Зарождение и развитие адвокатуры в России до реформы 1864 г.

Предшественником российской адвокатуры был институт судебного представительства в Древней Руси. Первые упоминания о нем мы находим в законодательных сборниках XV в. В частности, по Псковской судной грамоте иметь поверенных лиц могли не все, а только женщины, дети, монахи и монахини, дряхлые старики и глухие. Напротив, Новгородская судная грамота дозволяет иметь доверенных лиц всем. Обязанности поверенных исполняли, во-первых, родственники тяжущихся, во-вторых, все правоспособные граждане, за исключением тех, кто, состоя на службе, были облечены властью.

Первоначально господствующей формой судебного представительства у славянских и германских народов было родственное представительство. В частности, роль правозащитника выполняли дети, братья, племянники и друзья представляемого. Но уже появляются и наемные поверенные. Так, Псковская судная грамота запрещает поверенным вести более одного дела в день («одному пособнику одного дня за два орудия не тягаться»)1. Это постановление, несомненно, относится к наемным поверенным и свидетельствует о стремлении власти упорядочить процесс начавшегося развития профессионального представительства по чужим делам. В позднейших правовых памятниках, а именно, в судебниках и Соборном уложении 1649 г., постоянно упоминается о наемных поверенных как о уже существующем институте.

Древнее русское право, вплоть до издания Свода законов 1832 г., не содержало правовых норм, относящихся к организации института поверенных. Свод законов, впервые предоставив право всякому, кто может по закону быть истцом и ответчиком, производить тяжбу и иск через поверенного, определил, что «поверенный, действуя в суде вместо верителя, представляет его лицо». Свод Законов обозначил круг лиц, которым запрещалось заниматься судебным представительством. Это, в частности: малолетние, удельные крестьяне по делам крестьян их ведомства, духовные особы, монахи и монахини, чиновники, лица всякого сословия, которые были преданы суду за преступления, наказуемые лишением прав состояния, лица, подвергшиеся по суду за уголовное преступление телесным наказаниям, чиновники и канцелярские служащие, исключенные со службы за преступление и «дурное поведение», лица, состоящие под надзором полиции.

Необходимо отметить, что до издания Судебных уставов 1864 г. судебное представительство было свободной профессией, не связанной организационно-корпоративными обязательствами. В разные исторические периоды сфера деятельности поверенных была различной. В древние времена, когда уголовный процесс не отделялся от гражданского, участие поверенных допускалось в делах общего рода. После того как судопроизводство начало делиться на две формы — гражданскую и уголовную (Судебники 1497—1950 гг.1), роль поверенных стала меняться. Уголовный процесс теперь составляли стадии: состязательный суд и следственный розыск привел к тому, что границы розыска расширялись и он постепенно оттеснил обвинительный процесс на второй план. К участию в розыскном процессе поверенные не допускались.

Уголовные дела разбирались в порядке следственного и тайного производства. Один из членов суда рассматривал акты предварительного следствия и делал из них извлечения или выписку, которая представлялась другим членам суда и служила процессуальным основанием для вынесения приговора. Та часть процесса, которая составляет судебное следствие и является самым важным этапом для установления истины, отсутствовала. Ни о допросе свидетеля на суде, ни о разработке доказательств не было и речи. Само собой разумеется, что участие адвокатов в процессе не предполагалось. Они могли лишь быть уполномочены совершать вместо подсудимых «рукоприкладство под записками» в маловажных делах, оканчивавшихся в первой инстанции.

С развитием судопроизводства возникают зачатки института правозащиты в уголовном суде, которую обеспечивали подсудимому прокуроры и стряпчие, возбудившие преследование за преступление. Обязанность наблюдения за соблюдением интересов подсудимого возлагалась на депутатов, избиравшихся из представителей того сословия или ведомства, к которому относился обвиняемый. Депутаты присутствовали на следствии, наблюдали за правильным его производством, а в. случае необходимости могли высказывать собственное мнение. Прокуроры и стряпчие имели право предлагать суду свои заключения о невиновности подсудимого.

Гражданский процесс основывался на тех же принципах, что и уголовный. Предварительная подготовка к суду состояла в том, что тяжущиеся обменивались состязательными бумагами: прошением, ответом, возражением и опровержением. Эта процедура занимала не менее четырех месяцев и могла в некоторых случаях продолжаться до двух лет. Затем из сего производства делалась выписка или составлялась докладная записка. Этот документ представлялся тяжущимся для прочтения и подписи, причем они могли просить о его дополнении и изменении. При докладе дела в заседании суда до начала обсуждения его по существу, т.е. при чтении записки (выписки), могли присутствовать тяжущиеся или их поверенные. Но обсуждение дела и постановление решения происходили при закрытых дверях. Деятельность поверенных в гражданском процессе заключалась в «хождении по делу», т.е. в сочинении состязательных бумаг, их подаче, явках в суд, представлении доказательств, присутствии при докладе дела и т.д. Стряпчие часто не имели никаких юридических познаний и пользовались дурной славой хищников, мошенников. В пароде их метко прозвали «крапивное семя». Их функции не были регламентированы законодательно.

