Древнехристианский аскетизм как первооснова русской православной антропологии

Понимание отношений и характера взаимодействия Русской Православной Церкви с казачеством требуетобратиться к краткому анализу истоков происхождения, преемственности и освоения древнехристианской аскетики в отечественной православной культуре, которая впоследствии стала духовно-нравственнымоснованием и для православного казачества, воплотившего христоцентрическую парадигмув создании многочисленных монастырей, храмов и своем жизненном укладе.Считаем целесообразным напомнить о наследии выдающихся подвижников Древневосточной церкви, раскрывающем онтологическое предназначение человека, исходящее из евангельских ценностей. Важное место в становлении и развитии русского подвижничества принадлежит Святой Горе Афон. С древнехристианским аскетизмом и всей православной антропологической культурой Востока непосредственно связаны труды виднейших русских богословов, пастырей, философов, в том числе и выходцев из казачьих родов.

Аскетическое подвижничество как образ жизни, основанный на строгом соблюдении христианских заповедей, началось с апостольских времен. Жизнь апостолов — это путь совершенства, заповедан­ный Спасителем в Евангелии. В первые века христианской эпохи наименование монахов получили в Египте избранные ученики святого апостола Марка, первого епископа Алексан­дрии, которые удалялись в самые глухие пригородные места, где проводили возвышенную духовную жизнь.

Святой апостол Марк

Таким образом, древнехристианский аскетизм и монашество зародились в Египте в конце III – начале IV века и базировались на опыте как эллинистической, так и предхристианской, новозаветной аскетики первых веков. На существование отдельных анахоре­тов (отшельников) и небольших «монастырей», существовавших еще во II–III веках в Егип­те и на Синае, указывает профессор А.И. Сидоров, называя и некоторых «монахов до мо­нашества», к числу которых относится святой Павел Фивейский [24, 9-114; 120-121].

Труды апостола Марка, принявшего в Египте мученическую смерть, принесли богатые плоды: число церквей быстро возрастало и распространя­лось по всей стране. В долине Нила располагались коптские церкви и мона­стыри, сохранявшиеся до настоящего времени. По оценке Б.А. Тураева, дан­ной в начале ХХ века, «около миллиона потомков подданных древних фарао­нов, единоплеменников святых Антония и Пахомия Великих, до сих пор с гордо­стью называют себя «египтяне православные» [27, 189]. В Египте находилось значительное сообщество христианских аскетов (иноков), причем в пустыне жителей было не меньше, чем в городах, о чем свидетельствует один из виднейших представителей древневосточной патристики Иоанн Златоуст:«Не столь светло небо, испещренное сонмом звезд, как пустыня Египетская, являющая повсю­ду иноческие кущи... Египетская пустыня лучше рая» [9, 87-88]. Глубокую аскетическую молитвенную жизнь проводили первые по­движники и основатели православной аскетической культуры — преподобные Антоний Великий и Пахомий Ве­ликий, Макарий Египетский, Макарий Александрийский и многие другие, чье «постоянство, терпение, добродетели, чудеса, ими совершаемые, увеличи­ли стремление к иноческой жизни» [10, 89-90]. В последние годы III в. преподобный Антоний Великий, совершавший пост и молитву в пустынном уединении, стал основоположником отшельничества. В то же время преподобный. Пахомий основал общежитие Тавеннское в Верхнем Египте, а преподобный Макарий Великий стал родоначальником так называемых «безмолвников» в ди­кой пустыне Скит, расположенной недалеко от Александрии. От названия пустыни монастыри на Востоке (а в последующем – и на Руси) получили название скитов [26, 460].

По историческим сведениям, основатель монашества и пустынножительства Антоний Великий ро­дился в богатой и знатной семье в 251 году в селении Комы в Среднем Егип­те.

Святой Антоний Великий

В возрасте около 20 лет он, следуя заветам Евангелия, продал свое имение, раз­дал богатство бедным, оставил свой дом и удалился от мира, проводя уединенную жизнь в заброшенной гробнице вблизи селения под руководством благоче­стивого подвижника — старца. Последующие двадцать лет он прожил один в Фиваидской пустыне, преодолевая страшные искушения и борясь со страстями. Постепенно о нем распространилась слава как о святом, и множество христианских подвижни­ков, желающих последовать его примеру и нуждающихся в духовном на­ставничестве, образовали селение вокруг его кельи, так что, по словам святого Афанасия Александрийского, «пустыня превратилась как бы в го­род монахов».

