Общая характеристика курса «История русского литературного языка».

История русского литературного языка как самостоятельная лингвистическая отрасль и учебная дисциплина оформилась в XX веке, ее создание является крупнейшим достижением филологической науки. История русского литературного языка по сравнению с другими лингвистическими дисциплинами имеет ярко выраженный филологический характер – это синтез языкознания, литературоведения и истории.

Курс истории русского литературного языка – это 2 часть курса исторической грамматики, поэтому связана с ней непосредственным образом. Историческая грамматика изучает явления, происходящие в общенародном языке, а история русского литературного языка – историю языка литературных текстов; суммирует, обобщает особенности языка этих текстов в каждую эпоху и на этой основе устанавливает группы текстов, отличаю­щиеся сходными языковыми особенностями. Вслед за Г.О. Винокуром можно сказать, что история русского литературного языка есть не что иное, как ис­торическая стилистика русского языка Очень тесно история русского литературного языка связана с диалектологией, современным русским языком, старославянским языком. Смежными дисциплинами являются также палиография, топография, этнография, текстология, археология.

История русского литературного языка предшествующих веков можно изучать по памятникам письменности. Но не все памятники письменности можно считать объектами изучения история русского литературного языка

Курс истории русского литературного языка и предшествующий ему курс исторической грамматики должны составлять единое це­лое. Преподавание лингвистических дисциплин в вузах стоит перед исключительными трудностями, так как необходимо создавать но­вые концепции и вновь пересматривать материал.

Недостатки общей истории русского языка (исторической грам­матики) следующие: наблюдения носили эмпирический характер, фонетические и морфологические явления изучались изолирован­но, не было даже попытки вскрыть внутренние законы развития языка, увязать историю языка с историей общества; многие явле­ния оказывались областными, местными, а не общерусскими и т.д. История русского литературного языка рассматривает особенно­сти языка в различные эпохи, в различных жанрах, «стилях» языка. Здесь ставятся вопросы о связи литературного языка с историей со­циально-экономических формаций, с историей общественной мыс­ли, идеологией и т. д.

В наблюдениях старой школы было верным опре­деление элементов общерусского языка, утверждение связи между отдельными диалектами русского языка, т.е. признание единства русского языка. В этом направлении и должны идти дальнейшие разыскания. Значительно труднее перейти от эмпирических наблю­дений к истолкованию и объяснению фактов языка, к исследованию и раскрытию причин смены древнерусского языка новой системой.

Если раньше многие исследователи стремились строго разграни­чить историю русского литературного языка, то теперь для нас ясно, что не только не следует увлекаться выделением периодов, но боль­ше того: нельзя искать прямых соответствий между сменами соци­ально-экономических формаций и изменениями в языке. Однако ненадо думать (и это дело дальнейших исследований), что эти смены не оставили никакого следа в языке, особенно в его словарном со­ставе. Радикальные перестройки языка проходили на протяжении длительного времени, когда было несколько смен общественных формаций.

Язык эпохи Киевской Руси разительно отличается по своей си­стеме от современного русского языка. Тогда существовали редуци­рованные, глухие гласные звуки (ъ, ь), что связано с иной, отличной от нашей системой склонения, словообразования. Система склоне­ния также не совпадает с нашей, ибо теперь основным принципом классификации (распределения) имен по типам склонения является принадлежность их к тому или иному грамматическому роду, а в древнерусском языке имел значение конечный звук основы. Резко отлична система спряжения глагола: в древнерусском языке не было современной системы вида, но существовала сложная система соот­носительных временных форм. Имеются отличия и в системе сло­вообразования. Словообразование имен существительных характе­ризовалось преобладанием суффиксов, обозначающих конкретные предметы, орудия, действия, при значительной ограниченности количества суффиксов отвлеченного характера. Малочисленность прилагательных (по сравнению с современным языком) тоже ха­рактеризует древнерусский язык старшей поры. В синтаксисе также имелись свои особенности: меньше были развиты подчинительные конструкции, преобладали сочинительные. Но резко отличается древнерусский язык от современного своим лексическим составом.

