Разрушение образа

По настоящему точный образ всегда действен. Избе­гать надо его искажения. Так, бывает оратор хочет сказать образно, но при этом перескакивает с одного образа на другой; этот другой не имеет ни малейшего отношения к первому. Это ведет к разрушению образа. Приведу не­сколько примеров.

«Зуб времени уже осушил много слез», так закончил утешительную надгробную речь один оратор. В путевых заметках об Азии значилось: «В городе Гонконге нахо­дится грязь, которую моют». Характеристика Данте до­стигла высот в предложении: «Данте был человеком, ко­торый одной ногой еще стоял в средневековье, а другой - приветствовал утреннюю зарю нового времени». Пред­ставляется нечто пластическое.

Следующий коктейль из образов Фриц Гератеволь ус­лышал в одной проповеди: «Скромные фиалки цветут, сияя, когда молот судьбы по наковальне сердца возбудил сияющие лучи». Эта сентенция произнесена выразитель­ным громким голосом.*

В речах Вильгельма II нередки высказывания, подоб­ные этому: «Ему понадобился океан типографской крас­ки, чтобы замаскировать пути, которые совершенно оче­видны». Цюрихский парламент был изумлен изобретени­ем нового многоцелевого оружия, представленного од­ним депутатом: «Господа, дело идет об обоюдоостром мече, у которого выстрел происходит сзади».

Протокол заседания одного немецкого ландтага запи­сал следующее дискуссионное сообщение: «Эти обстоятель­ства я освещаю острым ножом критики». Однажды депутат граф Бетузи призвал немецкий рейхстаг «схватить поток времени за клок волос». Несомненно, способ нелегкий.

Условие правильной речи — употребление слова с учетом его литера­турного значения, смысловой и стилистической сочетаемости. В при­веденных автором примерах эти условия нарушены. Зуб не осушает, он грызет, жует и т. д. грязь не моют, а смывают, Данте не мог зарю приветствовать ногой.

Практическая стилистика дает правила использования лексических и грамматических средств языка. См.: Розенталь Д. Э. Практическая сти­листика русского языка. - М.: Высшая школа, 1965. - С. 31.

От разрушения образа не застрахован никто. И, если это случается, даже очень серьезные собрания не прочь весело посмеяться. Вред для речи едва ли устраним.

Примечательно, что даже у такого выдающегося мас­тера слова, как Гердер, бывали срывы; и как нарочно, в речи на тему: «Причины дурного вкуса». Гердер говорил об упадке искусства речи в Греции так: «Когда свобода Греции гибла (искусства речи) огонь был в нем, в Демос­фене; вспыхнувшее пламя пребывало в крайней нужде. Искусство речи пресмыкалось в школах или сидело в тес­ных судебных шкафах. Оно согнулось в пыли и искале­чено». Хоп-ля — только что искусство речи еще было «ог­нем» и «пламенем», затем происходит удивительное пре­вращение пламени в -пресмыкающееся, которое «согну­то» и «искалечено».

Короткие рассказы

Небольшие воспоминания о пережитом, вставленные в речь анекдоты — все это разнообразит речь. Хорошо дей­ствуют подробности и прямая речь. «Иногда богатые люди получают от высоких доходов мало счастья». Выс­казывание остается абстрактным, если его не сделать наглядным. Например: «Старый Рокфеллер зарабатывал в неделю более 1 миллиона долларов, но мог потратить на свою еду только 5 долларов, потому что был болен и питался кашей и картофельным пюре».

♦ Любая действительно хорошая речь содержит некое действие. Оно не всегда сопровождается описанием событий. Ход мыслей можно выразить даже в диало­ге. Прямая речь всегда оживляет.

Возьмем высказывание: «Он сказал, что хотел прежде поговорить с господином Мейером». Лучше будет: «Он сказал: "Прежде я хочу поговорить с господином Мей­ером".» Оживляюще звучит все, что мы из прошлого пе­реносим в настоящее время. Не: «Три года назад случи­лось следующее: я вышел из ратуши и встретил господи-

на Шульце...», но: «Это случилось три года назад. Я вы­шел из ратуши и встретил господина Шульце...» Ситуа­ции, перенесенные в современность, действуют более пластично и непосредственно.

Зачастую память долго удерживает увлекательное опи­сание события.

Ллойд-Джордж немного знал о действии персонифи­цированной диалогической речи, когда представил в уп­рощенном виде международное положение в своей зна­менитой речи, произнесенной в королевском дворце в 1914 году. (Этот отрывок будет воспроизведен в подлин­ном звучании): «Poor little Belgium said: "I do not require the French army corps, I have the word of the Kaiser"... Ser­bia said to Austria: "If any officers of mine have been guilty, I will dismiss them"... Then came Russia's turn. She has a spe­cial interest in Serbia. Germany knew it, and she turned ro­und to Russia and said: "I insist that you shall stand by with your arms folded whilst Austria is strangling your little brot­her to death! What answer did the Russian slav give?He gave only answer that becomes a man. He turned to Austria and said: "You lay hands on that little fellow, and I will tear your ramshackle Empire limb from limb! And he is doing it".» (Бед­ная маленькая Бельгия говорит: «Мне не нужно никаких французских корпусов, я полагаюсь на обещание кайзе­ра»... Сербия говорит Австрии: «Если замешаны какие-либо мои чиновники, я их прогоню»... Затем пришло вре­мя России. У нее в Сербии особые интересы. Германия, зная это, повернулась к России и сказала: «Я настаиваю на том, чтобы ты стояла со сложенными руками, пока Австрия уничтожает твоего младшего брата». Какой от­вет мог дать русский? Он сказал Австрии: «Руки прочь от моего маленького друга, а то разнесу твою прогнившую империю на куски! И он делает это.)

Всегда безотказно действуют на слушателей хорошо подобранные анекдоты и другие веселые дополнения в речи. Анекдот — не засвидетельствованный рассказ, в который

вкраплены забавные фрагменты и зерна истины. Хоро­ший анекдот нужно или слушать или рассказывать - про­читанный или записанный, он теряет часть своего обая­ния. У Зигмунда фон Радецки есть меткое сравнение: «Рассказанный анекдот отличается от записанного, как летящая бабочка, — от приколотой под стеклом».