От преподобного Антония форма монашеской жизни получи­ла быстрое распространение, а его имя стало звеном, связавшим всех разобщенных, не связанных между собой отшельников в братские общины. Его нрав­ственно-аскетические наставления и идеи праведной христианской жизни легли в основание всей после­дующей аскетики и православной антропологической традиции. Обращает на себя внимание характер взаимоотношений в братском сообществе аскетов: общение св. Антония со своими учениками но­сило духовный характер и не подчинялось строгим правилам иерархии - в союзе подвижников не существовало жесткой дифференциации на настоятелей и простых иноков, все были равны между собой [13, 17-18]. Не устанавливая внешних правил для жизни иноков, Антоний прежде всего заботился об истинном благочестии своих учеников, и составил по­учение, из которого до нас дошли двадцать правил [11, 115-123]. Следуя наставлениям своего духовного учителя, подвижники не проявляли ропота и прекословия, строго воздерживались от злых намерений и действий по отношению к собратьям и всячески стремились помогать друг другу. Призывая следовать христианским добродетелям, Антоний наставлял учеников быть смиренными, остерегаться гордости, тщеславия, сохранять духовную и телесную чистоту. Пре­подобный Антоний предостерегал от сквернословия, поскольку «худое слово вреднее всякого яда»; не одобрял праздной жизни и особенно советовал заниматься физическим трудом. Главное, о чем всегда напоми­нал наставник своим духовным детям, - это следование Евангелию. Жизнь Антония Великого проходила в постоянных подвигах труда, молитвы и заботы о спасении ближних. Его земной путь завершился в 355 году. Как родоначальник аскетической иноческой жизни святой подвижник стал образцом отшельничества для всех последующих поколений христиан, включая русскую аскетическую школу.

В Нижнем Египте центром христианского подвижничества и монашества стали Нитрийская, Келлий и Скитская пустыни. В пустыне Келлий жилища монахов были удалены друг от друга, и лишь по субботам и воскресеньям иноки собирались в храм на сов­местные богослужения. Пустыня Скит известна тем, что в ней шестьдесят лет совершал подвижничество преподобный Макарий Египетский (300–390), который был вдохновлен примером Антония Великого и продолжил его де­ло [2]. Известно, что высшими добродетелями для инока преподобный Макарий считал произвольную нищету и нестяжательность. Отличался он необыкновенным смирением – главной христианской добродетелью, – которое особенно проявлялось в снисходительности к слабостям других. Скитская пустыня к концу IV века стала одним из главных центров православного аскетизма и монашеской жизни. Характер подвижничества в названных пустынях был по­луобщежительным: в нем совмещались особенности как киновии (общежи­тельства), так и анахоретства (отшельничества), которые в дальнейшем преобразовались в форму византийского монашества — келлиотство. По такому же принципу формировалось и палестинское иночество благодаря части скитских подвижников, переселившихся в Палестину в конце IV – начале V века [25, 145-146].Основателем общежительного монашества в Египте считается пре­подобный Пахомий Великий (287–346), создатель первого общежительного устава, который, как говорится об этом в святоотеческих источниках, был дан ему Ангелом и представлял собой «Правила монашеского жития, данные Бо­гом преподобному Пахомию Великому для иноков Тавеннисиотских оби­телей» [10, 14-17]. К уставу св. Пахомия присоединяются и правила Василия Ве­ликого, родом из Каппадокии, основателя киновий в Малой Азии [8].

