Психология социализма

Материальное производство представляет собой единство всех стадий воспроизводства: производство, распределение, обмена и потребления. Определяющей является стадия производства, на которой создается общественный продукт. Распределение, которое осуществляется с помощью финансов, зависит от производства, в тоже время влияет на него. Финансы обслуживают кругооборот производственных фондов сферы материального производства.

Экономика любого государства представляет сложный комплекс, состоящий из различных звеньев, отраслей, территориальных комплексов, производств и т. п. Эти различные части экономики развиваются неравномерно. Вместе с тем нормальное функционирование экономики возможно лишь при условии соблюдения определенной пропорциональности народнохозяйственного комплекса, его сбалансированности.

В условиях перехода к рынку с уменьшением вмешательства государства в регулирование экономики согласованное функционирование разных частей экономики достигается различными формами регулирования.

Одной из форм регулирования экономики является саморегулирование. Саморегулирование означает, что формирование производственного и финансового потенциала в разных структурах материального производства (производство и сбыт продукции, распределение денежных доходов и прибыли).

Переход на рыночные методы хозяйствования положительно сказывается на объеме, структуре и направлениях использования финансовых ресурсов. В условиях финансовой самостоятельности каждый объект хозяйствования может сформировать источники расширенного производства за счет собственных финансовых ресурсов.

В тоже время возможности саморегулирования рынка имеют ограничения. Рынок не решает таких проблем как: гарантии социально-экономических прав человека; охрану окружающей среды; обеспечения общего равновесия экономики; фундаментальных исследований в науке; обеспечения населения общественными товарами. В ряде случаев индивидуальная (рыночная) и социальная оценка результативности хозяйственной деятельности не совпадают. Рыночное саморегулирование не может обеспечить оптимальное воздействие на экономику и социальную сферу.

В условиях перехода к рынку, когда система рыночных отношений неразвита, ограниченность рыночного саморегулирования проявляется в большей степени, чем в странах с развитой рыночной экономикой.

Все это ведет к необходимости использования государственного регулирования экономики. Такое регулирование сопровождается финансовой поддержкой приоритетных направлений экономики, развитие производственной и социальной инфраструктуры. Вмешательство государства в экономику осуществляется с помощью механизма налогообложения, предоставление налоговых льгот, выделение бюджетных ассигнований.

Существуют различные рычаги регулирования экономики. На макро уровне такими рычагами являются госбюджет, система страхования, кредитная система и др. звенья финансовой системы государства.

На микро уровне главным инструментом регулирования воспроизводственных пропорций являются финансы предприятий. С их помощью происходит регулирование воспроизводства структуры производственного продукта, обеспечивается функционирование потребностей расширенного воспроизводства. Регулирование воспроизводственного процесса осуществляется также с помощью банковского кредита, процесса страхования, амортизационной политики, бюджета при использовании механизма налогообложения, предоставления налоговых льгот, выделения бюджетных субсидий на развитие производства, финансирования социальных потребностей.

Основными инструментами государственного регулирования являются использование административно-правовых средств, государственное предпринимательство, государственные финансы, кредитно-денежная политика государства.

В целом государственное регулирование экономики основано на использовании органами власти финансовых рычагов воздействия на процессы общественного развития. С помощью государственных инвестиций, налогов, бюджетной и амортизационной политики, деятельность различных государственных структур складывается механизм влияния на экономику.

В тоже время следует иметь в виду, что вмешательство государства в экономику имеет свои границы. Излишние вмешательство в экономику, предоставление необходимых льгот и дотаций может порождать иждивенчество у предприятий, вести к ослаблению экономических стимулов, снижению экономической эффективности всей хозяйственной деятельности.

Основой регулирования экономики в рыночных условиях является перераспределение финансовых ресурсов. Благодаря такому перераспределению создаются необходимые финансовые предпосылки для эффективного развития экономики.