Сравнительно-исторический метод довольно уверенно рекон­струирует русский язык дописьменного периода на основе совпа­дений в родственных языках, отыскивает общий для них праязык. Обращаясь к сравнительно-историческому методу, мы, однако, должны отказаться от патриархальной праязыковой теории. Тер­мин «праязык» был создан в эпоху господства представления о генеалогической филиации языков, в эпоху наивного представления об их биологическом единстве. Большинство исследователей сейчас склонно к употреблению терминов «язык-основа», «основной язык», «основные элементы», считая реальностью не только общеславян­скую, но и индоевропейскую общность.

Необходимо из­учать историю языка в тесной связи с историей народа. Литературный язык возникает у нас, как и у многих других ев­ропейских народов, в эпоху феодализма. В последние годы сложи­лось мнение, особенно в связи с изучением языка младописьмен­ных народов, что литературный язык формируется еще до создания письменности. Постепенно термин «литературный» (письменный) заменяется терминами «культурный», «общий», «койне». Язык, соз­данный для нужд всего общества, обычного права, трудовой прак­тики, заклинаний, молитвенных обращений и особенно для фоль­клора, устной словесности, был поистине общенародным языком, понятным всем членам родо-племенного союза (в этом убеждают нас и современные этнографические наблюдения).

В феодальную эпоху, когда возникает письменность, обще­ство уже классово дифференцировано и письменность является в основном привилегией господствующего класса. Нельзя объявлять грамотность всеобщим достоянием народа в первые века письмен­ности. Конечно, кое-кто из торговых и мастеровых людей мог быть грамотен, но утверждать, что грамотность в Киевской Руси была чуть ли не поголовной, неверно. Если озорные надписи на стенах новгородского Софийского собора были сделаны действительно строителями или, скорее, живописцами, то из этого еще не следует, что литературный язык был достоянием всего народа.

В раннефеодальную эпоху рядом с литературным языком суще­ствовал и продолжал развиваться в устном творчестве язык наро­да. И кто бы ни создавал письменные литературные памятники, он создавал их на основе общенародного языка. И этот язык послужил предпосылкой для развития письменного языка.

Одна из задач курса истории русского литературного языка – выяснение стилистического использования языковых средств, ибо стилистика является предметом истории литературного языка, в найденные при раскопках берестяные грамоты свидетельствуют о широком распространении письма среди городского населения Новгорода в XI-XIV вв. в отличие от исторической грамматики. Здесь важно не увлечься со­циальным моментом, но в то же время и не пренебрегать им. В каж­дом памятнике надо выделять и стилистические особенности, и элементы общего языка. Основной недостаток существующих кур­сов истории литературного языка – отсутствие предпосылок, кото­рые дали бы возможность определить путь развития литературного языка в отвлечении от частностей.

История показывает, что развитие литературного языка посто­янно связано с общим разговорным языком, хотя их взаимоотно­шения меняются даже в сравнительно короткие промежутки време­ни. Задача курса: установить взаимодействие типов литературного языка с общенародным языком на различных этапах исторического развития русского общества.

Русский язык – наиболее широкое и всеобъемлю­щее обозначение языка русского народа. Когда говорим «русский язык», то имеем в виду совокупность всех его разно­видностей.

Разновидности языка имеют общее «ядро», т.е. во всех разновидностях общей является значительная и наиболее важная часть лексики, системы фонем, словообразовательных типов, морфологических форм и синтаксических конструкций. Различаются разновидности языка лишь некоторой частью пе­речисленных элементов языковой структуры. Причем различие может быть не только в составе, но и в характере употребления этих элементов.

В русском языке в период от появления первых литератур­ных текстов до наших дней существовали и существуют две главнейших разновидности: литературный язык и разговорный язык. Разновидности языка могут иметь более общий и более ча­стный характер, т. е. внутри одних разновидностей могут быть другие разновидности. Количество разновидностей (как общих, так и частных) меняется на протяжении истории языка.

