Статью рекомендует к публикации д-р филол. наук, проф. В. И. Карасик

В данной статье рассматривается противостояние концептов «власть» и «справедливость» в тексте гимна «Интернационал» с целью исследования специфики их реализации. (Мы используем словосочетание «концептуальное противостояние» в метонимическом значении, чтобы обозначить своего рода дихотомию концептов «власть» и «справедливость». Это позволяет представить в тексте гимна «Интернационал» непримиримость двух взаимоисключающих политико-экономических идеологий — капитализма и коммунизма.) На основе рассмотрения концептов выдвигается гипотеза о том, что текст гимна «Интернационал» в переводе А. Я. Коца обладает ярко выраженным прагматическим потенциалом, репрезентирующимся в компонентах определенных социально-политических установок за счет концептуально-семантического противопоставления лексических единиц.

Исходя из вышесказанного, материалом исследования в нашей работе является текст гимна «Интернационал». Упомянутый гимн — исторический артефакт, идеологический эталон всего рабочего класса и символ в борьбе с капиталистами.

Проблемам исследования концепта посвящены работы многих зарубежных и отечественных лингвистов [Лакофф 1980, 1990; Лангакер 1990, 1991; Лихачев 1993; Лукин 1993; Карасик 1996; Кубрякова 1997; Вежбицкая 1997; Степанов 1997; Слышкин 2000; Шейгал 2000; Стернин 2001; Чудинов 2001; Залевская 2001; Токарев 2003; Тарасова 2003; Колесов 2004; Маслова 2005; Воркачев 2007, 2010, 2012].

В рамках данной работы под концептом мы будем понимать особую структуру ментальной деятельности, обладающую лингвокультурной спецификой и лингвистическим выражением.

Прежде всего, представляется целесообразным рассмотреть концепты «справедливость» и «власть» отдельно друг от друга, а затем представить их непосредственную реализацию в тексте гимна «Интернационал».

Анaлизируя пoнятийное ядрo кoнцептa «влaсть» c пoмoщью тoлкoвых и тeрминoлo­гичe­ских слoвaрeй, можно выявить cлeдующие кoнкрeтные и бaзoвые егo компоненты: «гoспoдствo (дoминирoвaние), прaвo, кoнтрoль (спocoбнoсть кoнтрoлирo­вaть), силa, влияние, принуждeние, aвтoри­тет» [Цит. по: Шeйгaл http].

Обращаясь к «Словарю индоевропейских социальных терминов» Эмиля Бенвениста, можно проследить, на базе каких генетических смыслов в индоевропейских языках сформировалась семантика отдельно взятых ключевых слов, связанных с понятием «власть». Рассмотрим, на наш взгляд, наиболее подходящую для анализа концепта «власть» ассоциативную цепочку: царь (власть) — прокладывание границ — прямая линия — справедливое (праведное). «Rex (лат.) царь, король (англ. regal, royal); rego (простирать, протягивать), regio (изначально — точка в движении по прямой), regione (напротив, прямо напротив); rectus (прямой, как прямо проводимая линия); regula (инструмент для проведения прямой линии, линейка); regere fines (проложить границы в виде прямых линий) — сакральное действие, предваряющее строительство, магический характер такого действия — речь в данном случае идет о дифференциации внешнего от внутреннего, священного царства от профанного, собственной земли от чужой. Прокладывает же эти границы некое лицо, обладающее самой высшей властью, — царь, жрец. Таким образом, прямое в системе понятий нравственности противопоставляется искривленному, кривому, и так как прямое отождествляется со справедливостью и дос­тоин­ством, противоположное ему кривое получает знак тождества с обманом и ложью» [Бенвенист 1995: 249—252]. Данная ассоциативная цепочка концепта «власть» делает очевидной его семантическую взаимосвязь с концептом «справедливость».

