Законы Хаммурапи, царя Вавилона 4 страница

существенно расширил по сравнению с предшествующими временами, а

практику денежных возмещений, напротив, резко сократил —

несомненно, руководствуясь своими представлениями о

справедливости, частично унаследованными от кочевых предков, а

частично продиктованными желанием не давать богатым преимущества

перед бедными. Хаммурапи весьма искусно дозирует наказания,

постоянно стремясь соблюдать «справедливость» и сообразовываться

со сравнительной тяжестью преступлений. Ущерб, причиненный одним

лицом другому, даже по неосторожности, карается систематически и

подчас довольно свирепо (ст.53-59, 240, 251-252). Ни пыток, ни

тюремного заключения, насколько известно, в Месопотамии не было

(хотя смертная казнь могла быть весьма мучительна). Дело в том,

что тюремное заключение малоотделимо от идеи «исправления

страданием», а ее Месопотамия не знает. Целью кары было лишь

возмещение ущерба потерпевшему и пример прочим. В качестве

доказательств принимались только свидетельства, желательно

документированные. В тех случаях, когда такие доказательства были

в принципе невозможны (например, при обвинении в злом

колдовстве), применялся «божий суд» (испытание водой или клятва

именем бога). Презумпцию невиновности проводили довольно

последовательно.

59 Нумерация и членение статей здесь и ниже даны условно (и,

по-видимому, не всегда правильно), современными учеными, главным

образом сообразно повторению слова «если».

60 Ст.1-5 посвящены процессуальным нормам — карам за ложное

обвинение и изменение решения суда.

61 Здесь и ниже словом «человек» (при необходимости — с

уточнением «полноправный человек») переводится аккадский термин

«авилум». Этот термин имеет как общее (всякий человек), так и

специальное, сословное значение. ЗХ исходят из разделения всего

населения, охваченного их нормами, на три сословия: «авилумов»,

«мушкенумов» и «вардумов». Первое и высшее из них охватывает

членов «общин» (дословно «поселений», акк. «алу»). Общины

пользовались самоуправлением, а члены их имели право на участки

общинной земли (которыми ко времени Хаммурапи давно распоряжались

как собственники; общинный характер землевладения выражался не в

том, что община контролировала распределение и передачу этих

участков, а в том, что владение ими было неразрывно связано с

членством в соответствующей общине). Цари не вмешивались во

внутреннюю жизнь общин и в землевладельческие отношения

общинников (Хаммурапи даже специально следил, чтобы его чиновники

не покушались на огосударствление наделов «авилумов»!), однако

собирали с общин различные налоги. Создавая свою державу,

Хаммурапи ограничился назначением глав общинного самоуправления

царской властью и регулированием прав наследования и частных

сделок «авилумов».

Реальное расслоение в общинах зашло довольно далеео: ЗХ

повествуют об аренде, найме, ростовщичестве между «авилумами». По

документам видно, что размер земельного владения одного «авилума»

колебался от 1 до 60-80 га!

Всякий общинник-«авилу» воглавлял патриархальную семью, над

членами которой (детьми и женой) располагал весьма значительной

властью (в частности, он мог отдавать их в залог или в уплату

долга, определял судьбу дочери и браки детей). Только он был

полноправным собственником семейного имущества при жизни, хотя не

мог вполне произвольно его завещать. Жена в целом считалась

собственностью мужа, однако ее достоинство и положение в какой-то

мере гарнитруются в ЗХ независимо. И жена, и муж имели право на

развод, однако для мужа оно было неизмеримо шире, а жена, вообще

говоря, должна была сохранять верность даже покойному супругу

(ст.177). Женщина (вопринимавшаяся главным образом как чья-то

жена/вдова или дочь) вообще являлась субъектом права в очень

малой степени, исключая независимых женщин-жриц, приравненных к

«авилумам» и называвшихся в женском роде «авилтум» (как в

ст.110), но исключенных зато из нормальной семейной жизни.