Разговорный язык представляет собой совокупность диалектов – сначала только территориальных, а позже и социально-профессиональных. Особой разновидностью «разговорного языка» является так называемое просторечие. Оно характеризуется особой экспрессией развязности, фамильярности, грубоватости, иногда даже вульгарности (так называемое «грубое просторечие»). Это качество просторечия проявляется главным образом в определенном слое лексики и фразеологии, но оно может обна­руживаться и в произношении, словообразовании и грам­матике. Как синоним термина «разговорный язык» иногда употреб­ляется термин «народный язык». Но такое употребление термина «народный язык» нельзя считать удачным, потому что народ­ным является, прежде всего, русский (как и всякий другой) язык как совокупность всех своих разновидностей. Также является народной и каждая (а не какая-либо одна или несколько) его разновидность, в том числе и литературный язык. Исключением является только тот случай, когда в функции литературного языка того или иного народа в какой-то период его истории вы­ступает «чужой» язык.

Кроме литературного языка и разговорного языка могут су­ществовать и другие разновидности языка. Так, до XVII в. су­ществует такая разновидность русского языка как деловой язык.

Одни авторы полагают, что история русского литературного языка – это история языковой нормы. При таком понимании на первый план в изложении истории выдвигаются проблемы ор­фографии и морфологии. К такого рода книгам можно отнести «Историю русского литературного языка XI – XVII вв.» Б.А.Ус­пенского (3-е изд. – М., 2002) и «Историю русского литератур­ного языка» М.Л.Ремневой (М., 1995).

Другие авторы полагают, что история русского литературного языка – это история языкового употребления,в связи с чем на первый план выдвигаются вопросы стиля и соответственно лек­сики, фразеологии и синтаксиса. Такое понимание предмета ис­тории русского литературного языка было высказано в трудах Н.С.Трубецкого и В. В. Виноградова и развито учениками послед­него.

Сами принципы языкового употребления удобно обозначить термином языковая ситуация, которая определяется культурно-ис­торическим контекстом той или иной эпохи. Поэтому существен­ным компонентом, входящим в историю русского литературного языка, является анализ политических, религиозных, идеологичес­ких и историко-литературных элементов, образующих данный кон­текст. В отличие от недавней эпохи господства «единственно верно­го учения», современное состояние в области культурологии и ис­ториософии характеризуется огромным разнообразием мнений, так что всякая попытка уяснения культурно-исторического контекста неизбежно является сугубо индивидуальной.

История русского литературного языка очень многогранна по охвату различных сторон изучаемого явления; как отрасль языко­знания и учебная дисциплина она рассматривает разнообразные и сложные лингвистические факты и явления, для обозначения которых употребляется весьма обширная терминология.

Термин «язык» используется для обозначения разновидностей языка, функционирующих главным образом в письменной форме («литературный язык»), а термин «речь» – для обозначения разновидностей языка, функциони­рующих в устной форме («разговорная речь»). Но если даже такое разграничение выдерживается вполне последовательно, оно все же не может считаться удачным, так как смешивается и перекрещивается с другим, более общим, имеющим методоло­гический характер разграничением «языка» и «речи», которое признается сейчас очень многими лингвистами.

Во многих трудах по истории русского литературного языка, в том числе и в учебных пособиях, эти термины употребляются недифференцированно, без четкого разграничения, по сущест­ву как синонимы. От такого рода употребления терминов «язык» и «речь» следует, очевидно, отказаться: оно приводит к разного рода недоразумениям, поскольку эти термины упот­ребляются и в различном значении.

Так, в трудах по истории русского литературного языка иногда намечается тенденция применять термин «язык» для обозначения разновидностей языка, функционирующих главным образом в письменной форме («литературный язык»), а термин «речь» – для обозначения разновидностей языка, функциони­рующих в устной форме («разговорная речь»). Но если даже такое разграничение выдерживается вполне последовательно, оно все же не может считаться удачным, так как смешивается и перекрещивается с другим, более общим, имеющим методоло­гический характер разграничением «языка» и «речи», которое признается сейчас очень многими лингвистами.

Это последнее разграничение понимается не всеми учеными вполне одинаково, но во всех вариантах суть его сводится к то­му, что «языком» признаются знаковые средства общения в от­влечении от какого бы то ни было их конкретного применения, в их возможности, потенции, а «речью» признаются те же са­мые средства общения в их конкретном применении, в дейст­вии, в реализации.