Святитель Василий Великий

Наряду с Василием Великим знаменитым подвижником и учителем Древнехристианской церкви был и св. Григорий Богослов. Один из учеников святого Антония, святой Иларион, основал на своей родине, в Палестине, обитель; также у истоков палестинского монашества стояли, св. Харитон Исповедник и св. Евфимий Великий, продолжателем миссии которых стал Савва Освященный (т. е. соединивший со званием инока сан священника), учредивший обитель недалеко от Иерусалима [28, 5-24]. Преподобному Савве Освященному принадлежит заслуга в устройстве и распространении лавр, которые, по словам его агиографа Кирилла Скифопольского образовали в палестинской пустыне целый город [8]. В то же время, в V веке, жил преподобный Феодосий (424–529), названный Великим за свои подвиги и пастырское руководство общежительными обителями. Он устроил большой монастырь, названный лаврой, с отдельными кельями для братий, и именно Феодосий считается родоначальником общежительных монастырей в Палестине. Помимо палестинских обителей, большое значение в развитии византийского монашества, афонских монастырей, а в дальнейшем и русского православного подвижничества оказала сирийская аскетическая традиция, созданная святыми Ефремом Сириным, Исааком Сириным и Симеоном Столпником [1]. В Сирии монашество отличалось своими особенностями: здесь утвердилась особая разновидность аскетического подвига — столпничество. Великие представители древневосточной христианской антропологии Ефрем Сирин и Исаак Сирин были также выдающимися духовными писателями, обогатившими мировую аскетическую литературу.

Начиная с III в. многие христиане, спасаясь от гонений Декия, укрыва­лись на горе Синай. Синайский полуостров и Синайская гора — Священное место с Ветхозавтеных времен. В 330 году по приказу равноапостольной царицы Елены возле Неопалимой Купины был построен храм, посвященный Богоматери [14, 7]. С XI века монастырь Преображения известен как монастырь святой великомученицы Екатерины, после казни которой ее святые останки были найдены на вершине горы Синая и перенесены затем в монастырь, где в настоящее время и находятся [20, 70-90]. На Синае аскетическая христианская культура прочно утвердилось во второй половине IV века, а период с V до VII веков считается здесь самым цветущим временем развития монашества. В VI в. на Синае жил и совершал свой аскетический подвиг преподобный Иоанн Лествичник — автор выдающегося произведения «Лествица, возводящая на небо» («Лествица» означает «лестница»).

Преподобный Иоанн Лествичник

В «Лествице» акцентируется внимание на возможности и этапах. духовной эволюции человека, которая достигается его постоянной внутренней борьбой со своими грехами и пороками. О жизни преподобного Иоанна Лествичника известно не много. В кратком описании Аввы Иоанна, игумена Синайской горы, составленном монахом Раифским Даниилом, говорится о том, что все течение жизни его - это непрестанная молитва и пламенная любовь к Богу, «ей преподобный был и образом добродетелей и врачом, исцелявшим сокровенные язвы» [19, 47]. В сочинении прп. Иоанна Лествичника описан царский путь меры и духовной гармонии, исполненный напряженным, но благодатным духовным подвигом и постоянной памятью о смерти, не позволяющей человеку небрежно и неосмотрительно относиться к своей Богом данной жизни. Степени «Лествицы» учат борьбе с грехом и слабостями, свойственными всем людям, даже строгим аскетам, а также воспитанию добродетелей, восстанавливающих в очищенном от греховной нечистоты человеке образ Божий. Так аскетическая культура святости, создаваемая древневосточными подвижниками благочестия, расширяла свои границы и транслировала в окру­жающий мир, в его сложную систему общественных отношений идеал хри­стианской этики и нравственности, который в скором времени стал основой русской православно-аскетической традиции. В VIII–IX веках византийское иночество отстаивало православное ве­роисповедание в борьбе с иконоборчеством. Выдающуюся роль в этой борьбе сыграл великий подвижник Феодор Студит, настоятель Константинопольско­го Студийского монастыря, иноческий устав которого впоследствии стал ру­ководством в монашеской жизни сначала в Византии, а затем в Киевской Ру­си.

Святой Феодор Студит

Святой Феодор получил наименование «Творца канонов», поскольку со­ставил значительный ряд особенных мо­литвословий, употребляемых в церковных службах. Святым братьям Феодору и Иосифу приписывается также составление церковной книги — «Триоди постный», употребляемой при богослужении во время Великого поста. В том же Сту­дийском монастыре прославился подвигами иноческой жизни один из великих богословов-исихастов Симеон Новый Богослов (949–1022), особое место в наставлениях которого уделяется «тайному деланию», то есть умной молитве, ставшей основой его духовной жизни [3, 95-99]. В своих творениях — ценнейших памятниках православной аскетической литературы — преподобный Симеон Новый Богослов развил антропологическое учение святых Отцов о молитве, о та­инственном духовном восхождении в горний мир, о преображении души благодатию Святого Духа. Истоки трудов святого подвижника находятся в небесных откровениях Апостола Павла, Евангелиста, Иоанна Богослова, богослова и христианского философа Дионисия Ареопагита и преподобного Макария Египетского [16, 355-356].