Что касается концепта «справедливость», то он является основным предметом западноевропейской этической мысли еще со времен Античности: именно проблемам справедливости посвящен великий труд Платона «Государство», в котором философ уже пытается противопоставлять справедливость как правовую категорию справедливости как категории моральной [Платон 1971]. Платон рассуждает в целом о справедливости как о «высшей добродетели в любом государстве, возведенном на принципах блага» [Платон 1971: 124]. С точки зрения Платона, справедливое общество — именно «то, в котором каждый отдельно взятый человек в полной мере может реализовывать данные ему от природы способности. Правитель, или же правитель-философ, от природы обладает способностью понимать и знает, что такое справедливость и как ее достичь. Его приоритетной задачей является распределение многих функций в государстве на основе принципа справедливости, идентификация с его помощью места в обществе простого человека, природа которого не позволяет ему самостоятельно осознать свое истинное предназначение» [Там же: 125].

Примечательно, что в трактовке Платона справедливость — самое необходимое для объединения людей. Именно благодаря ей и ее принципам люди живут свободно и совместно, помогая друг другу, и следуя за справедливостью, получают прекрасную возможность счастливой жизни. Отсутствие же справедливости приводит ни к чему иному, как к раздорам, взаимной борьбе и ненависти, конфронтации, делая невозможной совместную жизнь и любую деятельность: «Ведь несправедливость вызывает множественные раздоры, ненависть, междоусобицы, а справедливость только — единодушие и дружбу» [Там же: 125]. В соответствии с таким пониманием справедливости важнейшей задачей любого государства, путеводной функцией государственной власти становится целенаправленное поддержание и укрепление единства, целостности общества. «Может ли быть, по-нашему, большее зло для государства, чем то, что ведет к потере его единства и распадению на множество частей? И может ли быть большее благо, чем то, что связует государство и способствует его единству? — озадачивается в своем изречении Платон и констатирует: По-нашему, не может быть» [Там же: 260].

Платон полагал, что основными и конкретными причинами, способными нарушить единство государства, породить конфронтацию между людьми и спровоцировать аморальные поступки, являются желание обладать чрезмерным количеством материальных благ, вызываемое наличием частной собственности, и неправильное воспитание. Именно поэтому, в его понимании, в идеальном справедливом государстве не должно существовать частной собственности, по крайней мере для двух высших сословий, и обя­зательно введение исключительно только государственного воспитания и контроля за произведениями искусства.

Разработкой типологии справедливости занимался в своих трудах и Аристотель, великий ученик Платона [Аристотель 1998: 245—276].

Русская лексема «справедливость» произошла от двух слов: «правильный» (истинный, верный) и «ведать» — «с-пра-ведли­вость». В соответствии с этим слово «справедливо» часто употребляется в качестве контекстуального синонима «правильно», «истинно». В связи с этим в российской лингвистике семантика справедливости изучается преимущественно в ее специфически языковом воплощении: в качестве одного из лексико-семантических вариантов слова «правда», противопоставленного другому его варианту — «истине» [Арутюнова 1998: 543—616; Колесов 2004: 123—129; Степанов 1997: 318—332].

Применительно к нашей теме целесообразно рассматривать концепт «справедливость» как единую социальную морально-правовую категорию.

Как утверждают Е. Л. Дубко и В. А. Ти­тов, «справедливость — это самая социальная из широкого спектра добродетелей, все люди вступают во взаимоотношения, связанные со справедливостью на двух конкретных уровнях: поведенческом, как субъекты самих поступков, и аксиологическом, как субъекты, оценивающие данные поступки. Соответственно, протагонистами справедливости или непосредственно ее деятельными участниками будут все те, кто имеют блага и полномочия на их распределение, с одной стороны, и претендуют на них — с другой (распределительная справедливость), а также те, кто нарушают нормы морали, с одной стороны, и являются уполномоченными обществом эти нормы охранять — с другой (справедливость карающая). Субъектов же моральной оценки гораздо больше: к их числу относятся, прежде всего, сами протагонисты, чьи оценки, естественно, не совпадают, разнообразные наблюдатели (публика, „общественность“) и затем уже на фиксированном этапе разбирательства „кто прав, кто виноват“ — это арбитры» [Дубко, Титов 1989: 175].