Российские цари были настроены против создания в России адвокатской корпорации западного образца. Петр I считал «ходатаев» ябедниками, товарищами воров и душегубцев. По его мнению, адвокат своими пространными ходатайствами больше утруждает судью и запутывает дело, чем ведет его к скорейшему разрешению. Отрицательное отношение к идее учреждения адвокатуры по западному образцу сохранялось практически до отмены крепостного права. Весьма характерным в этой связи было высказывание Николая I: «Кто, кто погубил Францию, как не адвокаты? Кто были Мирабо, Марат, Робеспьер?! Нет... пока я буду царствовать, России не нужны адвокаты, — без них проживем».

Адвокатской практикой занимались государственные служащие невысокого ранга в свободное время или находясь в отставке. Примечательно, что сам термин «адвокат» впервые был упомянут в Воинском уставе Петра I 1716 г.

При обсуждении проектов судебной реформы 1864 г. Государственный совет, отмечая недостатки дореформенной адвокатуры, писал в своем журнале: «Одна из причин бедственного положения нашего судопроизводства заключается в том, что лица, имеющие хождение по делам, большей части люди очень сомнительной нравственности, не имеющие никаких сведений юридических ни теоретических, ни практических». На этом основании Государственный совет признал необходимым создание организованной адвокатуры, без которой, по его мнению, «невозможно будет ведение состязания в гражданских и судебных прениях в уголовном судопроизводстве с целью раскрытия истины и представления полной защиты тяжущимся и обвиняемых пред судом».

Особое внимание при анализе деятельности дореформенной адвокатуры следует уделить адвокатуре в коммерческих судах. Она была организована 14 мая 1832 г. и в дальнейшем практически не изменялась вплоть до революционных событий 1917 г. Заниматься практикой в коммерческом суде могли только лица, внесенные в список присяжных стряпчих, который вели в каждом коммерческом суде. Кандидаты на эту должность должны были представить суду «аттестаты, послужные списки и прочие свидетельства о звании их и поведении, какие сами признают нужными». Суд рассматривал документы и при личном осведомлении о свойствах просителя или вносил его в список, или объявлял словесный отказ без всякого объяснения причин. Стряпчий, внесенный в список, мог быть исключен из него по усмотрению суда без дальнейших объяснений, причина исключения регистрировалась только в протоколе. После внесения в список стряпчий принимал присягу и получал право заниматься ходатайством по делам. Число стряпчих точно не было определено, но суду вменялось в обязанность иметь «печение, чтобы оно было достаточным и, чтобы тяжущиеся стороны не затруднялись в их выборе».

Таким образом, присяжные стряпчие в коммерческих судах полностью зависели от суда: но его усмотрению они могли быть допущены к практике или исключены из списка без каких-либо веских причин. В целом говорить об адвокатуре дореформенной России в классическом ее понимании (правозащитная юридическая помощь) нельзя. Лишь наличие у адвоката возможности оказывать помощь своему доверителю, подзащитному на всех стадиях юридической процессуальной деятельности свидетельствует о существовании полноценного института адвокатуры.

Поэтому можно считать, что история классической русской адвокатуры начинается после судебной реформы 1864 г., когда законодателем были введены состязательные начала в процессе, уравнены права сторон и судебная власть была отделена от административной, когда был изменен организационно-правовой и функциональный статус прокуратуры в России, изменен порядок дознания и следствия.

Русская адвокатура 1864—1917 гг.

Цель издания новых Судебных уставов заключалась, как писал Император Александр II в указе Правительствующему Сенату, в том, чтобы «водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе то уважение к закону, без которого невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого: от высшего до низшего».

Судебные уставы вполне соответствовали этой великой цели. Они даровали полную самостоятельность судебной власти, отделив ее от административной. Они создали стройную и прочную систему судебных инстанций, способствовавшую быстрому и единообразному отправлению правосудия. Они обеспечили надлежащий состав судебного персонала, определили его интеллектуальный и нравственный ценз, содержали нормы о материальном положении судей и их несменяемости. Далее, они привлекли к участию в отправлении правосудия представителей народа в лице присяжных заседателей, сословных представителей и мировых судей. Наконец, они преобразовали судопроизводство, обратив его из тайного, следственного и письменного в гласное, состязательное и устное, и создали официальный институт судебной защиты в лице присяжных поверенных.

