Принятие решений. Наличие документа, излагающего некоторый план, еще не означает, что есть или непременно будет принято решение реализовать данный план

Наличие документа, излагающего некоторый план, еще не означает, что есть или непременно будет принято решение реализовать данный план, хотя в пропагандистских целях можно истолковать ситуацию именно так. К примеру, данное Адольфом Гитлером в 1940-м году распоряжение Генеральному штабу Вермахта о разработке плана "Барбаросса" еще не означает решения Гитлера напасть на СССР. Даже утверждение разработанного плана не означает такого решения. Более того, даже начало подготовительных мероприятий, изложенных в этом плане, все еще не есть решение, так как подготовительные мероприятия можно отменить или переориентировать на другой план (в частности, использовать для дезинформации). Корректно можно говорить только о возможностях, желаниях и наиболее вероятных сценариях. Окончательное решение принимается в момент, когда деятельность по его реализации становится необратимой. В случае с планом "Барбаросса" окончательное решение - это приказ перейти границу СССР. Можно привести много исторических примеров, когда по завершении всех подготовительных мероприятий окончательное решение не все-таки принималось.

В учреждениях, занятых стратегическим планированием, всегда разрабатывается множество различных планов, в том числе преследующих противоположные цели. Это делается, во-первых, для просчета реализуемости и выгодности различных способов действия; во-вторых, для того чтобы иметь готовый план для каждого сколько-нибудь вероятного поворота событий; в-третьих, для удержания противника в состоянии неопределенности (поскольку утечка сведений никогда не исключается; одно дело - удерживать в секрете разработку плана, другое - информацию о том, какому из планов отдается предпочтение).

У любого субъекта, будь то отдельный человек, учреждение или государство, намерения никогда не бывают вполне четкими и устойчивыми. Всегда есть колебания между различными вариантами действий и готовность сменить один план на другой под влиянием обстоятельств. Более того, способность субъекта гибко менять свои планы, двигаться одновременно к взаимоисключающим промежуточным целям, действовать в условиях неопределенности является признаком его высокой интеллектуальной организации. Поэтому говорить о том, что субъектом принято какое-то решение, можно только в том случае, если подразумевается, что у субъекта есть сомнения, колебания, готовность при случае это решение изменить, а не что этот субъект отныне будет действовать исключительно в соответствии с этим решением. В отношении объявленных решений следует также иметь в виду, что они могут преследовать не те (или не только те) цели, которые провозглашаются как их обоснование, или даже могут вообще быть фиктивными и использоваться для пропаганды или дезинформации.

Далее, в таком субъекте, как учреждение или государство, нередко бывает так, что его части имеют сильные собственные интересы и, кроме того, различаются между собой представлениями о том, чем следует заниматься субъекту в целом.

Склонность приписывать субъектам какие-то четкие и устойчивые планы и в дальнейшем рассматривать их как исполнителей этих планов свидетельствует о схематичности мышления.

Наука

Быть ненаучным - это не обязательно плохо. Быть

научным - это не обязательно хорошо.

А. Зиновьев. "Коммунизм как реальность"

(гл. "О социальных проектах").

При использовании научных методов в аналитической разведке необходимо учитывать следующее:

1. Человек не в состоянии руководствоваться в своей деятельности только обоснованными принципами. Кое-что он охотно принимает на веру, если это не противоречит его инстинктам и массе сведений, накопленных в подсознании.

2. Истина условна, относительна, изменчива. У высказываний могут быть разные степени истинности. То, что сегодня считается истинным, завтра вследствие развития знания может стать ложным. Д. Юм ("Диалоги о естественной религии", ч. I): "Я постоянно отмечаю недостоверность отдельных отраслей науки, вечные споры о них людей, темноту всей философии и те странные, несообразные заключения, к коим приходили некоторые из величайших умов, руководствуясь принципами одного только человеческого разума."

3. Знание последствий действий не является необходимым условием их совершения. Как правило, людям приходится действовать в не полностью известных обстоятельствах.

4. Можно успешно действовать не думая, а подчиняясь влечениям подсознания. Человек отражает мир не только и не столько через сознание, сколько через подсознание и, возможно, через "сверхчувственное" восприятие.

5. Незнание смысла жизни жить не мешает: не делает жизнь невозможной или чрезмерно затруднительной. Человек слишком сложен, чтобы вполне понять самого себя. Но это обстоятельство затрудняет жизнь только тем, кто чрезмерно сосредоточился на самопознании.