Совершенно очевидно, что с этой точки зрения нет никаких оснований литературный язык именовать только «языком», а разговорную речь – только «речью». Ведь обе эти разновид­ности языка могут рассматриваться как в аспекте «языка», так и в аспекте «речи».

С другой стороны, если признать разграничение «языка» как средств общения в их потенции и «речи» как тех же средств в их реализации, то надо будет признать и то, что все эти средства конкретно существуют и могут наблюдаться нами только в их реализации, а в потенции они могут существовать только в нашем научном представлении. По крайней мере, история ли­тературного языка, которая изучает язык определенных тек­стов, имеет дело со средствами общения только в их конкрет­ной реализации. Таким образом, признание разграничения «языка» и «речи» как «потенции» и «реализации» привело бы в данном частном случае только к переименованию «истории русского литературного языка» в «историю русской литератур­ной речи», а суть этой отрасли языкознания и учебной дисцип­лины осталась бы прежней.

При этом надо иметь в виду, что как факты языка, так и факты его разновидностей могут рассматриваться в двух аспек­тах: «в системе» (в этом аспекте может рассматриваться, на­пример, система гласных, система согласных, система склонения, система спряжения и т. п.) и в «тексте» (в этом аспекте рассматривается своеобразие сочетания тех или иных фактов языка в каком-либо отдельном тексте или в совокупности тек­стов).

2. Предмет истории русского литературного языка. Предметом истории русского литературного языка является литературный язык.

Литературный язык – это упорядоченный, кодифицированный (нормированный) язык, исторически сложившийся, обработанный мастерами слова; это высшая форма национального языка.

Литературный язык – это часть общенародного языка. Кроме литературного, в состав общенародного входят: 1) местные или территориальные диалекты, полудиалекты, 2) просторечия, 3) профессионализмы, 4) жаргоны, 5) искусственные языки. Литературный язык тесно связан с различными разновидностями общенародного языка, он пополняется этими средствами и обогащается.

По В.В. Виноградову, литературный язык – это сумма «языков» и стилей отдельных писателей.

Литературный язык на современном этапе представлен 2-мя формами: письменной и устной.

Многие лингвисты стремятся определить литературный язык по каким-либо его свойствам, качествам, учитывая при этом исключительно современное состояние языка и пренебрегая его историей. В результате многие определения литературного язы­ка оказываются исторически ограниченными.

Некоторые лингвисты, определяющие литературный язык по его современным свойствам, приходят к выводу, что в донациональную эпоху литературного языка вообще не было. Так, А. В. Исаченко пишет: «Литературный язык, в современном по­нимании этого термина, обладает следующими признаками: 1) он поливалентен, т.е. применим для обслуживания всех сфер национальной жизни; 2) он нормирован (в отношении орфографии и орфоэпии, грамматики и словаря); 3) он обще­обязателен для всех членов данного национального коллектива и в связи с этим не допускает диалектных вариантов; 4) он сти­листически дифференцирован. Ни один из употреблявшихся на территории славянских народов письменных языков не обла­дал, до появления современных национальных языков, всеми указанными признаками. Поэтому предпочитаем говорить о письменных языках в применении к донациональным типам графически запечатленной речи». Здесь, прежде всего, непо­нятно, почему разновидность языка, обладающая четырьмя указанными признаками, называется литературным язы­ком: ведь ни один из этих признаков не подчеркивает специаль­но ее связи с литературой как сферой функционирования и раз­вития. Крайне парадоксальным и неисторичным представляется и вытекающее из суждений А. В. Исаченко положение, что при наличии древнерусской литературы не было древнерусского литературного языка.

Определение литературного языка на основе описания толь­ко его современных свойств не может дать ясного понятия об этом сложнейшем явлении. В. В. Виноградов подчеркивает: «Крайне важно... проследить явление, играющее в истории... народов роль «литературного языка», на всем протяжении их истории, а не только на ее новом и тем более только на новей­шем этапе; необходимо преодолеть широко наблюдающуюся тенденцию ограничивать изучение литературного языка XIX – XX вв. Лишь изучение этого языка в движении на протяжении всей доступной нам истории отдельных языков даст возмож­ность определить масштаб проблемы литературного языка, рас­крыть действительную природу этого явления, показать ис­торические изменения, происходящие в нем, установить влияние этих изменений на само существо литературного языка».