Огромное значение в становлении и развитии русского монашества принадлежит Святой Горе Афон, которая почиталась еще с античных времен, что свидетельствует о ее особой благодатности. О Святой Горе Афон — земном уделе Пресвятой Богоро­дицы — в «Письменах Востока» говорится, что именно здесь проявляется особенная любовь Матери Божией к избранному Своему уделу. История Афо­на есть как бы летопись посмертного жительства на земле Пречистой Девы.

Икона Божией Матери «Игумения горы Афонской»

На каждом шагу, в каждой обители есть Её чудотворная икона и какое-либо предание о видимом Её присутствии и покровительстве [6, 6-7]. Появление христианских аскетов - подвижников на Афоне относится к VI веку: сначала здесь были одинокие пустынники, а в VIII в. преподобный Петр Афонский провел здесь строгую жизнь исихаста (молитвенника – безмолвника), прожив в пещере пятьдесят три года [4, 486-514]. В VII в. императором Константином Погонатом (668–685) полуостров был отдан в вечное владение православным монахам. В это время на Афоне появлялись небольшие обители, в которых жили только монахи: вход женщинам сюда во все времена был категорически запрещен. Первый общежительный, монастырь на Афоне строится в 961 г. благо­даря стараниям Афанасия Афонского, который назвал его во имя Пресвятой Богородицы и вверил Ее попечению [5. 5-58]. В поздневизантийский период - с IX–X веков - Святая Гора Афон стала главным центром православного монашества [12, 5-24], а русское присутствие на Святой Горе начинается с XI века: основоположник русского монашества преподобный Антоний Печерский принес благословение Святой Горы из­бранному им месту своего аскетического подвига недалеко от Киева [18, 68]. Определяющая роль Афона в развитии русской православной антропологической традиции в значительной степени связана с распространением в XIII–XIV веках в афонских монастырях «умного делания», способствовал которому пре­подобный Григорий Синаит - «обновитель исихазма на Афоне» [21]. Духовный ученик и преемник Григория Синайского, святитель Григорий Палама об­основал впоследствии антропологическое учение, основывающееся на практике безмолвной молитвы и созерцания в своих богословских трудах, которые вошли в число базисных аскетических произ­ведений для русского монашества [16. 356]. Святитель внес весомый вклад в разви­тие духовной литературы, оставив после себя более 70 сочинений, которые, по мнению их автора, возвращают Православие к живым истокам [22, 359]. Касаясь некоторых весьма важных аспектов социокультурного служе­ния восточного монашества как предпосылки русской монашеской традиции, укажем на тесные отношения подвижников благочестия с представителями политической элиты и интеллигенции Римской империи, благодаря союзу с которыми монастыри стали не только местом святых молитв, но и колыбелями «ученого монашества».

Длительный опыт древнехристианского аскетизма, представленный выше, послужил первоосновой русской православной антропологии и философской мысли, развивавшейся с ХI столетия в контексте пришедшей из Византии духовной культуры. Знаменательным фактом можно считать уже то, что родоначальниками русского иночества стали Антоний и Феодосий Печерские, принявшие в качестве эстафеты, имена родоначальников восточного монашества – Антония и Феодосия Великих. Методологической основной русской духовной культуры в христианскую эпоху послужили идеи православно-аскетической антропологии и принципы синергетического подхода, разработанные в учении богословов Восточной Церкви и получившие дальнейшее развитие в святоотеческой традиции и трудах ведущих ученых — русских религиозных философов, богословов и культурологов — в аспекте взаимосвязи Церкви и культуры, христианства и творчества. Влияние древневосточной традиции исихазма на русскую антропологическую и философскую школу, а также процессы духовной творческой деятельности личности очевидны и содержатся во многих теоретических положениях, высказанных Н.А. Бердяевым, С.Н. Булгаковым, И.А. Ильиным, В.В. Зеньковским, И.В. Киреевским, К.Н. Леонтьевым,
Н.О. Лосским, В.Н. Лосским, П.А. Флоренским, Г.П. Федотовым,
Г.В. Флоровским, П.А. Флоренским и другими философами.