Судебную реформу 1864 г. разрабатывали образованнейшие отечественные юристы того времени — СИ. Зарудный, Д.А. Ровинский, Н.И. Стояновский. Учитывая традиции страны и опыт западноевропейских держав, они восприняли отчасти немецко-австрийский тип адвокатуры, особенности которого состояли в соединении в одних руках функций правозаступничества и судебного представительства, хотя не все юристы дореволюционной школы относились к этому положительно. Профессор Е.В. Васьковский, например, отстаивавший необходимость разделения двух функций адвокатуры, считал, что при таком положении «адвокат из ученого эксперта и судебного оратора, каким он был в качестве чистого правозаступника, становится практически дельцом, маклером по юридической части, имеющим тем больше успеха в публике, чем больше сметливости, юркости и даже неразборчивости в средствах он проявит при устройстве материальных интересов своих клиентов». Организационное устройство адвокатуры в России во многом напоминало французское по характеру внутреннего самоуправления, системе дисциплинарных взысканий и порядку дисциплинарного производства.

Адвокатура на основании Судебных уставов 1864 г. была выражена в двух формах: присяжные поверенные и частные поверенные. Русским законодательством были определены условия допущения к работе в присяжной адвокатуре: допускались лица, достигшие 25-летнего возраста, имеющие русское подданство, высшее юридическое образование и опыт практической деятельности (ст. 354 Учреждений Судебных Установлений от 20 ноября 1864 г.). Помимо этих условий адвокаты должны были быть финансово независимыми, дееспособными и полноправными подданными, безукоризненными в нравственном отношении.

Подготовка кандидатов в адвокатуру, согласно ст. 354 Учреждений Судебных Установлений, осуществлялась по следующим направлениям: 1) служба по судебному ведомству в тех должностях, на которых приобретаются практические знания по производству судебных дел; 2) состояние кандидатами на судебной должности; 3) занятие судебной практикой под руководством присяжных поверенных. Во всех трех случаях продолжительность данной деятельности должна была составлять не менее пяти лет.

Не допускались в адвокатуру:

«1. лица, состоящие на службе от правительства или по выборам, за исключением тех, которые занимают почетные или общественные должности без жалования;

2. объявленные несостоятельными должниками;

3. опороченные:

а) подвергшиеся по судебным приговорам лишению или ограничению прав состояния, а также священнослужители, лишенные духовного сана по приговорам духовного суда;

б) состоящие под следствием за преступления и проступки, которые влекут за собою лишение или ограничение прав состояния, и не оправданные по обвинению в таких преступлениях и проступках;

в) исключенные из службы по суду, или из духовного ведомства за пороки, или же из среды обществ и дворянских собраний по приговорам тех сословий, к которым они принадлежат;

г) лишенные по суду права ходатайствовать по чужим делам, а так же исключенные из числа присяжных поверенных» (ст. 355 Учреждений Судебных Установлений).

К 1886 г. присяжных поверенных в России насчитывалось немногим более 1600 человек, и группировались они в основном в трех судебных округах — Петербургском, Московском, Харьковском.

В Судебных уставах внутреннее самоуправление адвокатурой определено по французскому образцу. Присяжные поверенные приписывались к судебным палатам (ст. 356), образовывали при каждой палате особую коллегию и при составе коллегии не менее 20 человек входили в палату с просьбой о разрешении им избрать совет. После этого палата назначала одного из своих членов, который созывал присяжных поверенных и открывал общее собрание, где и производились выборы председателя совета простым большинством голосов (ст. 357, 360). Помимо советов закон предусматривал создание отделений совета. Статья 366 постановляет: «...Если в каком-либо городе, в котором нет судебной палаты, имеют местожительства более десяти поверенных, то они могут с разрешения состоящего при местной судебной палате совета присяжных поверенных избрать из среды себя отделение совета при Окружном суде, в таком составе и с теми из принадлежащих совету правами, которые будут им самим определены. Об учреждении такого отделения совета присяжных поверенных и о нравах, ему советом предоставленных, должно быть доводимо до сведения судебной палаты».

Компетенция совета определялась в ст. 367.

«К обязанностям и правам совета присяжных поверенных принадлежит:

1. рассмотрение прошений лиц, желающих приписаться к числу присяжных поверенных, или, выйти из этого звания, и сообщение судебной палате о приписке их, или отказе им в этом;

2. рассмотрение жалоб па действия присяжных поверенных и наблюдение за точным исполнением им законов, установленных правил и всех принимаемых ими на себя обязанностей, сообразно с пользой их доверителей;

3. выдача присяжным поверенным свидетельств в том, что они не подвергались осуждению совета;

4. назначение поверенных по очереди для безвозмездного хождения по делам лиц, пользующихся на суде правом бедности;

5. назначение в очереди поверенных для ходатайства по делам лиц, обратившихся в совет с просьбою о назначении им таковых;

6. определение количества вознаграждения поверенному по таксе, в случае несогласия по сему предмету между ним и тяжущимся, и когда не заключено между ними письменного условия;

7. распределение между присяжными поверенными процентного сбора, установленного 398.статьею сего учреждения;

8. определение взысканий с сих поверенных, как по собственному усмотрению совета, так и по жалобам, поступающим в совет».

