III. Смешанные типы ментальности и культуры

Все другие культурные ментальности по своим главным посылкам представляют собой смесь идеациональной и чувственной форм в разных сочетаниях и пропорциях. За одним бесспорным исключением, они являются, следовательно, эклектичными, внутренне противоречивыми и логически слабо интегрированными.

А. Идеалистическая культурная ментальность. Это единственная форма смешанного типа, которая является – или, по крайней мере, представляется – логически интегрированной. В количественном отношении это более или менее сбалансированное соединение идеациональных и чувственных элементов, с преобладанием, однако, элементов идеациональных. В качественном отношении она синтезирует посылки обоих типов в одно внутренне согласованное и гармоничное единство. Реальность для нее многогранна, имеет аспекты и непреходящего Бытия, и вечно изменяющегося Становления – духовного и материального. Ее потребности и цели – духовные и материальные, однако материальные подчинены духовным. Способы их реализации заключаются и в самосовершенствовании и в преобразовании внешнего чувственно воспринимаемого мира: другими словами, эта ментальность и идеациональному и чувственному воздает suum cuiqe.

В. Псевдоидеациональная ментальность. Другой своеобразной формой смешанного типа является неинтегрированная псевдоидеациональная ментальность. Ее можно было бы назвать «субкультурой», если бы термин «культура» не использовался только для обозначения логически интегрированных систем.

Характер реальности не вполне определен, но ощущается скорее как чувственный. Потребности и цели здесь преимущественно физического свойства. Они удовлетворяются весьма умеренно, и способ их удовлетворения – не активное преобразование среды в сколько-нибудь заметной степени, не добровольное самосовершенствование, не погоня за удовольствиями и даже не успешное лицемерие. Это – тупое и пассивное перенесение лишений и ударов, идущих извне, до тех пор, пока хватает физических сил. Такая минимизация духовных и телесных потребностей избрана не добровольно, а навязана некой внешней силой (vis absoluta). Это результат неумения сопротивляться. Сила угнетения столь велика, что после нескольких неудачных попыток противостоять ей у угнетенных не остается больше энергии, чтобы бороться за свободу и адаптироваться физически и духовно к лучшему строю. Получив возможность, псевдоидеационалист легко может погрязнуть в пассивно-циническом или даже активном «эпикурействе». Рабы, живущие в ужасающе бесчеловечных условиях; многие заключенные; население стран, где установлены жестокие политические режимы; некоторые первобытные племена, существующие в условиях нищеты и лишений; те, кто пережил катастрофу, принесшую с собой полную разруху; чувственные личности, которых постигла неизлечимая болезнь, - все они являют собой примеры этого типа ментальности.

Ясно, что проблемы, связанные с изучением характеристик идеационального и чувственного типов культуры, вопросы о том, как эти ментальности и их характеристики распределяются в разных реально существующих комплексах и как они проявляются в разных реально существующих комплексах и как они проявляются в актуальном поведении индивидов и групп, требуют отдельного рассмотрения. Наше исследование поэтому распадается на две части или обретает два аспекта: 1)выяснение смысла и содержания каждого типа культуры, вытекающих из больших посылок; и 2) обнаружение того, как характеристики всех типов распределяются во времени и пространстве.

В конкретной социальной действительности ни один из означенных выше типов – ни в индивиде, ни в группе, ни в культуре – не находится в чистом виде, не смешанном с другими типами. С другой стороны, эти типы и их характеристики не одинаково распределяются среди индивидов, групп и культур. В одних преобладает аскетически-идеациональный тип, в других – активно-идеациональный, в каких-то – пассивно- или активно-чувственный, а в каких-то – идеалистический. Тщательное исследование истории жизни индивида или группы показало бы, к какому типу культуры они тяготеют.

Каждая из семи вышеописанных форм и комбинаций элементов, из которых она состоит, логически и функционально соединяется с некоторыми дополнительными характеристиками.