Философы. Картина М.В. Нестерова

В отечественной православной антропологии ключевой позицией древнехристианской святости является мысль о той «высоте богоподобия», к которой призван и способен человек», и как он может достигнуть совершенной духовной красоты. Эта красота, в соответствии с положениями христианской антропологии, «данная и заданная человеку в творении, раскрывается… при правильной жизни, именуемой аскетикой» [17, 143]. Определяя понятие аскетики, русский религиозный философ и священник
П. А. Флоренский писал о том, что святые Отцы называли аскетику «искусством из искусств», «художеством из художеств»… Созерцательное ведение, даваемое аскетикой, есть filokalia – «любовь к красоте»… [23, 98-99].

П.А. Флоренский

Современный христианский философ С.С. Хоружий считает, что «аскетика …по своему содержанию есть методичная и высокоразвитая антропологическая практика, или, иными словами, опытная наука о человеке» [30, 158]. Русская антропологическая духовная традиция воплотила высокие подвиги аскетического опыта в образцах культуры и искусства, составивших мощный пласт национального российского духовного наследия, вошедшего в сокровищницу мировой культуры и оказавшего заметное влияние на все сферы бытия. В данной связи упомянем идею богослова и философа Русского Зарубежья Георгия Флоровского о том, что личность, укорененная в трудах и наследии святых отцов Восточной Церкви, воспринимает культуру как некое продолжение творческой деятельности Божией, поэтому творчество борцов за Истину должно стать духовным подвигом и соответствовать святоотеческим образцам. В вопросах генезиса и дальнейшего развития аскетической традиции святости на неразрывность русской православной духовности, культуры и государственности с византийскими корнями прямо указывали И.В. Киреевский и К.Н. Леонтьев. Феномен святости в антропологическом смысле теоретически и философски освещен П.А. Флоренским, который говорит о нем как о духовной красоте, заданной человеку в творении и раскрывающейся лишь в правильной жизни, а именно — в аскезе.
В интерпретации содержания святости Г.П. Федотовым акцент делается на том, что именно святость является источником обновления Церкви и страны, а душа народа — это ее святые, с которых начинается преображение народной жизни. Лишь за духовным очищением народа, возрождением жизни в Церкви может последовать возрождение социальное и политическое.