Психология социализма

ПРЕДИСЛОВИЕ (1908)

Книга Гюстава Лебона «Психология социализма» в настоящее время может принести большую пользу в борьбе с социализмом, и революционизмом. Она выдержала во Франции в короткий промежуток времени пять изданий, переведена на несколько европейских языков и, нужно думать, успела оберечь многие умы от гибельных социали­стических и политических увлечений.

Гюстав Лебон — известный автор более чем двадцати ученых трудов по физикохимии, физиологии, антрополо­гии, истории, социологии и философии. Энциклопедичность автора и творчество его — поистине поразительны. Книга «Психология социализма» является одним из позднейших его трудов, изданных вслед за трудами «Пси­хология воспитания» и «Психология толпы».

Книга «Психология социализма», по отзыву известного социалиста Сореля, «представляет собой наиболее пол­ную работу, изданную во Франции о социализме, заслуживающую большого внимания по оригинальности идей автора, наводящих на самые серьезные размышления». И действительно, содержание этой книги очень оригинально и поражает силой и убедительностью приводимых доказательств, при полной объективности исследования. Разбор социальных явлений относится почти исключительно к жизни западных народов, и потому книга эта особенно по­лезна для русского читателя, как постороннего беспристрастного зрителя, могущего найти в ней внушительное и поучительное предостережение. Книга эта напоминает исторические примеры того, как опасны увлечения социали­стическими утопиями вообще, и с полной несомненностью выясняет гибельное значение всяких революций.

Кроме того, эта книга представляет большой педагогический интерес. В ней автор рассматривает значение вос­питания и сравнивает характеры его у народов латинской и англосаксонской рас; выясняет вред чрезмерной книж­ности и теоретичности обучения и силу истинного патриотизма, без которого не может быть прочным никакой народ.

Затронут в этой книге вопрос и о великом значении для народа армии, сильной прежде всего духом, хорошо обученной и дисциплинированной; вполне выяснена вся утопичность входящего ныне в моду антимилитаризма.

Разобраны также и другие явления государственной важности, относящиеся к области земледелия, промышлен­ности, торговли, финансов и т. д.; выяснены условия, при которых данная страна может процветать, и причины, ведущие страну к упадку.

Встречаются, однако, в этой книге и слабые места в отношении глубины и полноты исследования, но таких мест очень мало, и касаются они большей частью не первостепенных вопросов. Из крупных же вопросов, разбор кото­рых мало обоснован, можно отметить разве что один: равнение христианского социализма с социалистическими утопиями. Здесь субъективность суждений автора взяла перевес над объективностью, и для восстановления равно­весия пришлось сделать подстрочное примечание.

Несмотря на эти недочеты, книга в общем сохраняет свои достоинства. Общий характер и спокойный той иссле­дования, при общедоступной форме изложения, настраивают ум «осторожным выводам, свободным от всякой предвзятости и страстности, углубляют мысль до самых корней изучаемых явлений.

Первое издание полного русского перевод а этой книги в количестве 3.200 экземпляров разошлось в очень ко­роткий срок.

С. Будаевский 1908 г.

Социализм представляет собой совокупность стремлений, верований и реформаторских идей, глубоко волнующих умы.

Правительства опасаются его, законодатели щадят, народы видят в нем зарю новой судьбы.

В этом труде, посвященном изучению социализма, найдут применение принципы, изложенные в моих послед­них книгах «Законы эволюции народов» и «Психология толпы». Лишь кратко касаясь подробностей доктрин, чтобы удержать в памяти только их сущность, мы рассмотрим причины, породившие социализм, и причины, замедляю­щие его распространение или благоприятствующие ему.

Мы покажем конфликт между прежними идеями, укоренившимися наследственно, на которых еще покоятся общества, и идеями) новыми, возникшими в новых средах, созданных современной научной и промышленной эво­люцией, Не оспаривая законности стремлений; большинства людей улучшить свою участь, мы исследуем, могут ли иметь учреждения действительное влияние на это улучшение, или же наши судьбы управляются роковой необхо­димостью совершенно независимо от учреждений, которые может создать наша воля.