Повтор

В ораторском искусстве особое значение имеет повтор. Он вызывает воспоминание, глубже закрепляет основную мысль, повышает убедительность речи. Слуша­тель постоянно воспринимает новую мысль, повторе­ние же восполняет организующую функцию. «Повторе­ние - способ убеждения, с ярко выраженной эмоцией» (Лаусберг).

Основных видов повтора много.

Дословный повтор (особенно при восклицании и вы­ражении основных мыслей). Пример: в своем выступ­лении 19 мая 1940 г. Черчилль не сказал просто: «Мы должны победить в этой войне», нам навязана эта война, но он многократно повторил важнейшее слово «conguer» (победить). Он считает, что если Англия не выиграет войну, то варвары пройдут по всему миру : «если мы не победим, победить мы должны, мы победим непременно!»

Древняя риторическая фигура geminatio — удвоение слов, играет особую роль в речи с выражением мнения. Здесь удвоение слов означает их усиление: «никто, никто не имеет на это права!» (или, с промежуточными словами: «никто, абсолютно никто не имеет на это права!» Частое употребление дословного повтора не ре­комендуется из-за возможного эффекта «формальных заклинаний», которые так любят демагоги. Ле Бон констатирует: «Зачастую повторение действует, как доказанная истина».

Варьируемый повтор (повторение содержания, но в но-

вом словесном оформлении. Чем взыскательнее слуша­тели, тем необходимее вариация!)

Частичный повтор (смотри также рафинирование). (Например: «я бросил упрек оппоненту один раз, я уп­рекнул его во второй раз».)3ачастую, как здесь, первое слово предложения или часть предложения повторяются (фигура анафора).

Типичный пример анафоры мы видим в речи сенато­ра Эдварда Кеннеди на траурной церемонии, посвящен­ной убитому брату Роберту Кеннеди (8.6.1968): «Он видел несправедливость и пытался ее устранить. Он видел стра­дание и пытался его смягчить. Он видел войну и пытался покончить с нею».

Курт Шумахер в 1950 г. в Берлине сказал: «Суть госу­дарства не в правительстве, суть государства и не в оп­позиции. Сутью государства являются правительство и оппозиция».

При случае повторяют также ключевые слова пред­ложения (фигура эпифора).

Расширенный повтор. Повтор с включением новых слов, напряжение в речи: «Мы, не пережившие это вре­мя, не пережившие его осознанно, все же являемся при­верженцами того, что», и так далее.

«В наше время невозможна безопасность Советского Союза без безопасности США, невозможна безопасность стран Варшавского договора без безопасности стран НАТО» (Михаил Горбачев).

Цицерон не ограничился, например, скупой конста­тацией факта: «Все ненавидят тебя, Пизо». Он продол­жает, далее детализируя: «Сенат ненавидит тебя..., рим­ские всадники не выносят твоего вида..., римский народ желает твоей гибели..., вся Италия проклинает тебя...» (смотри также «Разъяснение»).

Еще пример из нашего времени: «Пожалуйста, при­мите всерьез нашу позицию в этом вопросе. Потом, лишь потом, только потом возможно найти общее решение, которое использует наш народ и наше государство в случае необходимости». (Георг Лебер о законодательстве по чрезвычайному положению, бундестаг 24 января 1963 г.).

♦ Небольшая доза повторения действует ободряюще, но слишком большая усыпляет или разочаровывает.

«Искусство речи в том и состоит, чтобы преподнести повтор так, будто он только что родился» (Науманн).

(Повтор не должен быть бесконечным, как народная процессия в «Орлеанской деве» Шиллера в сцене корона­ции: первое впечатление сменяется разочарованием: Ах, да ведь это все те же самые люди, которые проходили по сцене!)

Разъяснение

Разъяснение это особая форма повтора, а именно рас­ширенный повтор. Выражение, которое выбрано перво­начально, кажется слишком слабым. При известных об­стоятельствах к нему возвращаются, его улучшают и по­ясняют. Древние риторики эту фигуру называли соггес-tio (исправление). Например: «Я попросил господина Мейера поискать деловые бумаги; нет, я его не только попросил: я ему настоятельно рекомендовал, я от него потребовал принести наконец деловые бумаги...»

Рафинирование

Под этим мы понимаем обобщающий повтор, выпол­няемый в немногих точных высказываниях. Он исполь­зуется для краткой ориентации слушателя в ранее выс­казанном, например, перед переходом к новой части.

Призыв (восклицание)

Им особенно охотно пользуются в речах с выражени­ем мнения. Оно настойчиво обращается к слушателям и в большинстве случаев кратко и точно: «Подумаем об этом!»; «Этого мы не можем допустить!» Восклицание не употребляют часто: его действие притупляется. Воскли­цания должны быть убедительны и неназойливы.

Цитирование

Некоторые ораторы украшают свою речь множеством цитат и не закончат речь, не обрушив на слушателя их «Шиллера».

♦ Цитировать в речи следует скупо, будь то стихи или справки об источниках.

Шестьдесят лет назад был политик, князь Бюлов, большой любитель бесчисленных цитат (вероятных и не­вероятных). В карикатурах юмористических журналов он изображался только с «Крылатыми словами» Бюхмана в руках. Цитаты, особенно справки об источниках, так на­зываемые сведения о происхождении цитат, необходи­мы в научных лекциях, в популярных же докладах они даются лишь очень экономно, так как нарушают ход речи и утомляют слушателя.

Джордж Б. Шоу слушал однажды пространный доклад профессора истории. Ученый сыпал цитатами и приво­дил одну справку об источнике за другой, не замечая, что слушателей одолевала судорожная зевота. Когда у Шоу спросили его мнение о докладе, он ответил с едкой ус­мешкой: «Странно, очень странно - так много источни­ков! И тем не менее так сухо...»

