Визит к психиатру

Даже братья гнали меня. Они обзывали меня всеми унизительными прозвищами, которые существуют под небесами и в преисподней. Это длилось долго. В своей комнате я молился: "Господь, когда же это кончится? Познают ли они Тебя, наконец?"

Дошло до того, что я не мог разговаривать ни с одним членом моей семьи. Мне не надо было смотреть в словаре значение слова "отщепенец". Они предоставили моей бабушке возможность прилететь из Израиля единственно с целью сообщить мне, что я сошел с ума.

"Ты разрушишь нашу семью, - говорили они. - Разве ты не понимаешь, какой это позор?"

Отец организовал для меня визит к психиатру. Они вправду думали о сумасшествии. И какое же заключение сделал врач? "Возможно, у вашего сына тяжелый период, это пройдет". Затем они решили сменить тактику и попытались занять меня работой, которая постоянно держала бы меня в напряжении и не оставляла времени для Иисуса. Отец обошел всех своих друзей, говоря: "Я хочу устроить к вам на работу своего сына Бенни".

Отец привез меня на машине в одно такое место и, не выходя из нее, ждал меня, пока я туда ходил. Я встретил там одного из самых грубых и бездуховных людей, каких только можно себе представить. Ясно, я не мог работать с ним. Вернувшись, я сказал: "Этот человек никогда не станет моим начальником". Я жалел отца в те дни: он дошел до точки. Отец сказал: "Бенни, что тебе нужно, скажи? Я сделаю для тебя все, только, пожалуйста, оставь этого своего Иисуса". "Папа, - ответил я, - ты можешь просить о чем угодно, но мне легче умереть, чем оставить найденное мною". Последовала мрачная сцена: из дружелюбного отца он тотчас превратился в саркастического чужака. Он смог предложить мне только новый поток ругательств, впадающий в реку ненависти.

Следующие два года мы практически не общались. За обеденным столом он на меня не смотрел. Полное отчуждение. В конце концов, стало невыносимым даже просто сидеть с ними молча во время передачи вечерних новостей. Что мне оставалось делать? Я уходил в свою комнату... Но оглядываясь назад, я ясно вижу, что Господь держал все в Своих руках. Я проводил с Богом сотни и тысячи часов; всегда с открытой Библией я молился, учился, поклонялся, я постился и питался небесной манной, столь нужной мне в эти годы.

"Я должен слушаться Господа"

Посещение церкви превратилось в сложное дело. Я так хотел ходить в церковь, но отец всегда говорил категорическое "нет" снова и снова. Единственным нашим общением стали споры о Господнем доме.

Для людей Востока совершенно неприемлемо непослушание родителям, но мне исполнился уже двадцать один год, и я как сейчас помню вечер, когда я набрался смелости и сказал отцу: "Я подчиняюсь тебе во всем, но только не в отношении посещения церкви, здесь я должен слушаться Господа". Сказав это, я ужаснулся: впечатление было такое, что в отца кто-то выстрелил. Я набрался смелости и сказал: "Можно мне пойти на служение?" Он отвечал: "Нет".

Я шел в свою комнату и начинал молиться: "Господь, пожалуйста, измени его мысли". Я спускался вниз и снова спрашивал: "Могу я идти?"

"Нет!" - рычал в ответ отец, и я опять шел наверх. Постепенно он начал сдаваться, все отчетливей вырисовывалось его поражение в этой борьбе. "Катакомбы" стали арендовать другое здание для воскресных служении. Я начал ходить туда. По вторникам и пятницам там был разбор Библии, молодежное служение проходило в воскресенье вечером. Это целиком заполнило мою жизнь.

Два года после обращения мой духовный рост начинал двигаться со скоростью ракеты. В конце 1973 года Мерв и Мерла Ватсоны пригласили меня присоединиться к ним в проведении поклонения и пения на сцене, но я все еще не мог выступать публично.

Джим Пойнтер, исполненный Духом свободный методистский пастор, заметил меня. Однажды он остановился у моего киоска поговорить на духовные темы; именно тогда он пригласил меня поехать на служение Кэтрин Кульман в Питтсбург. Моя встреча с Духом Святым после этого собрания превзошла все пережитые мною ранее. Заняло несколько дней, чтобы я понял глубину откровения, которое Бог дал мне.

Примерно в то же время я поменял работу. Мне удалось получить место регистратора католической школы в Торонто. Уверен, они считали меня странным. Я сидел и улыбался, стоило мне начать думать о том, что Бог делал в моей жизни. Я не задерживался на работе ни на минуту, я бежал домой и, уже поднимаясь по лестнице к себе, начинал разговаривать с Господом. Я говорил: "О Святой Дух, я так рад снова встретиться с Тобой". Конечно, Он находился рядом всегда, но моя комната представляла собой особенное, тайное место. Когда не нужно было идти на работу, я оставался дома и целый день сокровенно общался с Ним.

Что я делал? Я общался. Общался с Духом. Если я не шел на работу и не уединялся в комнате, то отправлялся в церковь. Я никому не говорил о происходившем со мной. Утром я уходил из дома, и Он покидал его вместе со мной; я действительно чувствовал Кого-то рядом. В автобусе я ощущал желание говорить с Ним, но не хотелось, чтобы меня принимали за сумасшедшего. Даже на работе я шепотом разговаривал с Ним. За обеденным столом Он был моим соседом. День за днем, приходя домой, я быстро взбегал по ступенькам, запирал дверь и говорил: "Мы снова одни", и духовное путешествие продолжалось.