск предметных структур, которые еще не выявлены в обыденной практике и производственной деятельности, постольку оно уже не может развиваться, опираясь толь­ко на эти формы практики. В то же время в естествозна­нии гипотетически создаваемые системы идеальных объ­ектов претендуют на то, чтобы служить отображением реальных предметных связей и отношений природы. По­нятно, что такой статус они могут обрести только через посредство практики, благодаря практической проверке. Поскольку наличное производство уже не обеспечивает такой проверки (объекты научного исследования могут весьма радикально отличаться от объектов, осваиваемых в производстве данного исторического периода), по­стольку возникает потребность в особой форме практи­ки, которая бы обслуживала развивающееся естество­знание. Такой формой практики становится научный экспери­мент. Показательно, что его бурное развитие начинается как раз в ту эпоху, когда возникает теоретическое естествознание, основанное на описанном выше способе иссле­дования природы. Новый способ построения знаний знаменовал станов­ление науки в собственном смысле слова, с ее ориента­цией на исследование структур объективного мира, отно­сительно независимо от наличных форм их производст­венного освоения и с ее способностью к сверхдальнему прогнозированию таких форм. Но при этом теоретиче­ское познание по-прежнему осталось деятельно-актив­ным по своему характеру, воспроизводящим во многих чертах структурные особенности процесса практического преобразования мира. Как в практике человек ставит предметы природы в определенные отношения друг к другу, извлекая необходимые для себя их свойства и сто­роны, так и в теоретическом исследовании он активно оперирует с идеальными объектами, фиксируя их различные свойства и отношения. Системы таких объектов, прошедшие проверку в эксперименте, способны воспроизводить существенные признаки некоторой реальной предметной области и служить средством ее изучения. Формируя теоретические модели путем переноса иде­альных объектов из уже сложившихся «ареалов» теоре­тического знания, наука каждый раз перестраивает ука­занные объекты. В новой системе отношений они всегда наделяются новыми признаками. Это значит, что, созда­вая новые теоретические модели, научное исследование вместе с тем создает и новые средства для построения аналогичных моделей в будущем. Сам процесс построе­ния теоретических моделей, контролируемый экспери­ментом, генерирует новые идеальные объекты как основу для последующего познавательного движения. Именно за счет таких превращений идеальных объектов из продуктов познания в средства нового исследования наука открывает еще не осуществленные в реальной производ­ственной деятельности типы предметных отношений и взаимодействий. И подобно тому, как материальное про­изводство расширяет диапазон преобразуемых объектов природы за счет формирования все новых средств их практического освоения (превращая продукты одной дея­тельности в средства для другой), так и познание рас­ширяет сферу отражаемых взаимодействий материаль­ного мира за счет построения все новых идеальных объ­ектов, выступающих в функции средств теоретического исследования действительности. С учетом всех этих осо­бенностей познания следует подходить к анализу содер­жательной структуры теории и ее генезиса. Дальнейшее углубление в проблему требует уже бо­лее детального рассмотрения структуры теории, выявле­ния ее основных компонентов и их связей. Такое рассмот­рение является необходимой предпосылкой для ответа на вопрос, как осуществляется перестройка теоретиче­ских знаний в ходе их эволюции.   Материалы к пункту № 4 плана семинара