Употребление пословиц - это палка о двух концах. Пословица - истина из каучука: очень много противоре­чивых высказываний на все случаи жизни, и нужную оп­понент всегда пустит в ход. («Кто рискует, тот выигры­вает»; «Тише едешь - дальше будешь»; «Однажды солгав­шему — кто поверит?»; «Один раз — не считается»). Удач­ные цитаты и меткие словечки разнообразят любую речь. Банкир Фюрстенберг то и дело «приправляя» ими свои доклады, имел девиз: «Лучше потерять доброго друга, чем Удержаться от меткого словца».

Перекрещивание (хиазм)

Перекрещиванием называется крестообразное распо­ложение четырех членов предложения: «Эти планы легко составить, нотрудно выполнить». Перекрещивание по­вышает убедительность и занимательность.

Повышение напряжения (климакс)

Различны возможности повышения напряжения — в об­щем: напряжение повышется к концу речи; в частности: повышение возможно даже в одном предложении: «Было бы хорошо, если бы это случилось уже сегодня; лучше все­го, чтобы Вы дали мне в руки полномочия немедленно». Повышению напряжения способствуют повторения.

Противопоставление (антитеза)

Задача антитезы, как и других риторических фигур -«образа» и «сравнения» - разъяснение хода мыслей.

• Противопоставление должно быть ясным, но неожи­данным для слушателя.

Если тень на картине отражает свет, противопоставле­ние проясняет мысль.

• Например, мы перечисляем преимущества и недо­статки: как было тогда, как обстоит сегодня? Что зна­чит «длиннее речь — меньше смысла?» «Составлять планы легко, выполнять их — трудно».

• Американский политик Никсон имел большой ус­пех, когда в одной из речей объявил: «Хрущев крик­нул американцам: "Ваши внуки будут коммуниста­ми!" Мы на это отвечаем: "Напротив, мистер Хру­щев, мы надеемся: Ваши внуки будут жить свобод­но!"» «Мы должны иметь холодную голову и горя­чее сердце» (Аденауэр).

• Обвинитель Хауснер во время Иерусалимского про­цесса против эсэсовского палача Эйхмана исполь­зовал следующую впечатляющую антитезу: «Дру­гие народы считают в войне свои потери. Мы счита­ем выживших».

«Пары таких понятий, как преимущество-недостаток, видимость-действительность, замысел-результат, теория-практика, индивидуум-общество, большинство-меньшин­ство, слово-дело, позитивное-негативное, естественное право-закон, желанная цель-достижимость, внутренняя политика-внешняя политика, позволяют лишь подразде­лить любую груду материала» (Драх).

♦ Следует избегать утрирования: оно производит небла­гоприятное действие.

Каждое альтернативное членение лучше всего выделять предшествующим или последующим знаком:«... - или на­против:...», «...— с другой стороны:...». Несколько приме­ров современной антитезы: «Коалиция меньше, чем парт­ия в целом, но больше, чем общество заинтересованных в приобретении должностей»(Ф. Й. Штраус).

Карл Шиллер нашел выразительную, а потому часто цитируемую формулу: «Настолько много конкуренции, на­сколько это возможно, и настолько много государства, на­сколько это необходимо».

Густав Хейнеман сказал однажды: «Единственный шанс, чтобы евреи забыли, что с ними произошло, состоит в том, чтобы мы не забыли, что совершилось с ними».

«Насколько это в нашей власти, нужно делать все, что­бы напряженность не обострялась, а уменьшалась, чтобы между народами Востока и Запада росло не недоверие, а доверие».

Следующие ниже примеры демонстрируют образец цепи антитез.

Из речи президента Джонсона перед открытием съезда Демократической партии в Атлантик-Сити*, который его и сенатора Г. Хэмфри назвал основными кандидатами на президентских выборах 1964 г.: «Я не обещаю быстрых ответов, но я торжественно обещаю стойкость в защите свободы, силу, чтобы поддержать эту стойкость, и пос-

Атлантик-Сити — город на северо-востоке США.

тоянное терпеливое старание двигать мир к мирной жиз­ни. В ядерный век настоящее мужество проявляется в стремлении к миру. Наша нация является более сильной, чем объединенное могущество всех наций во всех войнах в истории этой планеты, и наше превосходство возрас­тает еще! В сегодняшнем мире нет места для слабости, но в той же мере его нет и для безрассудной смелости. Нам нельзя опрометчиво применять ядерное оружие, так как оно может уничтожить нас всех. Нам остается един­ственный путь: со всем нашим разумом и всей нашей во­лей создать безопасность, двойную безопасность, чтобы это оружие не было применено никогда. Мир обеспечи­вается не оружием, а людьми. Мир достижим не с по­мощью одной лишь силы, но с помощью мудрости, тер­пения и самообладания.

Каждый человек должен быть в состоянии получить профессию, воспитать детей, участвовать в голосовании на выборах и о каждом нужно судить по его личным за­слугам. Это является нерушимой волей нашей партии и нашего народа. Пока президентом буду я, перед законом все будут равны».

Кандидат в президенты США от демократов Эдлай Стивенсон однажды выразился так: «Если республикан­цы прекратят рассказывать о нас ложь, то мы прекратим говорить о них правду».

Цепь

Цепь — часто применяемое средство воздействия. В ней полный смысл одного звена мысли становится яс­ным только в связи с другими, вплоть до последнего зве­на в цепи мыслей. Простейший случай: «Мы следуем за тобой, потому что верим тебе; мы верим тебе, потому что знаем тебя». Или: «Кому принадлежит Берлин, тому при­надлежит Германия, кому принадлежит Германия, тому принадлежит Европа!» Или: «Речь идет о работе! Работе, служащей согражданам.»

Промедление (запаздывание)

Мы возбуждаем любопытство слушателя тем, что не сра­зу выкладываем все козыри, не сразу распутываем все узлы, но откладываем это на более поздний момент (например, сначала лишь намекаем на решение или доказательство). Таким образом оратор обрекает слушателя на томление. В зале напряженное ожидание: что же может случиться?

Неожиданность (Sustentio)

Время от времени (!) оратор использует неожиданные обороты. Они создают напряжение. Во время одной дис­куссии оратор сказал: «Мы слышали: господин X, этот храбрец, подумал о себе самом, когда остался послед­ним». Бисмарк застал врасплох своего оппонента, выс­казавшись наполовину: «Я также за отмену смертной казни, - а затем продолжил: «Но я за то, чтобы начало положил убийца!»