Социализм не имел недостатка в защитниках, писавших его историю, в экономистах, оспаривавших его догмы, и в проповедниках его учения, лишь психологи пренебрегали до сих пор изучением его, видя в нем один из таких неточных и неопределенных предметов, как богословие или политика, которые могут лишь дать повод к страстным и бесплодным спорам, вызывающим отвращение у ученых умов.

По-видимому, однако, лишь внимательная психология может показать происхождение новых доктрин и объяс­нить влияние, какое они производят как в народных слоях, так и среди некоторых культурных умов. Нужно про­никнуть до самых корней событий, протекающих перед нами, чтобы понять сам ход и расцвет наблюдаемых явле­ний.

Ни один апостол никогда не сомневался в будущности своего вероучения, поэтому и социалисты убеждены в близком торжестве своих доктрин. Такая победа необходимо вызывает разрушение настоящего общества и пере­устройство его на других началах. Нет ничего проще, по мнению последователей новых догм, как это разрушение и переустройство. Очевидно, что насилием можно расстроить общество, как можно в один час уничтожить огнем долго строившееся здание. Но наши настоящие знания об эволюции вещей позволяют ли допустить, что человек может восстановить по своему желанию разрушенную организацию? Стоит лишь немного вникнуть в сам процесс образования цивилизаций, как тотчас же обнаруживается, что во всяком обществе учреждения, верования и искус­ства представляют собой целую сеть идей, чувств, привычек и приемов мышления, укоренившихся наследствен­ным, путем и составляющих вместе силу общества. Общество только тогда сплочено, когда это моральное наслед­ство упрочилось в душах, а и в кодексах. Общество, приходит в упадок, когда эта сеть расстраивается. Оно осужде­но на исчезновение, когда эта сеть приходит в полное разрушение.

Такой взгляд никогда не оказывал влияния на писателей и государственных людей латинской раем. Убежденные в том, что естественные законы могут изгладиться перед их идеалом нивелировки, законности и справедливости, они полагают, что достаточно выдумать умные учреждения и законы, чтобы пересоздать мир. Они еще питают иллюзии той героической эпохи революции, когда философы и законодатели считали непреложным, что общество есть вещь искусственная, которую благодетельные диктаторы могут совершенно пересоздавать.

Такие теории, по-видимому, теперь очень мало состоятельны, тем не менее не нужно пренебрегать ими. Они по­буждают к таким действиям, влияние которых весьма разрушительно и, следовательно, очень опасно. Созидатель­ная сила покоится на времени и не подчинена непосредственно нашей воле. Разрушительная сила, напротив, в на­шей власти. Разрушение общества может совершиться очень быстро, но восстановление; его происходит всегда очень медленно. Иногда нужны человеку века усилий для восстановления того, что он разрушил в один день.

Если мы желаем понять глубокое влияние современного социализма, то ненужно изучать его догмы. Исследуя причину его успеха, приходишь к заключению, что последний совсем не зависит от теорий, которые проповедуют эти догмы, и от внушаемых ими отрицаний. Подобно религиям, приемы которых социализм все более и более стре­мится усвоить, он распространяется отнюдь не доводами разума, а совсем иначе. Являясь очень слабым, когда пы­тается спорить и опираться на экономические соображения, он становится, напротив, очень сильным, когда остается в области уверений, мечтании химерических обещаний. Он был бы даже еще страшнее, если бы не выходил из этой области.

Благодаря его обещаниям возрождения; благодаря надежде, зажигаемой им у всех обездоленных, социализм на­чинает представлять собой гораздо более религиозное верование, чем доктрину. А великая сила верований, когда они стремятся облечься в ту религиозную форму, строение которой мы изучали в другом труде, состоит в том, что распространение их не зависит от той доли истины или заблуждения, какую они могут в себе содержать. Лишь толь­ко верование запало в души» неясность его не обнаруживается более, ум уже не касается его. Одно лишь время может ослабить его.