Совет фактически заведовал всеми делами корпорации. Поскольку советы, как и само сословие присяжных поверенных, были учреждениями новыми, то им пришлось, по свидетельству А.Ф. Кони, «вырабатывать одновременно и приемы адвокатской техники, и правила адвокатской этики так, чтобы другим, на то глядючи, повадно не было так делать». В 70—80-е годы XIX в. председателями советов присяжных поверенных избирались наиболее авторитетные адвокаты.

Система дисциплинарных наказаний, а также порядок дисциплинарного производства были всецело построены по французскому образцу. Присяжный поверенный, привлеченный к дисциплинарной ответственности, приглашался дать объяснение своему проступку или явиться лично в заседание совета. Если он не исполнял этого требования без уважительных причин, совет выносил решение на основании имеющихся у него сведений. Постановления совета имели силу только в том случае, если в нем участвовало больше половины его членов. Для запрещения практики и исключения из списка присяжных поверенных необходимо было, чтобы за это проголосовали не менее двух третей членов совета. На все постановления совета, кроме трех, которыми присяжный поверенный подвергался предостережению и выговору, допускалась апелляция (ст. 377). Кассационная жалоба, которая могла подаваться в течение долгого периода времени, с 1885 г. не принималась Сенатом.

Все отмеченные постановления выносились как советом, так и отделением совета присяжных поверенных (ст. 377). В тех городах, где не было совета или его отделения, их обязанности исполнял окружной суд (ст. 378).

Прокуратура имела право надзора за деятельностью адвокатуры. Вмешательство прокуратуры во внутренние дела сословия выражалось в том, что: 1) дисциплинарные приговоры совета, как обвинительные, так и оправдательные, сообщались прокурору подлежащего суда, 2) на эти приговоры прокурор мог подавать протесты в палату (ст. 370 и 376).

Согласно своим функциональным обязанностям присяжные поверенные могли принимать на себя ведение гражданских и уголовных дел. Однако ни в том, ни в другом процессе они не пользовались монополией. В гражданском процессе вести дела тяжущихся были вправе частные поверенные, а также близкие родственники тяжущихся и лица, имевшие общую тяжбу с доверителями, или заведующие их дела ми и имениями. В уголовном процессе обязанности защитника могли исполнять не только присяжные, но и частные поверенные, а также все лица, которым закон не запрещал ходатайствовать по чужим делам. Это объяснялось не только традицией, но и нехваткой дипломированных специалистов.

Присяжные поверенные считались представителями тяжущихся. Отношения между ними и доверителями основывались на договоре доверенности. Полномочие, даваемое доверителем, могло быть удостоверено письменной доверенностью или словесным заявлением на суде. Некоторые действия должны были быть специально оговорены в доверенности. Доверитель мог во всякое время уничтожить доверенность, известив об этом суд письменно или устно, но суд не был обязан отсрочивать заседание и ждать явки нового поверенного. В свою очередь, и поверенный имел право отказаться от ведения дела, но был обязан объявить об этом своему доверителю заблаговременно.

Участие присяжных поверенных в процессе не считалось обязательным: каждый тяжущийся мог вести свои дела лично во всех судебных учреждениях. В уголовных делах, подлежавших ведению общих судебных учреждений, как с участием присяжных, так и без него, широко практиковалось назначение официальных защитников. Статья 566 Учреждений Судебных Установлений гласила: «По просьбе подсудимого председатель суда назначает ему защитника из состоящих при суде присяжных поверенных, а за недостатком сих лиц, из кандидатов на судебные должности, известных председателю по своей благонадежности». Отказываться от таких назначений присяжные поверенные могли только по уважительным причинам (ст. 394).

В гражданских делах председатель суда мог назначить поверенного только в случае, указанном в ст. 254 Установлений Гражданского судопроизводства, т.е. при отказе избранного тяжущимся поверенного. Но совет присяжных поверенных имел право назначать поверенного и в других случаях.

На суде присяжные поверенные, пользуясь свободой выступлений, должны были «не распространяться о предметах, не имеющих никакого отношения к делу, не позволять себе нарушать должное уважение к религии, закону и установленным властям, не употреблять выражения, оскорбительные для чьей бы то ни было личности» (ст. 745).

Наряду с присяжными поверенными ведением гражданских и уголовных дел занимались частные поверенные. Этот институт возник в результате контрреформ в декабре 1874 г. первоначально как временная мера. Частными поверенными могли быть лица: 1) получившие высшее юридическое образование; 2) удостоверившие суд в своих знаниях. Мировые и уездные съезды, а также судебные палаты выдавали частным поверенным свидетельство на право ведения дел. Их деятельность была строго локализована: они могли ходатайствовать только в том судебном месте, в котором им выдано свидетельство.