♦ В серийном изготовлении неожиданность становится дешевой погоней за эффектами.

Бывает, что риторическая фигура «неожиданность» по­лучает ироническое завершение. В рейхстаге Геббельс (23. 2.1932) назвал социал-демократов «партией дезертиров». На это Курт Шумахер ответил: «И если мы признаем за на­ционал-социалистами, так только одно: им впервые в не­мецкой политике удалась полная мобилизация человечес­кой глупости».

Предуведомление

Вы создаете у слушателей повышенное ожидание. При­мерно так: «Я хочу Вам подробно объяснить». «Я хочу это четко показать на примере:». «...Вы будете удивлены тем, какие для этого есть основания:...»

Игра слов

Когда Гельмут Коль получал в награду от мюнхенско­го карнавального общества орден святого Валентина, он

5 X. Леммерман

сказал: «Мужчины как Kohl (капуста). Более съедобны слегка ошпаренными».

Игра слов остроумна и смешна. Но она может стать самоцелью. Это уместно для конферансье, но не всегда -для оратора. Игра слов «с подтекстом» охотно воспри­нимается слушателями.

Хеусс предложил хороший пример (в 1954 г. в Берли­не): «Мы хотим не огосударствления людей, а очеловечи­вания государства». Или: «Малые шаги (kleine Schritte) луч­ше, чем никакие (keine Schritte)» (Вилли Брандт).

Американский президент Кеннеди закончил речь словами: «Мы не боимся никаких переговоров, но мы никогда не станем вести переговоры из страха». Такие слова обходят мировую прессу. Такие слова остаются в памяти.

Во время войны Черчилль благодарил летчиков-ис­требителей за защиту от немецких бомбардировщиков: «Никогда в истории человеческих конфликтов не были столь многие обязаны столь многим столь малому числу людей».

♦Любая игра слов основана на богатстве связей языка.

Оценка Лессинга была остро критичной: «Что может быть вульгарнее, чем игра слов?» - восклицает он. Раз так, нужно этого мастера самого причислить к вульгаризато­рам, потому что именно он дал прекрасные образцы игры слов. Например, об одной даме, которая очень плохо го­ворила по-немецки, Лессинг сказал: «Пока не заговорит, она нравится мне. Но когда она заговорит, она мне боль­ше не нравится» (слово aussprechen означает и «заговари­вать, обращаться», и «нравиться», прим. перев.).

Намек

Зачастую намек на какое-либо событие, факт (соотне­сение с чем-либо) - эффектный прием, проясняющий,

обостряющий высказывание. «Де Голль — не Гитлер». Каж­дый знает, что этим сказано.

Другая форма намека: Вы даете знать слушателю, что определенный (несущественный или общеизвестный) факт Вы только упоминаете, но обсуждать подробно не будете. (Фигура претеризации - пропуска.)

«Мне не нужно объяснять Вам подробно, какие пос­ледствия будет иметь это событие..:»; на других причинах, например, я вовсе не хочу останавливаться подробно». При употреблении намека важно «возбуждение, приобщение слушателя к совместному размышлению. Помогают кос­венные высказывания, например, «Вы уже знаете, к чему я клоню». Оратор привлекает слушателей тем, что во все стороны демонстрирует «улыбку авгуров» (знак молчали­вого понимания посвященных и насмешки над непосвя­щенными, прим. перев.).

В заключение речи на съезде партии (1984) делегат Аннета Борис воскликнула, обращаясь к премьер-минист­ру Pay, который стал отцом: «Я надеюсь, каждый раз, ког­да закричит твоя маленькая дочь, ты вспомнишь, что в твоем социал-демократическом земельном правительст­ве на ведущих постах нет ни одной женщины» (смех и аплодисменты). Ирландский проповедник Джонатан Свифт (1667 — 1745) был кафедральным оратором, вну­шавшим страх язвительными намеками. «Возлюбленные прихожане, - начал он однажды, - есть три вида пороч­ной гордыни, именуемые гордыней рождения, гордыней богатства и гордыней таланта. О третьем грехе я распрос­траняться далее не буду, так как среди вас нет никого, у кого он на совести».

Описание (парафраза)

Мы имеем в виду косвенное сообщение, которое за­частую содержит эстетический момент. К примеру, го-

ворим: «В стране, где цветут лимоны» и подразумева­ем: «В Италии». В полемике интеллектуалов иногда называют «яйцеголовыми»: «Это, конечно, опять выду­мали яйцеголовые».

Преувеличение (гипербола)

Вы должны знать, когда употреблять этот прием, ина­че сказанное будет восприниматься как выдумка. Гово­рят: преувеличение обеспечивает наглядность. «Могу я наштамповать армию из глины?» Это вряд ли, и тем не менее этот вопрос вскрывает ситуацию. «Там был насто­ящий ад!» Несомненно преувеличение. «Мы имеем в Фе­деративной Республике едва ли не на каждую канонерку по адмиралу, но у нас еще ни разу не было атташе по куль­туре для каждого посольства!»(бундестаг, июнь 1960). В последнем предложении изобилие риторических средств: сравнение, противопоставление, преувеличение.

С помощью подчеркивания многие ораторы обобща­ют существенное. Двойственное отношения французов к немецкому перевооружению отчетливо выявил Фрид­рих Зибург следующей формулировкой: «Французы были бы согласны с немецким бундесвером. Но они считают наилучшей такую немецкую армию, которая была бы меньше, чем их собственная, однако больше, чем у Со­ветского Союза».

Ллойд Джордж, чем становился старше, тем все бо­лее терял симпатии слушателей: утрировал и терял чув­ство меры, и в итоге был неосмотрителен. Наконец пос­ле четырех десятилетий политической деятельности он остался почти без последователей.

Кажущееся противоречие (парадокс)

Парадокс является особым видом игры слов: «Меньшее было бы большим». «Этот политик мертв при жизни». Противоречие является лишь кажущимся, поскольку

слова относятся к разным явлениям. Парадокс представ­ляет сознательно заостренную формулировку.

