Право и закон в русской системе ценностей

В русской дореволюционной философии права существовал собственный взгляд на ценность права и его соотношение с законом, отражающий специфику национальной духовной культуры. Под законом в этом случае понимались все нормы, гетерономные по отношению к субъектам, которым они адресуются, и авторитетно предписывающие им определенное поведение. В этом смысле законом являются и нормы права и нормы гетерономной нравственности. Интересные и глубокие мысли на этот счет высказывал видный представитель русского «серебряного века» Б.П. Вышеславцев. Он полагал, что «нравственный закон есть закон, который человеческое "я" испытывает как внутренне понятный ему и свободно признанный закон, в отличие от права, выступающего извне как объективная сила, духовно принуждающая человека».[162] Жизнь под знаком закона порождает и соответствующее отношение к миру. Такая «законническая» этика имеет глубокие корни в человеческом обществе и восходит к первобытным кланам с их тотемистическими культами и табу.[163] Под законом жил древнееврейский народ в дохристианскую эру. По слову Филона, жизнь "в законе" есть цель жизни каждого израильтянина и идеал жизни еврейского народа. Центральным понятием ветхозаветного менталитета является само понятие "Завета", т.е. некоего союза, договора между Богом и народом, между индивидами, образующими нацию. "Евреи были как бы народом колонизаторов.., - комментирует эту ситуацию Б.П. Вышеславцев, - обосновывающим социальную жизнь, право и государство, сразу на договоре, на конструировании союза, подобно государству американских колонистов. Нация здесь создается юридическим актом и предшествует "народу". Мы получаем настоящий "общественный договор", обосновывающий союз (Vertrag, как Vereinbarung), договор, вводящий в правовые отношения и Бога, подобно договору римского народа с цезарем. Но всякий договор и всякий союз, построенный на договоре, есть правоотношение и, следовательно, кладет в основу норму поведения, иначе говоря, "закон дел". Понятие "Завета" необходимо утверждает закон и жизнь в законе..."[164] Современное западноевропейское общество идет по пути, начертанному древним Израилем. Только на место положительного закона как высшей ценности встал закон естественный. Учение о естественном законе (естественном праве) вошло в средневековую теологию и политико-правовую мысль и пребывает там в качестве мерила позитивного закона до сего дня. На этой же точке зрения стоит и протестантизм.[165]

Спецификой законнической этики, включающей и право и мораль, является ее социальный характер. При этом общество делается носителем и охранителем как морального, так и правового закона. А это означает, что критерием "естественности" или "неестественности" какого-либо закона, в конечном счете, является само общество, которое знает отвлеченную норму добра, но не знает индивидуальности человеческой личности.[166] Итак, борясь со злом, закон не может преодолеть зла. "Ошибаются те, кто думает, что справедливое устроение человечества ("оправдание") разрешается системой справедливых законов, идеальным государством - монархией, или республикой, или коммунизмом, как думал античный мир и как думает современное внехристианское человечество; ошибаются и те, которые хотят устроить человеческую душу и сделать ее праведной, связав своеволие страстей сетью моральных императивов и запретов. Ни усовершенствование запретов, ни организации властей, ни постоянное моральное суждение и осуждение (любимое занятие толпы) не устраняют и даже не уменьшают количества зла и преступления на протяжении исторического пути. По-прежнему "мир весь во зле лежит", и порою кажется, что он становится еще злее. Трагедия "закона" в том, что он хочет и не может, требует и не выполняет, обещает и не дает (das perennierende Sollen)".[167] С позиций христианских ценностей, жизнь под законом не есть высшее состояние человеческого бытия. В Царстве Божием не может быть договорного начала, оно метаюридично. В христианстве снимается сам закон как высший принцип морали и устанавливается этика религии, этика любви. "Ибо любовь к Богу, как Отцу, не есть договор, и любовь к братьям не есть договор и потому не есть "закон дел", норма правоотношения (do ut des, facio ut facias)".[168] Таким образом, качественно иное состояние своей духовной жизни человек обретает только через благодать. Благодать, как "сущностная нравственность",[169] "превосходя и превозмогая закон, не отменяет его, а только его восполняет. Человек, внутренне, субстанциальными корнями своей личности утвержденный в Боге, наружно, своей периферией принадлежит к "миру", к сфере предметно-космического бытия... В меру своей сущностной богочеловечности человек есть сын Божий, соучастник божьей жизни, божьего дома; в меру ее отсутствия - он есть только слуга и раб Божий, исполнитель Его велений. Отсюда - сфера производной нравственной жизни, как подчинения эмпирической человеческой жизни нравственному закону".[170]

Итак, проблема заключается в том, что закон необходим, но недостаточен. Необходимо помнить, что не законом единым жив человек, хотя бы этот закон был и правовым.

Виды права.

Сделанный выше с позиций онтологической теории анализ феномена права приводит к выводу, что последнее не исчерпывается государственно-организованным бытием (законом), а представляет собой явление как непосредственно социальное, так и межгосударственное.

Социальное право пронизывает все общество и охватывает самые разнообразные отношения в различных его сегментах и сферах. Социальное право, как и государственное, может быть публичным (централизованным) и частным (децентрализованным).

