Тема: Религия в Великой отечественной войне

Важнейшим источником, содержащим информацию о уровне религиозности населения непосредственно перед войной являются материалы всесоюзной переписи проведенной 6 января 1937 года. Уникальной особенностью этой переписи явился включенный в анкету по инициативе Сталина вопрос о религии.

По данным переписи, 42% опрошенных отнесли себя к православным. Но эти сведения необходимо подвергнуть критическому анализу. Ведь перепись проводилась в 1937 году – в обстановке террора, когда людей порой арестовывали лишь за то, что у них дома хранилась Библия. И на самом деле, из “Докладной записки… в ЦК ВКП (б) об отношении верующих к… переписи населения 1937 г.” видно, что ходили слухи: верующих будут ссылать, детей верующих выбросят из школы и т. п. [1, 220-221]. Очевидно, число православных было не меньше 50%; многие просто испугались открыто заявить о своей религиозной принадлежности.

Но если до войны среди молодежи верующих было немного, то после 1941 положение изменилось: тяжелые испытания и лишения войны стали одной из причин значительного религиозного роста в стране, ведь страдающим людям всегда свойственно обращаться к тому, Кто “отрет с очей их всякую слезу” (Отк. 21, 4). Уполномоченный Совета по делам Русской православной Церкви (далее Совета) по Сталинградской области констатировал, что ходатайства об открытии церквей часто подписывают молодые женщины, “…эти гражданки стали религиозными и даже фанатиками в связи с последствиями Отечественной войны, а именно: санитарка больницы г. Урюпинска Бурова П. П. рождения 1913 г. сказала, что она до Отечественной войны не верила в бога, а когда она получила извещение о гибели ее мужа на фронте, то она являясь одинокой, постигшее ее горе стала болезненно переживать, ей монашки советовали… усердно молиться богу… С этого момента Бурова стала активным религиозником. Другие подобные Буровой стали молиться богу за сохранением жизни своих мужей, находящихся на фронте и т. п.” [2, д. 12, л. 66].

Усиление религиозности стало особенно заметным после встречи Сталина с иерархами в сентябре 1943 г. и Собора епископов. Об этом сообщали многие уполномоченные Совета, сетуя на “большой нажим” и на усиление движения за открытие церквей. “…в г. Йошкар-Ола в праздничные дни церковь посещает до 1000 чел. и среди посещающих бывает даже командный состав воинских частей. Затем для этой церкви было дано разрешение в сентябре месяце привезти иконы из Цибикнурской церкви…. В пути следования… проходящая публика видит, что везут иконы, стали к ним прикладываться, в том числе и командиры воинских частей, и жертвовали соответствующие суммы, в результате было собрано около 17000 рублей” [д. 11, л. 112-113].

Уполномоченный по Куйбышевской области в отчете за 1 квартал 1945 г. привел конкретные цифры, характеризующие религиозный рост:“Если за весь 1944 г. в Покровской церкви г. Куйбышева было совершено 300 бракосочетаний, то только за полтора месяца 1945 года бракосочетаний было совершено 389… В январе месяце 1945 г. в отделе ЗАГСа зарегистрировано 596 новорожденных, а в церкви города за тот же период крещено новорожденных 356 (это не считая тайных крещений – В. Т.)… Резко увеличилась посещаемость церкви в дни религиозных праздников гражданами в возрасте от 20 до 40 лет, посещает церковь и молодежь школьного возраста”. [2, д. 10, л. 119-120].

Другой весьма показательный в этом отношении документ – отчет Г. Карпова в СНК СССР о праздновании в Москве и области Пасхи в 1944 году. “В ночь с 15 на 16 апреля с. г. …во всех церквах было большое переполнение верующих. Общее число посетивших церкви города Москвы на первой “заутрени” ориентировочно составляет 120 тыс. человек, но в большинстве церквей было по 2 и 3 службы.

…в 30 районах области 90 действующих церквей посетило 148 тыс. чел., тогда как в прошлом году – 95 тыс. чел. …в некоторых районах… молодежь составляла 50% всех присутствующих в церквах”. В области на Пасхальной службе были и военнослужащие: например, в церкви Александра Невского (поселок Бирюлево Ленинского района) их было 275 чел, в Троицкой церкви г. Подольска – 100 чел. [2, д. 2, л. 56]. И так было далеко не в одной Москве и Московской области. Уполномоченный Совета по Ивановской области писал: “В г. Владимире присутствовало на пасхальной службе в Успенском соборе свыше 8000 чел., при вместимости церкви 4000 чел. В Гаврилово-Посаде в церкви присутствовало свыше 1500 чел., вместимость церкви 200 чел., такое явление надо отметить во всех церквях области” [2, д. 9, л. 10].

Проведенные в 1995 г. социологические исследования среди воинских частей, ведущих боевые действия в Чечне, показали, что при наличии реальной опасности религиозность воинов резко возрастает. Если в обычной обстановке количество воинов, относящих себя к определенно верующим составило 25-26%, то в частях, уже побывавших в боях, к определенно верующим себя отнесли уже 40%. Очевидно, что рост религиозности в Великую Отечественную был значительно выше. Бывали даже случаи, когда с фронтов приходили телеграммы с настойчивыми просьбами направить в армию материалы с проповедями православного духовенства. Например, 2 ноября 1944 г. в ГлавПУРККА с 4-го Украинского фронта поступила телеграмма, заверенная подполковником Леоновским, с просьбой “в самом срочном порядке выслать материалы Синода для произнесения проповедей”. Очевидно, в данном случае армейское командование выразило настроение большинства солдат; да и издоклада уполномоченного Совета по Удмуртской АССР за 1944 г. известно, что “инициаторами открытия церквей кое-где стали появляться инвалиды Отечественной войны. Так, например, инвалид Левашев из села Паздеры, Воткинского района, настойчиво добивается открытия церкви (часовни) в Паздерах…”.[2, д. 34, л. 70].

Итак, тезис о значительном религиозном подъеме в годы войны подтверждается множеством источников. Подъем этот был облечен в традиционную для России православную форму. Православная Церковь могла оказать и оказывала существенное влияние на жизнь многих советских граждан во время Великой Отечественной войны.