Исторический подход к проблеме литературного языка тре­бует самого пристального внимания к сферам его функ­ционирования. Сферы функционирования литературного языка не остаются неизменными от эпохи к эпохе, но все же на всех этапах развития литературного языка главнейшей сферой его функционирования является литература. Поэтому проще и естественнее всего литературным языком считать язык литературы. По крайней мере, в практике конкретных историко-лингвистических разысканий подавляющего большинства русских лингвистов «русский литературный язык» выступает именно как «язык русской литературы» литературный язык определяли как язык литературы многие авторитетные ученые: Д. Н. Ушаков, Л.П. Якубинский, Г.О. Винокур, А.И. Ефимов. Принимая такое определение литературного языка, нужно, естественно, ответить на вопрос, что такое литература. К сожале­нию, современная филологическая наука не дает ясного и одно­значного ответа на этот вопрос, поэтому приходится ориентиро­ваться хотя бы на отдельные признаки, отличающие литературу от других письменных текстов. В этом отношении заслуживает пристального внимания мнение Г. О. Винокура: «Специфиче­ским признаком литературного произведения в кругу прочих явлений письменности следует считать его предназна­ченность для чтения, а не только для той или иной практиче­ской надобности — памятной, правовой, богослужебной и т. д.». Под «чтением» здесь разумеется, конечно, не единичное «про­чтение», а возможность постоянного общения между читателем и произведением в познавательных и эстетических целях («про­читывается» – хотя бы один раз – все, что написано, но «чи­тается» только литература). Поскольку предназначенность для чтения необходимо предусматривает идейную направлен­ность и общественную значимость произведения, этот признак оказывается отнюдь не формальным. И хотя он не является признаком настолько универсальным, чтобы во всех случаях точно и безошибочно отграничить литературные тексты от дру­гих письменных текстов, все же на основании этого признака можно более или менее уверенно отнести к литературе, кроме художественных произведений, сочинения исторические, науч­ные, публицистические, а для древнерусского периода также большую часть религиозно-дидактических текстов.

В рассматриваемом вопросе несомненна также и важнейшая роль сложившейся традиции. Можно сомневаться, насколько удачен для определения литературы признак предназначенности для чтения, но вряд ли нельзя согласиться с тем, что именно перечисленный круг произведений письменности обычно пони­мается как литература в широком смысле слова. Хотя в лите­ратуроведении есть тенденция к сужению понятия «литература» до понятия «художественная литература», все же в широком научном обиходе постоянно обращаются такие выражения, как «историческая литература», «научная литература», «публици­стическая литература». В то же время не принято относить к литературе тексты, предназначенные для той или иной чисто практической надобности. Поэтому было бы неправильно рас­сматривать как литературное произведение, например, «Рус­скую правду», которая писалась не для того, чтобы ее читать, а для того, чтобы на основе зафиксированных в ней законов и обычаев осуществлять суд, а также другие памятники «дело­вой письменности», практическое назначение которых несомненно. Разумеется, нельзя считать литературными произведе­ниями и сугубо утилитарные древнерусские письма на бересте (оформление эпистолярного жанра как жанра литературы про­исходит не ранее второй половины XVIII в.).

Определение литературного языка только по сфе­рам его функционирования не может дать о нем полного пред­ставления. Необходимо описание литературного языка и со сто­роны его свойств, качеств. Но свойства и качества литературного языка в каждую историческую эпоху настолько сложны и много­образны, что представляется невозможным вместить их в рамки какого-либо краткого определения. Наполнить конкретным содержанием общее определение литературного языка как языка литературы можно только в процессе последовательного исторического описания как его структуры и системы, так и его функций на каждом этапе развития.

Понимание литературного языка как языка литературы в широком смысле слова обязывает к сближению курса истории русского литературного языка с курсом истории русской лите­ратуры. Это особенно важно применительно к древнерусскому периоду, так как именно для этого периода понятие «литератур­ный язык» без каких-либо специальных оговорок можно счи­тать равнозначным понятию «язык литературы», но в то же время в ряде исследований характеристика древнерусского ли­тературного языка (особенно эпохи Киевской Руси) очень мало связывается с особенностями состава, функционирования и развития древнерусской литературы.