Такие глубочайшие мыслители, как Лейбниц, Декарт, Ньютон, безропотно преклонялись перед религиозными догмами, слабость которых скоро показал бы им разум, если бы они могли подчинить их контролю критики. Но то, что вошло в область чувства, уже не может быть уничтожено рассуждением. Религии, действуя только на чувства, не могут быть потрясены доводами разуме, и потому влияние их на души было всегда столь решительным.

Современный век представляет собой один из тех переходных периодов, когда старые верования потеряли свою силу и когда те, которые должны были заменить: их, не установились. Человеку еще не удавалось обходиться без верований в божество. Оно иногда низвергается со своего престола, но этот престол никогда не оставался незаня­тым. Вскоре из праха умерших богов появляются новые призраки.

Наука, поборовшая веру в богов, не может оспаривать их огромную власть. Еще ни одна цивилизация не могла основаться и развиться без них. Самые цветущие цивилизации всегда опирались на религиозные догмы, которые с точки зрения разума не обладали ни малейшей частицей логики, правдоподобности или даже простого здравого смысла. Логика и разум никогда не были настоящими руководителями народов. Неразумные всегда составляло один из самых могучих двигателей человечества.

Не при посредстве разума был преобразован мир. Религии, основанные на вздорных представлениях, Наложили свой неизгладимый отпечаток на все элементы цивилизации и продолжают подчинять огромное большинство лю­дей своим законам; философские же системы, основанные на доводах разума, сыграли лишь незначительную роль в жизни народов и имели непродолжительное существование. Они на саамом деле дают толпе только доводы, тогда как душа человеческая требует лишь надежд.

Эти-то надежды всегда и внушались религиями, которые создавали, вместе с тем, идеал, способный обольщать и возвышать души. Именно эта магическая сила надежд и создавала самые могущественные царства из ничтожества, творила чудеса литературы и искусств, составляющих общую сокровищницу цивилизации.

Так же предлагает надежды и социализм, и, это составляет его силу. Верования, которым он учит, очень фанта­стичны и, по-видимому, едва ли могли рассчитывать на распространение; тем не менее, они распространяются. Человек обладает чудесной способностью преобразовывать вещи по воле своих желаний, познавать вещи только сквозь ту магическую призму мысли и чувств, которая представляет мир таким, каким мы желаем его видеть.

Каждый сообразно своим мечтаниям, твоему честолюбию, своим желаниям, видит в социализме то, чего основа­тели новой веры никогда не думали в него вкладывать. Священник открывает нем всеобщее распространение мило­сердия и мечтает о нем, забывая алтарь. Бедняк, изнемогая от тяжкого труда, смутно усматривает в нем лучезарный рай, где он будет наделен земными благами. Легионы недовольных (а кто теперь к ним не принадлежит?) надеются, что торжество социализма, будет улучшением их судьбы. Совокупность всех этих мечтаний, всех этих недовольств, всех этих надежд придает новой вере неоспоримую силу.

Для того, чтобы современный социализм мог так скоро облечься в эту религиозную форму, Составляющую тай­ну его могущества, необходимо было, чтобы он явился в один из тех редких моментов истории, когда люди, изве­рившись в своих богах, утратили свои старые религии и живут только в ожидании новых верований.

Явившись как раз в то время, когда власть старых божеств значительно поблекла, социализм, также дающий че­ловеку мечты 0 счастье, естественно, стремится занять их место.

Ничто не указывает, что ему удастся занять это место, но все показывает, что он не может долго сохранять его.

Г. Лебон

Первое издание этой книги разошлось в течение нескольких недель, в пришлось выпустить второе без всяких изме­нений. Третье издание, напротив, подверглось существенной переработке. Не нахожу нужным отвечать критике, вызванной этим трудом как во Франции, так и в странах, где появился его перевод, В допросах, относящихся гораз­до более к области чувств, чем разума, нельзя рассчитывать на изменение чьего-либо образа мыслей. Перевороты в области мысли, никогда не совершаются книгами¹.