Публичное социальное право существует в догосударственных и в современных потестарных обществах (например, отношения, регулируемые правовыми обычаями, табу). Такое право поддерживается и защищается публичной властью общества. В качестве иллюстрации можно привести социальную организацию древних греков, описываемую Гомером в «Илиаде» и в интерпретации французского ученого Э. Бенвениста:

«Агамемнон обращается здесь к «сынам ахейцев» в качестве базилея, ответственного за свое войско; он – его глава, он осуществляет порядок (themis), предписывающий надлежащее поведение, обычай, которому нужно следовать. Сам themis формулируется в установлениях – themistes. В 16-й книге «Илиады»… читаем: «Зевс раздраженный, когда на преступных людей негодует, / Кои на сонмах насильственно суд совершают неправый (themistes)», т.е. на тех, кто во власти зла передает неправедные установления.

Порой необходим контекст, чтобы оценить значение. Патрокл бросается в бой и одного за другим повергает всех своих противников; но ему уготована неожиданная смерть, о чем он не ведает, ибо сам Феб Аполлон в переодетом виде выступает ему навстречу: «Быстро по праху катясь, зазвучал под копытами коней / Медяный шлем… Прежде не сужено было…шлему сему знаменитому прахом земным оскверняться: / Он на прекрасном челе, на главе богомужней героя, он на Пелиде сиял, но Кронид соизволил, да Гектор / Оным украсит главу» (16, 794 сл.). Само выражение указывает, что в силу некоего божественного установления шлему, принадлежавшего Ахиллу, никогда не суждено было оскверниться прахом земным. Поскольку Ахилл – «богомужний герой»…, он из рода богов и даже его оружие обретает божественные привилегии.

Эту социальную организацию и царящий в ней themis еще раз проясняет противоположное изображение страны киклопов, которое поэт набрасывает несколькими штрихами. Они, сообщает Гомер, беззаконники athemistes…, у них нет ни права, ни общих советов; «Над женой и детьми безотчетно там каждый / Властвует, зная себя одного, о других не заботясь» (Од. 9, 106-115). Вот ярко показанный смысл themis. Там, где нет рода genos… , нет и закона themis, нет «сходбищ народных». Каждая семья живет по собственным правилам… Киклопы – явные дикари.

Другой текст иллюстрирует соотношение… терминов themis и dike – и подводит нас к исследованию второго из них.

Одиссей входит в дом Евмея, не узнанный им, и благодарит последнего за гостеприимство: «Зевса молю я и вечных богов, чтоб тебе ниспослали / Всякое благо…» Евмей отвечает: «Если бы, друг, кто и хуже тебя посетил нас, мы долг свой / Гостя почтить сохранили бы свято…» – закон не велит ему … не почтить гостя, ибо «…Зевес к нам приводит / Нищих и странников» (14, 53 сл.).

Итак, странника принимают в дом в силу themis – закона, исходящего от Зевса. Далее Евмей говорит о тираническом, капризном и грубом господстве новых хозяев: «Слишком уж щедрым быть нам не можно, рабам, в беспрестанном / Страхе живущим, понеже теперь господа молодые / Властвуют нами…» (14, 59-56); но такова dike – судьба рабов. Употребление dike в этом случае показывает, что оно выходит за пределы семьи и речь идет об отношениях между разными группами. Справедливость и право жестко ограничены той областью, где они бытуют».[171]

Частное социальное право существует в различных социальных структурах и, соответственно, поддерживается и защищается этими структурами (например, кровная месть, членство в политической партии и т.д.).

В соответствии со степенью распространенности, систематизированности, формализованности и процессуальной обеспеченностью в нем можно выделить следующие характерные разновидности: индивидуальное право, корпоративное право, каноническое (церковное право).

Индивидуальное право присуще любому обществу, поскольку в любом обществе существуют индивиды, обладающие свободой, а нормы государственного права не могут охватить все случаи, требующие правового регулирования. Например, любой социально легитимный договор имеет правовую природу, является формой социального частного права.

Корпоративное право возникает в самых разнообразных человеческих сообществах, как в создаваемым по интересам, так и в естественных, таких как семья, и направлено на осуществление функций и целей этих сообществ. Оно действует в семье наряду с государственным семейным правом, в вузе во взаимоотношениях между студентами и преподавателями, в сфере политических отношений между партиями и т.д. Нормы корпоративного права могут быть как императивного, так и договорного характера.

Негосударственное корпоративное право, как правило, опирается на более четкие, более формализованные нормативные правила, чем право обычное. Таково спортивное право, объединяющее игроков и болельщиков. Таково игорное право. Например, во всех казино игра в рулетку связана с соблюдением правовой нормы, запрещающей делать игровые ставки путем выставления жетонов на игровое поле после объявления крупье об окончании приема ставок. Нарушение данной нормы не порождает права на получение выигрыша, даже если ставка оказалось верной.[172]

Особую разновидность корпоративного права, позволяющую ее выделить в особый подвид, представляет собой право каноническое (церковное). Каноническое право может быть выделено в самостоятельную разновидность ввиду своей особой разработанности именно как системы права, функционирование которой связано со специальными органами церковной юрисдикции, включая церковный суд.

Специфической разновидностью негосударственного права можно считать право международное.Оно также не создается отдельным государством и не подконтрольно ему. (Может получить статус государственного права при его интегрировании во внутригосударственное законодательство).

Дополнительная литература по теме:

Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. I. Хозяйство, семья, общество II. Власть, право, религия. М., 1995.

Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986.

Кудрявцев В.Н. О правопонимании и законности // Государство и право. 1994. №3.

Нерсесянц В.С. Право и закон: их различение и соотношение // Вопросы философии. 1988. №5.

Нерсесянц В.С. Право и закон. М., 1983.

Четвернин В.А. Понятия права и государства. Введение в курс теории права и государства. М., 1997.

Цыпин В.А. Церковное право. М., 1994.

Язык закона / Под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990.