В ходе исторического развития функции литературного язы­ка все более и более расширяются. В национальную эпоху он становится языком не только литературы, но и всей сферы об­щественной деятельности коллектива, становится поливалент­ным, что уже не позволяет его квалифицировать только как язык литературы. Но все же и в национальную эпоху литера­турный язык представляет собой, прежде всего, язык лите­ратуры, только значительно расширивший свои функции и в силу этого подчинивший себе и вобравший в себя многие преж­ние «нелитературные» разновидности языка. Учитывая все сказанное выше, мы можем, наконец, перейти к рассмотрению вопроса о том, что же является предметом истории русского литературного языка как самостоятельной отрасли языкознания и учебной дисциплины и что отличает ее от исторической грамматики как смежного аспекта истории языка.

Во-первых, историческая грамматика рассматривает факты русского языка во всей совокупности его разновидностей, а история литературного языка – факты только одной из разновидностей русского языка.

Во-вторых, что гораздо важнее, поскольку история литера­турного языка есть история языка конкретно существующих текстов, она не абстрагируется от языка этих текстов, а только суммирует, обобщает некоторые сходные, средние черты языка определенных групп текстов и различия между языком определенных групп текстов, т.е. рассматривает специфику различных разновидностей литературного языка, его стилей в их конкретном функционировании и развитии. Историческая грамма тика, в противоположность истории литературного языка, рас­сматривает языковые факты в отвлечении, в абстракции от их конкретного функционирования, от их реализации. Иными сло­вами, ИРЛЯ рассматривает факты языка «в тексте», а историческая грамматика – «в системе».

В-третьих, историческая грамматика рассматривает только структуру языка, в то время как история литературного языка рассматривает также историю его взаимодействия с различными «нелитературными» разновидностями языка и историю его общественных функций.

Таким образом, история русского литературного языка как самостоятельная отрасль языкознания и учебная дисциплина строится как неразрывное единство трех аспектов исследова­ния: 1) истории структуры литературного языка, точнее – исто­рии структуры разновидностей литературного языка; 2) истории взаимодействия литературного языка и нелитературных» разновидностей языка; 3) истории общественных функций литературного языка.

Эти три аспекта исследования в их неразрывной связи и со­ставляют предмет истории русского литературного языка.

3. Разновидности(стили) литературного языка. В составе литературного языка на каждом этапе его разви­тия имеется большее или меньшее число разновидностей, точ­нее — литературный язык всегда представляет собой систему разновидностей. Поэтому история литературного языка реально существует как история его разновидностей.

Число и специфические особенности разновидностей лите­ратурного языка, а также характер взаимодействия между ни­ми меняются от эпохи к эпохе. История литературного языка, представляющая собой историю языка литературных текстов, суммирует, обобщает особенности языка этих текстов в каждую эпоху и на этой основе устанавливает группы текстов, отличаю­щиеся сходными языковыми особенностями. Суммированные, обобщенные особенности языка определенных групп памятни­ков и дают нам представление о разновидностях литературного языка.

Разновидности литературного языка называют обычно стилями.

Очень распространенным (в различных вариантах) является понимание стиля как совокупности стилистически окрашен­ных (т. е. типичных, характерных для какого-либо определенного стиля) элементов. Но такое понимание прежде всего оторвано от конкретного бытия, от конкретного функционирования стиля. Между тем стиль не может быть отвлеченным понятием, он всегда реально существует в том или ином тексте. Стиль есть только там, где есть текст (условно можно говорить и об устном «тексте»). А отсюда вытекает, что, говоря о стиле, нель­зя говорить только о стилистически окрашенных элементах, надо иметь в виду и стилистически «нейтральные» (т.е. не за­крепленные за каким-либо определенным стилем и равно упо­требляющиеся во всех стилях) элементы, которые, как правило, преобладают во всяком тексте. Наконец, очевидно, что стиль не может быть просто совокупностью каких-либо элементов, а представляет собой организованную последовательность, си­стему сознательно отобранных элементов.

Таким образом, стиль языка – это организованная с по­мощью сознательного отбора система стилистически окрашен­ных и стилистически «нейтральных» элементов языка, реально воплощенная в более или менее замкнутых языковых контек­стах.