1) Поскольку аскетическая идеациональная ментальность стремится к последней, сверхчувственной реальности, прочной, вечной и неизменной, а не к постоянно изменяющейся и эфемерной чувственной реальности, она сопровождается либо безразличием к материальной окружающей среде и даже отвращением к ней («Что за польза пытаться приспособиться к тому, что всего лишь иллюзия!»), либо нежеланием изменить ее («Только дураки пытаются писать на волнах!»), или же презрением к ней. Вот почему атараксия, самодостаточность, апатия, невозмутимость, безразличие, нирвана и нечувствительность к временному существованию, к его страданиям и наслаждениям, печалям и радостям, к жизни и смерти – все это черты, общие как для индуизма, буддизма, даосизма, суфизма, джайнизма, зороастризма, греческого, римского аскетического «примитивного» идеационализма, кинизма, аскетизма, стоицизма (по крайней мере, отчасти), так и для аскетического христианства и всех других вариаций аскетически-идеациональной ментальности

2) Сформулированное выше положение логически влечет за собой подавление телесных потребностей или же холодное безразличие по отношению к ним как несуществующим.

3) Обратим внимание на принцип Бытия, согласно которому реальность – это вечное и неизменное Бытие (Sein) в отличие от изменчивого становления (Werden); последняя реальность вечно остается той же самой, неизменной даже в своих многочисленных модификациях. Только иллюзии и видимости изменяются. Таким образом, эта ментальность с эмпирической точки зрения является, по сути дела, статичной и по своей философии, и по своему Weltanschauung¢y – по своему выбору целей, и по поведению Время, в смысле «до и после», «прошлого, настоящего и будущего», «длительного и краткого», измеряемого эмпирическими единицами, или вообще не играет никакой роли, или отождествляется с вечно, последней реальностью и как таковое становится «пунктиром», которым обозначается расстояние, отделяющее аскетически-идеациональный разум от полного слияния или соединения с вечным Бытием.

Совершенно противоположна позиция носителей активной чувственной ментальности. Они видят только эмпирическую реальность. Полные сил и желаний, они стремятся изменять окружающую чувственную среду, чтобы, чтобы удовлетворять свои потребности. Эмпирическая реальность вечно изменяется, вечно течет; следовательно, способы адаптации тоже должны непрерывно меняться.

Таким образом, эта ментальность неразрывно связана с представлением о динамике, эволюции, прогрессе. Динамический принцип всегда был составной частью теории и практики у носителей активной чувственной ментальности, от самых ранних – Гераклита и Лукреция – до современных эволюционистов, приверженцев идей преобразования, прогресса, динамизма, движения, мобильности, непрерывного изменения и регулирования. Категория времени играет здесь самую заметную роль, а временная перспектива оказывается неотъемлемой чертой ментальности, являющейся исторической par excellence.

У таких теоретиков, если их практическая деятельность последовательно согласуется с активной чувственной ментальностью, вечной панацеей становится «перестройка»: перестройка во что бы то ни стало, во все времена, любой ценой.

Активный идеационализм и идеалистическая ментальность занимают промежуточное место между этими двумя крайними позициями. Активный идеационализм, наравне с философией Бытия и Вечной Ценности (этернализмом), допускает некое, хотя и имеющее подчиненное значение, Становление; некоторый интерес к делам мира сего; некоторые преходящие ценности, подчиненные Вечной Ценности и являющиеся, так сказать, ее теневыми отображениями. Подобная же позиция и у идеалистической ментальности, хотя она делает более сильный акцент на становлении, эмпирических, преходящих аспектах вещей и ценностей.

Пассивная чувственная ментальность пронизана еще более ярко выраженной, крайней философией Становления («Прошлого уже нет, будущего может никогда и не быть, настоящее – вот все, в чем мы можем быть уверены») с ее девизом «Carpe diem» и решительным предпочтением, оказываемым ценностям данного момента перед любыми прочными, будущими ценностями.

Циничная чувственная ментальность в чем-то похожа на пассивно-чувственную. Носители этого типа ментальности, вынужденные добиваться того, что пассивные «эпикурейцы» получают даром, в качестве технического приема используют лицемерие, и в этом их принципиальное отличие от пассивных «эпикурейцев».