Второе сословие, «мушкенумы» (дословно означает,

по-видимому, «склонившиеся (под защиту)», что и этимологически, и

по реальному значению близко римскому «клиент») охватывает людей,

которые, не будучи членами какой-либо общины и не имея своей

земельной собственности, должны были взять в держание участок

царской земли или перейти на иное государственное обеспечение,

попав тем самым в лично-административную зависимость от царя и

приняв на себя обязанность выполнять определенную повинность

перед государством. В Старовавилонский период в таких людях не

было недостатка: кто-то был вынужден отказаться от земельного

участка в общине и бросить ее из-за разорения и долгов, кто-то —

из-за личных неурядиц, кто-то — мечтая о продвижении на царской

службе; наконец, чьи-то общины оказывались сами разорены и

разгромлены в ходе непрестанных внутримесопотамских войн и не

могли обеспечить своим членам нормального существования либо

вообще гибли, так что количество бродячего населения,

стремившегося осесть на государственной земле, постоянно

пополнялось. Ряды мушкенумов ширились также за счет выходцев из

кочевых племен, по сходным причинам покинувших свои кланы. Кратко

и ярко положение мушкенумов в целом рисуют две фразы из

месопотамских документов, отстоящих друг от друга на тысячелетие:

«Как отцу моему известно, я стал мукенумом! Пусть отец мой вернет

меня под власть общины!» и «царь, господин мой, знает, что я

мушкенум, несу царскую службу и не покидаю дворца. Пусть мне

вернут мое поле, чтобы мне не умереть с голоду». Итак, мушкенум —

это человек, порвавший связь с общиной (или никогда ее не

имевший) и принявший государственное обеспечение под условием

службы (повинности, по-аккадски «ильк»). В эту категорию

одинаково входили дослужившийся до высших чинов вельможа и

сидящий на царской земле полукрепостной земледелец, лишь бы они

не имели иного обеспечения, кроме государственного, выданного им

под условием службы (независимо от размеров этого обеспечения).

Разумеется, член общины, поступающий на царскую службу и

принимающий от царя ее обеспечение, не переставал от этого быть

«авилумом» (ведь он сохранял членство в общине и общинный

участок); точно так же мушкенум, добившийся членства в общине,

по-видимому, становился авилумом, что не мешало ему по-прежнему

нести повинность за сохраняемое им держание от царя. Подавляющее

большинство держателей наиболее высокообеспечиваемых «ильков»

всегда были или становились авилумами.

В отличие от «авилумов», «мушкенумы» не были наделены

автономным самоуправлением и их жизнь в широких пределах

регулировалась администрацией (значительная часть которой из

мушкенумов и состояла). Земледельцев-мушкенумов, например, могли

произвольно перебрасывать с участка на участок. Социально

мушкенумы считались менее значимы, чем авилумы: их достоинство и

неприкосновенность расцениваются в ЗХ существенно дешевле (ст.196

слл.), Однако имущество мушкенумов охраняется, наоборот, строже

(ст.8, 15-16), аналогично имуществу дворца или храма (храмы при

Хаммурапи были государственными учреждениями, а их хозяйства —

автономными частями государственного хозяйства) — поскольку

имущество мушкенума и является частью государственного имущества,

выданного ему в обеспечение. Даже за развод мушкенум платит

меньше авилума (ст.140), а рабы мушкенумов получают определенные

привилегии (ст.176) наряду с рабами самого царя.

Существенный интерес представляет количество земли,

выдаваемое царем в обеспечение того или иного «илька»: за

исполнение обязанностей жрицы — храмовой блудницы, тамкара

(торгового агента), крупного чиновника или особо

квалифицированного ремесленника выдавали 12-75 га, за военную

службу и ремесленные работы средней категории — 9-12 га, за

уплату доли урожая, выпас скота и наименее квалифицированный

ремесленный труд — единицы га. Жрецы-мужчины вообще получали не

землю, а только жалованье.

Третье сословие — «вардумы» («рабы») составляли люди,

имевшие хозяев — лиц, правомочных произвольно распоряжаться их

временем и рабочей силой, а по-видимому, и жизнью (невольно

причиненная смерть или умышленное телесное повреждение раба

расценивались не как покушение на человека, но лишь как порча или

уничтожение чужой собственности и, соответственно, требовали лишь

имущественного возмещения, ср.ст.196-199, 213-214, 218-219. Итак,

рабы считались имуществом, так что их хозяева могли, очевидно,

расправляться с ними как угодно), а также свободно отчуждать это

право. Менее ясен имущественный статус рабов. Тяжкие кары

полагались за укрывательство раба и пособничество ему в уклонении

от рабства (ст.15-20, 226-227; из этих статей, впрочем, видно,

что у беглого раба часто находилось достаточно помощников,

возможно, и небескорыстных). Специальным жестоким наказаниям со

стороны государства подвергается раб, посмевший без основания

оспорить авторитет и власть хозяина или ударить свободного

(ст.205, 282). По ЗХ известны рабы частных лиц (мушкенумов и

авилумов) и учреждений — государства («дворца») и храмов. Статус

раба носил наследственный характер (исключая детей раба от

свободной, ст.75). «Авилумы» по закону могли становиться рабами

только на время. Положение рабов государственных учреждений и

мушкенумов регулировалось государством и было, возможно,

привилегированным (они могли иметь семью); в отношения «авилумов»

со своими рабами государство не вмешивалось, и оно известно

гораздо хуже.