6. Надо ценить незнание. Оно иногда полезнее знания. Знание отнимает ресурсы мозга. Знание нередко оказывается заблуждением, а также устаревает со временем. Незнание же всегда сохраняет свое качество.

7. Псевдознание внушает уверенность в себе и этим нередко тоже бывает полезно: индивидуум меньше нервничает, легче отваживается действовать и случайно добивается успеха. Возможно, вера в могущество науки является выгодной фикцией, существование которой помогает мобилизовывать психическую энергию на решение различных трудных проблем, удерживать общество от впадания в мистицизм.

8. Разные люди по-разному структурируют мир. Некоторые базовые классификации и структуризации, принятые в науке, являются результатами выбора из почти равнозначных вариантов. Если делать выбор иным образом, то на основании тех же фактов получаются другие теории. Даже математика может строиться на разных основаниях: на теории множеств, на теории структур и т. д.

9. Наука вовсе не "интернациональна". Она имеет сегодня по преимуществу "интернациональный" вид вследствие глобального господства ее западной разновидности. Несомненно, в науке есть и должен быть значительный интернациональный компонент, но ей вредно быть слишком интернациональной: во-первых, она перестала бы быть удобной фикцией для поддержания социального порядка в конкретных обществах; во-вторых для ее развития нужна конкуренция подходов.

10. Фрагментарность (то есть отсутствие некоторых компонентов) - нормальное состояние теории. Теория может устареть раньше, чем заполнятся ее пробелы.

11. Эффективными бывают только компактные теории. Знание прочих скорее мешает, чем помогает.

12. Если большинство людей стало с чем-то охотно соглашаться, значит, это что-то, скорее всего, является ложным, или устарело, или не эффективно. Если большинство считает, что 2+2=4 и никак не иначе, значит, вполне возможно, что при некотором подходе 2+2 будет равно 3 или 5, и тот, кто первый предположит и исследует это, имеет шанс достичь существенных результатов.

13. Два человека не в состоянии до конца понять друг друга. Более-менее полное взаимопонимание достигается только в простых вещах. Истина редко рождается в спорах.

14. Интеллект - необязательный придаток к организму. Он составляет лишь малую часть человеческой сути, управляет малой частью процессов в организме и не является фактором, полностью определяющим поведение. Он - сравнительно недавний продукт эволюции и еще находится на стадии эволюционной "отладки".

15. Наука - всего лишь одна из "интеллектуальных традиций" (П. Фейерабенд), один из способов получения представлений о мире. Другие способы могут в некоторых ситуациях оказываться эффективнее, чем наука.

16. Современное общество слишком сложно устроено, чтобы быть вполне понятным для людей, которые живут в нем.

17. Если состояние общества ухудшается, значит, наука этого общества не справляется со своими функциями, не адекватна действительности и нуждается в радикальном обновлении.

18. Интеллектуал ("работник умственного труда"), успешно справляющийся с узким кругом своих профессиональных обязанностей, - нередко "профессионально извращенный глупец" (утверждение Александра Зиновьева - см. книгу "Гомо советикус").

19. Большинство гениев - психически ненормальные в той или иной степени (см. книгу Цезаря Ломброзо "Гениальность и помешательство").

20. Дурак - это нормальный человек, а умник - это отклонение от нормы, извращение, нарушение благоприятных пропорций между компонентами психики.

21. У власти чаще оказываются люди с не очень развитым интеллектом, но с сильной волей, большой энергией, уверенностью в себе и неразборчивостью в средствах.

22. Очень многие умники являются путаниками, оторвавшимися от реальности. Они живут и проявляют свои способности в вымышленном мире.

У Зиновьева ("Коммунизм как реальность", стр. 253): "Современная наука не есть сфера человеческой деятельности, участники которой только и заняты поисками истины. Наука содержит в себе не только и даже не столько научность, как таковую, сколько антинаучность, которая глубоко враждебна научности, но выглядит гораздо более научно, чем сама научность. Научность производит абстракции, антинаучность их разрушает под тем предлогом, что не учитывается то-то и то-то. Научность устанавливает строгие понятия, антинаучность делает их многосмысленными под предлогом охвата реального многообразия. Научность избегает использовать те средства, без которых можно обойтись. Антинаучность стремится использовать все, что можно привлечь под тем или иным предлогом. Научность стремится найти простое и ясное в сложном и запутанном. Антинаучность стремится запутать простое и сделать труднопонимаемым очевидное. Научность стремится к установлению обычности всего, что кажется необычным. Антинаучность стремится к сенсационности, к приданию обычным явлениям формы загадочности и таинственности. Причем сначала научность и антинаучность (под другими названиями, конечно) рассматривают как равноправные стороны единой науки, но затем антинаучность берет верх, подобно тому, как сорняки глушат оставшиеся без прополки культурные растения. Научности в рамках науки отводится жалкая роль чего-то низкосортного. Ее терпят лишь в той мере, в какой за ее счет может жить антинаучность. В тенденции ее стремятся изгнать из науки совсем, ибо она есть укор для нечистой совести. Так что когда возлагают надежды на то, что наука будет играть роль средства прогресса цивилизации, то совершают грубейшую ошибку."