Пример: «Там, где больше нет критики, что-то не в порядке». «Красноречивое молчание». «Единая масса». «Никакого ответа — это тоже ответ».

Вставка

Вставкой мы называем замечание, которое делается мимоходом. Ее функция — приобщить слушателя к мо­менту высказывания («... но, возможно, Вы еще не пол­ностью разделяете мой взгляд, тогда я хочу привести Вам дальнейшие доказательства...»).

♦ Зачастую вставка является сообщением, возбужда­ющим внимание.

«Однако подумаем, что является следствием этого...». «Если я должен сообщить вам мое мнение об этом... » Важным средством воздействия является параллельное высказывание, между прочим: небольшое промежуточ­ное замечание, краткий комментарий, остроумный «бо­ковой удар».

Предупреждение (постановка возражений; пролепсис)

(Смотри также раздел «Техника аргументации» в моей книге «Школа дебатов».) Мы думаем о том, какие возра­жения можно выдвинуть с противоположной точки зре­ния, сразу включаем их в нашу речь, а вслед за ними при­водим опровержение.

Мнимые вопросы (риторические)

На риторический вопрос ответ не дают. Мнимые во­просы лишь стимулируют мысль слушателя или же слу­шатель безмолвно подтверждает мои высказывания. «Кое-что мы можем одобрить?», «В этом мы не все еди-нодушны?»(Нужно быть уж совсем наивным, чтобы та­кие вопросы понять неправильно, как это случилось однажды. Так новобрачные на риторический вопрос, по случаю бракосочетания: «Можно ли сегодня быть еще ра­достнее? - в один голос весело ответили: - «Ну да, ко­нечно!») Впрочем, не следует пересыпать речь вопроса­ми типа: нет?, не правда ли? и так далее.

Переименование (синекдоха)

Под этим мы понимаем краткий способ выражения, при котором предполагается, что слушатель понимает, о чем идет речь. Например, «в Бонне решили» вместо «большинство в бундестаге решило»; «Карлсруэ действует радикально» вместо «Федеральная судебная палата...»; «У Белого дома и у Кремля разные мнения».

Оратор должен учитывать, что знают и понимают все слушатели. Нужно, чтобы слушатели самостоятельно по­нимали, что имеется в виду. Например: шестьдесят лет назад Роза Люксембург, возражая против мнимого пра­вого уклона социал-демократа Августа Бебеля, выкрик­нула в зал: «Товарищ Бебель слышит только правым ухом!» Слушатели поняли о чем речь.

Сталин искусно использовал синекдоху в речи о во­йне (6 ноября 1941 г.): «Немецкие оккупанты хотят вести против народов Советского Союза войну на уничтоже­ние. Что ж, если немцы хотят войну на уничтожение, то они ее получат»(Бурные, долго не смолкающие аплодис­менты). Прямо не сказано, но выражено представление, противоположное немецкому об уничтожении — слуша­тель продолжает думать и самостоятельно приходит к целевой мысли: не Советский Союз будет уничтожен, а Германия. Если бы вместо этого Сталин просто сказал: «Мы уничтожим немцев», то действие высказывания было бы далеко не так велико.

Подумаем о том, что все перечисленные здесь рито­рические средства многообразно связаны друг с другом и одно встроено в другое. В частности, они не применя­ются слишком кучно, в этом случае их действие притуп-

ляется. Самым важным остается следующее: обращать внимание на речь. Речь наглядна, внутренне напряжен­на и убедительна.

Многие из рассмотренных риторических фигур при­меняют даже неосознанно, но при подготовке нужно со­знательно встраивать эти средства в структуру речи, речь должна быть хорошей и действенной. Техника, безуслов­но, повышает силу воздействия речи. Тот или иной из чи­тателей, возможно, возразит, что нельзя слишком под­черкивать «формальное» и «техническое» в речи. Мы тоже не хотим это слишком подчеркивать. Но нельзя прене­брегать техникой, составляя речь с помощью «чувства и вдохновения». Ораторские приемы должны быть у речи в полном составе.

Вступление — заключение

3.5.1 Вступление

Вступление одновременно является «настройкой на слушателя». В виде сравнения Науман говорит о «звуча­нии инструмента». Так же, как существуют «приманки для глаз» точно так же бывают и «приманки для слуха», сказал Веллер. Дело заключается в том, чтобы наладить со слушателями надежный контакт. Оратор устанавливает контакт и добивается внимания слушателей. Введение — первый перекидной мостик от оратора к слушателю.

♦ «У введения две задачи: установить мысленную связь оратора и слушателя, а также, как говорит назва­ние, ввести слушателя в курс дела» (Винклер).

В известной мере это принципиально важно. Неве­роятно много возможностей преобразовать систему мыс­лей в практическую реальность. Я хочу рекомендовать четыре способа формирования хорошего и действенного введения, причем второй (возможно, также в связи с пер-

вым) может приобрести большое значение. Эти способы формирования введения я назову так:

1. Способ подкрепления.

2. Способ повода.

3. Способ побуждения к размышлению.

4. Прямой способ.

Способ подкрепления

Способ подкрепления в целом настроен на установле­ние со слушателями личных отношений, благодаря кото­рым возникает теплый контакт. Задачу облегчают не­сколько по-настоящему-сердечных слов. Оратор задает себе вопрос: Что же чувствуют эти слушатели? Как я могу повысить общность мышления: сформировать общность чувств и вызвать доверие? Римский учитель ораторского искусства Квинтилиан называл эти усилия captatio bene-volentiae: обеспечение благожелательности. Это captatio benevolentiae должно быть простым, ясным и понятным любому; оно должно быть личным и примиряющим.

Образцовый пример искусного, но неопределенного captatio мы найдем в «Юлии Цезаре» Шекспира*: речь Марка Антония. У Шиллера в лагере Валленштейна** ка­пуцин*** выкрикивает: «Ай да веселье! Пир да гульба! Примите в компанию и меня!» Он притворяется веселым повесой, только тогда его будут слушать. Затем, овладев вниманием, капуцин не спеша переходит в наступление: его возмущает развратная жизнь в лагере.