Подавляющее большинство рабов являлось домашними рабами.

Отдача рабов в найм, судя по документам, практиковалась крайне

редко. Раб царя или «царского человека», взявший в жены

свободную, мог иметь собственную недвижимость, по его смерти,

впрочем, отходившую к господину (ст.176). Не исключено, что

имущество любого вида мог иметь и всякий раб; в таком случае оно,

очевидно, считалось бы его неотъемлемым придатком, не могла бы

отчуждаться им, в том числе по завещанию (ЗХ ничего не говорят о

наследовании мушкенумов и вардумов, кроме ст.176), а после его

смерти доставалась бы, опять-таки, господину. Более вероятно,

однако, что своего имущества у рабов, исключая мужей свободных

женщин, не было вовсе.

Сословное положение влияло прежде всего на социальный

статус, а не достаток человека. И возмещение за телесное

повореждение, и гонорар врачу за успешное лечение (ст.215-217,

221-223) были выше для авилума, чем для мушкенума, а для

мушкенума — чем для раба: жизнь и здоровье ценились (в точном

смысле слова) тем выше, чем выше было сословие. Все жители

державы назывались в высоком стиле «вардумами»-рабами царя

(ст.129). Никакого отношения к их сословному статусу это,

разумеется, не имело.

62 Своеобразное применение принципа талиона (принципа

равного воздаяния). В случае, если бы обвинение подтвердилось,

убийцу ожидала бы, очевидно, смертная казнь; таким образом,

ложное обвинение в убийстве в самом деле было эквивалентно

покушению на убийство самого обвиняемого и, соответственно,

каралось смертью обвинителя. Ср. ст.3-4, где такое примение

талиона формулируется в общем виде.

63 Далее — Река. Речь идет о реке, в которой воплощается

божество, вершащее божий суд.

64 Т.е., в случае доказательства вины обвиняемый был бы

казнен и тем самым ложное обвинение по такому делу приравнивается

к попытке убийства безвинно обвиненного. Обратим внимание на

последовательно проведенный здесь и в других статьях (в отличие

от дел о колдовстве) принцип презумпции невиновности в отношении

обвиняемого: обвинитель должен быть казнен не в том случае, если

обвиняемый докажет свою невиновность, а в том, если само

обвинение не будет доказано.

65 Т.е., то наказание, которое понес бы обвиняемый, если бы

обвинение подтвердилось. Особым образом применяется принцип

талиона. Ср. ст.13 и др.

66 В результате судебной реформы Хаммурапи судебная система

Вавилонии приобрела следующий вид: каждая община (или общинное

объединение) имела собственный общинный суд (коллегию) под

председательством общинного старосты по назначению царя; во все

крупные города назначались, кроме того, «царские судьи», решавшие

прежде всего дела, касающиеся «царских людей», т.е. людей,

обязанных царю повинностью или службой («ильком»). Наконец,

существовали еще и храмовые суды, роль которых при Хаммурапи

свелась к приведению сторон к клятве именем богов. Кроме того,

могли быть смешанные суды (так, общинный суд Вавилона мог

возглавляться «царским судьей» и становиться одновременно

«царским судом», а общинные и храмовые судьи могли кооптировать

друг друга в одну коллегию). Царь не осуществлял судебных

полномочий (иное дело, что он мог налагать наказания в

чрезвычайном административном порядке), но направлял те или иные

дела в определенные суды с указанием, какую норму закона здесь

надо применить.

67 Смысл статьи тождествен римскому постулату: «по одному

делу дважды не рашают».

68 Ст.6-25 посвящены охране собственности царя («дворца»),

храмов и частных лиц.

69 Первое в ЗХ упоминание государственного хозяйства

(включавшего при Хаммурапи дворцовые и храмовые земли, причем те

и другие включали наделы, выданные в держание за службу) и его

имущества. Обратим внимание на появление в ЗХ юридических лиц —

«дворца» и «храма». Заметим, что в ЗХ государство выступает почти

исключительно как эксплуататор мелких производителей, наделенных

государственной землей: иной государственной земли, нежели

выделенная в такие наделы, ЗХ вообще не упоминают. Между тем

движимое имущество и рабы дворца как такового отличаются в ЗХ от

рабов и движимости мушкенумов (ст.8, 15). Очевидно, собственно

дворцовая земля сводилась к участкам, отданным под

административные строения и учреждения, с приданным им персоналом

(в толм числе рабским) и движимостью, а остальной государственный

земельный фонд раздавался в держание.