Дисциплинарная власть в отношении частных поверенных принадлежала тем судам, при которых они состояли. Суд начинал дисциплинарное производство или по собственному усмотрению, или по предложению прокуратуры и мог налагать на виновных те же наказания, какие советы присяжных поверенных налагали на членов своего сословия.

Предполагалось, что введение института частных поверенных будет служить сокращению числа стряпчих или подпольных адвокатов, имевших репутацию мошенников. (Стряпчие часто были невежественны в праве, хотя принимали участие в рассмотрении дел по наследству, имущественных и земельных споров, дел о банкротстве, разводах, паспортах и телесных повреждениях.) Однако эти задачи частные поверенные выполнить квалифицированно не смогли. По закону судебное присутствие имело право удостовериться в надлежащих познаниях, желающего получить свидетельство частного поверенного и устанавливало сведения, необходимые для этого, по собственному усмотрению. Фактически же судебные присутствия выдавали свидетельства всем желающим. «Наряду с присяжными поверенными — людьми, обладающими далеко не маловажной теоретической и практической подготовкой, образовалось особое сословие судебно-патентованных адвокатов, которое в огромном большинстве случаев либо имело первичные признаки юридической подготовки, либо, не будучи вовсе повинны в каком-нибудь знакомстве с азбучными началами и понятиями права и судопроизводства, претендуют, однако, на положение присяжных поверенных, выступают на суде с самоуверенностью, достойных лучших людей, и ставят своим клиентам столь высокие и беспощадные требования, на которые едва ли решаются лучшие из присяжных поверенных». При этом, как отмечает М.Ю. Барщевский, «в сознании народа отсутствовало различие между двумя типами адвокатов, что было весьма плохо для адвокатуры в целом, так как гораздо чаще частные поверенные вообще были не профессиональны и даже, порою, не знали законов».

В целом можно сделать вывод, что организация русской адвокатуры основывалась на следующих принципах, сформулированных Е.В. Васьковским:

1) совмещение правозаступничества с судебным представительством;

2) относительная свобода профессии;

3) формальное отсутствие связи с магистратурой;

4) сословная организация и отчасти дисциплинарная подчиненность судам;

5) договорное определение суммы гонорара.

Введение института адвокатуры в России стало важным шагом на пути формирования гражданского общества и правового статуса личности. Необходимо отметить, что роль адвоката не ограничивалась его служебной деятельностью; он не только представлял интересы тяжущихся в суде, но и осуществлял юридические консультации, руководил правовыми сделками, разъяснял нрава и возможности применения закона, т.е. в широком смысле способствовал соблюдению принципа законности и созданию основ правового государства.

А.Ф. Кони в работе «Заключительные прения сторон в уголовном процессе» писал: «Учреждение присяжной адвокатуры, существовавшей при дореформенном строе лишь в узком и зачаточном состоянии, пришедшей на смену прежних ходатаев с «заднего крыльца», было встречено горячим общественным сочувствием. К сожалению, она не была поставлена в благоприятные для ее развития условия, и наряду с присяжными поверенными появились частные ходатаи и совершенно посторонние адвокатуре лица, имеющие право быть представителями обвиняемого без всякого образовательного или нравственного ценза»[8].

Составители Судебных уставов выделяли в качестве основной задачи адвокатской деятельности выявление правды, соблюдение чести и осознание нравственной ответственности перед правительством; и обществом. «В Новом суде при участии присяжных поверенных как представителей тяжущихся, право сделалось такой силою, которой должны уступать богатые и сильные мира сего, если только на их стороне не было такого же права»[9].

Однако в деятельности адвокатуры того времени были определенные недостатки, в частности, возникшие в результате совмещения функций правозаступничества с судебным представительством. «Наш адвокат поставлен в необходимость слишком часто выходить на улицу, вступать с нею в непосредственные сношения и постоянно якшаться с зачумленными. Тогда как французский адвокат, не спускаясь со своего традиционного пьедестала, работает в кабинете, и появляется в суде лишь для того, чтобы в день публичного заседания произнести свою речь, оставляя всю подготовительную черновую работу (у нас очень часто и черную) на обязанности стряпчего. Наш присяжный поверенный обязанности эти несет сам и по прискорбным свойствам такой миссии, она оказывается в известной цели до того заманчива, что оттесняет собой целомудренный, но малоприбыльный кабинетный труд и не для всех удобные судоговорения». «На нашу адвокатуру возложена законом не одна чистая работа как на французскую, но и черновая, даже черная. А что такое эти конкурсы и аукционы, как не самая черная работа, до того черная, что как бы, кто чисто и осторожно ею не занимался, в конце концов, его все-таки запачкают, если не противники, то союзники».