Слушателю хочется, чтобы обращались лично к нему. Дипломат Пауль Шмидт сообщает о французском поли­тике Бриане: «Как оратор, Бриан был настоящим масте­ром. Он говорил совершенно естественно, у него не было

* Трагедия В. Шекспира «Юлий Цезарь» (1599) ** Трилогия И. Шиллера «Валленштейн» (1798) *** Капуцин - член католического монашеского ордена, основанного в 1525 г. в Италии. Название от итальянского cappuccio — капюшон.

никакой ораторской позы, в зале у любого слушателя воз- пикало такое чувство, будто Бриан беседовал лично с ним... Однако спокойный тон доверительной беседы постепен­но менялся, голос принимал полновесное, мрачное звучание, заставлявшее слушателей сравнивать его с виолончелью».

Очень уместно также «веселое подкрепление», даже если доклад серьезен. Как выразился Лютер: «Слушате- лей надо развеселить, чтобы потом они охотно слушали проповедь». Что порекомендую? Несколько личных на­блюдений — описание маленького происшествия во вре­мя поездки на собрание — несколько слов о круге слуша­телей, месте или ораторе, выступавшем с приветствием: все это может растопить лед равнодушия. И тогда пусть оратор вспомнит слова Авраама Линкольна: «Мы все чув- ствительны к комплиментам». Маленький комплимент творит чудо. Только не переусердствуйте.

Ойген Рот чтение стихов в Вене начал со стихотвор­ного извинения за свою простуду: «Стихи, что сочинял вполне здоровым, Боюсь, покрылись слизью и стали очень плохи».

Слушатели заулыбались и охотно смирились с орато­ром, страдавшим от простуды. Если в какой-то момент все рассмеялись, значит каждый испытал то непринуж­денное сближение с оратором, которое так важно. Натя­нутость быстро проходит, устанавливается дружелюбная атмосфера.

«Ллойд Джордж любил вступительные завязки, осно­ванные на внешних обстоятельствах, связанных с местом собрания. Он не скрывал радости при виде большого ми-тинга»(Гуго Фишер).

Гельмут Шмидт тоже, где было возможно, начинал с лично пережитого, связанного с местом или известными лицами.

Когда Ганс Дитрих Геншер вступил в должность ми­нистра иностранных дел, ему не давался беглый англий-

ский. Его наградили сочувствием и улыбками, когда за рубежом, речь на английском языке он начал словами: «Леди и джентльмены! С английским языком у меня -как с женой: я ее люблю, но ею не владею».

Иоганн Pay тоже недавно намекнул в Вашингтоне на свое слабое знание языка: «Я надеюсь, что мой английс­кий Вас не оскорбит».

Кратким вступлением начал свою речь по радио 7.8.1954 г. французский премьер-министр Мендес-Франс: «В эту первую неделю августа многие из Вас на каникулах. Не обижайтесь на меня, если я на несколько мгновений нарушу Ваш отдых и скажу о тяжелейшей про­блеме, которая касается практически всех».

Здесь после выдержанной в стиле легкой беседы вспо­могательной части политик нашел искусный переход к теме, сделанный в форме предуведомления.

Гюнтер Грасс в 1965 г. произнес несколько предвы­борных речей, обративших на себя внимание широкой общественности.

В следующем примере видно, как Грасс после образ­ной вспомогательной части (состоящей из риторических вопросов и предварительного обзора возражений!) про­двигается к главной теме: «Граждане, города Любека¹. Я предъявляю обвинение! По какому праву? На каком ос­новании? Какая криво положенная доска — моя опора?

Приходит некто, имеющий подозрительную профес­сию: он изобретательно пишет и все же подозрителен правдивой истории. Итак, некто, идущий рука об руку с фантазией, короче, писатель. Поэт, стихотворец, рас­сказчик - как хотите, потому что он ни разу не смог точ­но указать свою профессию, — итак, он кляузник, интел­лектуал и шавка (наш язык так богат на бранные слова) - он приходит, с одной стороны, обвиняет, а с другой, советует голосовать за Социал-демократическую партию Германии.

Он рекомендует партию, которая предоставляет мало возможностей его профессиональному климату, его склонности к преувеличению и игре слов; так как она, высоко ценимая мною Социал-демократическая партия Германии, является партией, стремление которой к обра­зованию, но не искусству. В основном она планирует, а спонтанная деятельность ей чужда. Не в меру прилежная и солидная, какой мы ее знаем, Социал-демократическая партия Германии является политической фантазией впав­ших в рассудочность детей».

Итак, подкреплением называют captatiobenevolentiae, помещенное перед деловой частью речи. Следующий пример такого подкрепления содержит важный признак хорошего согласования. В начале стоят слова, вызываю­щие улыбку, за ними следуют обращение и благодарность; искусно выражается радость по поводу возможности об­ратиться с речью. Добавляются: ссылка на место, где про­износится речь, обращение к отдельным лицам, общий комплимент, личные воспоминания.

Имеется в виду начало речи, которую Андре Фран-суа-Понсе произнес в 1950 г. (2 июня) перед немецкими и французскими главами городской администрации.

«Итак, в соответствии с программой настала моя оче­редь раздавать сюрпризы, и пока вы меня не выслушае­те, другого варианта вам не представится. Вы, так ска­зать, в моей власти...» (Возбуждение улыбки в тоне не­принужденного разговора!) «Господин федеральный пре­зидент, господа обербургомистры, месье мэры Франции!» (Обращение в соответствии с рангами; обербургомист­ры и мэры, разумеется, в одинаковом ранге, но, будучи французом, он называет немцев, естественно, первыми, прежде чем он обращается к своим соотечественникам). «С благодарностью и радостью я принимаю обращенное ко мне приглашение присутствовать при завершении ва­шего съезда немецких обербургомистров и французских

мэров и в связи с этим снова увидеть Штутгарт». (Благо­дарность; радость по поводу возможности обратиться с речью). «Откровенно говоря, я был очень растроган, вспомнив мое первое пребывание в вашем горо-де»(ссылка на то, что связано с местом). «Господин фе­деральный президент знает, что я сентиментален (обра­щение к отдельному лицу). «Но где могут это понять луч­ше, чем в Швабии!»(комплимент). «С тех пор прошло почти полстолетия. В 1902 г. я прибыл сюда юным гим­назистом... (следует личное воспоминание). Так, не спе­ша, Франсуа-Понсе переходит собственно к предмету своей речи: немецко-французскому соглашению, кото­рого он настойчиво добивался и о котором много гово­рил в своих выступлениях. У него, как у хорошего орато­ра, точный прицел - договориться о немецко-французс-ком сотрудничестве в вопросах управления.

