Ломка трехполья

Возвращаясь к проблемам "модернизации" трехполья, следует отметить и иную возмож­ность вырваться из жестких рамок парового трехполья. Эта возможность предоставлялась в том случае, если ту или иную культуру можно было выключить из севооборота. Народная агропрактика издавна выделила такую культуру. Это была конопля, способная при соответствующих условиях расти на одном и том же поле многие годы подряд. Это свойство конопли особенно было использовано во второй поло­вине XVIII в., когда получила бурное развитие парус но-полотняная про­мышленность. В районах, где были наиболее благоприятные условия для ко­нопли (главным образом, северо-запад Курской, северная полоса Орлов­ской, почти вся Калужская губерния и др.), поля, ближайшие к селениям, а иногда и часть усадебной земли, отводились под конопляники. Регулярные высокие урожаи эта культура давала лишь на обильно удобренных землях. На десятину конопли вносилось в два раза больше, чем можно было внести под рожь, — до 3 тыс. пудов навоза и более²⁰². Ни одна культура (вклю­чая рожь и пшеницу) не выдерживала такой огромной дозы удобрений. Де­сятина удобренного конопляника стоила вчетверо более десятины навозной полевой пашни²⁰³ . При всем этом возможности конопли были уникальны.

Наконец, был еще один путь избежать узких рамок трехполья — это полный отказ от него. Однако в XVIII в. это случалось крайне редко, т. е. для этого необходимы были особо неблагоприятные или, наоборот, благопри­ятные условия. И все-таки в указанный период это случалось. На далеком севере, в Архангельской губ., трехпольного севооборота по существу не бы­ло. Правда, железное давление традиции сохраняло его чисто внешнюю сто­рону. Под Архангельском рожь была малоэффективной культурой прежде всего потому, что вегетация ее сильно затягивалась: спела она лишь через 12 месяцев после сева, а часто и через 13 месяцев. Урожай ржи "в лутчем году не более сам-4"²⁰⁴ . Зато ячмень поспевал за 2,5—3 месяца, а урожай давал сам-8 и даже сам-10. Он и был основной культурой трехполья: два года подряд сеяли ячмень, а потом год поле было под паром ("хлеб обыкновенно более один ячмень. Сеют некоторые крестьяне также и рожь, однако очень мало")²⁰⁵. Таким образом, три поля здесь чистая формальность. Производ­ство лишь одной культуры требовало удобрений. Наличие обильного количе­ства сенокосов и лугов давало возможность иметь достаточно скота и, сле­довательно, навозного удобрения²⁰⁶. А на Мезени после парения ячмень сеяли подряд не два, а три и даже четыре года²⁰⁷ . Таким образом, по суще­ству трехполья здесь и не было.

В селениях, расположенных в непосредственной близости к крупным промышленным центрам, в первую очередь к Москве, наблюдался также от­каз от трехполья, но суть процесса была уже иная. "Поселяне, и особливо живущие по близости Москвы, упражняются в сажании огородных ово­щей... так что во многих селениях почти все поля обращены в огороды"²⁰⁸ . Во второй половине XVIII в. сосредоточение городов Боровска и Вереи на производстве лука и чеснока захватило и пригородные селения. Наконец, огородническая профессиональная ориентация Ростова, Петровска и специ­фические условия вокруг озера Неро способствовали появлению в конце XVIII — начале XIX в. поселений, специализирующихся на огородных культурах. Разумеется, таких районов, где отказ от полевого земледелия был бы более или менее значительным, в ту эпоху было очень мало и их роль была ничтожна. Можно указать еще один пример отказа от трехпольного севооборота. Это район вокруг г. Мологи, где сильные разливы Волги и ее притоков привели к ориентации селений лишь на яровые культуры ("в неко­торых из сих селений сеют яровую только рожь, а в других — один только яровой хлеб")²⁰⁹. Наконец, встречались и случаи отклонения от парового трехполья с тенденцией к многополью. Мы имеем в виду применение в не­которых районах чего-то вроде занятого пара — посев в паровом поле ре­пы. Это давало возможность вносить под репу гораздо больше удобрений, чем под озимые хлеба. В Дмитровском у. Московской губ., — писал совре­менник, — "есть отменный и преполезный способ земледелия... в паровое поле сеять репу, под которую кладут навозу более, нежели под рожь... По­том на репищах на другой год яровую пшеницу и ячмень. И на сих местах хлеб родится гораздо лучше"²¹⁰ . В Переяславль-Залесской провинции загон­ки под репу пахали в июне, потом две недели парили, потом вносили в поч­ву навоз, пахали второй раз, сеяли репу (семена, смешанные с песком) и боронили²¹¹ . В Гжельской, Гмелинской, Гвоздинской и других волостях Бронницкого у. Московской губ. в помещичьих селениях систематически сеяли репу "на полях и задворках", т. е. дальних полях, "а после того на ре­пищах сеют овес и лен"²¹². В Калужской провинции в 60-х гг. XVIII в. "репу сеяли по большей части в полях между хлебом"²¹³. Иначе говоря, это было тоже нечто вроде занятого пара. Регулярно сеяли репу и в Оренбург­ском Заволжье (срок сева очень поздний — около 8 июля)²¹⁴ . В Тверской губ. репа была на лядах²¹⁵ . И на севере Тамбовщины, в Елатомском у., где основная почва песчаная и глинистая, репа "по большей частию сеется на местах, вычищенных из лесу"²¹⁶ . Причем поскольку росчисти в первый год не засевались, то репище также играло здесь роль занятого пара. Например, в Бежецком у. в первый год сеялась репа, на второй — ячмень, на третий — озимая рожь и т. Д-²¹⁷ • Практика занятого пара проникла даже на далекий север. В Архангельском у. широко практиковался сев ржи и редьки на по­лях. Правда, в суровых условиях здешнего климата эти культуры помещали не везде, а лишь около лесов и "на песках, закрытых илом"²¹⁸ . В Олонец­кой губ. ввиду дефицита на овощи ("огурцы почитаются в сей стране неко­торою редкостью", а редька и бобы родятся "в малом количестве") широко практиковался посев репы: "урожай репы во всей губернии обилен. Из нее приготовляют не только кушанье, но и квас, который служит вместо обык­новенного питья жителям сего края"²¹⁹ .

Таковы в общих чертах довольно разнообразные агрикультурные и аг­ротехнические явления, влекущие за собой постепенное разрушение системы парового земледелия с трехпольным севооборотом. Эти процессы были ха­рактернейшим явлением русской земледельческой культуры именно XVIII столетия, особенно его второй половины. В них отразился переломный ха­рактер эпохи, когда различные модификации индивидуального опыта, обре­тая социальную опору в общностях разного масштаба и уровня, выступали в форме так называемых местных особенностей. Однако их социально-эконо­мическая суть как проявлений аграрной культуры была связана не со старым традиционализмом, а с новыми факторами развития товарного производства.

Вместе с тем этот процесс был сложнейшим по разнообразию природы составляющих его компонентов. Здесь новое наслаивается на старое и, на­оборот, старое, традиционное служит новому.