Помимо имитаторов, фальсификаторов, плагиаторов, в науке трудится большое количество добросовестных, опытных и продуктивных, но не одаренных "искрой божьей" людей, которые в основной своей массе уверены, что именно то, чем они занимаются, и есть настоящая наука, и встречают в штыки всех инакомыслящих, мешают им работать и публиковаться.

Могут быть выделены следующие уровни сложности научной работы:

1) применение существующих научных технологий для добывания новых фактов;

2) разработка технологий на основе имеющихся теорий, объяснение и предсказывание с использованием имеющихся теорий;

3) дополнение имеющихся теорий, разработка теорий по аналогии с имеющимися;

4) создание новых теорий в рамках имеющихся парадигм.

5) выработка новых мыслительных парадигм.

Чем выше уровень сложности, тем меньше число индивидуумов, способных плодотворно работать на нем. Подавляющему большинству научных работников посильны уровни не выше 3-го. Людей, замахивающихся на что-то более сложное, они считают чрезмерно амбициозными, наивными или сумасшедшими. Ч. Ломброзо ("Гениальность и помешательство", гл. II): "Самые жестокие преследования гениальным людям приходится испытывать именно от ученых академиков."

Существующий порядок присвоения научных званий - предполагающий одобрение их соискателей уполномоченной группой людей, уже имеющих такие звания, - приводит к тому, что если в некоторой научной области по какой-либо причине однажды получают перевес "серости" и специалисты по налаживанию личных связей, то действительно способным исследователям, предлагающим существенно новые и радикальные вещи, оказывается уже невозможно добиться желаемого формального статуса и, следовательно, воспользоваться преимуществами, которые этот статус дает. Это особенно заметно проявляется в тех научных областях, в которых наибольшее значение имеют мнения, а не точные доказательства. Таким образом деградируют целые отрасли научной деятельности, и, хотя публикуются многочисленные новые "работы" и появляются новые "доктора наук", эффективность науки начинает выражаться отрицательным числом.

И. Шафаревич ("Есть ли у России будущее?", IV): "Именно массовый, сверхорганизованный характер современной науки является ее главной бедой, больше того, проклятием. Научных работников так много и их продукция так велика, что нет надежды прочесть все написанное даже в одной узкой области. Поле зрения ученого сужено до пятачка, он должен из кожи лезть, чтобы не отстать от бесчисленных конкурентов. Замысел Бога, божественная красота истины, открывающаяся в науке, заменяются набором технических задачек. Наука превращается в гонку, миллионная толпа мчится, и никому не понятно куда."

Существует большое количество книг, авторы которых претендуют на открывание неких существенных механизмов психики, социума, мироздания. Как правило, они вырывают несколько феноменов из всей совокупности, объявляют их главными и далее нечетко и бездоказательно рассуждают по их поводу. Высокое качество стиля, пафос и замах склоняют читателей к предположению, что в этих книгах есть что-то значительное, хотя и не всегда понятное.

Большинство публикаций по социологии, политологии, экономике и т. д., претендуя на реализм, изображает социальные феномены не такими, какие они есть, а такими, какими авторы хотят их видеть или какими хотят, чтобы их видели другие. В одних случаях это делается непроизвольно, в других намеренно.

Большинство социальных теорий философского типа - наукообразная чепуха, слегка похожая на то, что есть на самом деле. Многие события выглядят подтверждениями такой-то теории, но нередко их также можно толковать и как подтверждения конкурирующих теорий. Кроме того, увидеть в известном факте подтверждение некой теории гораздо легче, чем предсказать какой-нибудь факт посредством этой теории.

Таким образом, человек, решивший обратиться в связи с решением каких-то проблем к помощи науки, должен быть очень удачливым или обладать большим чутьем на талантливых людей и хорошие книги, чтобы получить какие-то действительно ценные сведения, а не засорить себе голову давно устаревшими, чрезмерно упрощенными или просто ложными представлениями.