70 Кажущееся противоречие со ст.8 (где кража определенных

видов имущества бога и дворца карается штрафом) разрешается

просто: в ст.6, как видно из ее финальной части, подразумевается

кража с дальнейшей перепродажей, в ст.8 — кража как таковая.

Первая, естественно, карается тяжелее. Здесь обнаруживается

примечательная черта ЗХ как юридического памятника: в отличие от

привычных нам кодексов, в ЗХ ситуация, для которой имеет силу

данная статья, не всегда исчерпывающе описывается вводной

условной формулировкой («если..»); о какой ситуации идет речь,

иногда можно понять, только дочитав статью до конца (как в нашем

примере) или даже сравнив ее с другими статьями.

71 Отметим, что ст.6-12, 21-22, 25, 253-256 охраняют

собственность на движимое имущество самыми свирепыми мерами,

значительно превышающими талионную систему.

72 Т.е., лица, неправомочного произвольно распоряжаться

имуществом своего отца — «человека». Вся статья посвящена

попыткам без должного оформления «купить» имущество у человека,

не имеющего полного права распоряжаться им, так как он находится

под патриархальной властью другого лица (в данном случае

«человека» — полноправного свободного). Ср. ст. 124 о таких же не

оформленных специально покупках у полноправного собственника

имущества.

73 ЗХ вообще чрезвычайно отрицательно относятся к сделкам,

не оформленным должным документом и не подтвержденным свидетелями

(ср. ст.9-11, 122-124, 129). Даже брак, не оформленный договором,

считался недействительным.

74 Характерное для ЗХ стремление приравнять одно

преступление к другому, более простому и очевидному.

75 Естественно задать вопрос, имела ли вообще практический

смысл оговорка, предоставляющая преступнику право откупиться от

наказания многократным штрафом: трудно представить себе, чтобы

человек стал красть некий предмет, располагая в то же время

средствами на 10-30-кратную покупку такого же предмета. Таким

образом, своих средств на выплату штрафа реальный вор, вернее

всего, не имел, и если ему не удавалось занять их (например,

ценой самопродажи в кабальное рабство), смягчение, допускаемое

первой частью статьи, не имело для него никакой цены.

76 Т.е., наказание, которое грозило бы обвиняемому, если бы

обвинение было доказано.

77 Ст.17-20 регулируют различные аспекты одной и той же

ситуации: некий человек поймал беглого раба, причем этот раб

может принадлежать любому частному лицу, прежде всего свободному

полноправному «человеку». Отличие ст.19 от ст.16 заключается,

таким образом, во-первых, в том, что в ст.19 речь идет о поимке,

а не об укрывательстве беглого раба, во-вторых, в том, что в

ст.19 речь идет о рабах частных лиц, а в ст.16 — о рабах дворца и

дворцовых людей. Из сопоставления ст.17 с прочими статьями

следует, что возврат беглых рабов государству был обязательным

долгом и никак не вознаграждался (в отличие от также

обязательного возврата раба частному лицу).

78 Наказанием в случае ложной клятвы будет неизбежный гнев

бога, именем которого поклялись.

79 Несомненно, с целью кражи.

80 Здесь и ниже так переводится акк. термин «алу», досл.

«поселение».

81 Акк. рабианум (также хазианум, «градоправитель») — глава

общинного поселения по назначению царя.

82 Одна из немногих статей ЗХ, рисующих роль общины.

83 Статья, как видно, предусматривает самосудную расправу на

месте, в противном случае вора нельзя было бы бросить в «этот»

огонь, т.е., в огонь того самого пожара, которым он пытался

воспользоваться.

84 Ст.26-41 регулируют права и обязанности т.н. «царских

людей», которые были обязаны царю той или иной службой

(«ильком»), а сами обеспечивались условным земельным пожалованием

(или жалованием; впрочем, в ЗХ с примерами такого рода мы не

встречаемся) со стороны государства. Надо полагать, что

подавляющее большинство их относилось к категории мушкенумов (ср.