Не принадлежа ни к какой школе и не помышляя заслужить одобрение одной из них, я пытался изучить общест­венные явления подобно тому, как изучаются физические, стараясь возможно менее впадать в ошибки.

Некоторые места этой книги по своей неизбежной краткости кажутся несколько догматичными, чего не следует, однако, заключать относительно самих изложенных мыслей. Одна из последних глав посвящена доказательству того, что в некоторых вопросах возможны только вероятные, но отнюдь не достоверные заключения.

Иногда, в этой книге я как будто уклоняюсь от предмета моего исследования, но это необходимо потому, что происхождение некоторых явлений, сам процесс их развития не могут быть поняты без предварительного изучения обстоятельств, среди которых явление возникло и развивалось. В вопросах религии, нравственности и политики изучение самого текста той или другой доктрины вовсе не имеет преобладающего значения, как могло бы казаться. Важнее всего знать среду, в которой доктрина развивается, знать чувства, на которых она зиждется, и характер умов, воспринимающих ее. В эпоху торжества буддизма и христианства догмы этих верований представляли малый интерес для философа, но ему было бы весьма интересно познакомиться с причинами укоренения их, т. е. с состоя­нием усвоивших эти догмы умов. Всякая догма, как бы ни была она несостоятельна с точки зрения разума, всегда восторжествует, если ей удалось изменить известным образом направление умов. В этом изменении сущность са­мой догмы нередко играет второстепенную роль. Торжество догмы происходит под влиянием подходящей среды, удобного момента, возбуждаемых ею страстей и главным образом от влияния проповедников, умеющих говорить толпе, зажигать в ней веру. Последняя вызывается действием отнюдь не на разум, а только на чувства. Вот почему проповедники вызывают большие народные религиозные движения, создающие новых богов.

Поэтому-то я убежден, что не выхожу из рамок моей задачи, принимая в основание при изложении некоторых глав этой книги наши верования, значение традиций в жизни народов, зачатки творческих основ в душе латинского народа, экономическое развитие в настоящее время и еще другие вопросы. Все это и представляет существенную часть данного исследования.

Немного страниц этого труда посвящено собственно изложению социалистических доктрин. Они столь неус­тойчивы, что бесполезно вести о них какие-либо споры. Эта изменчивость, впрочем, по общему закону, составляет необходимый признак всех новых верований. Религиозные догмы приобретают полную определенность только после своего торжества. До этого момента они блуждают в неопределенных формах. Эта-то неопределенность и есть залог успешного распространения их, так как придает им способность приспосабливаться к самым разнообраз­ным нуждам и тем удовлетворять бесконечно разнообразные вожделения легионов недовольных, число которых в некоторые моменты истории бывает очень велико.

Социализм, как попытаемся это показать, может быть отнесен к классу религиозные вероучений, имеет прису­щий им характер неопределенности своих догм, не достигших еще своего торжества. Доктрины социализма меняют­ся чуть не с каждым днем и делаются все более и более неопределенными, расплывчатыми. Чтобы согласовать приня­тые основателями этих доктрин принципы с явно противоречащими им фактами, пришлось бы предпринять труд, подобный трудам богословов, старающихся примирить разум с Библией.

Принципы, на которых Маркс, бывший долго первосвященником новой религии, основывал социализм, в конце концов были опровергнуты фактами в такой мере, что вернейшие его ученики вынуждены отказаться от этих прин­ципов. Так, например, лет сорок тому назад по сущности теории социализма выходило, что капиталы и земли долж­ны скапливаться в руках все меньшего и меньшего числа владельцев, тогда как статистика разных стран показала совершенно противоположное: в действительности капиталы и земли не только не скапливаются, но с большой быстротой раздробляются среди огромного числа людей. Поэтому мы и видим, что в Германии, Англии и Бельгии вожди социализма все более отрешаются от коллективизма, называя его химерой, способной увлекать только умы народов латинской расы.