Наконец, порабощенные псевдоидеационалисты являются и здесь, как и в других отношениях, скорее жертвами обстоятельств, чем их хозяевами.

4) Аскетическая идеациональная ментальность способствует контролю человека над собой, особенно над его телесными ощущениями, эмоциями, чувствами, желаниями, вожделениями. Активная чувственная ментальность ведет к контролю человека над внешним миром, насколько это касается его материальных и чувственных аспектов (так как любой объект внешнего восприятия понимается, главным образом, как чувственный феномен или процесс). Причины этого очевидны и непосредственно вытекают из природы каждой ментальности. Исторически характер первого типа проявлялся чаще всего в аскетизме индуистов, буддистов, даосистов, христиан, джайнистов, суфистов, не говоря уже о бесчисленных представителях небольших сект, добивавшихся почти фантастического подавления жизненно важных потребностей. С другой стороны, полные жизни, энергичные «эпикурейцы» всегда были главными преобразователями внешней среды, идет ли речь о привлечении пионеров в необжитые места или создании финансовых империй, столичных центров или иных организаций.

Что касается других форм ментальности – активной идеациональной и идеалистической, - то каждый из этих типов логически соединяет в себе сопутствующие черты обоих противоположных видов. Каждый из них предполагает развитие как самоконтроля, так и контроля над окружающей средой: активный идеационализм больший акцент делает на самоконтроле, идеалистическая ментальность – на контроле над окружающей средой, хотя ни в том, ни в другом случае акцент не ставится так сильно, как это делается в обоих крайних типах, то есть чувственном и идеациональном.

Пассивная чувственная ментальность не предполагает ни того, ни другого контроля; от данной среды она ищет лишь беспрепятственного удовлетворения индивидуальных вожделений.

5) Аскетическая идеациональная ментальность носит в основном «интровертный» характер (направлена на свое Я, его анализ и изменение). Активная чувственная ментальность и ее адаптационная деятельность носят, по определению, характер «экстравертный» (нацелена на преобразование чувственной среды).

6) Аскетическая идеациональная ментальность, с одной стороны, широко раскрывает свои умственные «глаза» и «уши», чтобы улавливать, регистрировать и понимать сущность Души, Ума, Последней Реальности, Бога, Дьявола, Добра, Зла, Спасения, Вечной Ценности, Сознания, Совести, Справедливости и т.п. Она погружена в сферу неосязаемого. Зато активная чувственная ментальность, наоборот, растворяет внутреннюю жизнь и внутренний мир во внешнем. В противоположность идеационалистам, «эпикурейцы» смотрят не внутреннюю жизнь и ее процессы, на все духовные и нематериальные процессы или как невежественное заблуждение, или как на отклонение, или же как на особый побочный продукт («функцию», «эффект», «результат») чисто физиологических процессов, происходящих в нервной системе или в какой-нибудь другой части тела.

Идеационалист одухотворяет внешний, даже неорганический мир; «эпикуреец» механизирует и сводит к материи даже духовное, нематериальное Я.

Позиция активной идеациональной и идеалистической ментальностей в этом отношении промежуточна. И та и другая предполагает существование внутреннего и внешнего мира, но активный идеационалист уделяет внутренней и нематериальной реальности больше внимания, чем идеалист. Пассивная чувственная ментальность предполагает вообще опасную склонность рассматривать все с точки зрения чувственных удовольствий и того, что им противоположно. При таком подходе многое в содержании реальности упускается.

7) Каждый из рассмотренных типов адаптации логически предполагает особую концепцию Я (или «Ego») и его отношений к другим силам и факторам. Аскетическая идеациональная ментальность имеет тенденцию растворять Я в мире безликой и нематериальной реальности.

Активная чувственная ментальность предполагает телесную концепцию Я, которая делает его неотделимым от тела; скептическое, нерелигиозное, пренебрежительное отношение к нематериальным силам и действиям; чувство собственного достоинства, самоуверенность и заботу о теле и его благополучии, так как оно отождествляется с Я и личностью.