Русскому адвокату большую часть времени приходилось тратить на работу в канцеляриях различных присутственных мест, в нотариальных конторах, бегать по городу в поисках нужной информации, дежурить в полицейских участках и проводить огромное количество времени в ресторанах с нужными людьми.

И если все это фактически составляет главную часть адвокатской деятельности, постепенно происходит депрофессионализация адвоката как юриста. Присяжные поверенные, являясь судебными представителями тяжущихся и действуя па основании договора доверенности, не видели ничего предосудительного в том, чтобы принять на себя одностороннее внесудебное поручение и даже исполнять обязанности посредника между заинтересованными лицами. Таким образом, совмещение функций оказания юридической помощи с судебным представительством фактически приводило к тому, что адвокаты занимались деятельностью, нередко ничего общего не имевшей с истинной задачей адвокатуры — правозаступничеством.

Внутренняя организация адвокатуры фактически была основана па двойственном принципе: с одной стороны, адвокаты находились в подчинении судебных округов, с другой — были организованы в адвокатские сословия с подчинением совету присяжных.

Необходимо отметить, что сословное самоуправление принесло на практике более благотворные результаты, чем формальный надзор со стороны судов. Тем не менее, и оно во многих случаях оказывалось недостаточным. Не только противники корпоративного устройства, но и его защитники признавали, что советы присяжных поверенных очень часто склонны снисходительно относиться к проступкам своих коллег, фактически придерживаясь велений круговой поруки. Сословная организация адвокатуры достаточно критически была оценена многими русскими юристами, в частности Фуксом в его работе «Судебная доктрина 1861—1864 гг. на практике». К недостаткам деятельности адвокатуры можно также отнести слабую связь между адвокатами и магистратурой, обострявшую достаточно вредный для интересов правосудия антагонизм. Однако вышеперечисленные недостатки лишь подтверждают значение независимого института присяжных поверенных в качестве лиц, выполняющих важнейшую функцию государства — обеспечение гражданам (подданным) Российской империи прав на защиту и оказание квалифицированной юридической помощи.

Серьезным недостатком судебной реформы было введение наряду с институтом присяжных поверенных института частных поверенных. Его организация была крайне несовершенна. Она не гарантировала ни юридической квалификации, ни нравственных качеств, ни независимости частных поверенных.

Большую лепту в дискредитацию института адвокатуры внесла так называемая уличная, или подпольная, адвокатура. Она имела три формы.

Одни уличные адвокаты, пользуясь тем, что закон дозволял принимать уголовные дела для защиты всем правоспособным лицам, занимались специально уголовной практикой. «Разный, темный и малограмотный люд, не умеющий даже связать пару слов, с жадностью набросился на эксплуатацию клиентуры, преимущественно из крестьянской массы, которая по своему низкому уровню развития не в состоянии, в большинстве случаев, отнестись сколько-нибудь критически и обдуманно к выбору подобного вида. Отставные канцелярские служители, прогнанные со службы писцы, устраненные по распоряжению суда частные поверенные, и даже бывшие маркеры трактирных бильярдов, и тому подобный сброд; все это обратилось в ходатаев и переполнило паши суды, особенно же мировые учреждения».

Другой вид уличной адвокатуры составляли непатентованные ходатаи по гражданским делам. «Последнее время, в провинции, сплошь да рядом попадаются вам на глаза лица из разряда подпольных адвокатов, ведущие без всякого «страха и упрека» в суде дела, не имея па то установленных законом свидетельств. Лица эти являются в суде поверенными по гражданским делам, и, запасшись общими доверениями для заведования делами имения, возбуждают и поддерживают сотни гражданских исков. При таком положении, лица, «е имеющие установленных законом свидетельств для ведения чужих дел, фактически пользуются в судах теми же правами, как и поверенные, признанные судом. Вследствие этого темный люд не может отличить первых от последних и таким образом делается жертвой хищнических порывов, представляемых представителями кабацкой адвокатуры».

Представители третьего вида уличных ходатаев, не рискуя выступать в суде, ограничивались сочинением всякого рода кляузных бумаг, также преимущественно для крестьян. «В числе зол в деревенской жизни, высасывающих здоровые соки народного организма, резко выделяется язва, так называемой, кабацкой или подпольной адвокатуры, не стесненной никаким контролем в праве писать что угодно, кому и куда угодно, позорящей и унижающей звание адвоката. Армия таких ходатаев пополняется всяким сбродом людей всяких национальностей, религий, людей, лишенных сознания и чести, а подчас даже нрав состояния за причиненные преступления, позорящих доброе имя человека... Тысячи деревенских рублей переходят в карман к этим подпольным ходатаям ...».

Все вышеперечисленные недостатки организации адвокатуры в России, наряду с общими недостатками судебной реформы в целом, привели к тому, что в 1894 г. была создана Высочайше учрежденная Комиссия по пересмотру положений судебных уставов под председательством министра юстиции Н.В. Муравьева. Комиссия должна была разработать и принять изменения судебных уставов, в том числе в части деятельности адвокатуры.