Стили языка могут быть охарактеризованы не только с точ­ки зрения особенностей их системы, но и с точки зрения тех факторов, которые обусловливают возникновение тех пли иных стилевых систем.

С этой точки зрения, можно говорить прежде всего о функ­циональных стилях, особенности системы которых обус­ловлены сферой функционирования, областью общественного применения этих разновидностей литературного языка (напри­мер, публицистический или производственно-технический стили современного русского литературного языка, в которых, как и в других функциональных стилях, особенности отбора и ор­ганизации языковых средств обусловлены спецификой содержания и областью функционирования соответствующих тек­стов).

Стиль – это функциональная разновидность литературного языка, которая характеризуется исторически сложившейся совокупностью лексико-фразеологических, грамматических и изобразительно-выразительных средств. Для языка древнейшего периода свойственно наличие 3 стилей:книжно-славянский (церковнославяский), например, «Сказание о Борисе и Глебе», светско-литературный (народно-литературный), например, «Слово о полку Игореве», деловой, например, «Русская правда» стили. На разных этапах ИРЛЯ меняется ведущая роль его стилей. Выделяют следующие стили: художественный (стиль поэзии и прозы), общественно-публицистичесий, научный, деловой, разговорный.

Параллельно с функциональными стилями существуют индивидуальные стили, особенности системы которых обус­ловлены спецификой отбора синонимичных средств выражения, осуществляемого автором в соответствии со своими индивиду­альными принципами и вкусами. Индивидуальные стили имеют место главным образом в языке художественной литературы, где они перекрещиваются и взаимодействуют с жанровыми стилями и стилями литературных направлений, особенности системы которых обусловлены также главным об­разом спецификой отбора синонимичных средств выражения, осуществляемого, однако, не индивидуально, а на основе требо­ваний жанра или художественно-эстетических принципов лите­ратурного направления.

Необходимо подчеркнуть, что применительно к истории ли­тературного языка вопрос о стилях может и должен рассматри­ваться только в исторической перспективе. Важно не забывать, что стили являются категорией исторической. Не под­лежит сомнению, например, что функциональные и индивидуаль­ные стили возникают и оформляются только в национальную эпоху. Что касается донациональной, древнерусской эпохи, то существовавшие в то время две главные разновидности литера­турного языка, специфика которых была обусловлена соотно­шением старославянских и русских элементов в их системах, вообще не могут быть квалифицированы как стили в их совре­менном понимании.

Число и специфические особенности разновидностей лите­ратурного языка, а также характер взаимодействия между ни­ми меняются от эпохи к эпохе. История литературного языка, представляющая собой историю языка литературных текстов, суммирует, обобщает особенности языка этих текстов в каждую эпоху и на этой основе устанавливает группы текстов, отличаю­щиеся сходными языковыми особенностями. Суммированные, обобщенные особенности языка определенных групп памятни­ков и дают нам представление о разновидностях литературного языка.

Разновидности литературного языка называют обычно стилями.

Очень распространенным (в различных вариантах) является понимание стиля как совокупности стилистически окрашен­ных (т. е. типичных, характерных для какого-либо определенного стиля) элементов. Но такое понимание прежде всего оторвано от конкретного бытия, от конкретного функционирования стиля. Между тем стиль не может быть отвлеченным понятием, он всегда реально существует в том или ином тексте. Стиль есть только там, где есть текст (условно можно говорить и об устном «тексте»). А отсюда вытекает, что, говоря о стиле, нель­зя говорить только о стилистически окрашенных элементах, надо иметь в виду и стилистически «нейтральные» (т. е. не за­крепленные за каким-либо определенным стилем и равно упо­требляющиеся во всех стилях) элементы, которые, как правило, преобладают во всяком тексте. Наконец, очевидно, что стиль не может быть просто совокупностью каких-либо элементов, а представляет собой организованную последовательность, си­стему сознательно отобранных элементов.

Таким образом, стиль языка – это организованная с по­мощью сознательного отбора система стилистически окрашен­ных и стилистически «нейтральных» элементов языка, реально воплощенная в более или менее замкнутых языковых контек­стах.