Святитель Игнатий Брянчанинов

В аспектах осмысления взаимосвязи христианства, творчества и культуры в суждениях видного богослова ХIХ века Игнатия (Брянчанинова) об аскетизме говорится как первооснове любого творческого процесса. Философские идеи Н.А. Бердяева о свободе, творчестве и личности, осуществляющей борьбу за достижение правды Божией, также отчетливо просматриваются некоторые философские идеи эпохи патристики. В религиозно-философском анализе сущности аскетического иноческого служения принципиальными теоретическими положениями для русской антропологии стали утверждения протоиерея Г. Флоровского о том, что христианское подвижничество сумело сохранить идеал культуры в его чистоте и свободе и, таким образом, благодаря иноческому служению духовная аскетическая жизнь стала питательной средой для последующего духовного творчества. При этом философ подчеркивает значение аскезы не как факта, сковывающего и закрепощающего творчество, а как условия личностного духовного совершенствования в приверженности Богу.
В контексте духовной и социокультурной миссии русской православной антропологии представляется убедительным тезис Н.О. Лосского о способности русской духовности в лице подвижников к осуществлению плодотворной социальной работы. С данной идеей созвучен призыв
Н.А. Бердяева к активизации и интеграции христианского творчества в светскую культуру с целью обогащения души современного человека более чистой, живой и прекрасной пищей. Углубленное внимание к историко-культурной сущности русского иночества побуждает вспомнить постулаты Л.А. Зандера о том, что нередко творческое христианское служение включается в дело спасения благодаря святым — реальным культурно-историческим деятелям, среди которых равноапостольные князья и
цари, великие учителя Церкви, иконописцы, духовные писатели, врачи. Именно эта традиция была заложена в Древнехристианской церкви.
Таким образом, подлинное творчество и церковность неразделимы, а подлинный аскетизм следует рассматривать как величайшую творческую силу в мире. Именно такую силу и такое служение проявили лучшие представители восточного и русского иночества в исторической ретроспективе с привлечением самобытных национальных антропологических и социально – психологических особенностей.
Следует подчеркнуть и значение богословских литературных трудов Древней христианской церкви, преобладающих в собраниях библиотек наиболее крупных российских монастырей – центров духовного просвещения. Так, к примеру, в дошедшем до нас прекрасно сохранив­шемся богатом книжном собрании библиотеки Иосифо-Волоцкого монастыря представлена вся классическая православная восточная аскетика: творения сщмч. Мефодия Патарского, прп. Макария Ве­ликого, свтт. Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, прпп. Ефрема Сирина, аввы Аммуна, Иоанна Кассиана Римлянина, Саввы Освя­щенного, аввы Дорофея, Иоанна Постника, Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Иоанна Дамаскина, Феодора Студита, Симеона Нового Богослова, Никиты Стифата, Петра Дамаскина, патерики, жития южно-славянских и рус­ских святых — этот список можно было бы продолжить. Заметим: сочинения многих наиболее читаемых авторов имелись и в более ранние периоды в количестве не менее десятка (к их числу относятся, в частности, творения такого известного мистика, как прп. Симеон Новый Богослов — в описи XVI в.). В эпоху «золотого века» становления русской антропологической школы выдающийся подвижник, преподобный Сергий Радонежский вдохновлялся житиями «великих святил» восточного древнехристианского аскетизма: прп. Ан­тония Великого, прп. Евфимия Великого, прп. Саввы Освященного, прп. Па­хомия «аггеловидного», прп. Феодосия «общежителя». С именами двух последних святых иноков связано введение принципов общежительства: египетский подвижник IV в. Прп. Пахомий Великий соста­вил первый общежительный устав, а прп. Феодосий Великий преобразовал в киновии ряд палестинских лавр и создал новые киновии. В этот же период на Севере Руси образовался обширный иноческий центр, названный А.Н. Муравьевым в середине XIX века «Русской Фиваидой» — по аналогии с Еги­петской Фиваидой, в которой зародилось раннехристианское монашество.

Русский генерал и историк А.Н Муравьев

Необходимо обозначить еще один важный аспект - онкасается непосредственной роли древнехристианского аскетизма в формировании нравственного и культурно-антропологическогобазиса женской ментальности. В генезисе становления женского характера как особом социокультурном и психологическом феномене существенную роль сыграла многовековая культура христианского воспитания. Духовная традиция фактически стала смыслообразующей детерминантой психологии нравственности большей части населения Руси-России, для которой православная культура, по своей сути, основана на идеях целомудрия и высокой духовности. Христианская нравственность, культурно – исторически восходящая к древнеаскетической традиции Востока, стала для отечественной национальной культуры своего рода «корневой системой», благодатным лоном, органично воспринявшим духовный потенциал русской души. В воспитанной на идеалах святости русской женщине постепенно формировалась та специфическая восприимчивость к прекрасному, которая с наибольшей полнотой была реализована в делах жертвенной любви и милосердия в раннехристианской аскетической культуре. Речь в данном случае идет, прежде всего, о любви к красоте, лежащей за гранью чувственных осприятий, красоте вне телесных форм. Подводя итог вышесказанному, считаем правомерным сделать вывод о том, что древнехристианский аскетизм, безусловно, глубоко повлиял на становление и развитие русской православной антропологии, философии, психологии и культуры. Однако историческая справедливость требует внести ясность: воспринятая раннехристианская традиция была освоена, переосмыслена
и, в соответствии с явлением автохтонности, приобрела собственные
историко-культурные и психологические особенности, сформировавшие самобытный облик русской православной духовной антропологии.
Русское подвижничество, таким образом, стало носителем и созидателем отечественной аскетической культуры и может рассматриваться как главный смыслообразующий феномен, в котором нашло воплощение целостное представление о христианском идеале социокультурного и духовного служения личности. Русская православная аскетическая культура, в единстве христианских антропологических принципов, представляет собой историко-культурный организм, в котором воплотились такие черты, как православное миропонимание, покаяние и духовное преображение личности, любовь к ближним, милосердие, патриотизм и уважение к другим культурам, христианская эстетика, красота и богатство старославянского и русского литературного языка. Все это позволяет определить христианскую антропологию как духовно-нравственный и церковно-эстетический базис общенационального культурного наследия России.