Итак, приступим к анализу партийного гимна «Интернационал», написанного в 1871 г. французским революционером, поэтом-коммунаром, анархистом Эженом Потье, точнее перевода, выполненного советским поэтом Аркадием (Ароном) Яковлевичем Коцем (1872—1943) [Текст гимна «Интернационал»].

Следует отметить, что «Интернационал» в переводе А. Я. Коца стал общепризнанным партийным гимном всей революционной социал-демократии, в частности, с начала 1918 г. он был гимном первого советского государства, а затем — СССР. Помимо этого, после утверждения нового государственного гимна Советского Союза в 1944 г. «Интернационал» окончательно стал официальным гимном Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), впоследствии КПСС.

Опираясь на представленные в работе теоретические положения, представим концептуальный анализ противостояния «власть» vs «справедливость» в тексте гимна «Интернационал» А. Я. Коца, используя предлагаемый в работе Г. Г. Дилигенского [Дилигенский 1996: 156] спектр аффективных реакций в их соотношении с основными когнитивными компонентами социально-политических установок (см. таблицу; таблица носит интегрированный характер. Когнитивные и аффективные компоненты социально-политических установок выявлены Г. Г. Дилигенским, а соответствующие им концепты «власть» и «справедливость» представлены нами).

Таблица. Компоненты социально-политических установок

Анализируя представленные в таблице результаты, отметим следующие виды противостояний концептов «власть» vs «справедливость» в тексте гимна «Интернационал»:

1. Реализация ассоциативной цепочки капитализм (удовлетворенность) — социализм/коммунизм (недовольство, протест, радикальный негативизм). Текст гимна демонстрирует недовольство властью, которое выражается использованием ярко выраженной оценочной лексики и негативной характеристики капитализма: Весь миp насилья… (1 строфа); Чтоб свергнуть гнет рукoй умелой… (2 строфа); У вас — вся власть, все благa мира… (3 строфа); Презренны вы в свoем богатстве… (4 строфа) [Коц 1937].

2. Реализация ассоциативной цепочки правление, доминирование (равнодушие) — неподчинение, независимость (ненависть, отвращение, недоверие). В данном случае в тексте гимна демонстрируется бездействие власти и ненависть к ней рабочего класса: Никто не даст нам избавленья, / Ни бог, ни царь и не герой… (2 строфа); Вся влaсть народу трудовому! (3 строфа) [Коц 1937].

3. Реализация ассоциативной цепочки подчинение, манипулирование (дистанцированность) — свобода, равенство (униженность, беззащитность, зависимость). В данной цепочке развертывается концепт «власть» как средство манипуляции и эксплуатации рабочего класса:

Презренны вы в свoем богатстве,

Угля и стали короли!

Вы вaши троны, тунеядцы,

На наших спинах возвели.

Заводы, фабрики, пaлаты —

Всё нашим созданo трудом (4 строфа) [Коц 1937].

4. Реализация ассоциативной цепочки материальное благополучие, богатство (отчужденность) — голод, нищета (гнев, недовольство, ярость). Обладая материальными ценностями и благами, власть получает гнев и недовольство народа:

Довольнo кровь сосать, вампиры,

Тюрьмой, налогoм, нищетой!

У вас — вся власть, все благa мира,

А наше правo — звук пустой! (3 строфа) [Коц 1937].

5. Реализация ассоциативной цепочки класс капиталистов (равнодушие) — класс рабочих (враждебность, агрессивность). Власть в лице класса капиталистов встречает радикальный негативизм со стороны рабочего класса:

Довoльно королям в угoду

Дурмaнить нас в чаду вoйны!

Война тиранам! Мир нарoду!

Бастуйте, армии сыны! (5 строфа) [Коц 1937].

Анализ концептуального противостояния «власть» vs «справедливость» в тексте гимна «Интернационал» в переводе А. Я. Коца позволил нам сделать определенные выводы.

Противостояние концептов «власть» vs «справедливость» подкреплено лингвокультурной спецификой и лингвистическим выражением, что прежде всего заключается в идеологическом противостоянии «капитализм» (власть) — «социализм/коммунизм» (справедливость). В качестве субъекта оценки, жаждущего справедливости и освобождения от гнета капиталистов, а также перехода власти в свои руки с целью построить свой собственный мир, выступает рабочий класс, при характеристике которого используется чаще всего лексика с положительными коннотациями.