Однако после проведения огромной работы в течение 10 лет предложения Комиссии так и не были реализованы в силу объективных и субъективных причин (отставка в 1904 г. Н.В. Муравьева и начало революции в 1905 г.).

В пореформенный период дальнейшее развитие получила деятельность адвокатуры по оказанию правовой Помощи населению страны, в том числе беднейшему. С 1890 г. стала развиваться коллективная форма адвокатуры в виде юридических консультаций, которые часто создавались для обслуживания определенных социальных групп, например рабочих. Плата за услуги, если и взималась, то была невысока.

В 90-е годы многие молодые адвокаты объединялись в группы (например, в Москве существовал Странствующий клуб, члены которого оказывали юридическую помощь населению). Были организованы центры правовой помощи для рабочих и крестьян; некоторые присяжные поверенные посвятили себя исключительно защите «низших классов». Консультации являлись информационными центрами, поскольку советы предоставлялись бесплатно либо за символическую плату.

В коллегиях присяжных поверенных был создан фонд оплаты защиты неимущих по уголовным делам, формируемый из отчислений от гонораров адвокатов-цивилистов. Из этого же фонда вознаграждение выплачивалось в случаях ведения адвокатом дел по назначению суда.

Итак, основной функцией адвокатуры в пореформенный период было правозаступничество, т.е. оказание гражданам квалифицированной юридической помощи, подобной помощи врачебной. Теперь остановимся на юридическом характере адвокатуры. Но предварительно определим, к какой отрасли нрава, публичной или частной, относится ее деятельность. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо рассмотреть роль адвокатуры в судебном процессе того времени.

Юристы-правоведы выработали четкую теоретическую модель, служившую базой для построения института адвокатуры пореформенного периода в России. Так, по мнению министра юстиции генерал-прокурора Н.В. Муравьева, «... история указывает па две основные реформы уголовного преследования: частную, когда преследование это производится частным лицом, реально пострадавшим от преступления, и преследующим его единственно в личном своем интересе.., и публичную, когда отвлеченным идеальным субъектом преследования выступает общество или государство, действующее во имя общего блага и общих страдающих от преступления интересов, носителем которых оно является по самой природе своей. Это последнее публичное преследование, смотря но непосредственному своему субъекту, может быть народное, когда каждый гражданин, как таковой, пользуется юридическим правом и несет нравственную обязанность преследовать в общем интересе всякое совершенное преступление, независимо от личного отношения, или официальное, должностное, когда преследование преступлений делается нравом и юридической обязанностью назначенных государством должностных лиц; или же уголовное преследование возлагается на особое призванное к тому государственное учреждение, отдельное от судебной власти в тесном смысле и носящее название прокуратуры, в качестве представителя и поборника репрессивных интересов государства перед этой ни от кого, кроме закона и судейской совести, не зависящей властью».

Ответчиком в уголовном процессе выступает обвиняемый или подсудимый. Возникает вопрос, кто же должен осуществить в этом случае защиту обвиняемого, кто обязан взять его под свое покровительство? Быть может, само государство? Оно является в данной ситуации его противником и врагом. Частные лица — родные, друзья, наемные помощники? Никто из них, как правило, не в состоянии предоставить надлежащую квалифицированную помощь, обеспечить противовес всемогущему государству, так как каждый из них есть ничтожная единица, как и сам обвиняемый. Вывод напрашивается сам собой: взять под охрану его интересы должно общество, т.е. население данного государства. Общество для своего собственного блага, для охраны своих прав должно брать под свою защиту обвиняемых, как государство берег под защиту потерпевших, и откомандировать для участия в процессе своего особого уполномоченного, подобного уполномоченному государства — прокурору. Таким уполномоченным представителем общества на суде в уголовном процессе является правозащитник, или адвокат.

В гражданском процессе, построенном на состязательных началах, истец и ответчик — частные лица; государство в лице своих органов, судебных учреждений исполняет обязанности третейского судьи. Каждая из сторон в процессе преследует свои частные интересы, поэтому государство не имеет оснований вмешиваться в этот процесс. Оно должно только гарантировать тяжущимся возможности признания своих нрав в суде. Другими словами, для государства, как для третейского судьи, безразлично, какая из спорящих сторон одержит верх и победит ли она вследствие того, что действительно права, или потому, что противная сторона не хотела или не умела защищаться. Государству важно восстановить спокойное правоотношение, а заботиться о том, чьей пользе послужит такое правоотношение, — дело не государства, а тяжущихся. Иное отношение к гражданскому процессу у общества в силу того, что гражданский процесс представляет собой не что иное, как легальную борьбу за право, в которой заинтересованы не только тяжущиеся, но и все общество, поскольку правовой порядок держится на нормах объективного или абстрактного права; служащих основанием для реализации и конкретных субъективных прав частных лиц. Однако конкретное право не только получает силу и жизнь от абстрактного, по и возвращает их ему. Значение нрава проявляется в его применении на практике. Правовая норма, которая никогда не применяется, перестает быть таковой. В области частного права идет борьба права против неправа, общая борьба, в которой все должны стойко держаться друг с другом, — национальная работа, и каждый, кто бежит, совершает измену общему делу, так как он придает силу врагу, увеличивая его отвагу и дерзость. Защита подвергшегося нападению права представляет собой для частного лица долг не только относительно самого себя, но и относительно всего общества.