8) Если вышеизложенное справедливо, то логически неизбежно, что аскетическая идеациональная ментальность будет требовать и стимулировать познание внутренних, психических и мыслительных процессов (конечно, не с точки зрения психологии или химии), начиная с самых элементарных, каковыми являются ощущения, восприятия, память, представления, мышление, эмоции, желания, волеизъявления и т. д., и кончая самыми возвышенными и утонченными переживаниями экстаза, транса, внушения, гипнотизма, таких мистических явлений, как «слияние с абсолютом», «откровение», «божественное вдохновение» и т. п., от простейших идей о нематериальных явлениях до самых сложных концепций последней реальности, человеческой души, бессмертия, Бога, истины, справедливости, ценности и др., которые находятся в ведении гуманитарных наук (этики, богословия, правоведения, эстетики, философии, педагогики). Поскольку идеационалист, так сказать, вечно размышляет об этих предметах, так как знание и понимание их существенно важны для него в его стремлении совершенствовать, контролировать и растворять свое внутреннее Я, все это неизбежно ведет к тому, что его опыт, так или иначе, перемещается в область нематериальных явлений. Следовательно, не будет неожиданностью, когда впоследствии мы индуктивным путем откроем, что периоды господства идеациональной ментальности всегда приводили к господству в области знания теологических, этических и других систем мысли, имеющих дело с этими нематериальными и высокими проблемам. С другой стороны, такого рода культуры и периоды всегда были отмечены стагнацией или регрессом естественных наук и других дисциплин, имеющих дело с внешними, чувственными, материальными явлениями.

9) По тем же причинам активная чувственная ментальность естественно, связана со знанием о внешнем, материальном мире, логически требует этого знания и стимулирует его. Таким образом, в обществе или культуре, которые в данный период являются преимущественно чувственными, следует ожидать значительного развития естественных наук, расцвета знания о материальном, внешнем мире и роста технических изобретений для контроля над ним.

а) Идеациональная истина и ее критерии не могут быть тождественны чувственным. Что истина и наука для одной ментальности, то зачастую предрассудок, невежество, ошибка, ересь, богохульство – для другой…

b) Подобным же образом и по причинам аналогичного порядка нравственные, социальные и прочие ценности должны быть у этих ментальностей разными. Поскольку идеационалист безразличен к внешнему миру и сосредоточен на мире внутреннем, всегда «нематериальном» или сверхчувственном, и поскольку его идеал – как можно сильнее подавить свои физические и материальные потребности, внешние ценности материального мира, которые могут дать лишь временное удовлетворение чувственных потребностей, не имеют в его глазах никакой ценности или имеют весьма незначительную. Он стремится быть самодостаточным и независимым от них. Он рвется жить в вечном и нетленном мире. Его ценности носят внутренний, нематериальный характер. Противоположна ситуация с чувственной ментальностью. Ее критериями ценности являются пригодность данного внешнего объекта, способ его обработки, та или иная форма внешней активности для удовлетворения главным образом чувственных потребностей. Носитель этой ментальности не желает искать нетленных, вечных ценностей. Такие ценности не являются для него ценностями, так как они почти бесполезны для удовлетворения его многочисленных потребностей…

с) В сфере моральных ценностей идеациональная ментальность, как правило, ассоциируется с ценностями абсолютными, вечными и нетленными. Идеациональная система морали, любые ее второстепенные черты, прежде всего, отмечены безразличием и даже презрением к внешнему эмпирическому миру и его материальным ценностям или их низкой оценкой («Царство мое не от мира сего»).

Чувственная ментальность предполагает и ассоциируется с моральным кодексом противоположного типа. Он выбирает и предпочитает преимущественно чувственные, эмпирические, материальные ценности. Эвдемонизм, гедонизм, утилитаризм, сенсуализм; мораль пол девизом «Carpe diem», «Вино, женщины, песня» - вот формы, основанные на чувственной ментальности. Человеку следует искать удовольствия и избегать страдания; полезное - позитивно, бесполезное – негативно. Максимум удовольствия для наибольшего числа людей – таково основное motto чувственных моралистов.

Вторая характерная черта моральных систем чувственной культуры состоит в том, что эти системы никогда не бывают абсолютными, а всегда относительными, меняющимися в соответствии с обстоятельствами и ситуацией. Они могут быть изменены, так как не имеют никаких священных, неизменных, вечных императивов.

