Теория «знания-власти» М. Фуко.

Структурализм возник на базе лингвистики как метод анализа структур языка.

Мишель Поль Фукосоздал первую во Франции кафедру психоанализа, был преподавателем психологии в Высшей нормальной школе и в университете города Лилль, заведовал кафедрой истории систем мышления в Коллеж де Франс. Одно из наиболее важных понятий философии Фуко - "эпистема". "Эпистема" - это совокупность неявных установок, которые предопределяют характер познавательной деятельности в ту или иную эпоху. "Эпистема" определяет "дискурс" - способ размышления о мире, выражающийся в различных культурных феноменах - философских концепциях, научных теориях и т.д. "Эпистема" и "дискус" формируют определенный тип знания, свойственный той или иной исторической эпохе. Таким образом, исчезает понятие объективной истины, поскольку каждая эпистема формирует собственное представление об истине и о том, каковы критерии, позволяющие отделить истину от заблуждения. Свой метод анализа знания Фуко называл "археологией знания" - раскрытием его скрытых оснований. Этот этап творчества мыслителя обычно соотносят со структурализмом. Другое направление исследований Фуко - "генеалогия власти", относят уже к постструктурализму. "Генеалогия власти" направлена на выявление связи власти и знания. Власть в современную эпоху принимает форму постоянного надзора и контроля, который осуществляется, фактически, в любых организациях. Власть, осуществляя контроль, опирается на знание ("знание-сила"). В концепции Фуко, изложенной в книге «Слова и вещи» (1966), европейская культура распадается на несколько эпох, которые лишь соприкасаются в пространстве и времени, но лишены какого-либо единства и непрерывности. В противоположность традиционному историзму и эволюционизму он выдвигает понятие «историчность», согласно которому каждая эпоха имеет свою историю, которая сразу и неожиданно «открывается» в ее начале и так же сразу и неожиданно «закрывается» в ее конце. Новая эпоха ничем не обязана предыдущей и ничего не передает последующей. Историю характеризует «радикальная прерывность».

Современная эпоха (XIX—XX вв.) опирается на эпистему систем и организаций. С ее началом возникли новые науки (биология, лингвистика, политэкономия), не имеющие ничего общего с ранее существовавшими. Теперь язык становится строгой системой формальных элементов, замыкается на самом себе, развертывая свою собственную историю. Вместе с тем теперь и он становится обычным объектом познания – наряду с жизнью, производством, стоимостью и т. д. Однако данное обстоятельство не уменьшает значение языка для культуры, напротив, его значимость даже возрастает. Он становится вместилищем традиций и склада мышления, обычаев и привычек, духа народа. В книге «Археология знания» (1969) и последующих работах Фуко исследует понятия «дискурс», «дискурсивная практика» и «дискурсивное событие», которые означают доконцептуальный уровень знания. Он считает, что исходным материалом науки, искусства, литературы и любого другого явления культуры или вида творчества является «популяция событий в пространстве дискурса». Суть дискурсивных событий составляют связи и отношения между высказываниями, означающие совокупность неких объективных правил, образующих «архив», который охватывает и хранит структуры и законы, которые управляют появлением высказываний как единичных событий. Фуко последовательно усиливает критическое отношение к науке, выражает сомнение в ее рациональной ценности, отдавая предпочтение «полиморфным» и неопределенным дискурсивным практикам, склоняясь к тому, чтобы «разрушить все то, что до настоящего времени воспринималось под именем науки». Такое отношение к науке, знанию и дискурсу вообще все более усиливается и в работе «Порядок дискурса» (1971). Фуко рассматривает дискурс уже как «насилие, которое мы совершаем над вещами».

В 70-е гг. тема «знания-насилия» и «знания-власти» выходит в исследованиях Фуко на первый план, а в книге «Надзирать и наказывать» (1975) становится центральной. Свою оригинальную теорию «знания-власти» он противопоставляет всем существующим – и марксистской, и либерально-буржуазным. Власть в концепции Фуко перестает быть «собственностью» того или иного класса, которую можно «захватить» или «передать». Она распространяется по всему «социальному полю», пронизывает все общество, охватывая как угнетаемых, так и угнетающих. Власть осуществляет репрессивную и идеологическую функции, но не исчерпывается ими, а составляет нечто большее: «власть производит, она производит реальность». До того, как что-то подавлять, она сначала это производит. Чтобы бороться с преступностью, полиция сначала ее создает. Переставая быть институционально локализованной, власть становится анонимной, неопределенной и неуловимой: «Власть повсюду, но не потому, что она охватывает все, а потому, что проистекает отовсюду».

Наиболее глубокую связь власть имеет со знанием. Никакое знание, отмечает он, не формализуется без системы коммуникаций, которая сама по себе уже есть форма власти. Никакая власть не осуществляется без добывания, присвоения, распределения и сокрытия знания. Отношения между знанием и властью выражает формула: «Власть устанавливает знание, которое, в свою очередь, выступает гарантом власти». Близость знания и власти проявляется в сходстве научного наблюдения и политического надзора. Отсюда основные функции власти – надзирать, наблюдать, контролировать и т. д., которые находят наиболее полное воплощение в институте тюрьмы. В системе «знание-власть» нет места для человека и гуманизма, критика которого составляет одну из главных тем в работах Фуко.

В последних работах – «Использование удовольствий» (1984) и «Забота о себе» (1984) – в круг интересов Фуко входит новая тема: сексуальность, а вместе с ней – вопросы этики, морали, свободы, образа жизни. Его прежний пессимизм отчасти ослабевает, и он несколько реабилитирует человека – если не как субъекта, то как индивида. Главные свои надежды Фуко возлагает на искусство. Он считает, что спасение человека заключается в его заботе о самом себе, в формировании индивидуальности, в достижении этого через «создание из своей жизни произведения искусства».

М. Фуко утверждает, что производство дискурсов поставлено под общественный контроль, о котором немногие догадываются. Он выделяет три группы такого контроля. Первая группа контроля предполагает овладевать силами, которые присваиваются дискурсами; этот контроль осуществляется извне, через процедуры исключения, в котором выделяются: запрет, разделение и отбрасывание, оппозиция истинного и ложного. Запрет в качестве процедуры исключения выражается в наложении табу на объекты, ритуалы обстоятельств, ограничение прав говорящего субъекта. Фуко отмечает, что в наше время существуют две области, где практика запрета наиболее развернута (сексуальность и политика). Фуко считает, что слово сумасшедшего или вовсе не могло быть услышано, или же было услышано в виде истины. Но, произнесенное и сразу отброшенное, оно сразу попадало в небытие, оно не существовало. «Безумие сумасшедшего узнавалось как раз по его словам; слова эти и были местом, где пролегало разделение; но их никогда не собирали и не слушали».