Впрочем, в отношении распространения социализма всякие теоретические рассуждения не имеют никакого зна­чения. Толпа им не внимает. Она запоминает только ту основную мысль, что рабочий — жертва нескольких экс­плуататоров вследствие дурной социальной организации, и что было бы достаточно нескольких новых законов, введенных революционным путем, чтобы изменить эту организацию. Теоретики могут себе развивать те или другие доктрины своей теории, толпа принимает их готовыми во всей их совокупности, не вникая никогда в развитие их. Усвоенные верования облекаются всегда в очень простую форму. Раз удалось их вкоренить в неразвитых умах, они непоколебимо сохраняются в них надолго.

Помимо мечтаний социалистов, и, весьма часто, совершенно наперекор им, современный общественный строй претерпевает быстрое и глубокое изменение от перемен в условиях существования, в требованиях времени и в по­нятиях, происходящих под влиянием научных и промышленных изобретений последнего полувека. Современные сообщества приспосабливаются к этим превращениям, а не к фантазиям теоретиков, которые, не видя роковой не­избежности существующих условий, полагают, что могут по своему произволу перестраивать общество. Задачи, возникающие вследствие современных превращений в мире, гораздо важнее, чем вопросы, озадачивающие социа­листов. Изучению этих задач посвящена значительная часть настоящего труда.

Г. Лебон

Господин издатель¹ сделал мне честь, обратись ко мне с просьбой — снабдить моим небольшим предисловием издаваемый им русский перевод моей книги «Психология социализма».

Цель, которую я себе поставил, когда писал эту книгу, ясно намечена в предисловии, предпосылаемом этому труду. Судя по многочисленным изданиям этой книги и по переводам ее на многие языки, смею надеяться, цель эта достигнута. Я пытался изучать вопросы, относящиеся к социализму, как если бы я изучал какие-либо физические явления. Могу предполагать, что задача эта исполнена с беспристрастием, судя по многочисленным статьям, поя­вившимся в периодических изданиях, принадлежащих к самым различным партиям.

В этом труде преобладает следующее главное основное положение: народы не могут выбирать свои учреждения, они подчиняются тем, к которым их обязывает их прошлое, их верования, экономические законы, среда, в которой они живут. Что народ в данную минуту может разрушить путем насильственной революций учреждения, перестав­шие ему нравиться, — это не раз наблюдалось в истории. Чего история никогда еще не показывала — это того, чтобы новые учреждения, искусственно навязанные силой, держались сколько-нибудь продолжительно. Спустя короткое время все прошлое снова входит в силу, ведь из этого-то прошлого и сотканы мы, и потому оно является нашим верховным властителем.

Без сомнения, учреждения преобразуются в течение веков, но всегда путем медленной эволюции и никогда — путем внезапных революций. Революции изменяют только название вещей. Разрушительное их действие никогда не касается основных идей и чувств данного народа, какие бы кровавые перевороты они не порождали.

Таким образом, когда хотят понять учреждения данного народа, нужно изучить сперва умственный склад этого народа. Тогда и только тогда поймешь, что учреждения, наилучшие для одного народа, могут оказаться гибельными для другого. Либеральные учреждения, превосходные для нации, состоящей из однородных элементов, обладаю­щих одинаковыми чувствами и интересами, являются отвратительными для народа, состоящего из элементов раз­нородных, и следовательно, обладающих различными чувствами и имеющими противоположные интересы. Одна лишь мощная рука властелина может тогда поддерживать равновесие и мир между разнородными интересами — слишком большая свобода привела бы их к неизбежной борьбе.

Каждая страница истории подтверждает эти основные положения. Однако, они всегда отвергались революцио­нерами всех времен. Можно желать переделать общество сообразно своим мечтам, но такие мечты никогда не осу­ществлялись. Тщетно мятется человек. Им управляют такие высшие силы, как закон неизбежности, среда, влияние прошлого, которые древними объединялись под именем судьбы. Судьбу эту можно проклинать, избежать ее невоз­можно.

Г. Лебон