ниже различные ограничения их прав отказываться от своей службы,

едва ли совместимые со статусом свободного полноправного

человека; кроме того, сословие мушкенумов само по себе должно

было включать именно таких людей). Основной предмет этих статей —

судьба имущества, выданного царем в обеспечение «царским людям»,

большая часть статей (26-35) говорят о воинах.

85 Редум и баирум — военные колонисты. Именно из них

состояло рядовое воинство старовавилонских царей (кроме редума и

баирума, из военных ЗХ упоминают только офицеров). Они получают

от царя в личное условное держание землю (редум — еще и скот), на

которой ведут хозяйство силами собственной семьи, а сами обязаны

царю военной службой. Как государственное имущество, выданное

редуму и баируму обеспечение землей и скотом не подлежало

отчуждению. Однако наряду с ним редум и баирум могли приобретать

любое имущество на началах частной собственности и соответственно

распоряжаться им (ст.39). Закон стремился сделать статус военных

колонистов необратимым и наследственным (см. ст.27-28, ст.41).

Редумы получали от царя улучшенное обеспечение (не только землю,

но и скот, ст.35), но, с другой стороны, были и в мирное время

административно и юридически подчинены офицерам (ст.34).

Очевидно, речь идет о тяжеловооруженных войсках регулярного строя

(редумы) и легковооруженных стрелках (баирумы, ср. досл. значение

слова «баирум» — «ловец»).

86 Таким образом, государство поощряло наследственную

передачу статуса военного колониста. Примечательно, что о

замещении убитого военного колониста ЗХ молчат; очевидно, этот

вопрос решался соответствующим чиновником согласно сложившейся

административной практике. Однако если сын пропавшего без вести

военного колониста был преимущественным наследником статуса

своего отца, то тем более это должно было относиться к сыновьям

убитых.

87 О дальнейшей его службе ничего не говорится, так что

речь, очевидно, идет о земельной «пенсии», выделяемой малолетнему

сыну пропавшего без вести военного колониста.

88 Дословно: «перед лицом».

89 Очевидно, при неоговоренном в ЗХ двухлетнем сроке

отсутствия решение предоставлялось на произвол соответствующего

чиновника.

90 См. прим. к ст.49.

91 Итак, высшей инстанцией по выкупу воина оказывается

дворец — несомненно, именно потому, что воин сидел на

государственной земле.

92 Храмовые хозяйства при Хаммурапи были частью

государственного хозяйства. Таким образом, речь идет о выкупе за

счет того храма, к которому было в культовом отношении

«приписано» данное поселение. Данная статья доказывает, что

военные колонисты жили особыми «поселениями» общинного типа (в

частности, с круговой имущественной порукой и собственными

«храмами»), аналогичными, например, стрелецким слободам в России.

93 Баирум здесь не упоминается. Смысл этого отграничения,

конечно, не в том, что с баирумом все перечисленные вещи можно

проделывать безнаказанно. Статья перечисляет злоупотребления,

касающиеся исключительно мирной жизни и возможные только при

постоянном и нормативном административно-юридическом контроле

сотников и десятников над редумами (например, беззаконно «предать

редума сильному в суде» офицер мог только в том случае, если

вообще представительствовал за редума в судах или давал санкцию

на его выдачу и т.д.). Молчание о баируме объясняется, очевидно,

тем, что применительно к нему возможность таких злоупотреблений

не возникала вообще (т.е. он попадал под власть офицеров только

на войне).

94 Смысл этого параграфа, опять-таки, не в том, что баирум,

здесь не упомянутый, может продавать выданный ему в условное

обеспечение царский скот, а в том, что у него вовсе нет такого

скота.

95 «Несущими подать» (акк. «наши бильтим») назывались лица,

получавшие для обработки участок царской земли под условием

выплаты (натурой) большей части урожая, то есть царские

издольщики. Такая выплата считалась их повинностью («ильком»).

Государство не заключало с ними договоров об аренде, и их

положение целиком регулировалось администрацией. В частности,

администрация могла перемещать их с одного участка на другой.

Земельный участок часто выдавался им один на целую группу. К

«несущим подать» причислялись также и другие «царские люди»,

существующие на аналогичных условиях — пастухи и ремесленники (в

более узком смысле слова только таких ремесленников и называли

«несущими подать»). Реально статус «несущего подать» был

наследственным. Можно не сомневаться, что эксплуатация

земледельцев из числа «несущих подать» была тяжелее налоговой

эксплуатации общинников (иначе царю вообще не было бы смысла

предоставлять им землю). Интересно, однако, что такие земледельцы

именовались официально «наместниками», т.е. как бы

представителями бога и дворца на своих крошечных участках земли!