Стили языка могут быть охарактеризованы не только с точ­ки зрения особенностей их системы, но и с точки зрения тех факторов, которые обусловливают возникновение тех пли иных стилевых систем.

С этой точки зрения можно говорить прежде всего о функ­циональных стилях, особенности системы которых обус­ловлены сферой функционирования, областью общественного применения этих разновидностей литературного языка (напри­мер, публицистический или производственно-технический стили современного русского литературного языка, в которых, как и в других функциональных стилях, особенности отбора и ор­ганизации языковых средств обусловлены спецификой содержания и областью функционирования соответствующих тек­стов).

Параллельно с функциональными стилями существуют индивидуальные стили, особенности системы которых обус­ловлены спецификой отбора синонимичных средств выражения, осуществляемого автором в соответствии со своими индивиду­альными принципами и вкусами. Индивидуальные стили имеют место главным образом в языке художественной литературы, где они перекрещиваются и взаимодействуют с жанровыми стилями и стилями литературных направлен и и, особенности системы которых обусловлены также главным об­разом спецификой отбора синонимичных средств выражения, осуществляемого, однако, не индивидуально, а на основе требо­ваний жанра или художественно-эстетических принципов лите­ратурного направления.

Необходимо подчеркнуть, что применительно к истории ли­тературного языка вопрос о стилях может и должен рассматри­ваться только в исторической перспективе. Важно не забывать, что стили являются категорией исторической. Не под­лежит сомнению, например, что функциональные и индивидуаль­ные стили возникают и оформляются только в национальную эпоху. Что касается донациональной, древнерусской эпохи, то существовавшие в то время две главные разновидности литера­турного языка, специфика которых была обусловлена соотно­шением старославянских и русских элементов в их системах, вообще не могут быть квалифицированы как стили в их совре­менном понимании.

Но конкретная характеристика тех или иных разновидно­стей русского литературного языка – задача последующих глав и разделов книги

4. Литературный язык и «нелитературные» разновидности языка. Своеобразие, специфика литературного языка выявляется, естественно, только в сопоставлении с «нелитературными» раз­новидностями языка. Поэтому история литературного языка должна предусматривать последовательное сравнение его си­стемы с системами «нелитературных» разновидностей языка. Следует, однако, оговориться, что такое сравнение, несмотря на всю его теоретическую важность, практически необычайно за­трудняется тем обстоятельством, что из всех «нелитературных» разновидностей языка в древности зафиксирован письмен­ностью только «деловой язык», а разговорный язык как си­стема в ее конкретном функционировании по существу нам не­известен. Записи древнейших произведений устного народного творчества, язык которых было бы очень интересно сопоста­вить с литературным языком, сделаны на много столетий позже создания самих произведений. Поэтому язык, скажем, былин киевского цикла в тех записях, которыми мы сейчас распола­гаем, вряд ли можно отождествлять с подлинным былинным языком эпохи Киевской Руси.

По мере приближения к современности положение несколько улучшается, так как появляются разного рода письменные тексты, довольно полно отражающие разговорный язык, а со­временный разговорный язык доступен для непосредственного изучения в той же мере, как и литературный. Но изучение это велось и ведется пока главным образом в диалектологическом плане, разговорный язык как разновидность языка, соотнесен­ная с литературным языком, противопоставленная ему и свя­занная с ним, остается пока «белым пятном» в русском языко­знании. Почти не изучены социально-профессиональные диалек­ты ни в их истории, ни в их современном состоянии. Нет у нас ясного представления и о просторечии как одной из разновид­ностей разговорного языка.

Сказанное не означает, конечно, что мы не располагаем никакими материалами для сопоставления литературного языка с различными «нелитературными» разновидностями языка. Не­которые достаточно достоверные, хотя и разрозненные, факты установлены наукой даже для древнейшего периода истории русского языка, и эти факты должны быть всемерно использо­ваны.

Сопоставление литературного языка с «нелитературными» разновидностями языка может и должно осуществляться не только в области структуры, но и в области общественных функций языка. Последнее, очевидно, не столь затруднительно, как первое, так как здесь могут быть широко использованы не только собственно лингвистические факты, но и многие факты общественно-исторического характера.