БИБЛЕР В. С. МЫШЛЕНИЕ КАК ТВОРЧЕСТВО (ВВЕДЕНИЕ В ЛОГИКУ МЫСЛЕННОГО ДИАЛОГА). - М., 1975

С. 29. С. 35. «Вот этот парадокс в расхожей, полушут­ливой редакции, предложенной Расселом. Деревенский брадобрей должен брить тех, и только тех, жителей де­ревни, которые не бреются сами. Должен ли брадобрей брить самого себя? Если он будет себя брить, значит, он бреется сам, а значит, он себя брить не имеет права. Но если он себя не будет брить, значит, он имеет право себя брить... Шутейный этот парадокс демонстрирует глубокую парадоксальность и множества всех множеств, не являю­щихся собственными элементами.

Множество всех множеств, не являющихся своими эле­ментами, не может наличествовать в качестве своего эле-

мента и не может не наличествовать. Оно порождает себя в качестве своего элемента и тем самым порождает себя в качестве множества, не могущего быть своим элементом. Оно не собственный элемент и не «не собственный эле­мент», оно потенция того и другого или, точнее, субъект, формирующий то и другое множество.

Такое множество порождает себя как предмет опреде­ления и одновременно как определение предмета.Порож­дает себя как понятие!»

С. 39. «Парадоксы сигнализируют, что необходим пе­реход от расщепленной формы логического движения (логика определения — логика доказательства) к логи­ке самообоснования».

С. 360. «Сейчас, подводя предварительные итоги, можно набросать такую уточненную схему строения «внутреннего невидимого колледжа» в «голове» теоретического гения но­вого времени.

Семь-Я «теоретика — классика» действуют в таком «составе» (конечно, дело здесь не в числе, его можно и увеличить, и уменьшить; дело — в уточнении нашей принципиальной схемы):

1) «Я» теоретического разума нового времени... реали­зуется в споре и переливе, переходе таких особых логи­ческих установок (других «Я»), как

2) исходное «Я» экспериментально-изолирующего сознания, «Я» установки на предмет... В процессе осуще­ствления такой экспериментальной отстраненности воз­никает феномен воспроизведения в действии на другое. Начинает работать совсем иная логика. Ее развивает

3) «Я» синтезирующей «интуиции»... Для интуитив­ного «Я» понять предмет означает «построить» парадок­сальный, видимый «очами разума» образ этого предме­та. ...формы движения классического объекта должны переводиться на «выводной», собственно логический язык. Эту работу осуществляет «логика», которую раз­вивает

4) «Я» рассудочной дедукции... Созданный дедуктив­но-аксиоматическим рассудком костяк классических тео­рий должен быть «доведен» и перестроен совсем другим Собеседником единого интеллекта, той логикой, кото­рую развивает

5) «Я» информационно-алгоритмического знания, «Я» установки на «текст»... И внутренний диалог далеко не закончен. В нашем «внутреннем колледже» еще нет очень существенных Собеседников. Прежде всего

6) «Я» способности суждения... В «способности сужде­ния» вся цельная система теоретического разума прихо­дит в беспокойство, разворашивается, размораживается, становится неопределенной, направляется на новую пе­реформулировку проблем и на новое их решение.

7) «Я» практического разума. Практический разум ин­тегрирует все характеристики теоретического разума, про­ецируя их в сферу целевых установок, в сферу практичес­кой деятельности и самоизменения человека.

...Именно эти семь-Я и будут осуществлять спор «тео­ретика-классика» с назревающим в XX веке новым, не­классическим разумом».

С. 368 — 369. «В мышлении я фиксирую, закрепляю пред­мет размышления как нечто вне мысли существующее и ею проясняемое, как нечто с мыслью (идеализированным пред­метом) не совпадающее. Только тогда возможно конститу­ировать самое мысль как нечто не совпадающее с реальным практическим действием, хотя и составляющее его — прак­тического действия — необходимое определение. Но это и есть исходное предположение теории. «Это только теория, а не в действительности» — такое обвинение составляет негатив­ное определение мышления. Иодновременно коренной парадокс мысли.

Ощущать, представлять, воспринимать возможночто-то, но мыслить возможно толькоо чем-то. ... Можно ска­зать даже, что мысль и есть практика в ее парадоксаль­ности».