Реализация концепта «власть» осуществляется с помощью собирательного образа и объекта оценки — класса капиталистов: владельцев мануфактур, фабрик, заводов. Характеристика объекта оценки в «Интернационале» сугубо негативная, об этом свидетельствуют лексика с отрицательными коннотациями, многочисленные стилистические повторы, антитезы, сравнения, метафоры.

Можно обоснованно утверждать, что текст гимна «Интернационал» заключает в себе огромный прагматический потенциал, состоящий в стремлении рабочего класса прийти к власти путем конфликта с целью достижения консенсуса и установления собственного правления, единственно верного и справедливого.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. — Минск : Литература, 1998.

2. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. — М. : Языки русской культуры, 1998.

3. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. — М. : Прогресс-Универс, 1995.

4. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М. : Языки русской культуры, 1997.

5. Воркачёв С. Г. Лингвокультурная концептология: становление и перспективы // Известия РАН. Сер. литературы и языка. 2007. Т. 66. № 1. С. 13—22.

6. Воркачев С. Г. Специфичность универсального: идея справедливости в лингвокультуре : моногр. — Волгоград : Парадигма, 2010.

7. Воркачев С. Г. Anglica selecta: избранные работы по лингвоконцептологии : моногр. — Волгоград : Парадигма, 2012.

8. Дилигенский Г. Г. Социально-политическая психология. — М. : Новая школа, 1996.

9. Дубко Е. Л., Титов В. А. Идеал, справедливость, счастье. — М. : Изд-во МГУ, 1989.

10. Залевская A. A. Психолингвистический подход к проблеме концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. — Воронеж, 2001. С. 36—45.

11. Карасик В. И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты : сб. науч. трудов. — Волгоград ; Архангельск : Перемена, 1996. С. 3—16.

12. Колесов В. В. Язык и ментальность. — Спб. : Петербургское востоковедение, 2004.

13. Кубрякова Е. С. Язык пространства и пространство языка // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 1997. Т. 56. № 3. С. 22—31.

14. Лихачёв Д. С. Концептосфера русского языка // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 1993. Т. 1. № 1. С. 3—9.

15. Лукин В. А. Концепт истины и слово «истина» в русском языке. (Опыт концептуального анализа рационального и иррационального в языке) // Вопросы языкознания. 1993. № 4. С. 63—86.

16. Маслова В. А. Когнитивная лингвистика. — Минск : ТетраСистемс, 2005.

17. Платон. Собр. соч. : 3 т. Т. 3 (1). — М. : Мысль, 1971.

18. Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. — М. : Academia, 2000.

19. Степанов Ю. С. Константы: словарь русской культуры. — М. : Языки русской культуры, 1997.

20. Стернин И. А. Методика исследования структуры концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. — Воронеж, 2001. С. 58—64.

21. Тарасова И. А. Идиостиль Георгия Иванова: когнитивный аспект. — Саратов : Изд-во Воронеж. ун-та, 2003.

22. Токарев Г. В. Концепт как объект лингвокультурологии. — Волгоград : Перемена, 2003.

23. Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991—2000) / Урал. гос. пед. ун-т. — Екатеринбург, 2001.

24. Шейгал Е. И. Власть как концепт и категория дискурса. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_
Buks/Polit/Article/scheig_vlast.php.

25. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса : дис. … д-ра. филол. наук. — Волгоград, 2000.

26. Lakoff G., Johnson M. Metaphors We Live By. 1980. URL: http://theliterarylink. com/metaphors.html.

27. Lakoff G. Women, Fire and Dangerous Things. — Chicago, 1990.

28. Langacker R. W. Concept, Image, and Symbol. The Cognitive Basis of Grammar. — N. Y. : Moutomde Gruyter, 1990.

29. Langacker R. Foundations of Cognitive Grammar. Vol. II. Descriptive Application. — Stanford : Stanford Univ. Pr., 1991.