Мастером «веселого подкрепления» был федеральный президент Теодор Хеусс. «Об оценке современной тех­ники» - это название праздничной речи 7 мая 1955 г. в Мюнхене по поводу столетия со дня рождения выдаю­щегося инженера (и основателя Немецкого музея) Оска­ра фон Миллера. Подкрепление здесь заключается в «ат­мосфере», созданной цепью «возбуждений улыбки». Она содержит такие же элементы, как подкрепление Фран­суа-Понсе: мягкий юмор, ссылка на ситуацию, обраще­ние к приглашенным и так далее. Оратор действует на­глядно и пластично, благодаря вставке в речь маленькой дискуссии. Хеусс начинает так (причем свой звучный голос он, как всегда, ставит точно на нижний регистр): «Оскар фон Миллер обладал великолепным даром: он понимал, как нужно распоряжаться людьми. (Здесь мы видим хороший пример, я его очень рекомендую: прием речи с использованием двоеточия.) Отто Мейер, его при­верженец и настоящий последователь, распоряжается, используя федерального президента (оживление в зале). Два года назад это ему не удалось: тогда я участвовал в

праздновании 50-летнего юбилея Немецкого музея, меж­ду тем как незадолго до того я произнес торжественную речь к 100-летнему юбилею Германского национального музея. И то,и другое относилось к одной и той же теме! Отто Мейер успокаивается и ставит свои ловушки: все же Хеусс от меня не улизнет! Он высмотрел угрожающую в ближайшее время 100-летнюю годовщину со дня рож­дения и я при моей любви к дорогому человеку уже был готов участвовать в празднестве.

— Кто будет произносить речь?

— Естественно, Вы.

— Это «естественно» — образец взятой напрокат «тех­ники приобретения по Миллеру».

— Но ведь и в 1950 году я уже представлял Миллера. — «Ах, говорите что хотите. Вам уже что-то пришло на ум. - В его уверенности есть нечто трогательное, но она не вызволяет меня из критической ситуации: речь о Милле­ре, который сегодня, так сказать, стоял на очереди, была произнесена пять лет назад на том же месте...

«И теперь оратор не спеша переходит к теме, кото­рую он совершенно уточнил и этим показал, что он в пер­вой речи о Миллере никоим образом не исчерпал тему: Хеусс преподносит слушателям деятельность Миллера под новым углом зрения. «Комментарии... по поводу столь затруднительной для нашей современности пробле­мы оценки техники с попыткой осветить вероятную по­зицию Миллера по этому комплексу вопросов или, как прекрасно говорят, выявить ее...»

♦ Мы же выявим следующее: тайна хорошего оратора, материал которого всегда нов и увлекателен, состо­ит в том, чтобы всегда опять и опять находить но­вую точку зрения, вновь и вновь открывать новые вза­имосвязи.

Техника использования повода

Подкрепление — только видимость ломки льда для создания нужного климата в зале, и у нее слабая связь с со­держанием речи. Напротив, повод ярко высвечивает си­туацию или то, что имеет прямое отношение к обсуждае­мой проблеме, повод напрямую связан с содержанием речи. Небольшое происшествие, сравнение, личное пе­реживание, анекдот, неожиданная постановка вопроса -дают возможность в дальнейшем связать с ними речь. • Небольшое происшествие. К этой технике обращал­ся великий проповедник Бертольд фон Регенсбург (13 век). «Такое начало речи действует на слуша­телей, у которых нет навыков абстрактного мыш­ления, а лишь привычка к живому сочувствию: имеется в виду начало речи с небольшой истории, которая в форме притчи ведет к теме проповеди» (Ирмгард Вайтхазе).

Один историк свой доклад о союзниках по разгро­му Германии в 1918 и в 1945 годах начал с описа­ния следующего эпизода: «Когда Уинстон Черчилль в 1945 году в лондонском аэропорту садился в са­молет, чтобы лететь на Потсдамскую конферен­цию*, видный журналист озабоченно спросил его: «Господин премьер-министр, не совершат ли союз­ники в Потсдаме те же ошибки, что и в Версале?» Черчилль, усмехнувшись и не вынимая изо рта си­гары, ответил в мудром предвидении: «Можете быть уверены: мы не совершим еще раз те же самые ошибки - нет, они будут совсем другими!» Оратор, использовав этот эпизод, добился напря­женного внимания слушателей и одновременно

• Потсдамская конференция 1945 г. (Берлинская конференция), (17 июля — 2 августа, Потсдам вблизи Берлина) глав правительств глав­ных держав-победительниц во 2-й мировой войне — СССР (И. В. Сталин), США (Г. Трумэн), Великобритания (У. Черчилль, с 28 июля К. Эттли). Приняла решения по разооружению фашистской Герма­нии, окончательному освобождению Германии от фашизма, пере­смотрела государственные границы Германии и др.

удачно связал с содержанием своего дальнейшего выступления.

Сравнение. Доктор Ойген Герстенмайер 10 сентяб­ря 1948 г. произнес во Фленсбурге* речь под назва­нием «Христос проходит через преграды». Он на­чинает следующим образом: «В пограничной облас­ти понимают значение границы. Там ощущают не­сравненно глубже, чем во внутренних областях страны, что возможность передвижения людей ог­раничена, что жизнь отдельных людей совершает­ся во взаимосвязи, которая отличается от взаимос­вязей в других странах. Такую систему жизненных взаимосвязей мы называем народом...» Далее пре­зидент бундестага исходит из ситуации, в которой живут граждане Фленсбурга, хорошо знакомые с напряжением: оно связано с пограничной областью. От этого сравнения, как исходного пункта, он на­правляется к анализу сути границ и приходит к убе­дительному заключению, высказываемому ясными, разнообразными по форме и законченными фраза­ми, например, «Церкви недопустимо капитулиро­вать перед границами..., поскольку Иисус Христос спаситель мира, а не только группы людей, одного поколения или одного образованного слоя...» Со­держание речи также можно соединить с актуаль­ным событием.