Использованные материалы:

1. Анатолий (Грисюк), иеромонах. Исторический опыт сирийского монашества до половины VI в. Киев, 1911.

2. Брон­зов А.А. Преподобный Макарий Египетский: Его жизнь, творения и нравственное мировоззрение. СПб., 1899. Т. I.

3. Архиепископ Василий (Кривошеин). Преподобный Симеон Новый Богослов (949-1022 гг.). Нижний Нов­город: Издательство Братства во имя Святого князя Александра Невского, 1996. С. 95-99.

4. Афонский патерик или жизнеописание святых, на Афонской Горе просиявших. М.: Афонское подворье Свято-Пантелеимонова монастыря, 1994. С. 486-514.

5. Афонский патерик или жизнеописание святых, на Афонской Горе просиявших. М.: Афонское подворье Свято-Пантелеимонова монастыря, 1994. С.5-58.

6. Вышний Покров над Афоном или Сказания о святых чудотворных на Афоне прославившихся иконах. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1997. С. 6-7.

7. Добротолюбие в русском переводе святителя Феофана, Затворника Вышенского. М.: Паломник, 1998. Т. 4. С. 14-17.

8. Древние иноческие уставы, собранные св. Феофаном Затворником. М., 1994.

9. Казанский П.С. История православного монашества на Востоке. М.: Паломник, 2000. Ч. 1. С. 87-88.

10. Казанский П.С. История православного монашества на Востоке. М.: Паломник, 2000. Ч. 1. С. 89-90.

11. Казанский П.С. История православного монашества на Востоке .М.: Паломник, 2000. Ч. 1. С. 115-123.

12. Леонид (Поляков), архм. Афон в истории русского монашества // Богословские труды. 1970. Т. V. С 5-24.

13. Лобачевский С. Св. Антоний Великий (его жизнь, писания и нравственно-подвижническое учение). Одес­са, 1906. С. 17-18.

14. Монастырь святой Екатерины. Синай. Издание монастыря Св. Екатерины. С. 7.

15. О вере и нравственности по учению Православной Церкви. М.: Издание Московской Патриархии, 1991. С. 355.

1 6. О вере и нравственности по учению Православной Церкви. М.: Издание Московской Патриархии, 1991. С. 356.

17. Осипов А.И. Святость человека в православной аскетической антропологии // Православное учение о человеке: Избранные статьи. Синодальная Богословская Комиссия. Издательство «Христианская жизнь». – Москва-Клин, 2004. С. 143.

18. Повесть временных лет. СПб., 1996. С. 68.

19. Преподобного отца Аввы Иоанна игумена Синайской горы Лестивца. М.: Православное братство святого апостола Иоанна Богослова, 2002. С. 47.

20. Святая великомученица Екатерина. М.: Сибирская Благозвонница, 2005. С. 70-90.

21. Святитель Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих. М.: Канон, 1995.

22. Святитель Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих. М.: Канон, 1995. С. 359.

23. Свящ. Павел Флоренский. Столп и утверждение истины. – М., 1914. С. 98–99.

24. Сидоров А.И. Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества. М., 1998.

25. Сидоров А.И. . Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества. М., 1998. С. 136, 145-146.

26. Творения иже во святых Отца нашего Святителя Игнатия, еписокопа Ставропольского. Аскетические опыты. М.: Сретенский монастырь, 1996. Т. 1. С. 460.

27. Тураев Б.А. Египетские церковные впечатления // Сообщения Православного палестинского Общества (СППО), 1910. Т. XXI. Вып. 2. С. 189.

28. Феодосий (Олтаржевский), архим. Палестинское монашество в IV-VI вв. Киев, 1899. С. 5-24.

29. Феодосий (Олтаржевский), архим. Палестинское монашество в IV-VI вв. Киев, 1899. С. 77-92.

30. Хоружий С.С. Православно-аскетическая антропология и кризис современного человека //. Православное учение о человеке: Избранные статьи. Синодальная Богословская Комиссия. Издательство «Христианская жизнь». – Москва-Клин, 2004.
С. 158.