Третья особенность чувственного кодекса заключается в том, что он мало касается каких-либо трансцендентных или сверхчувственных ценностей и либо игнорирует и высмеивает их, либо если и упоминает о них, то только для того, чтобы от них отречься и укрепить свои собственные принципы.

d) Логично предположить, что эстетические ценности, искусство тоже не могут быть одинаковыми в культурах, основанных на идеациональной и чувственной ментальностях. Они должны быть столь же глубоко различны, как и другие ценности. Стиль в искусстве (в живописи, скульптуре, музыке, литературе, драме, архитектуре) в идеациональной ментальности символический, когда физические образы – это всего лишь видимые знаки невидимого мира и внутренних ценностей. В чувственной же культуре искусство должно быть по форме чувственным, «натуралистическим», в том смысле, что его задача – воспроизвести объекты в такой форме, которая наилучшим образом имитирует ту, в какой в какой они являются нашим органам чувств. Что касается тем, задач и целей искусства, то здесь также обнаруживается расхождение между этими двумя типами культуры. В общем, чувственное искусство имеет дело с такими материями, которые способствуют увеличению чувственного счастья человека; идеациональное же искусство – это служение религии, абсолютистской этике, вечным ценностям.

е) Точно такая же разница проявляется и в отношении к социальным и практическим ценностям. Режим, признающий чувственные идеалы, будут одобрять все, что увеличивает общую сумму чувственных наслаждений; все, что приводит к контролю человека над природой и другими людьми, служащему средством удовлетворения постоянно растущих потребностей. Для общества, находящегося в таком состоянии, особое значение имеет поиск материальных объектов, которые при определенных обстоятельствах особенно эффективны в плане доставления удовлетворения. Одним из таких наиболее эффективных средств всегда было материальное богатство, в чувственном обществе оно – альфа и омега комфорта, исполнения желаний, власти, престижа, славы, счастья. За деньги все можно купить, всех и вся можно удовольствовать. Совершенно понятно, что в рамках такой культуры стремление к наживе неизбежно превращается в один из главных видов деятельности, что богатство оказывается тем стандартом, равняясь на который судят почти обо всех других ценностях, что оно превращается фактически в высшую оценку ценностей. Денежная стоимость становится средством измерения (measuring stick) научных, художественных, моральных и других ценностей. Те, которые лучше всех умеют делать деньги, становятся лидерами такого общества. Богачи – его аристократия. Одновременно с этим они – публичные лидеры, высшие духовные авторитеты, образцы добродетели, короли, жалующие дворянством других, «четыреста семейств», которым завидуют, если не поклоняются. В таких условиях писатели, художники, ученые, министры, должностные лица, представители деловых кругов стремятся только к тому, чтобы написать «бестселлер», занять наиболее оплачиваемую должность, получить самую высокую награду и т. п. Если же средствами достижения максимального счастья являются не деньги, а сила и оружие, то они вместо денег оказываются и высшими атрибутами ценности.

В этом отношении идеациональная ментальность опять-таки отличается от чувственной. Идеационалист или совершенно безразличен ко всем этим иллюзорным и преходящим ценностям, или даже враждебен по отношению к ним как причинам нарушения внутренней гармонии и гибели души. В радикальном идеациональном обществе богатство или какая-нибудь другая чувственная ценность не может стать преобладающей, в лучшем случае ее только будут терпеть как ценность низшего порядка. В таком обществе даже самые преуспевающие торгаши имеют немного шансов заработать престиж, стать лидерами, оценщиками и экспертами людей, объектов и ценностей.

ВОПРОСЫ К ТЕКСТУ

1. Какой смысл П. Сорокин вкладывает в понятие «культурная ментальность»?

2. В чем суть социально-феноменологического понимания культурной ментальности?

3. Дайте описание сущности и особенностей трех выделенных П. Сорокиным типов культуры – чувственного, идеационального и идеального.

4. Как П. Сорокин оценивает промежуточные сочетания типов культуры?