Сравнение всегда помогает выработать основное положение, общее для оратора и слушателей. След­ствие — напряженное внимание. Лично пережитое событие. У Вас появится хороший повод перейти к своей речи, если начнете с неболь­шого пережитого лично Вами приключения. Ваша задача — любопытство и напряженное внимание. Речь на тему «Задачи и границы терпимости» доктор

Фленсбург - город в ФРГ на земле Шлезвиг-Гольштейн

Герстенмайер начал с рассказа, который я снабдил несколькими риторическими комментариями (в скобках): «Когда-то в небольшом ресторанчике Страсбурга велись долгие дебаты. Фиксируется ис­ходный пункт: когда, где, что.) Обычно их вели в спокойной задумчивости, но иногда — с пылкой резкостью. (Кроме противопоставления «спокойно-пылко» появляется еще одна риторическая фигура -«предварение». Эта фигура определяет также и сле­дующее предложение. Напряжение создается с по­мощью «затяжки»; слушатель уже знает, как прохо­дили дебаты, но еще не знает, о чем.) Разговоры неожиданно переходили с текущей по- литики на те принципиальные вопросы, которые вновь и вновь со страстью обсуждались в мире тут и там, но особенно в Германии. Как далеко должна заходить терпимость? Как далеко она должна захо­дить? В чем ее особые задачи и где устойчивые гра­ницы в наше время? (Комбинация фигур, цепи вопро­сов и разъяснения). Пунктом, на котором разгора­лись споры, был вопрос о конфессиональной* шко­ле (пример). Создание конфессиональной школы было объявлением войны (сравнение) терпимости в государственной или общественной жизни, пос­кольку (следует обоснование) школа изначально вос­питывает детей в нетерпимости, по крайней мере в непонимании других. Это мнение настойчиво за­щищали изгнанные судетские немцы. Напротив, вестфальские католики не менее настойчиво гово­рили (противопоставление), что в свободной стра­не родители имеют право сами принимать решение о воспитании детей, и никакие государственные ин­станции, исходя из соображений государственной целесообразности, не могут посягать на это право

или ограничивать его (контраргументация). Ни су-детские немцы, ни вестфальцы не затрагивали хотя бы одним словом вопрос взаимной терпимости кон­фессий. Что религиозная терпимость должна выра­батываться, что в особой мере взаимно терпимы должны быть большие конфессии, что нужно вза­имное уважение (разъяснение), было для тех и дру­гих настолько само собой разумеющимся, что об этом не проронили ни слова. Я думаю, что в этом выразилось нечто показательное для духовного и общественного развития...» (В немногочисленных об­разных высказываниях оратор, используя рассказ, от­крыл круг проблем, которые в последующем он рас­сматривает ближе, причем в качестве перехода при­меняет цитаты.)

Анекдоты не должны только смешить, а одновре­менно иметь меткий прицел относительно темы, аналогично «небольшим происшествиям». Выби­райте анекдоты, которые Вы можете считать мало­известными или неизвестными вовсе. Так можно украсить и остроумно начать почти любую речь, кроме надгробной. Последующая серьезность ора­тора часто выразительно подчеркивается веселым вступлением. Так, употребленный в речи анекдот с помощью «перемены сути» вводит веселым и тем не менее умным способом в самый центр проблема­тики. Во время Венского конгресса в 1815 г. царь Александр I возмущался поведением саксонского короля. Он бушевал: «Этот король - презренней­ший изменник, и ничего больше!» «Сир, — возра­зил Талейран и намекнул на Тильзит*, где Алек-

Тильзитский мир заключен 25.06.1807 г. в Тильзите (с 1946 г. г. Со-ветск Калининградской обл.). В результате личных переговоров Александра I и Наполеона Россия соглашалась на континенталь­ную блокаду — торговую блокаду Великобритании — всеми союз­ными или подвластными Наполеону государствами.

сандр I прекрасно договорился с Наполеоном, - из­мена — это только вопрос даты».

• Неожиданный вопрос. Речь можно начать и с неожи­данного вопроса к одному из слушателей. Доклад о княжестве Лихтенштейн* начинался так: «Уважае­мые дамы и господа, Вам известно, что Пруссия**, вела самую продолжительную в истории войну с ма­леньким Лихтенштейном? Состояние войны продол­жается с 1866 г., в сущности, по сей день...» (Для по­яснения: «войско» Лихтенштейна, силою в половину роты, направлялось на помощь Австрии, но до кон­ца войны не прошло через ближайший альпийский перевал и вернулось с поля битвы в родной Вадуц еще более сильным, став в этом отношении, возмож­но, единственной армией в мире. Столь любящие по­рядок пруссаки напрочь забыли заключить с Лихтен­штейном мирный договор...). Двум способам — «подмоге» и «поводу» предостав­ляю самое видное место из имеющихся инструмен­тов формирования введения, но предостерегаю от их неоправданного применения. Если не прихо­дят на ум хорошая «подмога» или «повод», то лучше

довольствоваться менее искусными приемами, наподобие двух следующих, которых я коснусь

вкратце.

* Лихтенштейн — государство (княжество) в Центральной Европе, в Альпах, в бассейне верхнего Рейна. Площадь 157 км², 24 тыс. жите­лей (1976 г.). Столица Вадуц.

** Пруссия - государство, затем земля в 1945 г. В 1701 г. Брандербур-гско-прусское государство; в 1701 г. - королевство Пруссия (столи­ца Берлин). Прусские короли из династии Гогенцоллеров расшири­ли территорию государства (Фридрих II). В 1871 г. прусский король стал германским императором. В 1918 г. монархия в Германии лик­видирована. Пруссия стала одной из германских земель. После раз­грома Германии в 1945 г. территория Пруссии была разделена на от­дельные земли. В 1947 г. принят закон о ликвидации Прусского го­сударства как оплота милитаризма.