Исходя из вышесказанного, общество должно для собственного блага оказывать со своей стороны поддержку правам тяжущихся и помогать им в процессуальной борьбе за право. Достигнуть этого оно может тем же способом, что и в уголовном процессе, а именно, дав тяжущемуся правового помощника в лице своего уполномоченного, которым является адвокат. А так как в гражданском процессе обе стороны претендуют на восстановление своих нарушенных прав в равной мере, общество и, как следствие этого, государство должны дать им равную возможность защиты своих прав, тем самым предоставив каждой из сторон право па адвоката, чтобы он следил за справедливым решением дела и не допускал нарушения прав тяжущихся. Можно сделать вывод о том, что и в уголовном, и в гражданском процессе адвокат действует в качестве уполномоченного общества и в его интересах.

Таким образом, представляется, что адвокат, адвокатура как институт — не заместители тяжущихся субъектов процесса, а фактор правосудия и элемент судебной организации, институт судебной власти, публичного права. На основании анализа юридической сущности адвокатуры можно вывести функциональные ее основы, которые заключаются в предоставлении юридической помощи от имени общества частным лицам в гражданском и уголовном процессе.

Итак, независимость от суда и доверителя в определении правовой позиции и равноправие с прокуратурой как Стороной состязательного процесса — это основные черты организации адвокатуры в виде общественной службы. Важнейшая функция адвоката — обеспечение судебного представительства. Различные по своей природе, правозаступничество и судебное представительство несходны и по своим задачам. Прежде всего, правозаступник лишь помогает тяжущемуся как уполномоченный общества. Судебный представитель, напротив, заменяет личность стороны в процессе, отождествляется с ней и с ее интересами в пределах полученного поручения. Другими словами, первый — патрон и покровитель стороны, а второй — процессуальный двойник. В уголовном процессе правозаступничество играет в высшей степени важную роль: оно — фактор правосудия, равный прокуратуре и не зависимый от суда. Что же касается судебного представительства, то, по общему правилу, оно здесь вовсе недопустимо, так как в интересах раскрытия материальной истины необходимо присутствие на суде самого обвиняемого. Его объяснения, топ его речи, манера держаться на суде, отношение к показаниям свидетелей и экспертов служат основанием оценки доказательств при вынесении приговора. Поэтому замена подсудимого уполномоченным им лицом может быть дозволяема только в виде изъятия для маловажных дел (ст. 133,383 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.). Допустимость правозаступничества в гражданских делах оправдывается не столько нуждами тяжущихся, сколько соображениями общественной пользы и интересами правосудия. Общество не заинтересовано в том, чтобы вместо тяжущихся на суд, явились их представители. Государство же и суд, напротив, склонны требовать в важнейших случаях личных действий сторон. Отсюда вытекает глубокое внутреннее различие в природе правозаступничества и представительства, а вследствие этого и в их задачах. В то время как первое необходимо не только для граждан, но и для общества, государства и суда и, содействуя отправлению правосудия, является институтом публичного нрава, второе вызвано к жизни потребностями частных лиц, существует для их удобства и носит исключительно частноправовой характер.

Эти соображения, как представляется, актуальны для характеристики деятельности адвокатуры не только в пореформенный период, но и на современном этапе. Адвокатура как важнейшая составная часть правоохранительной системы, осуществляя защиту прав подозреваемого, обвиняемого и иных лиц в уголовном процессе, выполняет публичные функции. На этом основании и сегодня государство допускает к участию в уголовном судопроизводстве преимущественно адвокатов, в то время как в гражданском судопроизводстве круг лиц; которые могут быть представителями сторон, намного шире.

Положение адвокатуры зависит, с одной стороны, от общего культурного и политического климата в стране, а с другой — от системы судопроизводства. Поэтому, отмечая функциональные основы адвокатуры в России, необходимо учитывать, что эти функции реализовывались в соответствии с Судебными уставами 1864 г. в разных социально-политических условиях, что не могло не отразиться на содержании ее деятельности как таковой.

В целом организационно-правовые и функциональные основы деятельности адвокатуры оставались неизменными до осени 1917 г., когда в результате политических событий были уничтожены и судебная система, и присяжная адвокатура.