96 Цель ст.35 и 37 — исключить возможность продажи «царским

человеком» государственного имущества, выданного ему в условное

держание, на сторону как частного достояния. Обратим внимание,

что ЗХ достигают этой цели не карами, обещаемыми продавцу —

расхитителю государственного добра, а, напротив, хитроумной

льготой в его адрес, делающей, однако, бессмысленной самую

сделку: кто станет в обход закона покупать государственное добро

у «царского человека», если известно, что по закону тот имеет

полное право (точнее, обязанность) оставить себе и полученную

плату, и «проданное» имущество?

97 Т.е. выданы ему в условное держание как обеспечение его

службы — илька.

98 Дословно «бесплодная». Жрица, лишенная права деторождения

и получавшая за осуществление своих обязанностей надел из царской

земли. Напомним, что храмы при Хаммурапи входят в состав

государственного хозяйства.

99 Здесь: торговый агент государства. Хаммурапи ликвидировал

крупную частную торговлю; купцы либо должны были расстаться со

своим занятием, либо поступить на государственную службу. Такой

купец, несущий ильк тамкара, должен был торговать государственным

товаром и приносить государству прибыль, за что получал право

вести и самостоятельные, частные торговые операции (на практике

те и другие могли совмещаться, и тамкар мог, например, обернув

доверенные ему государством средства, должную часть прибыли

отдать государству, а остаток забрать себе). Именно людям,

несущим ильк тамкара, был поручен сбор налогов.

100 Дословно «и (любой) другой ильк». В первую очередь

имеются в виду высокопрофессиональные ремесленники и

административный персонал.

101 Таким образом, надитум, тамкар и люди прочих видов

царской службы (но не военные колонисты и «несущие подать», см.

ст.41!) могли продавать свой ильк вместе с его обеспечением

любому желающему, т.е. уходить с царской службы, подыскав

заместителя и оформив передачу ему своего надела и службы как акт

купли-продажи. Свободно продавать свои участки как частные было,

однако, запрещено и им (ст.71). Поскольку речь шла о

высокообеспеченных и почетных должностях, наделы и ильки,

упомянутые в ст.40, как правило, доставались «авилумам».

102 Данная статья вкупе со ст.36-37 запрещает военным

колонистам и «несущим подать» проводить ту же операцию, что

прочим царским людям по ст.40, пользуясь тем же методом, что в

ст.35,37. Таким образом, ЗХ стремятся исключить передачу наделов

и службы военными колонистами и «несущими подать», делая их

фактически наследственными крепостными. Причины, по которым таких

препятствий не чинили «царским людям» ст.40, можно восстановить

только приблизительно. В ст.40 речь идет о «царских людях» высшей

категории, самих по себе малочисленных, не заинтересованных в

избавлении от своей службы и в то же время наделяемых достаточным

количеством земли для того, чтобы ее не мог откупить «случайный»

покупатель, и чтобы таких покупателей вообще не находилось много.

С «царскими людьми» ст.41, служба которых достаточно

обременительна, дело обстоит прямо противоположным образом, и

предоставление им права свободно передавать ильк привело бы на

деле к неконтролируемому массовому перераспределению участков и

«текучести кадров», сопровождающейся всевозможными

злоупотреблениями и, что особенно важно подчеркнуть,

концентрацией государственной земли в руках крупных собственников

(на полученную землю те сажали бы собственных зависимых людей —

хотя бы ее же вчерашних владельцев — которые и несли бы реально

за них ильк). Такое внедрение «промежуточных» крупных

эксплуататоров между государством и реальным работником на

участке государственной земли и стремятся исключить ЗХ.

Отличие ст.41 от ст.36-37 заключается в том, что в ст.41

речь идет о мене участков (с приплатой), а в ст.36-37 — о чистой

продаже.

103 Ст. 42-70-е регулируют операции с недвижимостью и

ответственность за правонарушения, связанные с недвижимым

имуществом. При этом ст.42-48 касаются аренды целины и поля,

ст.60-65 — аренды сада (арендная плата во втором случае выше, чем

в первом, поскольку и работа арендатора сада намного легче). Ст.

49-52 посвящены залогу земли. ЗХ оставляют во всех случаях

арендованную и заложенную землю за первоначальным владельцем и

всячески подчеркивают его права. Цель этого — исключить переход

арендованного участка в руки арендатора и идущую таким способом

(на Переднем Востоке довольно обычным) концентрацию земли. В

частности, при залоге урожай должен оставаться в руках истинного